воим новым топором. Лезвие высекло искры, а на  плече
доспеха  появилась  узкая  прямая  дыра;  гномы одобрительно зашумели. Тогда
Торин точно так же испробовал на своем  новом  вооружении  старый  топор  --
оружие  отлетело от мифрильного доспеха с такой силой, что вырвалось из руки
гнома и со звоном упало на пол.
     После этого они недолго оставались возле  Горна  Дьюрина.  Прихватив  с
собой  по  несколько слитков драгоценного истинного серебра, они зашагали по
коридору Огнистых Червей вниз, к бесконечным лабиринтам Морийских Копей.
     Становилось все жарче, мучила жажда, навстречу им из глубины шел  поток
горячего воздуха. Фолко обливался потом; воды в Копях не было.
     Почти  наугад  брели  они по бесконечным, похожим друг на друга как две
капли воды горным выработкам. Два или три раза  они  натыкались  на  Червей,
спешивших   убраться   с   их  пути;  по-прежнему  они  не  замечали  ничего
подозрительного. Все чаще сдвигались к переносице брови Торина; все чаще лез
вперед Хорнбори; все чаще сокрушенно вздыхал Вьярд.
     Не принесли желанного отдыха и несколько томительных, душных  часов,  в
которые  они  тщетно  пытались  заснуть.  Не так много оставалось факелов; в
обрез было еды и, самое главное, воды. А спускаться становилось все труднее,
дорогу то и дело  преграждали  завалы;  иногда  между  грудами  обрушившейся
породы  и  сводами  оставалось  достаточно места, но чаще приходилось искать
обходные пути, и, если бы не знания Глоина и Двалина, они навеки остались бы
в этом страшном своей одинаковостью лабиринте. Однако шло время,  а  они  не
могли  отыскать  в  пустых  выработках  ничего, что дало бы ключ к разгадке.
Кое-кто из гномов пал духом;  отчаяние  порой  овладевало  и  хоббитом.  Как
ненавистны  стали  ему  эти  серые  стены и потолки! Как устали глаза в этом
лишенном зелени и жизни мире! Ему часто  снилась  Хоббитания;  сколько  было
надежд, когда они с Торином только начинали путь!..
     Однако  хоббит  ошибался,  полагая,  что  вскоре  они  повернут назад и
последняя трудность на их пути к свету будет заключаться в преодолении засад
орков. Они упорно пробирались через очередной завал,  когда  шедший  впереди
Дори  неожиданно  споткнулся,  взмахнул  руками,  пытаясь  удержаться,  и  с
коротким приглушенным воплем исчез между  камней.  Гномы  бросились  к  тому
месту; среди камней чернела неширокая расселина, залитая непроглядной тьмой.
     Несколько  мгновений  гномы  с  ужасом  глядели на поглотившую товарища
каменную пасть; хоббиту казалось, что этот ненасытный рот кривится в злобной
и злорадной усмешке. Однако едва Торин рванул завязки  своего  мешка,  чтобы
достать веревку, как из темноты снизу раздался знакомый голос Дори:
     -- Эй,  где вы там? Давайте сюда кто-нибудь еще, Глоин, Двалин! В жизни
не видывал таких коридоров...
     У гномов вырвался вздох облегчения. Хорнбори склонился над расщелиной:
     -- Дори, глубоко здесь?
     -- Сажени полторы,-- последовал ответ.--  Как  я  только  шею  себе  не
свернул!
     Торин  бросил  вниз  веревку,  намертво  привязав ее к одному из острых
обломков скалы, и вместе с Хорнбори, Глоином и Двалином скрылся  в  трещине.
Несколько  минут  снизу доносились их приглушенные голоса; Фолко не разбирал
слов, но говорили все с  заметным  удивлением.  Наконец  из  дыры  появилась
голова Торина.
     -- Спускайтесь!  --  позвал  он.--  Не  знаю что, но что-то мы, похоже,
нашли.
     Осторожно и молча, гномы по одному пропадали  в  загадочной  расщелине.
Ловкий  хоббит  спустился  без  труда,  хотя мешок за плечами изрядно мешал.
Ощутив под ногами камень, Фолко огляделся.
     Они стояли в невысоком коридоре, совершенно округлом, без обязательного
во всех морийских переходах спрямленного пола. Идеально ровные стены тоннеля
не носили следов полировки; кое-где застыли небольшие черные потеки,  словно
отвердевший расплав.
     -- Это  не прорублено,-- нарушил молчание Глоин.-- Это проплавлено, или
я ничего не понимаю в тоннелях!
     Обмениваясь короткими репликами, гномы  ощупывали  необычные  стены.  В
свете  факелов  была  еще  видна  щель  в потолке и свисающая веревка. Торин
поправил топор за поясом и окликнул остальных.
     -- Коридор идет с востока на запад. Жаром тянет с запада. Куда пойдем?
     -- На запад,-- глухо бросил Хорнбори. Фолко невольно вздрогнул -- голос
гнома наполняла тревога, которой не чувствовалось в  нем  уже  давно.  Гномы
повернули и зашагали вперед, навстречу жаркому дыханию глубин.
     -- Глоин,  под  нами  еще есть что-нибудь из Копей? -- спросил спутника
Торин.
     Морией,  отрицательно  покачал  головой.  Они  шагали  вперед  молча  и
настороженно.  Хоббиту стало не по себе; давно замеченная им давящая тяжесть
становилась все ощутимее, мысли прыгали, и, чтобы заглушить смутную тревогу,
он негромко спросил у Торина:
     -- Послушай, а как ты узнал, что коридор идет с востока на запад? Торин
улыбнулся.
     -- Ты же всегда знаешь, где верх и где низ,  брат  хоббит,  как  и  все
рожденные на земле. А вот мы, гномы, не рождаемся на поверхности... только в
глубинах, и потому это у нас -- изначально.
     Разговор  оборвался.  До  их  слуха  донесся низкий, скрипучий, шипящий
звук, прокатившийся перед ними в непроницаемом  мраке.  Тупая  волна  страха
накатила на хоббита -- и вновь, в который уже раз, он почувствовал, что этот
удар вновь приняло на себя Кольцо. Нет, не случайными были и Призрак у Ворот
Мории,  и отраженная Хорнбори голубизна в шахте; Кольцо помогало им, и с ним
они были гораздо сильнее. Но сейчас они встретили нечто иное.
     Не сговариваясь, они остановились. Кровь билась в висках, лоб  покрылся
липким  потом;  замерев,  они  вглядывались в черноту -- ибо там безошибочно
угадывалась  слепая,  исполинская  мощь.  Фолко  ясно  ощутил  перед   собой
сжавшуюся  в  пружину  силу  -- но не ненависть. Торин высоко поднял факел и
увлек их вперед; рядом с ним шагал  Хорнбори,  а  следом  -  Фолко,  сам  не
знавший,   как  он  оказался  в  первых  рядах.  Лавина  мрачного  отчаяния,
затопившая душу, вытеснила на время все остальное из  его  сознания,  прошло
немало  времени,  прежде чем он вспомнил про свой кинжал. Внезапно скрипучее
шипение раздалось снова; гномы остановились и  мало-помалу  стали  пятиться,
шажок за шажком.
     С  искаженным  лицом  Дори  высоко  вскинул  руки,  словно останавливая
колеблющихся, и очертя голову полез вперед. Он  не  произнес  ни  слова,  но
остальные  двинулись  вслед  за ним. Теперь уже никто не сомневался, что они
нашли то, что искали.
     Сколько еще прошли они навстречу все усиливающемуся жару?  Фолко  забыл
обо  всем, потеряв всякое представление об окружающем. Факелы скупо освещали
гладкие черные стены;
     гномы шли, растянувшись цепочкой,-- иначе идти по  круглому  полу  было
невозможно.  Чернота  давила своей неосязаемой массой, животный ужас бился в
каждом сердце -- но силы  еще  были;  гордо  выпрямившись,  шагал  Хорнбори,
выставив вперед руку с Кольцом.
     Когда тяжесть в груди стала совсем невыносимой, хоббит наконец решился.
Он вытащил свой заветный клинок, и с багровым светом смоляных огней смешался
голубой  отблеск  чудесного  оружия.  Края клинка горели ярко-голубым, цветы
отливали густо-синим. В тишине  тоннеля  словно  зазвенела  незримая  тонкая
струна,  но  тут  же  на  них обрушилась волна грохочущих, ревущих звуков --
словно ревел разбуженный зверь; в этом реве уже слышалась ненависть, которой
не было  раньше;  глаза  Мрака  увидели  нечто,  приведшее  их  обитателя  в
неистовый гнев.
     Никто  не  смог  устоять.  Падая  на  колени, прикрываясь руками, роняя
факелы, гномы отхлынули назад, и лишь Хорнбори остался стоять, держа в одной
руке факел, на другой ярко лучилось Кольцо.
     Фолко поспешно спрятал кинжал и даже не удивился, когда  подземный  рев
стал  мало-помалу  затихать.  Но хоббит понял, что его заметили и теперь уже
так просто не отпустят.
     Гномы столпились позади Хорнбори и замерли. Что удержало их в  тот  миг
от  бегства?  Хоббит  видел  отчаяние  и страх на их лицах; у Вьярда дрожали
руки, но никто, ни один не заикнулся о том, чтобы повернуть.
     Наступила тишина.  Впрочем,  в  ней  еще  слышалось  замирающее  глухое
рычание,  а  когда они наконец двинулись вперед, то не успели пройти и сотни
шагов, как заметили впереди знакомое голубоватое мерцание. У хоббита  екнуло
сердце,  но прежнего гасящего волю и разум страха, пережитого им на площадке
возле шахты, он не испытал -- напротив, в нем проснулся  какой-то  азарт,  а
кроме того, в его сознании с неожиданной ясностью всплыла мысль: "Это не про
вас".
     Кто-то  из  гномов хрипло вскрикнул, кто-то упал ничком; Фолко запомнил
разъяренные глаза Дори с топором в руке  и  неожиданно  выступившего  вперед
Малыша  с  двумя  клинками  наголо; а потом голубая волна докатилась до них,
хоббита завертел горячий, сухой вихрь, он  не  удержался  на  ногах  и  упал
ничком.
     Однако  так  продолжалось  недолго.  Когда Фолко поднял гудящую голову,
кругом царила кромешная тьма --  факелы  погасли,  лишь  в  одном  месте  он
заметил  горстку тлеющих угольков. Во мраке вокруг него раздалось кряхтение,
сопение, неразборчивые возгласы... Заговорил Торин:
     -- Целы? Все здесь? Дори, Хорнбори, где вы?
     Ему откликнулись.  Все  гномы  оказались  невредимы,  отделавшись  лишь
легким  испугом,  не шедшим ни в какое сравнение с тем потрясением, что едва
не погубило их в начале морийских странствий.
     На ошупь они высекли огня и  вновь  засветили  факелы.  Бран  предложил
отдохнуть  и поразмыслить; его поддержали, фляги пошли- по кругу, заскрипели
развязываемые кожаные кисеты.
     Все заговорили разом, перебивая друг друга: почему на этот раз все было
иначе? Кое-кто из гномов уж было решил, что наступает его смертный  час,  но
оказалось, что все это можно и перетерпеть.
     Фолко  признался,  что,  скорее всего, именно его кинжал вызвал всплеск
подземного гнева; на хоббита посмотрели с опаской, а Вьярд даже  отодвинулся
подальше.  Как  водится, никто не мог сказать ничего дельного, пока вдруг не
раздался необычно спокойный  голос  Малыша,  казалось,  мирно  дремавшего  у
стены.
     -- А  по мне, так тут и гадать не нужно,-- уронил он, набивая трубку.--
Эта ж голубизна -- от них, правильно? Вроде выдоха, что ли,  так,  по-моему.
Только  выдоха не простого, а... живого. Да вы погодите, дослушайте же! Там,
наверху, он сам на нас бросился, сам, понимаете, ну, природа у него такая, а
тем, от кого он шел, до нас ведь дела нет. Да желай они с нами расправиться,
уже двадцать раз бы расправились! Нет им до нас дела! И можем мы тут  ходить
до скончания веков...
     -- Так что же -- наверх? -- вскинулся Дори.
     -- Нет, почему же,-- пожал плечами Малыш.-- Я как все...
     Никто  не  смог  возразить  Малышу,  но  не  потому, что возразить было
нечего,-- никто не мог доказать обратное, как, впрочем, и он сам,  а  потому
они отдохнули еще немного, поели и двинулись дальше.
     Их  странствие  по  Подморийским Путям длилось еще три полных подземных
дня. Проплавленный неведомым существом коридор вывел их в небольшой  зал  --
творение  древнего  огня,  и  тут они собственными глазами увидели Пламенное
Око. Из-за страшного жара  они  не  смогли  подойти  близко,  но  видели  --
наверное,  единственные  из  смертных -- таинство рождения Огнистого Червя в
клокочущем багровом котле, где  кипел  расплавленный  камень.  Больно  резал
глаза  свет,  испускаемый  Оком  Гор,  и  Фолко  вспомнил  слова  записки --
"Остерегайтесь Пламенных Очей". Они поспешили уйти.
     Оставляя пометки на стенах,  они  двинулись  ведущим  под  уклон  и  на
юго-запад  коридору. Это был уже обычный пещерный коридор, когда-то промытый
в теле камня терпеливой водой. Однако идти там оказалось куда  тяжелее,  чем
по  проплавленному  тоннелю. Гномам вновь встретились заросли черных щупалец
на стенах; прорвались они с трудом, несмотря на кинжал хоббита, кое-какие из
голодных щупалец решили испробовать на крепость мифрильные доспехи  потомков
Дьюрина  -- и Вьярда спасло лишь боевое искусство очутившегося рядом Малыша.
Столкнулись они и  с  исполинским  Огнистым  Червем,  от  которого  пришлось
удирать  во  всю  прыть,  а  потом, когда они спустились еще ниже и услышали
плеск текущей где-то  неподалеку  воды,  в  темных  переходах  возле  берега
Морийского  Рва,--  а  они  добрались  и  до  него,  --  Дори  заметил слабо
светящуюся спину Глубинного Стража в  непроглядной  воде,  и  Фолко  угостил
чудовище  стрелой,  после чего то тотчас исчезло во мраке; в переходах возле
Рва, о котором говорил Гэндальф, что его дно находится вне света  и  знания,
они  поняли,  почему  великий  маг  не хотел омрачать яркий день рассказом о
пережитом в этих тоннелях. Они не прошли дальше, когда попытались  пробиться
на  запад от Рва. На их глазах с ужасающим грохотом обрушились своды и стена
в коридоре перед ними, появилось нечто, сперва напомнившее  им  об  Огнистом
Черве,  но они тут же поняли, что это не Червь; темно-багровое пламя озарило
своды, раскаленный комок проплыл от одной стены к другой, раздалось шипение,
и существо скрылось в одном из ответвлений... Гномы долго не могли заставить
себя высунуться из укрытий.
     Они  вновь  поднялись  наверх  и  наконец  наткнулись   на   еще   один
проплавленный тоннель, обрадовавшись ему, точно это был Главный Тракт Мории.
Он  шел с востока на запад, как и первый; и, как и в первом, с запада тянуло
сухим, горячим воздухом. Оставив позади загадки Подморийских Путей,-- что-то
подсказывало гномам, что разгадка кроется не там,-- они  вновь  зашагали  по
скользкому полу на запад.
     И вновь все повторялось. Вновь приходилось пересиливать себя при каждом
движении;  из потрескавшихся губ сочилась кровь -- в лицо бил горячий ветер.
Им попадались и разветвления, но все эти таинственные тоннели вели  в  одном
направлении -- на запад, чуть уклоняясь к северу.
     -- Точно  черви  к  приманке,  все  к  одному  ползут,-- мрачно заметил
вернувшийся с разведки в ближайшем коридоре Дори, и слова его надолго запали
в память хоббиту.
     -- Все! -- объявил Торин, проверив фляги с  водой.--  Дальше  нам  идти
нельзя, надо возвращаться!
     -- Погоди,--  вдруг  остановил  его  Хорнбори.--  Что-то мне не по себе
как-то. Миля-другая дела не решит -- давайте пройдем еще немного.
     Фолко,  ни  на  миг  не  забывавший  свое  видение  в  Замковом   Зале,
насторожился.  Звенящая тишина повисла над ними; в сердце хоббита до предела
напряглась невидимая струна -- рядом, совсем близко от них, залегало  нечто,
перед чьей силой ничтожны были и мощь древних магов, и сила эльфов-воителей.
     Нехотя,  ворча и кряхтя, гномы влезли в лямки. Однако пройти им удалось
совсем немного. Они не сделали и ста шагов, как  вдруг  ноги  отказались  им
повиноваться;  словно таран, неосязаемая сила мрака ударила в их души. Фолко
понял, что Кольцо смягчило и ослабило напор этой силы, но полностью отразить
его не смогло. Они остановились,  расширившимися  глазами  глядя  в  темноту
перед собой. Горячий встречный поток внезапно утих; Хорнбори медленно, очень
медленно  оторвал ногу от пола, и в тот же миг вся скала вокруг них заходила
ходуном, раздался тяжкий грохот, спереди покатились камни рухнувшей стены, и
мрак пополз им навстречу.
     Ничего ужаснее этого не было в жизни хоббита. Он оцепенел, не  в  силах
ни  двинуться,  ни крикнуть; точно завороженный, он глядел на приближающееся
ничто и отчетливо понимал, что это -- конец, от которого спасения нет и быть
не может. Просвета не было; все чувства  умерли.  В  надвигавшемся  не  было
ненависти  --  и  от  этого  становилось еще страшнее. Остановившиеся зрачки
хоббита остекленели.
     И тут словно молния  внезапно  пробила  несокрушимую  каменную  кровлю,
вспыхнув  во мраке подземелья ослепительной зарницей. Это Хорнбори, шатаясь,
шагнул-таки вперед -- и Кольцо сияло, словно маленькое солнце, на его правой
руке. Оно лучилось и сверкало, Хорнбори шагал навстречу мраку,  и  остальные
словно сбросили с себя тяжкие путы неведомого заклятья. Все задрожало внутри
у  хоббита  -- он верил, что Тьма отступит и на сей раз, что они вырвутся из
этих смертельных объятий!
     Мрак  и  в  самом   деле   остановился,   словно   в   нерешительности.
Накатывавшийся  до  этого  сплошной  волной  черноты,-- в свете факелов было
видно, как чуть отблескивающие своды исчезали под его живыми  волнами,--  он
вздыбился,  точно налетел на незримую преграду; по черной стене прошла рябь.
А потом высоко поднявшийся гребень черного вала  обрушился  вниз,  прямо  на
стоявшего с высоко поднятой головой несгибаемого Хорнбори; раздался глухой и
страшный  не то лязг, не то хруст. Гном исчез под поглотившей его Тьмой, и в
ту же секунду непереносимая боль заставила хоббита рухнуть на пол в  ужасных
корчах;   но   он   успел  заметить,  теряя  сознание,  что  страшная  волна
откатывается, оставляя на полу распростертое тело Хорнбори...
     Падая, он словно бы случайно схватился за кинжал на груди, и, наверное,
это дало ему силы увидеть, как упали вокруг него все  его  товарищи,  и  что
лишь один Торин, рыча, ползет к неподвижно лежащему Хорнбори, нагибается над
ним,  что-то  беззвучно кричит, а потом отчаянным движением срывает Кольцо с
бессильно откинутой руки и  сует  его  куда-то  за  пазуху...  На  этом  все
оборвалось.
     Приходил  он  в  себя  долго  и мучительно. Когда кровавый туман жутких
видений наконец отпустил его, хоббит увидел, что лежит в хорошо знакомом Сто
Одиннадцатом Зале, а вокруг него толпятся друзья.  У  его  изголовья,  возле
подсунутого  ему  под  затылок  свернутого  плаща,  сидел  Малыш, только что
снявший повязку с рассеченного лба хоббита.
     -- Что случилось? Что с  нами?  -  выдавил  из  себя  Фолко,  но  Малыш
отвернулся.-- Где Хорнбори?
     Гномы  молча  расступились,  и  хоббит  увидел серое каменное надгробие
посреди зала, накрытое красной гранитной  плитой.  Все  скорбно  молчали,  и
Фолко почувствовал, что у него защипало в носу и на глаза навернулись слезы.
     -- Когда ты упал, Торин подполз к нему,-- Бран кивнул в сторону могилы,
избегая  называть  погибшего  друга  по  имени,-- и дотащил его до нас.-- Он
тяжело вздохнул.-- Не помню, как мы унесли оттуда ноги --  сроду  такого  со
мной  не было. Нет, зря-таки морийцев мы втихую трусами называли. Ничего тут
не сделаешь, друг  Фолко,  сила  у  подземных  страшенная.  Даже  доспех  --
мифрильный  доспех  на  нем -- и то был пробит! Пора уходить, братья.-- Бран
заговорил громче, обращаясь уже ко всем: -- Нам нечего здесь делать. Что  же
до  меня  --  то  пора  кончать  и расходиться по своим горам. Мория для нас
потеряна.
     -- Это еще как сказать! -- вскинулся Дори.-- Нужно драться, и мы должны
понять как. Пусть погибнут сотни -- они расчистят дорогу десяткам тысяч!
     Ответом ему было  мрачное  молчание  остальных,  даже  Глоин  и  Двалин
стояли, понуро уставясь в пол. Все гномы казались подавленными, потрясенными
и растерянными; не отозвался на горячую речь Дори даже Торин.
     -- У  нас на исходе припасы,-- глухо проговорил он.-- Пора идти наверх,
там все решим. Да и Рогволд заждался...
     Переход оказался нелегким -- орков, казалось, стало еще больше.  Дважды
их  небольшой отряд прорывался сквозь ряды врагов, сражаясь с такой яростью,
что никто не смог остановить их. Они несли с  собой  немало  мифрила,  а  их
новая  броня  оказалась  поистине непробиваемой. Она спасла жизнь и хоббиту,
когда здоровенный орк пырнул его своим кривым ятаганом прямо в грудь. Четыре
дня шли они наверх и наконец оказались перед Воротами.

        Глава шестая. ВОЛЧИЙ КАМЕНЬ
     Торин замотал голову хоббита черной тряпкой, оставив лишь узкие щелочки
для глаз; то же сделали и прочие гномы.  Грани  толкнул  створки  Ворот,  те
бесшумно разошлись в стороны, и в прое