вые. С чего все началось?
     Люди смущенно переглядывались, опуская глаза. Наконец заговорил Исунг:
     -- Это началось год назад, почтенный Торин. Из-за восточных гор к нам в
деревню пришел никому не ведомый путник  --  древний  старик,  ободранный  и
голодный.  Он  сказал,  что  его  дом  сожгли  ангмарцы,  что все его дети и
родственники погибли, и теперь он скитается по Арнору, не имея своего  угла.
Ну,  народ  у нас жалостливый... Его приняли, обогрели, он и прижился, а под
жилье приспособил старый сарай. Сперва его кормили из  сострадания,  ожидая,
что  он  разведет  огород и начнет жить, как человек, но ничего подобного...
Работать он не пожелал, а стал оказывать за плату всякие  мелкие  услуги  --
зуб  заговорить, корову вылечить, ну и так далее. Оказалось, что он искусный
лекарь и умеет предсказывать погоду и на день вперед, и на  год.  Его  стали
уважать,  ценить,  а  потом -- и побаиваться. Одним словом, он оказал немало
услуг нашей деревне. Слух о нем, естественно, дошел и до наших соседей.  Его
стали  звать  и  в  Хагаль  -- это деревня Эйрика, однако там от него что-то
проку было мало. Напротив, что у нас он делал превосходно, у других выходило
из рук вон плохо. У сестры Эйрика, я знаю, он уморил корову и козу, хотя мог
бы вылечить...
     -- Вот мы и ополчились против  него!  --  перебил  Исунга  Эйрик.--  Мы
ругали его на чем свет стоит и мало-помалу стали завидовать соседям, которые
благодаря ему стали богатеть и жить лучше нас. Пошли ссоры и раздоры.
     -- Да,  ему приходилось туго,-- кивнул Исунг.-- Жители Хагаля не давали
ему прохода, и мы -- ох, зачем мы это сделали! -- мы дали ему охрану.
     После этого между нашими деревнями, где три четверти народа  приходится
друг   другу   родней,  словно  черная  кошка  пробежала!  Мы  стали  злы  и
подозрительны,  ссоры  вспыхивали  по  любому  поводу.  Наконец  Суттунг   и
взбаламутил  всех из-за этого поля. У людей в головах закружилось, похватали
кто что, да и соседи наши не лыком шиты оказались. Наломали друг другу бока.
Вам спасибо, что развели! А то, кто знает, чем бы дело кончилось...
     -- А этот... Храудун, лиходейщик, сам-то он где?! -- спросил Торин.
     -- То-то и оно, что исчез он,-- с досадой отвечал  Исунг.--  Вот  вчера
ночью и сбежал, только его и видели!
     Гном разинул рот, Рогволд пристально посмотрел на Исунга.
     -- Исчез  и добро свое все оставил,-- продолжал тот.-- Но хватит о нем!
Мы примирились -- не так ли? Давайте  же  радоваться!  Хозяйка!  Готово  ли?
Гости заждались!
     Женщины  засуетились  вокруг  стола, подавая на него дичь, рыбу, грибы,
разные соленья и варенья. Путешественники не заставили дважды просить себя и
принялись за еду.
     Постепенно за окнами крепкого дома Исунга совсем стемнело, солнце  село
за окрестные холмы. Пора было искать место для ночлега. Хозяева ни за что не
хотели  отпускать  путешественников,  однако  возмущенный  Эйрик  напомнил о
данном гномом обещании, и  друзьям  пришлось  подчиниться.  На  востоке  уже
поднималась  желтоватая  луна, когда они наконец расположились в придорожном
трактире деревни Хагаль. Теперь в основном говорил Эйрик.
     Они узнали, что Храудун почти не попадался  на  глаза  жителям  Хагаля,
однако  из  скупых  отрывочных  слов  тех,  кому довелось столкнуться с ним,
выходило, что это высокий, ростом почти с Рогволда, мощный старик с  длинным
лицом,  высоким  лбом  и  глубоко посаженными глазами неопределенного цвета.
Обычно он носил старый, видавший виды плащ и широкополую шляпу. Ходил важно,
неспешно, с достоинством, и все удивлялись,  с  чего  это  их  соседи  вдруг
приняли  его  за  несчастного  бродягу,--  он скорее напоминал какого-нибудь
важного вельможу на отдыхе. В разговоры Храудун не вступал, и они не  знали,
как  звучит  его  речь.  Тем  не  менее, все в один голос утверждали, что он
непременно собьет с пути истинного их соседей. У жителей Харстана ни с  того
ни  с  сего  появились  какие-то  чванство  и  гордыня,  они почему-то стали
кичиться своим происхождением, выводя  родословную  чуть  ли  не  от  самого
Валендила,  сына  Элендила,  основателя  королевств  в  Изгнании. Сперва это
казалось смешным, но потом  из-за  таких  вот  глупых,  несусветных  выдумок
харстанцев между деревнями начались серьезные раздоры. И в конце концов дело
дошло до драки...
     -- Так кто же он мог быть, Храудун этот? -- напрямик спросил гном.
     -- Кто  знает? -- пожал плечами Эйрик.-- Невесть откуда вышел и невесть
куда ушел. Но сила в  нем  какая-то  есть,  это  точно.  Скользкий  он  был,
неприятный,  а  вот  ума  ему  не  занимать.  Он часто давал советы -- своим
конечно же -- и ни разу не ошибся!
     -- А приходил к нему кто-нибудь? -- вставил слово Рогволд.
     -- Мы за его  сарайчиком,  если  можно  так  сказать,  даже  наблюдение
установили,--  криво  усмехнулся  Эйрик.--  И,  можете  себе  представить,--
ничего! Ничегошеньки! Никто не приходил, не приезжал, не спрашивал., Вечером
-- шасть в свою нору и до полудня носа не показывает. А кому он  был  нужен,
те  к  нему сами ходили. В узелке приношение поднесут: провизию или там вино
получше,-- он их выслушает. Сразу никогда не отвечал,  посидит,  поднимется,
походит,  да  все с таким значением! Просители, бедняги, уж и не знают, куда
деться,-- неловко,  видно,  что  такого  мудреца  своими  ничтожными  делами
отвлекают.  Со  стороны  временами просто смешно было! Сначала смешно, потом
уж. и плакать пришлось.
     -- Да, дела,-- по своему обыкновению протянул Рогволд.-- А  что  же  вы
шерифу не пожаловались?
     -- Ха! Пожалуешься ему, если он сам из той деревни родом!
     -- А в Пригорье?
     -- Эрстеру-то?  Капитан  он. конечно, бравый, да только ему до нас дела
мало. Его Пригорье занимает  да  разбойники  --  с  ними  он  воюет,  а  все
прочее...  Я его видел пару раз -- он, по-моему, уверен, что у нас и так все
тише воды, ниже травы. Да чего там жаловаться куда-то! Я так не привык. Хотя
сейчас все деревни в округе, какую ни возьми, все жалуются. А я вот не могу.
Я потому своих на драку и подбивал.
     -- Потрепали  Эрстера,--  вздохнул  Рогволд,  меняя  тему  разговора.--
Гнался  за летучим отрядом, что мы возле Могильников заметили. Гнался, да не
догнал, сам едва ушел, три десятка своих положил.  Это  за  сорок-то  чужих!
Мыслимое ли дело! А у вас как, тихо?
     -- Благодарение  Семи  Звездам  и  Великой  и Светлой Элберет, все пока
благополучно,-- ответил Эйрик.-- Шарят они, конечно, по  округе,  шарят,  не
без того, но к нам они не сунутся.
     Даром что мы, селяне, народ мирный -- я никому в Хагале покоя не давал,
пока частокол не починили да ржавчину с прадедовских мечей не счистили!
     Рогволд едва заметно усмехнулся.
     -- Гонец  на Тракте мне говорил, у тех арбалетчиков много. Налетят, что
делать будете?
     -- А ты думаешь, мы сами самострелов наделать не можем?  Можем,  и  еще
как!  У  нас  они, почитай, в каждом доме, у каждого парня, у каждой девицы!
Женщины прясть садятся -- самострел рядом. Да ты и сам  погляди  --  вон,  у
Тварта, рядом с пивной бочкой.
     По  правую руку от пузатого трактирщика, распоряжавшегося возле могучих
пивных бочек, на стене действительно висел здоровенный арбалет и рядом с ним
-- связка стрел, коротких и толстых, с тяжелыми наконечниками.
     -- Так что мы здесь тоже сложа руки не сидим,-- не без гордости заметил
Эйрик.-- Не то, что в других деревнях, даже в том же  Харстане.  Нас  голыми
руками не возьмешь!
     -- А как в других деревнях? -- спросил Фолко.
     -- Ха!  Они  там  только и знают, что дрожат да втайне друг от друга во
дворах нажитое помаленьку зарывают. Да вы же ехали, наверное, знать должны.
     -- Ты не первый, от кого мы это слышим,-- печально  кивнул  Торин.--  И
это у меня в голове никак не укладывается, хотя Рогволд и объяснял...
     -- А-а,  насчет "каждому -- свое" небось говорил.-- Эйрик вдруг недобро
прищурился.
     -- Говорил, как есть,-- пожал плечами сотник.
     -- Как есть! Конечно, как есть! -- У Эйрика  сузились  глаза  и  гневно
встопорщилась  борода.-- Ты лучше скажи, кто это придумал, кто народ к Тихой
да бестревожной жизни приучил, так что он теперь не знает, с какого конца за
копье браться?! И вот вам результат -- появляется враг,  а  дружина  незнамо
где! Гоняет его, гоняет, а толку как не было, так и нет! Деревни жгут, людей
хватают,  а  те,  словно  бараны...--  Эйрик  с горечью и злостью плюнул под
стол.-- Каждый должен сражаться теперь, понимаешь ли ты, сотник  --  каждый!
Иначе  сгинем  все  поодиночке. Эх, да что я тебе все это говорю -- тебе мои
слова все равно, что комариный писк. Погодите -- настанет еще день, придется
весь народ поднимать -- вспомнишь ты еще мои слова, сотник!
     Эйрик, неожиданно оборвав разговор, махнул рукой и стал вылезать  из-за
стола. Рогволд, Торин и Фолко лишь недоуменно переглянулись.
     Давно  уже  спали  спокойным сном усталых путников и Рогволд, и гном, а
хоббит все лежал, заложив руки за голову, и не отрываясь глядел в  окно,  на
черный  осенний  небосвод, затянутый желтовато-серыми тучами, сквозь которые
проглядывал  желтый  лунный   диск.   Что   ждет   их   впереди?   Аннуминас
приближается... Куда дальше? Неужели все-таки в Морию, в этот ужасный, чужой
хоббитам  подземный  мир  мрака,  где  живут и действуют непонятные и оттого
особенно пугающие древние силы? Бр-р...
     Хоббит содрогнулся. Чувствуя, что ему пока не заснуть, он встал,  надел
пояс с ножами, накинул на плечи плащ, и вышел на крыльцо, чуть поежившись от
порывов  холодного  ночного ветра. Хоббит присел на ступеньку и достал из-за
пазухи кисет и трубку. Несколько  ударов  кресалом  --  и  затлел  служивший
трутом сухой мох. Фолко разжег табачок и сделал первую затяжку.
     Вдруг  из-за  ближних  домов  показались несколько человек, вооруженных
мечами и копьями; за спинами -- луки и арбалеты. Приглядевшись внимательнее,
хоббит узнал Эйрика и его приятелей.
     -- Привет, Фолко! Чего не спишь? -- обратился к нему Эйрик.-- А мы вот,
видишь, по местам расходимся. На дружину у  меня  надежды  мало,  приходится
рассчитывать только на своих. Так и караулим каждую ночь, меняемся, конечно.
     -- И как? Помогает? -- осведомился хоббит.
     -- Пока  помогает,  хвала  Семи  Звездам,--  вздохнул  Эйрик.--  Идите,
друзья, я сейчас,-- повернулся он к  молчаливо  ожидавшим  его  товарищам.--
Давайте по местам, я потом всех обойду.
     Он присел на ступени рядом с Фолко, раскуривая свою кривую можжевеловую
трубочку.
     -- Значит, пока все спокойно? -- переспросил хоббит.
     -- Ну,  не  так,  чтобы  очень,  но  и  не  очень, чтобы так,-- ответил
Эйрик.-- Ангмарцы действительно больше не появлялись, зато  с  разбойничками
нашими доморощенными раза четыре мы сталкивались.
     -- Они что же, на деревню нападали? -- продолжал расспросы хоббит.
     -- Что  ты,  куда  им  теперь на деревню! На деревню они прошлой осенью
пробовали налететь. Собралось их сотни две с лишним, наверное,  и  под  утро
заявились.  Знали,  сволочи,  что мы расторговались, и, стало быть, в Хагале
есть чем поживиться! Но Хьярд вовремя поднял тревогу, и мы встретили их, как
полагается. Били в них из-за каждой ставни, все, кто меча держать не мог, за
самострелы взялись. Ну и мы тут поднавалились! Десятков семь перебили, сотню
с лишним в плен взяли, остальные разбежались. Долго помнить будут!
     -- А что ж они за люди?
     -- Да такие же селяне, как и мы, только поссорившиеся со всеми соседями
и от этого подавшиеся в леса. Гонору и злобы у них хватает, а  умения  мало,
поэтому больше на испуг берут, а если отпор встретят, то сами теряются.
     Эйрик  откинулся  назад  и,  прищурившись,  выпустил  изо рта несколько
колечек дыма.
     -- А что с пленными сделали? -- продолжал спрашивать хоббит.
     -- Отвели в Пригорье, сдали Эрстеру,-- ответил Эйрик,-- пару-тройку  их
главарей он, по-моему. повесил.
     -- А  как ты думаешь, надолго эта война? -- в упор спросил Фолко.-- Это
ведь война, не так ли?
     -- Ага! Ты тоже понял это? -- Эйрик резко повернулся к Фолко, его  рука
легла  на  плечо  хоббита.--  Ты  прав, это самая настоящая война, но у нас,
похоже, этого никто не понимает! -Он тяжело вздохнул.-- Вообще  говоря,  это
может  длиться  очень  и  очень долго, годы, даже десятилетия -- пока в этой
земле будет что брать и пока она сможет прокормить вторгающихся. А поскольку
выжечь  всю  страну  им  пока  не  по  силам,  эта  заваруха  будет  длиться
бесконечно.
     -- Скажи  еще,  Эйрик,  а  среди  тех, кого вы перебили, кого ты назвал
ангмарцами,-- среди убитых были только люди?
     Эйрик задумался и потянулся, чтобы почесать затылок, наткнулся на сталь
шлема и опустил руку.
     -- Так ведь мы с ними всего один раз и столкнулись... Нет, Фолко,  люди
это  были,  обыкновенные  люди,  сильные,  высокие,  крепкие. Ну ладно, друг
Фолко, -- поднялся Эйрик.-- Заболтался  я  тут  с  тобой,  а  меня  товарищи
заждались.  Спи  спокойно!  Здесь, наверное, так же безопасно, как и в самом
Пригорье.
     Эйрик поднялся, хлопнул хоббита по плечу, повернулся и быстро скрылся в
темноте. Фолко вздохнул, посидел еще немного, докуривая свою трубку, и  тоже
пошел спать. Кончился третий день их пути от Пригорья.


        Глава восьмая. СЕВЕРНАЯ СТОЛИЦА
     Два  последующих  дня  их  путешествия к Аннуминасу прошли на удивление
спокойно. Вновь был полон народом Тракт; всюду виднелись сторожевые вышки  с
бдительной  стражей.  Рогволд  взял  на себя заботы по устройству на ночлег;
гном, когда выдавалась минутка, утыкался в Красную Книгу и по ночам не давал
хоббиту спать, изводя его вопросами.  От  нечего  делать  Фолко  внимательно
прислушивался  к  разговорам  в тех трактирах, где они останавливались, но и
здесь, как и в Пригорье, люди могли обсуждать все что угодно и ни словом  не
обмолвиться о том, что волновало путешественников.
     Так  прошло  два полных дня. На третий день случайные спутники показали
им сожженную по весне деревню, что была в пяти лигах от Тракта, и тут  Фолко
впервые воочию увидел плоды войны между Людьми.
     Посреди  широкого  круга  пустых, так и оставшихся незасеянными с весны
полей  торчали  закопченные   печные   трубы,   точно   обглоданные   кости,
высовывающиеся  из  груд омытых дождями обугленных бревен. Пламя не пощадило
ни единого строения, пожрало окружавшие деревню сады,  аккуратно  подчистило
даже  плетни  и  заборы  вдоль  околицы.  Друзья  молча брели мимо обгорелых
остовов домов, ведя пони в поводу. Ни один из них не дерзнул нарушить  покой
мертвых пепелищ.
     -- А  почему  люди не вернулись сюда? -- нарушил наконец тишину хриплый
голос гнома.-- Почему не стали отстраиваться?
     -- Они подались на Запад,-- негромко ответил Рогволд.-- Местные  жители
считают,  что  на  месте уничтоженной врагами деревни нельзя ничего строить,
пока все не порастет травой, которая вберет в себя злую судьбу этого места.
     -- Судьбу! -- Гном непочтительно фыркнул.-- Мечи нужно крепче  в  руках
держать!
     Тракт  в  этих  местах  сильно уклонялся к западу от сожженной деревни,
обходя стоящие тесной группой высокие лесистые холмы.
     -- Послушайте, а что,  если  напрямик?  --  вдруг  предложил  хоббит.--
Напрямик через эти холмы. Там ведь дорога есть -- видите? И, по-моему,
     -- Я  поеду впереди,-- воинственно заявил Торин.-- А ты, Фолко, держись
сразу за мной и приготовь лук -- стреляй во все, что движется!
     Осторожно и медленно, подобно разведчикам возле вражеского лагеря,  они
двинулись  по  тропе.  Когда миновали кустарник, вперед пришлось выдвинуться
опытному Рогволду, потому что тропа почти пропала.
     Ольшаники тянулись довольно долго, в осеннем облетающем лесу  почему-то
царила  тишина,  даже  ветер  не  колебал вершины деревьев, укрытых могучими
телами холмов. Вскоре тропа пошла мелким ельником, очевидно, здесь кончалась
сделанная когда-то просека; но потом путники и вовсе уперлись в глухую стену
векового елового бора. Пришлось спешиться. Теперь они  шли  в  ряд.  Рогволд
посреди, не отрывая взгляда от следов,-- к конским копытам прибавились следы
человека,  обутого в тяжелые сапоги. Тории слева, топор наизготовку, а Фолко
справа, стрела на тетиве. Все было спокойно,  и  тут  из  притороченного  за
седлом гнома мешка с пленным карликом раздались какие-то жалобные, хлюпающие
звуки, а потом он тоненько заскулил.
     -- Цыц  ты, расплющи тебя Хругнир! -- Торин подскочил к мешку и изрядно
встряхнул его.-- Что тебе? Опять в кусты захотел?
     Он нагнулся и отрывисто, зло сказал что-то на языке карликов. Из  мешка
доносилось жалобное неразборчивое лепетание.
     -- Что  он  там?  --  досадливо  обернулся  Рогволд.-- Кончай ты с ним,
Торин! Пошли.
     -- Нет, погоди! Он интересные вещи говорит,-- вдруг  отозвался  гном.--
Говорит,  чтобы  мы не ходили дальше. Дурное место здесь, говорит, он нутром
это чувствует.
     -- Да что же в нем дурного? -- поразился Рогволд.
     -- Нет! Не здесь -- там, куда ведут следы, надо полагать.-- Гном  вновь
сказал  несколько непонятных слов, обращаясь к пленному, и долго вслушивался
в его  ответ.--  Здесь  он  чувствует  какую-то  черную  силу,--  неуверенно
продолжал  гном,--  а  может,  я  что-нибудь  не  так  понял.  Но  он просит
вернуться!
     -- Вот уж теперь мы назад ни за  что  не  пойдем,--  отрезал  ловчий.--
Ангмарские  подковы  и  какая-то  черная сила -- это, знаете ли, должно быть
выяснено. Идем дальше, Фолко, будь готов!
     Хоббит молча кивнул, зажал в зубах вторую стрелу и  поудобнее  поправил
колчан. Они крадучись двинулись дальше.
     Фолко бесшумно пробирался между деревьями, оставив позади себя и гнома,
и человека.  Хоббиты  умеют ходить, точно тени, не задев ни единого листка и
не наступив  ни  на  один  сучок,  способный  выдать  идущего  предательским
треском. В опущенных руках Фолко держал лук с наложенной на тетиву стрелой и
внимательно смотрел по сторонам. Земля, покрытая толстым слоем бурой опавшей
хвои,  плохо  сохраняла  следы,  различить  их  мог  лишь  такой мастер, как
Рогволд; хоббиту приходилось часто оборачиваться,  и  тогда  ловчий  взмахом
руки указывал ему направление. Торин шел сзади, ведя на поводу лошадей.
     Памятуя о Могильниках, Фолко все время прислушивался к своим ощущениям,
но страха  не  было, не было и предчувствия противостоящей силы -- и в то же
время было что-то, чему он не мог найти названия. Нет, не живое, не опасное:
какая-то туманная,  неясная  тень,  словно  грозовое  облако,  на  мгновение
закрывшее солнце, ясным летним днем.
     Впереди  между  елями  показался  просвет. Еще несколько шагов -- и они
оказались на краю довольно большой круглой поляны саженей десяти  в  ширину.
Слева  что-то настойчиво лезло в глаза, какая-то неправильность в окружавших
поляну зарослях. Фолко остановился и взглянул туда. Тотчас замер и еще  ниже
пригнулся  к  земле  Рогволд.  В  нескольких  саженях  от  них угрюмо чернел
невысокий вал сухой, безжизненно-серой земли, окружавшей глубокую,  почти  в
человеческий  рост,  воронку. Именно то, что на этом валу ничего не росло, и
привлекло внимание путников. Вал  выглядел  очень-очень  старым,  сглаженным
дождями и вешними водами, сильно расплывшимся -- но совершенно безжизненным.
На  его  поверхности  не  росло  ни  единой травинки, а земля выглядела так,
словно это зола из какой-то исполинской печи. Друзья осторожно  приблизились
и заглянули вниз.
     Казалось,  что-то с огромной силой ударило в склон этого лесного холма,
разметало вокруг землю и выжгло все, что могло и не могло гореть, на глубину
добрых двенадцати локтей. Точно кость из раны, на дне виден был оплавленный,
растрескавшийся камень, залегавший, как и предсказывал гном, под  всем  этим
холмом. Стены и дно воронки были иссиня-черные, словно их покрывала какая-то
жирная, несмывающаяся копоть.
     -- Ну  и  штука,--  растерянно