возвратить ему пропажу.
     На лице Архара появилась странная усмешка.
     -- Как же ты найдешь его?
     -- Очень просто,-- удивляясь своей находчивости,  ответил  хоббит.--  Я
буду  носить  ее  на одежде, и если кто-нибудь узнает ее, я с радостью верну
хозяину потерянное достояние.
     -- А как ты узнаешь, что тебя не обманывают?
     -- Только тот, кто действительно потерял ее, сможет  правильно  назвать
мне то место, где я ее нашел.
     -- Ну  что  ж,  почтенный  Фолко, дело твое. Не смею настаивать, хоть и
жаль, конечно.  Предложение  мое  остается  в  силе,  так  что,  как  только
надумаешь -- милости прошу.-- Хозяин поклонился и отошел в сторону.
     Как  раз  в это время дверь скрипнула и в лавку вошел новый посетитель.
Архар занялся им.
     Этот случай долго не шел у хоббита из  головы.  Он  рассказал  об  этом
Торину, и тот одобрил его решение.
     -- Правильно  сделал,  Фолко.  Если  эта  штука ему так нужна, то, быть
может, и нам пригодится,-- заметил он.
     Так закончилась эта история, и тогда еще  никто  не  мог  предположить,
какое неожиданное продолжение она возымеет.


        Глава одиннадцатая. "НОЖНЫ АНДРИЛА"
     Прошел  декабрь,  наступил  Новый  год,  минул  январь.  Все оставалось
по-прежнему: Фолко в поте лица трудился на кухне, Торин -- в кузнице,  и  --
удивительное  дело!  --  даже  Малыш взялся за ум. Однажды он упросил Торина
взять его с собой и там  удивил  всех  мастеров  своим  умением  чеканить  и
гравировать.  Он покрыл обычный, рядовой клинок такими узорами и так быстро,
что слух о его умении быстро разнесся по  оружейным  мастерским  Аннуминаса.
Вскоре  по вечерам Торин и Фолко могли наблюдать, как перед горящим камином,
что-то тихо насвистывая, сидел Малыш, положив перед собой на чурбак  длинное
стальное  лезвие,  и  не спеша поскрипывал своими диковинными инструментами,
отыскавшимися где-то на самом дне его мешка.
     По мере того, как шли недели холодной, многоснежной зимы, навалившей во
дворе сугробы в полный рост высокого человека, у них в доме все чаще и  чаще
стали  собираться гномы, которых Торин наметил в качестве будущих спутников.
Они приходили по двое-трое вечерами, старательно прикрывая лица  капюшонами.
Среди  них  были:  Дори  и  Хорнбори, старый Вьярд, отбросивший свои страхи.
Паленая Борода, иначе Бран; молодой гном  Скидульф,  первый  заговоривший  с
Торином  в  тот  памятный  вечер  в Аннуминасе, трое соплеменников Торина из
Лунных Гор -- Грани, Гимли и Трор, отыскалось и двое  морийцев  --  Глоин  и
Двалин.  Двое  будущих спутников были родом с севера Туманных Гор -- Балин и
Строн. А в один из вечеров на пороге их  дома  внезапно  появился  Хадобард.
Фолко  не  слышал,  о  чем  говорил с ним вышедший в сени Торин, но когда он
вернулся, лицо у него  было  мрачное,  а  глаза  злые.  Больше  Хадобард  не
приходил.  Рогволд тем временем нашел одиннадцать охотников из числа опытных
следопытов, хаживавших и по лесам, и по горам, и по пещерам.
     И наконец настал день, когда Торин,  удовлетворенно  вздохнув,  заявил,
что  отряд  набран.  Это  случилось  уже  в  первых  числах февраля, когда в
Аннуминасе трещали особенно свирепые  морозы.  Не  привыкший  к  ним  хоббит
старался  поменьше  выходить  на  улицу,  и  Малыш теперь давал ему уроки по
ночам, в просторном трактирном  зале.  Надо  сказать,  что  хоббит  оказался
способным учеником и быстро усваивал сложную науку благодаря своей природной
ловкости  и  быстроте.  Фолко  не забывал также и свой лук, да и метательные
ножи не ржавели без дела.
     Всю зиму они с Торином и Малышом жадно ловили каждую новую весть  из-за
рубежей,  однако  зачастую  эти  вести  оказывались обыкновенными сплетнями,
доверять можно было лишь тому, что сообщал им Рогволд.
     Холода и глубокие снега не позволяли тяжелой коннице рыскать по лесам в
поисках  разбойников,  однако  морозы  сослужили  и  добрую  службу,  выгнав
некоторые  шайки  из  потайных лесных убежищ. Несколько раз они попадались в
устроенные дружинниками засады, и тогда на главной  площади  Аннуминаса  при
большом  стечении  народа  совершались публичные казни главарей, запятнавших
себя многими убийствами и грабежами. Хоббита мутило при одной мысли об этом,
и в такие дни он старался поглубже забиться  под  одеяло,  чтобы  ничего  не
видеть и не слышать.
     А  вот  на  ангмарской  границе  вместо  привычных  конных арбалетчиков
появились быстрые, летучие отряды лыжников (Фолко долго не мог взять в толк,
что такое лыжи, на его родине  их  не  знали),  появлявшихся  и  исчезавших,
подобно  ночным  призракам.  Противостоять  им оказалось куда труднее -- они
умело применяли ложные отступления и внезапные удары  из  засад.  Борьба  на
северо-востоке шла с переменным успехом.
     Ближе  к зиме гномов в городе поубавилось -- многие разбрелись по своим
родным горам, оставались лишь те, кому идти было некуда.  Все  жадно  ловили
любой  слух о морийских делах; однако вместо этого пришли известия о стычках
на Востоке между гномами Железных Холмов и  неведомым  низкорослым  народом,
пришедшим  откуда-то с востока. Пришельцам пришлись по нраву благоустроенные
подземные жилища гномов, и они без долгих разговоров начали  войну.  Внутрь,
конечно,  они  пробиться  не сумели, гномы легко отразили их попытки сделать
подкопы, но  напавшие  окружили  Железные  Холмы  плотным  кольцом  и  стали
перехватывать направлявшиеся туда из Эсгарота обозы с продовольствием, часть
же  устремилась  на  запад,  обходя  Одинокую  Гору  с севера. Над Железными
Холмами нависла угроза голода.
     Полтора месяца прошли в томительном ожидании. Торин ходил сам не  свой,
аннуминасские  гномы  уже  поговаривали  о необходимости собирать ополчение,
когда гонец из-за Туманных Гор принес радостные вести. Гномы  Одинокой  Горы
пришли  на  помощь  своим  братьям  вместе с людьми Эсгарота, Дэйла и других
городов, входивших в королевство Лучников.  Не  выдержав  удара  соединенных
ратей,  враги  бежали  куда-то за Рунное Море; их войско, прорвавшееся между
Серыми Горами и Лесом, бесследно сгинуло. Гномы вздохнули с облегчением.
     -- Да, на Востоке еще не забыли,  с  какого  конца  браться  за  меч,--
заметил Торин, выслушав эту историю.
     В  один  из ясных дней в конце марта, когда над городом вовсю сияло уже
опускавшееся к горизонту солнце, Фолко забрел в  отдаленную  часть  Северной
Стороны,  где  до  этого  ни  разу не бывал. Нельзя сказать, чтобы эта часть
города была хуже других, но разница  в  достатке  все  же  чувствовалась.  И
выкрашены  дома  были  не столь тщательно, и украшений на них поубавилось, и
чистоты такой, как в центре, здесь не было. Люди одеты были поплоше, а еда в
трактирах -- заметно хуже.
     Он миновал несколько переулков, а потом,  чтобы  сократить  себе  путь,
пошел  неширокой  дорожкой,  проложенной  вдоль  задних  дворов. Квартал был
сильно вытянут, обход его занял бы слишком много времени,  и  хоббит  вновь,
как и возле сожженной деревни, решился идти напрямик.
     Он  углубился  уже  довольно  далеко  вглубь квартала, когда его словно
ударило, заставило замереть и поспешно упасть ничком, не обращая внимания на
жидкую  грязь  под  ногами.  Он  услышал  негромкое,  едва  слышное   пение,
доносившееся  со  двора  дома, стоящего несколько на отшибе. Это пение он не
мог спутать ни с чем -- он уже слышал. его в ночь  на  подходе  к  Пригорью,
когда они с Торином укрывались в придорожной канаве, а поперек дороги, уходя
в глубины Поля Могильников, шел Черный Отряд!
     Весь  дрожа  от  небывалого  возбуждения,  он  осторожно  подобрался  к
обсаженному какими-то кустами забору. Вскоре  ему  посчастливилось  отыскать
щель, через которую он мог видеть весь двор.
     Посреди  огороженного  стенами и забором пространства, возле нескольких
сиротливо  растопыривших  ветви  яблонь,  на  земле  кружком  сидели   люди.
Небольшой костерок был не в силах разогнать вечерний сумрак, и хоббит не мог
разглядеть  их  лиц. Сидя скрестив ноги, они медленно тянули заунывную песнь
на неизвестном языке.
     Один из сидевших поднялся, неторопливо запустил руку в  глубины  своего
необъятного  плаща  и  извлек  оттуда  небольшой ящичек. Пение стало заметно
тише, но в нем особенно ясно теперь слышались и тоска, и злоба, и призыв,  и
недобрая  надежда.  Человек с ящичком отворил его и поставил на темную кочку
рядом с угасающим костром. Сидевшие, словно по команде,  разом  протянули  к
нему  руки,  подавшись  вперед  с  самой  искренней  верой  и мольбой. Песня
замолкла, несколько секунд царила тишина, а  потом  вершина  кочки  внезапно
осветилась,  и  Фолко  содрогнулся. Он увидел небольшой трехгранный предмет,
напоминавший пирамидку  хорошо  знакомого  призрачно-белого  цвета,  спутать
который  было  невозможно  для  того, кто побывал в сердце Поля Могильников.
Догадка хоббита тут же  получила  еще  одно  подтверждение.  С  новой  силой
зазвучало  зловещее  пение,  и  в  такт  ему  белая пирамида сменила цвет на
кроваво-алый, грани вспыхнули яркими  багрово-рыжими  линиями.  Сомнений  не
оставалось  --  перед  Фолко  был  кусок  Обманного Камня! Сидевшие внезапно
вскочили на ноги, подняв с земли незамеченное им раньше оружие --  короткие,
толстые  мечи  и  кривые  кинжалы.  Люди закружились вокруг мерцающего алого
огня, высоко вскидывая сверкнувшие багровым клинки.
     Однако  мерцание  Камня  вскоре  угасло,  и  сразу  же  остановились  и
танцующие. Они вновь опустились на колени, простирая руки к угасшему огню, а
затем,  словно  взяв что-то из воздуха горстью, прижимали сложенные лодочкой
ладони к лицам. Один из них наконец поднялся и спрятал удивительный  камень,
остальные тотчас же скрылись за одной из выходивших во двор дверей.
     Постояв  еще  немного,  Фолко  тоже  выбрался  из кустов, несколько раз
оглянулся, желая получше запомнить этот дом, и во весь  дух  понесся  домой.
Звать стражу бессмысленно -- надо как можно скорее повидать Торина!
     Гномы,   постепенно   меняясь   в  лице,  выслушали  сбивчивый  рассказ
запыхавшегося хоббита и сразу схватились за оружие.
     -- Малыш, живо за Рогволдом!.. Хотя нет, погоди, пока будешь  объяснять
что к чему, семь шахт вырыть успеем... Ладно, попробуем сами!
     С  этими  словами  Торин  ринулся на улицу, за ним, на ходу пристегивая
даго, бросился Малыш. Фолко вздохнул и  последовал  за  ними.  По  пути  они
захватили  живших  неподалеку  Дори  и  Брана  и  уже  впятером поспешили на
Северную Сторону.
     Фолко безошибочно нашел подозрительный дом.
     -- А ты точно уверен?  --  усомнился  Торин.--  Все  тихо...  Да  и  от
соседних он ничем не отличается.
     Вместо  ответа Фолко нырнул в кусты возле забора и без особенных усилий
отыскал оставленные его ножом зарубки. Торин удовлетворенно кивнул.
     -- Кто здесь живет? -- переводя дыхание, спросил Бран, поправляя секиру
у пояса.-- Волки-оборотни?
     -- Да нет,-- шепотом отозвался Торин. -- Те, которых мы  в  Могильниках
видели...
     -- Ох,  и  повеселимся же! -- хищно прошипел Дори, неуловимым движением
выхватывая свой блестящий топор, взятый, невзирая на запрет.-- Соскучился  я
по делу, почитай всю жизнь ждал.
     -- Ладно,  сделаем  так,--  оборвал  его  Торин.-- Мы с Фолко и Малышом
лезем сейчас через забор, посмотрим на земле. Вы с Браном  нас  прикроете  в
случае чего.
     Ловкие  руки  Малыша  в  один  момент оторвали несколько досок, и Торин
первым пролез внутрь. Фолко, весь дрожа от охватившего его боевого азарта,--
он ничего не боялся, ведь рядом друзья! -- двинулся следом. Все прошло тихо,
их никто не заметил.
     -- Где стояла эта штука? --  шепнул  Торин,  повернувшись  к  ползущему
следом хоббиту.-- Тут еще кострище какое-то...
     Они  ползли  медленно,  стараясь  производить  как  можно меньше шума и
тщательно ощупывая руками землю. Первым  нашел  что-то  Малыш  --  он  вдруг
коротко ахнул и принялся подзывать друзей.
     -- Тише  ты! -- зашипел на него Торин.-- Нашел что-то -- молодец, потом
посмотрим. Своим сопением ты полгорода на ноги поднимешь!
     На кочке чуткие пальцы хоббита  уловили  небольшое,  едва  заметное  на
ощупь  треугольное  углубление. Торин провел по нему несколько раз ладонью и
вздохнул.
     -- Да, есть что-то... Ну давай теперь вокруг пошарим.  Да,  а  в  какую
дверь  они ушли? Вторая справа? Сейчас поглядим. Эй, Малыш, ползи за мной, а
ты, Фолко, тут побудь. Мы враз...
     Фолко замер, с отчаянием глядя во тьму широко  раскрытыми  глазами.  Не
осмелившись  ослушаться  приказа,  он  до  боли  стискивал предусмотрительно
захваченный с  собою  лук  и  уже  прикидывал,  как  он  пошлет  первому  же
выскочившему  из  двери  врагу  стрелу  в голову, как вдруг недалеко от него
раздалось шуршание и появились Малыш и Торин.
     -- Интересные дела,-- сообщил Торин.-- Это довольно большой  сарай,  он
стоит  отдельно.  Мы  обошли  его  кругом,  но все двери заперты на наружные
засовы! Малыш сумел заглянуть внутрь -- там темно, но все-таки -- пусто! Там
никого нет!
     -- Может, они в дом перебрались? -- предположил хоббит.
     -- Не думаю,--  ответил  Торин.--  Мы  доползли  до  дорожки.  Она  вся
истоптана  тяжелыми  сапогами,  но все-таки ясно, что они шли не к дому, а к
наружной калитке! Похоже, они тю-тю! Так что давайте еще пошарим, а потом...
Потом зайдем на огонек к здешним хозяевам!
     Они  вновь  принялись  утюжить  мокрую  землю  вокруг  примятой  кочки.
Внезапно пальцы хоббита, уже привыкшие к холоду и мокроте, угодили во что-то
мягкое, сухое и еще теплое. Фолко понял, что наткнулся на кострище. Он хотел
уже  свернуть  в  сторону,  когда  нащупал  что-то твердое и плоское. Хоббит
шепотом окликнул гнома:
     -- Торин! Здесь что-то в золе!
     Он уже понял, что нашарил маленький ножичек, длиной в  свою  ладонь,  с
простой  рукоятью -- под пальцами она казалась совершенно гладкой -- и очень
острый. Спустя несколько мгновений он нашел в золе еще два таких же ножичка.
     После нескольких безуспешных попыток разглядеть что-либо  в  окружавшей
их  темноте,  Торин  шепотом  выругался  и  наконец  велел  хоббиту и Малышу
прикрыть его спинами и полами одежды, быстро высек искру и запалил  один  из
всегда бывших с ним смоляных жгутов. В трепетном свете маленького факела они
смогли как следует рассмотреть находку.
     Сомнений  не  было  --  они держали в руках точные копии тех мечей, что
были оставлены на большом кострище в Поле Могильников. Торин провел  клинком
по  рукаву,  поднес поближе огонь -- и они увидели то же загадочное клеймо с
ломаной, похожей на изображенную сбоку лестницу линией. Торин зло сплюнул  и
потушил факел.
     -- А  нет  ли  там  костей? -- тихонько проговорил он и сам же протянул
руку к кострищу.
     Его поиски  были  недолгими.  Вскоре  его  кулак  был  полон  обгорелых
изломанных  косточек. Пришлось снова зажигать жгут, и теперь уже выступивший
в качестве знатока хоббит определил, что кости это птичьи, скорее  всего  --
куриные.
     -- Для  полного  счастья  нам  не хватает теперь только этих в сером,--
прошипел гном на ухо Фолко.-- Ладно, тут больше делать нечего, самое  важное
мы знаем. А сейчас -- давай обратно, приведем себя в порядок и зайдем в дом.
     Они  по-прежнему  ползком  выбрались наружу. Аккуратный Торин рукояткой
шестопера даже вколотил на место ранее вырванные гвозди.
     Вместе с ожидавшими их Дори и Браном они зашагали в обход.  Вскоре  они
оказались  у двери дома, покосившейся, кое-где рассохшейся, окна были темны,
и лишь в одном, под самой крышей, слабо мерцал едва заметный тусклый огонек.
Друзья кое-как очистили налипшую на одежду грязь, укрыли оружие под плащами,
и Торин, подойдя к двери, сильно и уверенно постучал.
     Вопреки их ожиданиям, дверь сразу открыли. В темноте за ней  в  воздухе
плавал  поддерживаемый  невидимой  рукой  подсвечник  с горящей свечой. Рука
принадлежала закутанной в плащ  низкорослой  тощей  фигуре,  которая  стояла
неподвижно, молча глядя на Торина.
     -- Просим   прощения  почтенных  хозяев,--  начал  Торин,--  нам  нужен
кто-нибудь из остановившихся у вас в сарае...
     -- Они ушли,-- последовал бесстрастный ответ, и Фолко не  смог  понять,
мужчине или женщине принадлежит этот голос и сколько лет его обладателю.
     -- Они  ушли  не  так  давно,--  продолжал  тем  временем  голос.-- Они
останавливались тут на несколько дней, пока торговали в городе...
     -- А откуда они, вы часом не знаете? -- как ни в чем не бывало  спросил
гном.
     -- Откуда  мне  знать...--  Голос  отвечавшего  чуть дрогнул от скрытой
усмешки.-- Я пускаю иногда переночевать к себе тех,  у  кого  нет  денег  на
гостиницу  в  центре.  А  именами их я не интересуюсь, лишь бы пошлина у них
была уплачена да разрешение на торговлю получено.
     -- Сколько ж они у вас были? -- не унимался гном.
     -- Три дня.
     В голосе не слышалось ни удивления, ни раздражения. Казалось, так  было
всегда,  так  случалось  столь часто, что хозяева этого дома привыкли давать
такие вот ответы  всякому,  кто  ни  с  того  ни  с  сего,  интересуется  их
постояльцами посреди ночи. Торин вздохнул и закусил губу.
     -- А что за люди? На каком языке говорили, как были одеты?
     Торин как бы невзначай вдвинулся могучим плечом внутрь.
     -- А  сами  вы  кто?  Городская  стража?  Но  с  каких это пор граждане
Соединенного Королевства должны давать отчет гномам?!
     Фигура довольно невежливо оттолкнула Торина, и не ожидавший этого  гном
чуть  подался  назад.  Этого  оказалось  достаточно,  чтобы  дверь со стуком
захлопнулась у них перед носом; раздался приглушенный голос:
     -- Вздумаете ломиться -- ответим стрелами!  После  короткого  совещания
гномы сочли за лучшее отступить, тем более что самое главное они уже узнали.
Но  на  обратном  пути  Фолко уговорил их вновь забраться во двор и закопать
поглубже в землю найденные на кострище ножи.
     Назад шли молча. Дори порывался поднять всех знакомых гномов и  предать
огню это змеиное гнездо, и его с трудом урезонили.
     -- Мы  узнали  и  так достаточно,-- успокаивал его Торин.-- Люди Черных
Отрядов имеют доступ в город. Кто они -- не  столь  важно.  Они  служат  Злу
Предначальных Дней, а значит, нам снова пора за топоры.
     Невеселым   выдался   этот  вечер  в  Аннуминасе.  Меньше  двух  недель
оставалось до дня выступления, а тут  такие  дела!  Посланный  за  Рогволдом
Малыш  вытащил  ловчего из постели, не обращая внимания на ругань взбешенной
Оддрун. Бывший сотник выслушал их историю и схватился за голову.
     -- Завтра же пойду к Наместнику,-- сказал  он  сквозь  зубы.--  Это  уж
слишком!   Ну  ничего.  Мы  усилим  стражу,  мы  не  позволим  этой  нечисти
безнаказанно  гулять  по  нашей  столице!  Вы  запомнили  дом?  Им  займутся
немедленно.
     -- Там остался Бран,-- вставил Торин.
     -- Разумно,  очень  разумно,--  кивнул  Рогволд.--  Я сейчас же пойду в
городскую стражу, пусть оцепят дом. Никто не сможет ускользнуть!
     Однако утро принесло друзьям одни разочарования. Торина, Малыша и Фолко
поднял с постели злой и невыспавшийся Рогволд.  Войдя,  он  сердито  сдернул
плащ и, скомкав, швырнул его в угол.
     -- Там  отыскалась  одна полуслепая старушка, вдова мелкого торговца,--
хмуро начал ловчий.-- Она действительно сдает приезжим  сарай  и  комнаты  в
доме.  В  тот  вечер  к ней попросились на постой двое, одетые очень просто,
невысокого роста. Говорит, они приплыли из-за озера на лодке. По ее  словам,
все  их  пошлины  были  в  порядке,  и  она  приняла  их. А теперь,-- ловчий
усмехнулся,-- она благодарит Всемогущие Звезды, что не отказала  им!  Ночью,
говорит,  в  двери ломился кто-то, спасибо им, сказали: "Сидите, матушка, мы
сами разберемся", а потом внизу кто-то из  ломившихся  ревел  нечеловеческим
голосом.  Страху натерпелась!.. А потом эти неведомые двое ей и говорят: "Мы
за стражей пойдем". И ушли. Мы приходим, а она нам: "Хорош