адеждой вглядывался он в сумрак...
   Разочарование швырнуло хоббита обратно в реальность; он обнаружил  себя
сидящим   возле    старого,    жесткого    корня    _альбалома_,    дерева
путешественников.
   Гномы и Рагнур заняты  каждый  своим,  никто  не  смотрел  на  хоббита,
понимая, что поиски его напрасны и что он вернется лишь с горькой болью  в
сердце...
   - Нет... ничего нет, - заставил себя выговорить хоббит.
   Торин глубоко вздохнул. Малыш потупился, неколебимо веривший  в  Судьбу
Рагнур развел руками - мол, против Судьбы не попрешь.
   - Не ты один виноват, брат хоббит, мы тоже повинны. -  Торин  шагнул  к
Фолко, сел рядом.
   - Ладно! - срываясь, выкрикнул Фолко. -  Что  было  -  то  было;  ее...
Эовин... уже не вернешь. Надо решать, что дальше!
   - Так мы ж вроде как начали говорить, - удивился Малыш. - Я так  мыслю:
ничего нам не остается, как к Морю идти. По-моему, на  Юг  лучше  по  воде
пробираться. Вернемся в Умбар, найдем способ...
   - К тому времени,  может  статься,  уже  и  Умбара-то  -  ищи-свищи,  -
возразил Фолко. - Не ровен час схватятся они с Харадом...
   - Ты ж сам видел, сколько тхеремцев тут полегло, -  оспорил  Рагнур.  -
Что ж они, избезумились совсем - на умбарские стены лезть?
   - Может, и избезумились - нам-то откуда знать? - заметил Торин. -  Вон,
перьеруких возьми - это ж как их притиснуть надо было, чтобы  они  все  на
смерть бы пошли!
   - Добавь еще - откуда там огонь взялся, - прибавил Фолко.
   - Огонь? - опешил Торин.
   - Он самый. Ну, чего так глядишь, точно я - не  я,  а  дохлая  каменная
крыса на дне бочонка с пивом? Где  ты  видел  такое  пламя,  чтоб  спалило
эдакую прорву трупов? Это ж сколько леса на  погребальные  костры  извести
надо! А у нас тут - ничего, голая равнина, редко когда деревце  попадется,
одна трава... Вспомни, как полыхало!
   - Слушай, а ведь и впрямь! - удивился Малыш. - Как это мы проглядели?
   - Я и сам об этом только что подумал, -  признался  Фолко.  -  Тогда...
иным голова занята была.
   - Чародейство? - тотчас откликнулся Рагнур.
   Хоббит с сомнением покачал головой:
   - Кому теперь тут волшбу-то творить...
   -  Когда  появился  Олмер,  все  тоже  только  и  говорили:  "Кому  тут
теперь..." Чем дело кончилось? - проворчал Малыш.
   - Вот-вот. А мы собрались к Морю... - невольно вырвалось у Фолко.
   - Куда ж еще? - искренне поразился Маленький Гном. - Не  через  пустыню
же?
   Фолко промолчал. Сердце подсказывало, что надо идти на юг... но  друзья
правы: пробиваться сквозь безжизненную равнину к горам, не зная троп через
перевалы, - чистой воды самоубийство.
   - Куда двое... то есть трое - туда и  один,  -  счел  нужным  напомнить
Торин старый завет их отряда.
   Фолко опять отмолчался.
   Ночь они  провели  под  деревом  путешественников,  а  когда  рассвело,
двинулись на запад, к Морю.



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   АВГУСТ, 20, ГРАНИЦА КХАНДА И МОРДОРА

   Солнце припекало. Августовская жара вдали от  Моря  оказалась  поистине
невыносимой. Санделло с радостью ехал бы ночами, но не через здешние дикие
и  негостеприимные  места.  Старый  мечник   пересек   несколько   древних
полузаросших трактов, что когда-то вели от границ Мордора на юг и  восток,
в покоренные страны. Давно заброшенные, дороги эти  служили  лишь  мрачным
напоминанием  о  былой  мощи  Барад-Дура.  Широкие,  замощенные  тщательно
пригнанными друг  к  другу  плитами,  они  стойко  сопротивлялись  натиску
времени. И пусть в щелях уже поднялась трава, ехать по такой  дороге  было
одно удовольствие.
   Санделло видел, что дорогами этими давным-давно  уже  не  пользуются  -
заратившиеся кхандцы и мордорские арки  бдительно  стерегли  их,  перекрыв
сильными заслонами. Не желая рисковать, Санделло свернул с дороги.
   Вокруг на целые лиги тянулись  мелкие,  невысокие,  но  очень  и  очень
крутобокие холмы. Казалось, им нипочем ни дожди, ни ветер; покрытые густым
кустарником, они выглядели непроходимыми,  а  усеянные  черными  колючками
ветви и вовсе отбивали всякую охоту лезть в глубину зарослей.
   Санделло долго петлял по лабиринту межхолмий,  пока  на  глаза  ему  не
попался увитый плющом серый камень, намертво вросший в землю.  Трехгранную
пирамиду, всю в выбоинах, сколах и трещинах, испещряли неведомые письмена.
   -  Здравствуй,  Камень  Пути,  -  с  облегчением  вздохнув,   прошептал
Санделло. - Ну, теперь и тропа должна сыскаться...
   Горбун  спешился,  осторожно,  боком  подобрался   к   Камню,   бережно
коснувшись ладонями шершавой поверхности.
   - Тут мы шли с тобой, Олмер, - негромко произнес он, впервые, наверное,
за долгие годы назвав своего господина по имени. - Мы шли  вместе...  и  у
Камня Пути ты увидел Знак...
   Горбун умолк, прижавшись лбом к камню. Губы Санделло шевельнулись.
   - Подскажи...
   Но  Камень  молчал.  Молчали  и  окрестный  лес,  и  земля,   и   небо.
Нахмурившись, Санделло  отступил  на  шаг,  вновь  потянувшись  к  бережно
хранимому мечу Эола.
   Черный клинок  равнодушно  коснулся  Камня  Пути.  Железо  и  камень...
Казалось, друг до друга им  нет  никакого  дела.  Обычный  меч...  обычный
валун...
   Острие меча медленно ползло по прихотливым извивам рун.  Не  _тенгвар_,
не _керта_ - а совершенно неведомые знаки. Олмер знал  их...  и  унес  это
знание с собой.
   А ведь тогда он долго стоял у Камня, водя пальцем по чертам  загадочных
письмен; что открылось ему? И что, собственно говоря, хочет  узнать  здесь
он, Санделло?
   Горбун разочарованно вздохнул и принялся прятать  обратно  меч  Олмера.
Уже закутав клинок, Санделло выпрямился - и тут над ухом коротко свистнула
стрела. Оголовок звякнул о Камень - рванулся сноп искр,  точно  кузнец  со
всей силы ударил молотом по раскаленной заготовке. Под ноги горбуну  упало
белооперенное древко.
   Рука Санделло рванулась было к мечу... и  тотчас  остановилась.  Горбун
выпрямился, нарочито медленно скрестив руки на груди. Слишком хорошо  знал
он эти стрелы, слишком хорошо - выпустивших их лучников.
   Из зарослей раздался негромкий смех - чистый, легкий,  музыкальный.  Не
шелохнулись колючие ветви, не зашуршала трава, не  хрустнули  сучки  -  из
ничего возле Камня Пути  возникли  пятеро  высоких  фигур  в  серо-зеленых
плащах для тайного хождения по лесу. У четверых - натянуты луки  и  стрелы
готовы сорваться с тетив. Пятый шагнул к горбуну, точно  так  же  скрестив
руки на груди.
   Санделло стоял неподвижно, и стрелки ослабили тетивы.  Впрочем,  горбун
отлично знал, что они успеют натянуть их вновь. Быстрее,  чем  он  моргнет
глазом.
   Никто и никогда в Средиземье не превзошел  Перворожденных  в  искусстве
стрельбы из лука. Наверное, один лишь невысоклик Фолко  Брендибэк  мог  бы
поспорить с ними на равных в том, что касалось меткости.
   Это был настоящий  "поединок  сердец",  как  говорят  на  Востоке.  Меч
горбуна висел в ножнах, так же как и клинок его  противника  -  длинный  и
узкий, каким скорее удобнее  колоть,  нежели  рубить.  Будь  здесь  хоббит
Фолко, он тотчас бы вспомнил метательные ножи Санделло и  то,  что  горбун
мог разрезать пополам устроившуюся на стене муху.
   - От принца Вод Пробуждения Форве воину Санделло - привет! -  заговорил
наконец эльф.
   - От Санделло Форве - также привет! - холодно ответил горбун, не  сводя
глаз с эльфийского принца.
   За минувшие десять лет эльф совершенно не изменился. Оно  и  понятно  -
для Перворожденных это не срок. Благородное чело Перворожденного опоясывал
золотой обруч с искрящимся зеленым камнем; большие глаза смотрели строго и
проницательно.
   Санделло ждал. Казалось, неожиданная встреча его нисколько не удивила.
   Молчание это озадачило принца. Он слегка приподнял бровь.
   - Ты меня нашел - тебе и говорить, - с усмешкой прокаркал Санделло.
   - Куда ты идешь? - тотчас же в упор спросил принц.
   - Не твое дело, любопытный. Разве здесь твои владения?
   - Я спрашиваю, как сильнейший. Или воин Санделло понимает другой язык?
   - Слушай, хватит, а? - поморщился горбун.  -  Хочешь  драться  -  будем
драться. Нет - так нет. Я к тебе на свежее пиво не напрашивался.
   - У тебя за спиной, скрытый в тряпье, - древний  меч  моего  народа,  -
сурово молвил Форве. - Мне ведомо, чья рука владела им десять  лет  назад,
сразив Кардана и Наугрима! Зачем же ты снова вынес на свет  это  проклятое
оружие?
   - Не  твое  дело,  любопытный.  Может,  ты  заришься  на  клинок  моего
господина? Возьмешь, когда я буду мертв.
   - Если бы я хотел, ты был бы уже мертвее этого Камня! -  повысил  голос
Форве. - И ты это отлично знаешь.
   - Ну так прикажи тогда своим молодцам стрелять. -  Санделло  равнодушно
пожал плечами.
   Форве поморщился:
   - Не будем перебрасываться пустыми словами. Тебе ведомо, что мы  сейчас
не  враги.  Но  в  мире  творится  нечто...  нечто  грозное,  страшное   и
неописуемое, мы не можем понять, в чем  дело,  и  не  можем  сидеть  сложа
руки...
   - Если уж вы сами не можете понять, в чем дело, то чего  же  умудренные
мудростью веков Перворожденные хотят от простого  Смертного?  -  парировал
Санделло.
   - Ты был правой рукой Олмера. Ты знал все -  или  почти  все  -  о  его
планах. И когда мы узнали, что правая рука нашего самого  страшного  врага
со времен падения Саурона отправился один в дальний поход  на  Юг,  откуда
плывет на Мир тень непонятной угрозы, - мы, естественно, встревожились. Мы
выследили тебя - и, признаюсь, это было нелегко сделать. Мы потеряли двоих
разведчиков в схватке с мордорскими арками, но не оставили погоню. Если ты
отправился в путь, Санделло, то это значит - быть скорой войне. Мы  ее  не
хотим. Нечего зря проливать кровь - у людей в  Средиземье  врагов  уже  не
осталось. Никому из вашего племени не отыскать дорогу к Водам Пробуждения,
как не отыскать корабелам Морского Народа Прямой Путь в Валинор. Скажи мне
прямо: с кем ты намерен воевать, Санделло? С кем и за что?
   - С каких это пор эльфы стали пастырями людей? - недружелюбно проворчал
горбун. - Оставьте нас  в  покое!  Со  своими  врагами  мы  уж  как-нибудь
разберемся сами.
   - Мне ведомо, что ты - жестокий  боец,  мечник  Санделло.  Ты  спокойно
поведешь рати на приступ города и с чистым сердцем отдашь его на  три  дня
своим молодцам для разграбления. Но  неужто  крики  детей,  которых  будут
швырять в огонь, для тебя ничего не значат?
   - Я не стану говорить с  тобой,  эльф,  -  донесся  ответ.  -  Это  мое
последнее слово. Ты не получишь ни меча моего господина, ни  моих  слов  о
том, куда и зачем я направляюсь. Я сказал. А теперь хочешь  убить  меня  -
давай! Но помни:  даже  эльфийская  стрела  не  в  силах  свалить  старика
Санделло в один миг. Кое-что я сделать успею...
   Горбун слегка повернулся, и Форве увидел: пальцы Санделло  уже  сжимают
рукоять метательного ножа.
   - Эта штука летает хоть и медленнее твоих стрел, но зато бьет надежнее.
- Горбун хищно усмехнулся.
   Куда девалась вся растерянность и нерешительность старого  воина!  Тело
вновь обрело былую тигриную грацию; Санделло стоял,  чуть  покачиваясь  на
напряженных ногах, и горб его исчез, словно и не  было  его  никогда  -  а
просто человек сильно ссутулился, готовя какой-то прием...
   Форве тяжело вздохнул. Покачав головой, шагнул ближе к горбуну и оперся
локтем о Камень.
   - Если ты думаешь, что я боюсь смерти, -  то  сильно  ошибаешься.  Кому
суждено вернуться к жизни в собственном теле и с собственной  памятью,  не
страшится гибели. Не думай, что я не уважаю  твое  мужество.  Если  бы  мы
хотели, то продолжали бы следить за тобой - и ты, смею уверить, так ничего
бы и не заподозрил - но я не  хочу  враждовать  с  тобой.  В  знак  добрых
намерений я расскажу тебе все, что знаю, - надеюсь, ты оценишь.
   Слушай же, Санделло! Мне  ведомо,  что  Талисман  твоего  господина,  в
который тот вложил часть почерпнутой у Слившегося Кольца Силы, позвал тебя
в дорогу. Десять лет он дремал, будучи самым обыкновенным кольцом и  никак
не помогая Олвэну, - десять  долгих  по  людским  меркам  лет.  Но  совсем
недавно вдруг проснулся. Мы, эльфы-Авари,  почувствовали  это  первыми.  И
пробуждение сие отнюдь не осталось единственным  знаком.  Были  и  другие,
поверь мне. Так, например, пробудился от спячки мой перстень, в свое время
подаренный  невысоклику...  о,  да  ты  уже  и  сам  вспомнил  его  имя...
правильно, Фолко Брендибэку, хоббиту, убившему твоего господина...
   - Не убившему, а освободившему! - хрипло рявкнул Санделло.
   - О,  ты  понял  это?  -  Форве  поднял  брови,  словно  и  не  замечая
вспыхнувшей в глазах горбуна гневной искры. - Тогда еще  лучше.  Так  вот,
мой перстень на руке Фолко вновь ожил. Я почувствовал это тотчас... но  не
смог понять, что же заставило его очнуться.  И  твой  Талисман...  Это  не
случайность. Наши мудрецы установили - недобрый  ветер  веет  с  Юга.  Там
пробудилась странная Сила. Наши маги, к сожалению, не могут  сказать,  где
сердце у этой Силы. И вот ты, Санделло, отправляешься туда же,  на  Юг,  в
полном одиночестве, увозя с собой Черный Меч Эола! Во  дворце  моего  деда
найдутся клинки и подревнее, но этот... Он жаждет крови! Каждый  твой  шаг
на Юг приближает этот меч к войне, перед которой,  боюсь,  померкнет  даже
великая Война с Олмером... Чего ты хочешь, Санделло? Отомстить за  Олмера?
Тогда воистину жизнь моя и моих спутников будет ничтожно  малой  ценой  за
то, что нам удастся  остановить  бедствие.  Я  знаю,  ты  мастер  воинских
искусств, я знаю, даже стрела в горло, сердце или глаз остановит  тебя  не
сразу... Ну так что? Навстречу союзнику или врагу ты идешь?
   Форве смотрел пристально и испытующе. Обмануть эльфа почти  невозможно.
И, похоже, Санделло это знал.
   - Не важно, враг или друг ждет меня там, на Юге, и ждет  ли  вообще,  -
медленно, тяжело роняя слова, ответил горбун. - Мне открыто только одно: с
Юга идет беда.
   - Ты не сказал мне всего,  -  покачал  головой  Форве.  -  Догадываюсь,
Талисман помогает тебе отыскивать дорогу... У меня есть похожая вещь,  так
что, полагаю, в конце концов мы попадем в одно и то же место. Не стать  ли
нам на время союзниками? Потом я с радостью выйду против тебя на поединок,
воин Санделло, если ты того пожелаешь.
   Санделло дернулся, как от удара. Казалось, что вот-вот прозвучит  "да";
но вместо этого горбун лишь  плотнее  сжал  зубы  и  отрицательно  покачал
головой.
   У Форве вырвался вздох разочарования:
   - Что ж, ты выбрал. Не в наших обычаях  начинать  смертельную  схватку,
едва  закончив  переговоры,  пусть  даже  и   не   увенчавшиеся   успехом.
Расстанемся миром, воин Санделло, - но помни: если наши  пути  пересекутся
еще раз, я не стану  портить  стрелу  о  камень  только  для  того,  чтобы
предупредить тебя.


   АВГУСТ, 25, ПОБЕРЕЖЬЕ ХАРАДА

   - Ну вот мы и дошли. - Малыш швырнул в воду плоский камешек. - Семь,  -
посчитал он "блины". - И что дальше, Рагнур?
   Позади остался двенадцатидневный переход через  кишащие  отвратительной
нечистью леса. Несколько раз лишь ловкость Рагнура спасала всем жизнь. Без
него - признавал Фолко - отряд погиб бы в считанные дни. Меткость  хоббита
оказалась бесполезна  -  дичь  скрывалась  в  непроглядных  кронах  лесных
гигантов, да и всякую ли тварь здесь можно было есть? Оказалось, например,
что жуткие на вид белые змеи отлично  годятся  на  жаркое,  а  вот  весьма
упитанные птицы очень соблазнительного вида умеют ловко швыряться тяжелыми
отравленными перьями, что разили не хуже стрел. Мясо  этих  созданий  тоже
было ядовито...
   Кхандец безошибочно вывел отряд на  побережье.  Гномы  с  оглушительным
ревом - откуда только силы взялись! - преодолев исконную неприязнь  своего
племени к воде, ухнули в волны, едва успев сбросить с себя доспехи. Одежду
же оставили - даже хоббит, пространствовав  с  Торином  и  Малышом  добрый
десяток лет, никогда не видел тангаров нагими.
   Фолко обессиленно опустился на прибрежные  камни.  Уже  неделю  у  него
сильно болела левая ладонь - приступами,  то  длинными,  то  короткими.  И
невольно он вспоминал давнее свое видение... Вот только где  бы  взять  то
снадобье, что смягчало боль?
   Лагерь разбили в укромном распадке. Гномы  и  хоббит  остались,  Рагнур
отправился поразведать окрестности.
   - Когда отыщу Знак - я вас кликну!
   По дороге ни Фолко, ни его спутникам так и не  удалось  дознаться,  что
это за Знак и каким образом корабельщики Морского Народа узнают о четверке
терпящих бедствие.
   - У гномов есть свои тайны - так отчего бы не быть им и у эльдрингов? -
заметил как-то Рагнур. - После того как  мы  найдем  Знак,  нам  останется
только ждать...
   - Интересно - сколько... - проворчал тогда Малыш, но Рагнур лишь  пожал
плечами, и больше от него ничего не смогли добиться.
   Пока ждали Рагнура, Фолко сидел молча, прикрыв глаза и опершись  спиной
о нагретый солнцем камень.
   Здесь, на Дальнем  Юге,  осени  не  бывало  вовсе.  Сюда  прилетали  из
северных краев птицы; времена года различались по  тому,  есть  дожди  или
нет. Но даже и под конец  сухого  сезона  леса  буйно  зеленели  и  лианы,
презирая все и вся, покрывались яркими крупными цветами...
   Хоббит жестоко страдал от жары и духоты - и не только  он,  но  даже  и
привычные к раскаленным топкам гномы. Правда, в кузнях  жар  был  сухим  и
звонким, а здесь - гнилым и влажным. Все мгновенно  покрывалось  плесенью;
казалось, вдыхаешь не  воздух,  а  какую-то  липкую,  горячую,  обжигающую
изнутри кашу. Уснуть было невозможно - донимала мошкара.  Моря  ждали  как
спасения.
   И вот они на месте. Давно отстала харадская погоня, потеряв дерзких еще
до битвы с перьерукими; где-то запропала и  неистовая  Тубала  (знать  бы,
отчего она их так злобно и настойчиво  преследует);  далеко,  за  высокими
стенами заболоченных лесов,  осталась  Эовин  -  юная  роханская  девушка,
которую они так и не сумели уберечь.
   Фолко почувствовал накатившую волну  знакомой  горечи.  Да,  ничего  не
поделаешь, с  этим  придется  жить...  Эх,  как  не  хватает  сейчас  того
Древобородова дара! - Фолко мог только скрипнуть зубами.  Чувствовал,  все
чувствовал Старый Энт, предвидел, что рано  или  поздно  невысоклик  Фолко
явится к нему за помощью, - и приготовил все потребное...  А  он,  тупица,
так и не смог как следует воспользоваться подарком!
   Ясно было одно; нужно возвращаться в Умбар...  И  уже  оттуда  начинать
новый поход на Юг - если только не позовет к себе Рохан.  Как-то  тамошняя
война... Но нет, с Морским Народом должны  управиться.  Эодрейд,  конечно,
будет рвать и метать, что три его  Маршала,  начальствующие  над  полками,
остались в Умбаре, вместо того чтобы спешить  на  Север.  Как  пить  дать,
объявит предателями. Хорошо, если не приговорит к смерти, - а  то  прячься
еще и от роханских охотников за изменниками! Размышления  хоббита  прервал
запыхавшийся Рагнур:
   - Ну и повезло же нам! Вот повезло так повезло! Знак - он здесь, рядом,
и идти никуда не надо! Поднимайтесь скорее!
   Знак оказался темной и  узкой  пещерой,  откуда  несло  гнильем.  Малыш
недовольно покрутил носом;  на  спинах  всего  отряда  покоились  солидные
вязанки хвороста.
   - Тоже мне, тайна! - фыркнул Торин, когда пещера закончилась  небольшой
полукруглой каморкой с очагом в дальнем углу. - Да у нас в Мории  такое  -
испокон века! Зеркала у вас там, каменные зеркала - а ведет шахта  наверх.
Должны быть линзы, чтобы собирать свет и бросать его вдаль... Только  едва
ли все это сработает днем...
   - Зеркала... Линзы... это ты с нашими набольшими говори, коли так много
знаешь, - пожал плечами Рагнур. - Нам осталось развести огонь... и ждать.
   Они так и поступили. Когда отряд спустился с горы, Фолко  с  изумлением
увидел, что вершина, вздымавшаяся на  добрые  шесть  сотен  футов,  словно
объята пламенем; огонь там пылал много ярче солнца. Такое  пламя  приметно
за многие лиги... днем и  ночью,  в  любую  непогоду  и  при  самом  ярком
свете...