- На колени вставать не обучен. - Голос Серого не дрогнул.
   - Так, эту надменную  скотину  -  четвертовать,  -  с  ответной  ленцой
распорядился тхеремский командир,  давая  знак  окружавшим  его  воинам  и
тотчас же повторив - уже для своих - команду на родном языке:
   - Грар'доа хир! Реззар'г! Нассир'г! [Взять его! Казнить!  Четвертовать!
(харадск.)]
   Серый не шелохнулся.
   - Все, прикончат... - прошептал кто-то за его спиной.  Однако,  как  ни
тих был шепот, рыбак его услышал и обернулся. Четыре сотни  глаз  смотрели
на него с ужасом и надеждой.
   - Я постараюсь, чтобы им этого не удалось, - хладнокровно промолвил  он
и вновь отвернулся.
   Два тхеремца были уже  рядом.  Один  грубо  схватил  Серого  за  правое
запястье,  явно  собираясь  выкрутить  невольнику  руку  -  обычный  прием
харадских надсмотрщиков, - однако Серый, заметно уступавший  и  ростом,  и
статью, остался стоять, как стоял.  С  таким  же  успехом  можно  пытаться
голыми руками выкорчевать  столетний  дуб.  На  помощь  первому  стражнику
пришел второй - но преуспел не больше.
   Полутысячник побагровел. Сабля с легким шорохом выпорхнула из ножен. По
толпе рабов пронесся общий вздох.
   Серый шагнул вперед, стряхнув с себя воинов, точно медведь - псов. Один
из стражников тупо, точно колода, грохнулся в дорожную пыль  прямо  у  ног
рыбака. Нагнувшись, Серый одним движением  сорвал  с  его  пояса  саблю  -
железная  цепочка,  что  крепила  ножны  к  боевому  пластинчатому  поясу,
лопнула, точно  гнилая  бечева.  Мгновение  Серый  пристально  смотрел  на
оружие... а потом лицо его исказилось, словно  от  внезапной  боли,  и  он
резким движением сломал саблю вместе с ножнами  о  колено.  Две  половинки
упали на дорогу.
   Рабы ахнули.
   Харадрим так же стремительно бледнел, как только что багровел.  Смуглая
кожа южанина посерела, на лбу проступил пот.
   - Я могу быть хорошим воином, - медленно выговорил Серый, глядя в глаза
тхеремцу. - Я доказал.
   Полутысячник судорожно проглотил застрявший в горле ком.
   Серый спокойно вздохнул.
   - Ну хорошо, я  вижу,  ты  и  впрямь  силен,  -  сквозь  зубы  процедил
командир. - Но ты проявил неповиновение и должен  быть  наказан.  В  нашем
войске за это положена дюжина ударов бичом. - Не сводя глаз  со  странного
раба, харадрим потянулся к притороченному  возле  правого  бедра  длинному
бичу.
   Серый по-прежнему не шевелился. Но невольники  видели,  как  спина  его
внезапно заблестела от пота. Сбитые с ног стражники поднимались, кряхтя  и
охая. Опасливо поглядывая на Серого, они поспешили убраться подальше. Тот,
чью саблю постигла столь печальная участь, воровато покосившись, торопливо
подхватил обломки.
   Свистнул бич, обвившись вокруг плеч Серого. Тот дернулся, но  не  издал
ни звука и не сдвинулся с места.
   -  Раз,  -  пытаясь  придать  голосу   прежнюю   уверенность,   объявил
полутысячник. - Два... Три... Четыре... - Удары следовали один за  другим,
брызгала кровь, тяжелый бич с острыми гранями рвал кожу на спине и плечах.
Серый молчал, хотя кулаки у него побелели, и один раз, не сдержавшись,  он
заскрипел зубами.
   Полутысячник отсчитал двенадцать ударов. Неожиданно Серый опустился  на
одно колено, словно благородный гондорский нобиль перед королем.
   - Я принял наказание.
   Он произнес это твердо, без малейшей дрожи в голосе - словно и не текла
по спине и животу кровь.
   Полутысячник принужденно рассмеялся. Он  не  понимал,  что  происходит,
однако был далеко не глуп и решил выждать.
   - Да, ты принял наказание, ты стойко терпел боль. Ты и  впрямь  сильный
воин, я ставлю тебя сотником! Десятников назову позже! - Харадрим поспешно
вскочил в седло, дав шпоры коню.
   Кавалькада скрылась  в  дорожной  пыли,  и  только  теперь  Серый  смог
повалиться на руки бросившихся к нему рабов.


   АВГУСТ, 1, ТРИ ЧАСА ПОПОЛУДНИ, ДВЕ ЛИГИ ЮГО-ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ

   Дневка у Фолко и его спутников выдалась неспокойной. Где-то неподалеку,
по словам Рагнура, пролегал один из главных харадских трактов -  и  сейчас
по нему сплошным потоком шли войска. А по бокам, невесть чего  опасаясь  в
самом сердце собственных владений,  шныряли  конные  разъезды  харадримов,
порой  углубляясь  далеко  в  заросли.  Здесь  тянулись  охотничьи  угодья
правителя Великого Тхерема, раздувшегося от гордости  после  долгожданного
падения Гондора.
   - Тут про Олмера стараются не вспоминать, - вполголоса заметил  Рагнур.
- Им как-то приятнее  убеждать  себя,  что  победу  они  одержали  сами...
Кстати, про то, что Минас-Тирит снова  у  гондорцев,  и  причем  давно,  -
распространяться тоже не принято... Ну что за  страна,  утопи  ее  Морской
Отец!
   Из-за этих вот разъездов (Фолко сразу заподозрил, что дело тут нечисто)
несколько  раз  приходилось  менять  место  стоянки,  скрытно  перебираясь
подальше в заросли. Зоркий Рагнур  заметил  нескольких  хищных  птиц,  что
кружили над лесом,  -  то  ли  посланные  на  поиски  ночных  возмутителей
спокойствия ловчие кречеты, то ли нет, сказать он не мог.
   - Лучше будем считать, что нас ищут, - предложил хоббит.
   - Ага, и не  тронемся  с  места,  пока  все  вокруг  не  уберутся  куда
подальше! - тотчас подхватил Малыш. - Мне здесь нравится, а во  фляге  еще
осталось доброе старое гондорское. Хорошо, что ты, Фолко, догадался тогда,
в Минас-Тирите, заглянуть в тот  подвал!..  Славное  винцо  там  хранится,
самому королю впору! Ничуть не хуже пива,  я  вам  доложу!  Да,  пивка  бы
сейчас... - Маленький Гном сокрушенно покачал головой.
   - Брось мечтать! - отрезвил друга Торин. - Не ровен час -  убереги  нас
Дьюрин...
   На сей раз они не услышали ни треска кустов, ни заливистого лая  гончих
псов. Ничто не шевельнулось,  не  дрогнуло,  не  хрустнуло,  и  возле  них
бесшумно - эльфам Трандуила впору! - появилась воительница Тубала.
   Даже  в  длинной  кольчуге,  надетой  на  толстую  поддоспешницу,   она
смотрелась стройной и сильной, точно молодое деревцо, уже набравшееся  сил
и давно вдвое переросшее посадившего его садовника.
   - Ог-го... - только и успел выдавить Малыш, бросаясь к оружию, - но его
опередила Эовин:
   - Тубала! Стой! Зачем нам драться?! Ведь ты же спасла меня!
   - Отойди, девчонка, - холодно бросила молодая  воительница.  В  полном,
хоть и легком вооружении, с саблей  наголо,  она  пристально  смотрела  на
хоббита - и только на него. Однако Фолко не сомневался, что при  этом  она
видит каждое движение и Торина, и Малыша, и Рагнура...
   Кхандец тоже не мешкал. Сабля его, куда длиннее и явно тяжелее той, что
сжимала рука Тубалы,  спокойно  отливала  серым.  Добрая  сталь,  пусть  и
вышедшая не из подземных кузниц, но тоже крепкая.
   - Я пришла, - голос Тубалы звенел, - для того, чтобы умертвить  вас.  Я
буду сражаться со всеми вместе или с каждым поодиночке - мне все равно.  Я
опередила посланных для вашей поимки гвардейцев - но правитель  все  равно
получит ваши головы, только не от своих толстозадых, что  только  и  умеют
бить мух по караульным, а от меня!
   - Сколько слов, Тубала. - Фолко шагнул к ней  навстречу.  Хоббит  успел
надеть мифриловый шлем, и оставалось лишь  сбросить  на  лицо  забрало.  -
Сколько слов - да еще каких! Но ты забыла - мы на войне, а не на  турнире.
Нас четверо...
   - Пятеро! - возмущенно выкрикнула Эовин.
   - Пятеро, - поправился хоббит.  -  Пятеро,  а  ты  одна.  Ты  надеешься
сладить со всеми?
   - Именно так! Даже если доблестный половинчик ударит мне в  спину,  как
один его прославленный  сородич  на  Пелленорских  Полях!  -  презрительно
бросила Тубала.
   - Она, похоже, спятила. - Малыш двинулся  вперед.  Меч  и  дога  грозно
сверкали. - Что с ней говорить,  Фолко?  Тут  они  в  Хараде  все  немного
придурковатые. Да еще и Свет этот...
   - Я бы ее обезоружил, а убивать - лишнее, по-моему, - спокойно  заметил
Торин, в свою очередь поднимая топор.
   - Послушай, а нельзя ли узнать - почему, собственно, ты так жаждешь нас
прикончить? - осведомился Фолко, не прикасаясь к мечу.
   - Когда ты будешь валяться со вспоротым брюхом, я, пожалуй, скажу  тебе
- медленно наматывая твои кишки на свой кинжал! - отрезала девушка.
   - Ну, я тогда едва ли что-нибудь услышу. -  Фолко  улыбнулся,  все  еще
надеясь избежать драки. Они явно имели дело с  безумной  -  а  таких,  как
известно, не убивают, хотя сами они очень опасны...
   - Я  позабочусь,  чтобы  услышал,  -  заверила  его  воительница.  И  в
следующий миг атаковала.
   Никогда еще доселе Фолко не сталкивался с таким противником. Тонкая,  с
виду хрупкая девушка обладала твердостью и искусством Санделло; ее сабля с
такой силой сшиблась с клинком Фолко, что хоббит, чуть  не  расставшись  с
оружием, едва  устоял  на  ногах.  Чужое  острие  зацепило  броню;  металл
негодующе заскрежетал, словно отвыкнув отражать вражеские удары.
   Торин, Малыш и Рагнур бросились со всех сторон на Тубалу.  С  безумцами
не ведут поединков, а связывают - для их же собственного блага.
   Воительница отбивалась  мастерски  -  скупыми,  точными  движениями,  и
клинок ни на долю мгновения не отставал от мысли.  Железный  вихрь  Малыша
разбился о немудреную, но выверенную до точки защиту Тубалы. Торин, ухнув,
обрушил свой топор, полагая выбить саблю из рук воительницы  -  но  та,  и
глазом не моргнув, сама подставила клинок, и  гном,  запросто  рассекавший
таким ударом оборуженного воина  от  плеча  до  пояса,  пошатнулся  и  был
отброшен - а Тубала лишь усмехнулась.
   - Да она круче горбуна! - вырвалось у Маленького Гнома.
   Замелькала, сливаясь  в  неразличимый  серый  вихрь,  сабля  Рагнура  -
кхандец оказался искушен в тонкой игре клинков, - и Фолко, улучив  момент,
бросился Тубале в ноги. Еще миг -  и  на  упавшую  дружно  навалились  все
остальные.
   Тубала взвыла, точно раненая волчица. Получив страшный пинок  в  грудь,
отлетел в сторону Малыш; Торин с проклятием ослабил хватку; и  кто  знает,
чем бы все это кончилось,  не  вмешайся  наконец  в  дело  Эовин.  Девушка
вцепилась обеими руками  в  горло  Тубале,  и,  пока  рычащая  воительница
пыталась оторвать ее цепкие  пальцы.  Малыш,  Торин  и  Фолко  с  Рагнуром
сумели-таки скрутить южанку.
   - Уф-ф-ф... - Малыш скинул шлем. - Ну и дела! И откуда ж взялось  такое
чудо?
   - Этого тебе никогда не узнать, недомерок! - Тубала шипела и  плевалась
в путах, словно пантера. - Вы никогда бы не взяли надо мной верх, слышите,
вы! Вы только и можете побеждать по-подлому...
   Ей никто не ответил - просто не успел. Новый бой вспыхнул  раньше,  чем
по-настоящему окончился первый.
   "Не зря, верно, эти птахи тут  кружили",  -  только  и  успел  подумать
Фолко. Со всех сторон надвигались харадримы.
   Как они умудрились подобраться незамеченными, как хоббит, всегда  остро
ощущавший опасность, не почувствовал их приближения, - в тот миг никто  не
мог сказать. Пришло время сражаться.
   Быть может, друзьям вновь удалось бы прорваться сквозь ряды врагов - но
оказалось, что харадримы быстро учатся. На сей раз их явилось куда больше,
шли тяжеловооруженные панцирники, рослые, настоящие великаны, с головы  до
ног закованные в броню, с громадными - почти в полный человеческий рост  -
щитами.
   Дико закричала связанная Тубала - извиваясь, в муках пытаясь дотянуться
до узлов зубами. Очевидно, она не испытывала иллюзий по поводу  того,  что
ее ожидает.
   Крик  этот,  полный  звериного  отчаяния   и   какой-то   запредельной,
нечеловеческой тоски, эхом отозвался в сердце  хоббита.  Как-никак  именно
Тубала спасла Эовин... она изменила правителю Харада,  и  бросать  ее  вот
так, беспомощной и безоружной... Прежде  чем  он  даже  сам  осознал,  что
делает, его клинок двумя взмахами рассек путы на воительнице.
   Однако затем бешеная круговерть  боя  разлучила  их.  Спасти  коней  не
удавалось.  Теперь  только  одно  -  прорываться  как  есть,  любой  ценой
разомкнуть смертельное кольцо вражеских щитов.
   - Вместе! - рявкнул Торин. Но  даже  силач  гном  должен  был  уступить
сейчас место хоббиту  -  против  закованной  в  панцирь  силы  требовалась
ловкость.
   - Эовин, не отставай! - с свою очередь гаркнул хоббит.
   Оказавшись впереди всех, Фолко поднырнул под меч ближайшего панцирника,
юркнул за край тяжелого щита - и выбросил вперед руку с  мечом,  целясь  в
щель панцирного сочленения. Сталь  отыскала  дорожку,  харадрим  с  воплем
опрокинулся, и прежде, чем его товарищи успели затянуть прореху  в  рядах,
все пятеро оказались по ту сторону цепи загонщиков.
   Кое-кто называет гномов неуклюжими и медлительными - но это только  те,
кто ни разу не видел никого из этой подземной расы.  Когда  надо,  тангары
умеют бегать, и притом  очень  быстро.  И  сейчас  они  едва  не  обогнали
легконогого Рагнура.
   Чужой лес изо всех сил старался не  дать  беглецам  скрыться.  Тяжелый,
спертый воздух, точно кровожадный вампир, высасывал  из  груди  дыхание  и
силы. Корни выпирали из земли в самых неожиданных местах, норовя  сунуться
под ногу и повалить. Путь  преграждали  то  невесть  откуда  взявшиеся  на
ровном месте овраги, то широкие ручьи с болотистыми берегами, то  внезапно
вздыбливающиеся чуть не посреди болота холмы.
   И все же они сумели оторваться от тяжеловесных  харадских  панцирников.
Оторвались - но только лишь для того, чтобы лицом  к  лицу  столкнуться  с
новой опасностью.
   - Эовин!!!
   Впереди, блистая металлом узорных доспехов и гордыми  золотыми  гербами
на алых щитах, надвигалась вторая цепь.
   Здесь справился вырвавшийся вперед Торин. Тхеремцы не  успели  сомкнуть
ряды, вышла схватка один на один, и гном  с  неожиданной  ловкостью  вдруг
метнул совершенно не  предназначенный  для  этого  свой  боевой  топор.  С
совершенно иным балансом, чем у метательного оружия, топор тем не менее со
свистом пронесся над щитом харадрима, ударив прямо в забрало. Воин  охнул,
выронил щит - и тут уже оказался рядом Малыш, одним движением  доги  добив
раненого.
   Они вновь прорвались. Но вот  Эовин  повезло  меньше.  Харадрим  справа
оказался несколько более расторопен и храбр, чем  хотелось  бы,  и  Эовин,
прикрыв спины спутников, схватилась  за  оружие.  Но  отчаянный  выпад  ее
детской сабельки оказался отбит краем тяжелого щита,  а  в  следующий  миг
удар щита опрокинул Эовин на спину. Правда, она вскочила, ловкая и гибкая,
как кошка, - однако между ней  и  спутниками  уже  вырос  ряд  щитоносцев.
Оставалось только одно.
   -   Эовин,   беги!   -   круто   развернувшись,   Фолко   бросился   на
преследователей. За ним с яростным ревом катились гномы.
   Времени было мало, очень мало - но все же его  хватило,  чтобы,  свалив
еще одного из харадской шеренги, дать девушке возможность скрыться.  Пусть
бежать тут некуда - все равно! Не стоять же и  покорно  ждать,  пока  тебе
накинут петлю на шею!
   И опять - отчаянный рывок. Хорошо, что мифрил намного легче  стали,  он
позволял сохранить дыхание при долгом беге...
   Псы  отстали  -  у  Рагнура,  по  счастью,  осталось  несколько  жменек
отбивающего ищейкам нюх снадобья.
   Эовин, Эовин, что же нам теперь делать?! Где искать тебя?!


   АВГУСТ, 2, РАННЕЕ УТРО, ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ЛИГ
   ЮГО-ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

   Серый не мог спать. До побудки оставалось еще немало времени, сотня его
спала, спал  и  весь  огромный  лагерь  невольников  -  которых  почему-то
харадские военачальники  упорно  именовали  "свободными  воинами  Великого
Тхерема".
   Невдалеке заскрипели колеса огромных возов, что везли в лагерь бочки  с
водой от ближайших колодцев. Воды давали мало, хватало не  всем,  и  возле
бочек постоянно разыгрывались драки. Зашевелились сонные  караульщики-рабы
- им бегом, наперегонки, нестись к возам, едва те остановятся.
   Серый упруго поднялся на ноги. Никто не заставлял его этого делать,  но
каждое утро он обходил свою сотню, словно повинуясь накрепко  усвоенной  в
прошлом воинской привычке. Толку от обходов вроде бы как и не  было  -  но
люди отчего-то чувствовали себя увереннее, если первое,  что  они  видели,
просыпаясь по глухому  грохоту  кожаного  била,  -  фигуру  Серого,  молча
обходящего занятый сотней пятачок.
   - Мы уже, уже, сотник. - Двое парней покрепче,  поддерживая  кандальные
цепи, заторопились с бадьями к бочкам. Никто из спящих  не  пошевелился  -
предстоял тяжелый день, и каждый старался урвать полную  меру  отпущенного
хозяевами сна.
   Продолжая обходить лагерь, Серый оказался возле самой границы. По углам
располагались  посты   дозорных   тхеремцев   -   но   ограждения   вокруг
отсутствовали. Несмотря на заманчивую близость  кустов,  бежать  никто  не
пытался. Слишком свежи были еще в памяти крики тех, что рискнули. Ищейки и
ловчие  кречеты  отыскали  их  мигом.  Расправа  была  суровой:  пойманных
оставили умирать над пышущими жаром углями, и идущие  мимо  колонны  рабов
угрюмо взирали на казнь... Все  надеялись,  что  там,  где  сошлись  армии
Харада и неведомые орды южных пришельцев, станет  полегче.  Должны  же  им
дать оружие, в конце-то концов! И расковать... А вот тогда посмотрим,  кто
кого...
   Так - или почти так  -  думало  громадное  большинство  в  невольничьем
войске, что неуклонно продвигалось все дальше и дальше на юг...
   Шагах в пяти от зарослей Серый остановился. Нет, у него не  возникло  и
мысли о побеге (хотя оставленные бичом полутысячника рубцы сильно саднили)
- просто там, в чаще, ему почудилось какое-то  движение  -  словно  кто-то
опрометью, из последних сил, продирался сквозь сплетения ветвей,  отчаянно
пытаясь уйти от недальней погони.
   А погоня и впрямь близилась. Лязгало  оружие,  храпели  и  ржали  кони;
харадские охотники уверенно гнали жертву к краю леса.
   Серый замер,  прислушиваясь.  Ему  казалось,  что  весь  лагерь  должен
подняться на ноги - но все вокруг спали, добирая остатки  ночного  отдыха.
Часовые-харадримы лениво  потягивались  на  своих  постах  -  Серый,  даже
стоящий невдалеке от кустов, не возбуждал в них особого рвения. Никуда  не
денется - в кандалах-то! А если по дурости и попытается бежать - так на то
собаки есть.
   Жертва неслась из последних сил. И - прямиком к тому месту, где  застыл
Серый.
   Листва дрогнула, и на рыбака  воззрилось  хорошенькое,  но  до  предела
измученное  девичье  личико  -  все  исцарапанное,  исхлестанное  ветками.
Золотистые волосы спутались, разметались в беспорядке. Большие серые глаза
мгновенно наполнил ужас - едва только девушка увидела стоящего  перед  ней
закованного в кандалы человека,  а  невдалеке  -  харадских  лучников.  Но
позади  настигала  погоня,  и  на  лице   беглянки   появилось   выражение
обреченности. Серый заметил, как она потянула из ножен легкую саблю.
   И тогда одними глазами Серый приказал ей:
   "Иди ко мне!"
   Часовые равнодушно глазели  по  сторонам.  Шум  погони  раздавался  уже
совсем близко - и беглянка наконец решилась. Одним рывком  она  преодолела
пустое пространство - и оказалась рядом с Серым. Не  произнеся  ни  слова,
тот мгновенно толкнул ее к спавшим вповалку людям. Девушка быстро  кивнула
-  и,  ловко  прикрыв  краем  одежды  роскошные  золотые  волосы,   тотчас
притворилась спящей.
   Никто ничего не заметил. Только десятник, среди  людей  которого  Серый
спрятал беглянку, быстро взглянул на  Серого  и  тотчас  же  кивнул.  Если
сотник что-то делает - значит, так надо.
   Затрещали кусты. Караульные, спохватившись, вскинули луки -  но  тотчас
же и опустили. Из зарослей вырвалась кавалькада  тхеремских  охотников  за
рабами; на длинных сворках ярились псы-ищейки. Старший из охотников что-то
крикнул караульному, и совсем не требовалось знать харадский  язык,  чтобы
понять - он спрашивает: "А не пробегала ли здесь?.."
   Часовые дружно замотали головами. Мол,  ничего  не  видели,  ничего  не
знаем. Псы же внезапно заскулили, упираясь лапами в землю и явно не  желая
идти дальше.
   Серый внимательно и пристально смотрел  на  них.  Старш