на  душе  у  хоббита.  Их  встретили  с
открытой, чуть грубоватой, но искренней дружелюбностью; их умению дивились
и уважали за это; кое-кто даже просил на досуге обучить  их  увиденным  на
ристалищном поле приемам боя. Руки истерлингов,  харадримов,  ангмарцев  и
хазгов ломали хлеб, протягивая половину краюхи хоббиту;  к  его  кружке  с
готовностью тянулись полные ароматным медом  фляги;  ночью,  сжавшись  под
одеялом, Фолко с ужасом все четче и  четче  осознавал,  как  непросто  ему
будет поднять оружие на доверявших ему и делившихся с ним походным ломтем.
   Фолко и его друзья быстро поладили со своими  новыми  спутниками,  хотя
поневоле держались в стороне, стараясь не ввязываться в  общие  разговоры.
Их оставили в покое - здесь за каждым признавалось право  вести  себя  как
вздумается, лишь бы не отступал  в  бою.  Только  хазги,  а  их  в  отряде
оказалось полтора десятка - бросали какие-то странные взгляды на  висевший
на  груди  у  хоббита  заветный  кинжал;  и  взгляды  эти  не  отличались,
признаться, особой приязнью. Фолко спросил совета у друзей.
   - Незачем ссориться с ними раньше времени или давать им  повод  держать
камень за пазухой, - пожал плечами Малыш. - Нужно объясниться в открытую.
   Вечером третьего дня пути Фолко  как  бы  невзначай  оказался  рядом  с
сидевшими в кружок хазгами; окинутый плащ оставлял открытым клинок Отрины.
Хазги словно по  команде  смолкли,  выжидательно  глядя  на  хоббита.  Тот
попытался  заговорить  с  ними  тщательно  подобранными  словами   наречия
Цитадели, малый запас которых он все  же  успел  составить  себе  к  этому
времени, однако старый хазг, один из недавних  соперников  по  стрелковому
спору, остановил его.
   - Говори на языке Заката, - каркнул  он,  поднимая  голову.  -  И  тебе
легче, и мы тебя поймем - тут есть кое-кто, кто его знает.
   - Хорошо, почтенные! Я хотел поговорить с вами как  воин  с  воинами  и
верю, что вы поймете меня. Догадываюсь, что вас смущает эта вещь,  которая
ныне принадлежит мне. Но знайте же, что я получил ее из рук самого  Вождя,
во время  нашей  встречи  на  далеком  и  враждебном  Западе.  Я  не  знаю
подробностей гундабадского боя, но не как презренный грабитель, обдирающий
тела мертвых, обрел я этот кинжал!  В  истинности  этих  слов  сошлюсь  на
хорошо известного вам Санделло, а также Береля.
   Хазги некоторое время помолчали, пока двое или трое из  них  вполголоса
переводили остальным слова хоббита. Потом  они  вдруг  заговорили  вместе,
словно совещаясь; старый хазг, который, очевидно, был у них  за  старшего,
молчал, только быстро переводил взгляд с одного соплеменника  на  другого,
словно спрашивая о чем-то; и  когда  заговорил  он,  все  остальные  разом
умолкли.
   - Здесь никто не проверит твоих слов, - медленно сказал  он.  -  Но  мы
видим - ты говоришь  правду...  Узнай  же,  половинчик,  что  этот  клинок
некогда принадлежал нашему народу, одному из наших вождей.  Несколько  зим
назад часть наших прошла далеко на закат к  самому  Гундабаду...  Там  они
повстречали Вождя. Этот клинок попал к нему, и, клянусь Великой Лестницей,
он попал к нему по праву. Мы удивились, увидав его у тебя... Но теперь все
ясно. Садись с нами, Отмеченный Вождем, выпей круговую!
   Из разговора с хазгами Фолко узнал, что когда-то,  невообразимо  давно,
когда Черного Замка в Мордоре не было еще и в помине, когда в Золотом Лесу
еще жила великая, хотя неведомая и страшная. Сила, когда  весь  Закат  был
свободен - предки хазгов обитали в землях к западу от Туманных  Гор.  Сила
Востока была тогда с ними, и остерегались они лишь яснооких эльфов, живших
севернее их привольных степей.  Тогда  эльфов  было  много,  не  в  пример
больше, чем теперь, - может, поэтому они казались  тогда  менее  опасными,
ибо мало обращали внимания на Смертных и шли собственными  путями.  Однако
хазгов они недолюбливали, потому что  в  совсем  уж  незапамятные  времена
прародители хазгов служили какой-то сверхмировой Силе,  не  имеющей  в  их
памяти ни имени, ни облика; и эта Сила была враждебна эльфам.
   - Мы если видим что-то, то никогда не забываем, - покачиваясь, мерно  и
торжественно говорил хоббиту старый хазг. - От деда к  внуку,  от  отца  к
сыну идут Вести, и каждый узнавший обязан запомнить их до самой смерти,  а
умирая - передать наследнику. И слова безымянных свидетелей, давно ушедших
в лоно Матери, живы по сию пору, и  они  повествуют  нам,  как  вздыбилось
ставшее багряным небо  и  великий  огонь  снизошел  с  закатных  небес.  И
сверкающие рати неведомых нам богов ступили  на  крайний  запад  земли,  и
Сила, хранившая нас, пала, увлекая за собой в  пучину  и  западные  земли.
Лишь горстка тех, кто положил начало роду нашему, чудом уцелела  тогда,  в
битве, равной которой не было и не будет. И наши пращуры ушли на восток  и
обосновались у горных подножий. А затем пришли эльфы и создали свою страну
подле ворот в подземное царство гномов, и  другие  народы  Смертных  также
поселились между берегом Великого  Моря  и  Горами.  Долгие,  долгие  годы
протекли - и вот из морских пучин появились устрашающие  корабли,  несущие
полчища закованных в сталь  воинов,  великих  лучников.  Люди  Моря  стали
строить свои гавани, налагая дань на прибрежные племена. Однако  затем  на
Востоке  вновь  поднялась  тень  той,  первоначальной  Силы,  и  вспыхнула
страшная  война.  Короли  Морей  оказали  помощь  эльфам,  и   в   горниле
истребительной схватки сгорели почти все колена нашего рода. Но все  имеет
свой конец, кончилась и война, и снова потекли  мирные  годы,  и  родились
новые люди нашего языка. Однако угроза своими исполинскими  крылами  вновь
затемнила небо над головами хазгов. Короли Морей обосновались  на  крайнем
юге,  и  степи,  ныне  именуемые  Роханом,  были  их   владением.   Короли
потребовали покорности у нашего племени, а когда получили  отказ,  нанесли
такой удар, что нашим предкам пришлось навсегда покинуть родину. И  с  тех
пор мы живем надеждой, что вместе с Вождем отвоюем  наконец  наши  древние
владения и в зеленых степях вновь разольется протяжная песнь людей  нашего
языка.
   Фолко  осторожно  полюбопытствовал,  не  слыхали   ли   его   почтенные
собеседники что-либо о таинственном Волчьем Камне, о котором ему  довелось
узнать во время странствий по югу степей?
   - Волчий Камень? - переспросил старый хазг.  -  Конечно,  слыхали!  Это
поставили свой знак  наши  младшие  братья,  вышедшие  вместе  с  нами  из
западных земель и всегда жившие в дружбе с исполинскими волками. Часть  из
них присоединилась к  Вождю,  но  часть  продолжает  скрываться  на  нашей
прежней родине, надеясь невесть на что.


   На пятый день пути, когда отряд впервые заночевал под открытым небом, к
хоббиту пробрался Келаст. Как сумел дорваг обмануть бдительность  стражей,
выставленных осторожным и опытным Отоном, как проскользнул мимо бдительных
хазгов, мимо костров истерлингов,  способных  различать  шуршание  мыши  в
траве? Он просто возник из тьмы рядом с хоббитом, опустился  беззвучно  на
землю и словно слился с нею. Торин и Малыш остались сидеть  возле  костра,
спинами прикрывая хоббита и дорвага.
   Келаст и его люди не теряли времени даром. Они узнали многое,  выполнив
приказ  старейшин,  теперь  можно  было  и  возвращаться.  Подсматривая  и
подслушивая, взяв трех языков, они выяснили, что острие удара вроде должно
быть повернуто на юг - после сбора в Великой  Степи  всех  служащих  Вождю
сил. Область Олмера могла выставить немало воинов,  однако  сама  по  себе
многочисленным дорвагским племенам она была не страшна, ибо ввязываться  в
войну с ними - хотя бы для того, чтобы не ударили в тыл, значило воевать с
Айбором, который  соратники  Вождя,  напротив,  хотели  привлечь  на  свою
сторону.
   - Но Айбор они могут купить, - возразил Фолко. - И там закроют глаза на
разорение вашей лесной окраины.
   - Для этого сил тех колен, что живут сейчас, недостаточно,  -  сверкнул
глазами Келаст. -  И  они  прекрасно  это  знают,  мы  убедились  в  этом,
подслушав немало их разговоров. Похоже, поход будет нацелен на  юго-запад,
но что может помешать Олмеру рассчитаться с ними после похода главных сил?
Мы узнали, какие восточные племена сейчас идут за ним. Скажу  прямо:  если
он соберет хотя бы две трети их ополчений, у него  хватит  сил  не  только
испепелить наши леса, но и Гондор поставить  на  грань  гибели.  Он  может
двинуть на запад десять десятков тысяч!  Но  для  этого  нужно  время.  Мы
решили следить. Мы отправили вести домой и останемся здесь, чтобы  вовремя
предупредить наших братьев.
   - А не боитесь, что вас выследят?
   - Кто выследит дорвага в лесу? - презрительно пожал плечами  Келаст.  -
Им нас не взять. За всю неделю они ни разу  не  напали  на  наш  след.  Не
Нападут и дальше. А если  по  чистой  случайности  и  наткнутся  -  у  нас
достаточно способов, чтобы обмануть любую погоню.
   - Скажи, не ждут ли они  возвращения  Вождя?  -  спросил  Фолко,  желая
проверить слова Береля.
   - Нет. По крайней мере не сейчас.  Говорят,  что  он  ушел  в  какой-то
дальний поход на восток и что в подмогу ему посылается небольшой отряд,  в
который, кстати, вы и попали!
   Фолко  вкратце  пересказал  Келасту  все  приключившееся  с  ним  после
расставания на лесной дороге. Выслушав, тот тихо промолвил:
   - Вы идете по самому краю... Чем я могу помочь, пока вы еще в  пределах
земель Олмера?
   Фолко поведал ему о подозрительно поспешном, на его взгляд, принятии их
в эту дружину лучших бойцов Береля; вспомнил карлика, чей зловещий  взгляд
никак не шел у него  из  головы;  его  стократно  обострившееся  чутье  на
опасность предсказывало недоброе.
   - Дай нам три дня сроку, - сказал Келаст. -  И  не  отчаивайся!  Думаю,
дорваги разрешат эту загадку.
   - Но как же... - начал было Фолко.
   - Предоставь это дорвагам, - перебил его Келаст. - Нам не  нужно  много
времени, и осторожничать в большом деле мы не привыкли.
   И он бесшумно исчез в ночи - ни одна  ветка  не  шелохнулась,  ни  один
сучок не  треснул;  дорваг  растворился  в  темени,  канул  в  нее,  точно
ныряльщик в непроглядную воду... Друзьям оставалось лишь ждать.
   Однако  это  ожидание  никак  нельзя  было  назвать  однообразным.  Они
подходили к границам Области Олмера, его Цитадели, все теснее обступали их
пока еще невысокие, поросшие лесом горы; меньше стало поселений, но дорога
была наезжена, и постоялые дворы нет-нет, да и попадались. На третий день,
когда должен был появиться Келаст, Отон приказал  отряду  собраться  перед
выступлением с бивуака.
   Воины расселись большим полукругом на опушке леса,  где  провели  ночь.
(Отон последние дни почему-то избегал ночевать под крышей, да и народу  на
постоялых дворах было изрядно.) Все стихло,  только  в  кронах,  уже  чуть
заметно тронутых желтизной, посвистывал ветер.
   Отон говорил о цели похода. Говорил  жестоко  и  правдиво,  не  скрывая
предстоящих великих трудов и  испытаний.  Он  ничего  не  прибавил  к  уже
известному друзьям о Доме Высокого и о Тропе Соцветий. Зато о лежащих  меж
ними странах и землях он сказал немало нового.
   - Чтобы открыть Вождю дорогу в Дом Высокого, нам  предстоит  расчистить
путь, чтобы не оставлять на его долю  препятствий,  устранить  которые  по
силам и нам. Там, по воле Тропы Соцветий,  сходятся  владения  многих  сил
Востока, не подчиняющихся разуму и  недоступных  внушению.  Где-то  в  тех
краях  лежит  западная  граница  могучих  и  безжалостных  эльфов,   наших
смертельных врагов. Колдовской своей хитростью  они,  конечно,  попытаются
помешать Вождю. Наша задача - их удержать. За ними Черные Гномы, что, не в
обиду нашим гномам будет сказано, вступили в  противоестественный  союз  с
эльфами Востока. Мощь их велика, они неистовы в сражении,  поэтому  мы  не
станем штурмовать неприступных стен Черного Замка,  запирающего  переправу
через Хоар. Там нужно действовать хитростью. Но вот  тех  гномов,  которые
обустраиваются в ближних пределах Дома Высокого, нужно отбросить  -  иначе
нам не пробраться к тайне. Но прежде  всего  нам  придется  столкнуться  с
Ночной Хозяйкой. Она повелевает страхом, страхом управляет племенами и  не
допускает никого в свои края. Движимые ею обезумевшие  армии  покоряют  ей
новые и новые земли. Нам  придется  выступить  против  тех  ее  слуг,  что
попытаются преградить нам путь, и здесь я  надеюсь  на  всех  вас.  Сейчас
Вождь не может послать сюда большое войско, да это  и  ни  к  чему  -  эти
племена должны стать нашими союзниками в борьбе с  эльфами.  Нужно,  чтобы
покоренные Ночной Хозяйкой стали нашими друзьями.  Это  трудное  дело,  но
таково веление Вождя. Вождь  говорит,  что  с  самой  Ночной  Хозяйкой  он
намерен схватиться на обратном пути от Дома Высокого,  поэтому  мы  должны
разузнать о ней как можно больше.
   И о многом еще говорил  Отон.  Нужно,  чтобы  все  десятки,  в  которые
влились новички, не разучились мгновенному повиновению и в то же время  не
потеряли собственные глаза и голову, "ибо один лишь Вождь способен быть  в
бою всюду и везде, видеть и объять все; я же надеюсь на вас и знаю, что не
для всякого  славного  и  своевременного  действия  нужна  будет  вам  моя
команда".
   Они немало еще прошли в тот день.  Когда  стал  сгущаться  вечер,  Отон
остановил отряд рядом с обширным постоялым двором; там они получили  ужин,
но  для  ночлега  расположились  на  улице.  Друзьям  с  трудом  удавалось
сохранять хладнокровие, с минуты  на  минуту  ожидая  появления  дорвагов.
Лагерь постепенно затихал; Отон еще шагал от костра  к  костру,  временами
исчезая в темноте - лично проверяя часовых.
   - А если их схватят? - одними губами прошептал Фолко.
   - Убереги нас от этого, Дьюрин, - также еле слышно ответил Торин.
   - Мое сердце разорвется, если придется выбирать между  их  спасением  и
провалом нашего похода! Ведь спасти их, не раскрыв себя, мы все  равно  не
сможем.
   - Не каркайте! - сердито оборвал друзей Малыш.
   И они  дождались.  Словно  в  чудесном  плаще-невидимке,  Келаст  вновь
миновал часовых и возник  внезапно  рядом  с  друзьями,  как  таинственное
порождение ночи. Его лицо скрывал капюшон, однако хоббит разглядел  свежий
рубец, пересекающий лоб.
   Келаст торопливо заговорил,  не  тратя  попусту  драгоценного  времени.
Голос его выдавал усталость, свежая рана говорила о только  что  пережитой
опасности, однако об этом он не обмолвился ни словом.
   - Помня  твой  рассказ,  мы  выследили  и  схватили  карлика,  ближнего
подручного Береля. Не знаю,  тот  ли  это,  но  рассказал  он  преизрядно,
особенно после того, как мы пригрозили ему огнем. Оказывается -  увы,  увы
нам! - Берель послал быстрейшего из улагов к Вождю  с  известием  о  вашем
появлении, подробно  описав  вас  и  спрашивая,  что  с  вами  делать.  Он
заподозрил в вас лазутчиков. Эти улаги способны летать, опираясь  крыльями
на силу свирепых ветров, вечно несущихся над землей  на  недоступной  даже
орлам высоте. Так, в этих потоках, улаги за считанные дни достигают  самых
удаленных краев Средиземья. Так вот улаг доставил Вождю послание Береля, и
от него пришел ответ со строгим  приказом  -  не  трогать  вас,  ничем  не
выказывать подозрений, но как можно скорее отправить с отрядом Отона  ему.
Вождю, навстречу. Проклятые соглядатаи Береля выследили нас  и  по  следам
установили, что вы расстались  с  нами  незадолго  до  того,  как  сдались
пограничной страже. Карлик уверял, что больше ничего в письме Вождя о  вас
не говорилось, но кто его знает, это отродье! Для того чтобы вы ничего  не
заподозрили, вас и пригласили участвовать в состязании у рода Харуз - и  с
полным основанием, как победителей, присоединили к  отряду  Отона.  Берель
играет вами, как сытый кот с мышью! Отону поручено  тщательно  следить  за
вами, однако делать это скрытно, чтобы вы ничего не заметили. А  уж  зачем
вы этому Олмеру - воистину ведает один лишь великий Манве.
   Выслушав этот рассказ, друзья невольно содрогнулись.  Холодный,  липкий
страх,  который  не  рассеешь  сознанием  своей  силы,  своей  способности
противустать опасности с мечом в руках. Их  было  трое  против  загадочной
Силы, и Сила та легко раскрыла их нехитрые уловки, сорвала все  покровы  и
готовила теперь ответный удар.
   - Вам нужно бежать, - продолжал тем временем Келаст. - Карлик дался нам
недешево: пришлось убить одного из часовых, заметившего нас, да  и  самого
карлика  тоже.  Нам  нужно  скорее   уходить   отсюда,   устраивать   свой
наблюдательный пункт где-нибудь вне пределов Цитадели...  На  нашу  помощь
больше не рассчитывайте. Мой вам совет -  бегите!  Бегите  и  постарайтесь
исполнить свой долг иным способом. Ничего лучше я посоветовать не могу.
   - Нет, Келаст, - тихо и непреклонно сказал Торин. - Мы не воспользуемся
твоим советом. Если мы попытаемся скрыться -  на  нас  начнется  охота,  и
тогда, боюсь, нас не спасет и сам  Великий  Дьюрин.  Нет,  мы  постараемся
подобраться к Вождю как можно ближе, оставаясь под  этой  личиной!  Трудна
дорога к Дому Высокого, и лучше уж такое общество, чем никакого. У нас  ни
провианта, ни снаряжения для этой сверхдальней дороги, мы не  знаем  путей
на Восток, не знаем языка здешних  народов.  А  ведь  на  пути  еще  такие
опасности, как Ночная Хозяйка, Области Духов и прочее... Нет, мы  все-таки
останемся. Ты говоришь, Вождь приказал доставить нас к нему  -  прекрасно!
Только этого нам и нужно. Мы исполним то, что решили, а потом -  будь  что
будет.
   Торин бросил быстрый взгляд на Малыша,  и  Фолко  припомнил  их  споры,
когда они выбирали путь.
   - Ну как знаете, - не стал перечить дорваг. - Тогда прощайте! Я не могу
больше задерживаться здесь. Нас тоже ждет дорога. Прощайте!
   - Мы еще встретимся по эту сторону Гремящих  Морей,  -  вдруг  уверенно
сказал хоббит.  -  Не  стану  говорить,  что  наша  встреча  произойдет  в
счастливый для нас обоих час, но она будет. Я так чувствую.
   Дорваг исчез - и словно погасло что-то в  душах  друзей,  словно  порыв
холодного ветра задул неяркую  лампадку.  Все  дороги  назад  были  теперь
отрезаны. Друзьям оставалось только одно  -  идти  навстречу  Копью  Тьмы,
почти без надежды уцелеть, идти с одной лишь мыслью  -  если  Копье  будет
брошено,  ни  они,   ни   стотысячные   армии   не   предотвратят   ужасов
истребительной войны. Но они еще  могут  упредить  чудовищный  удар,  если
сумеют точно послать свою, кажущуюся такой бессмысленной  по  сравнению  с
могуществом противостоящей стороны стрелу  в  тот  роковой  момент,  когда
Копье еще взвешивается  в  исполинской  надмировой  руке,  уже  готовое  к
броску, до которого остаются считанные мгновения; и в этот миг  их  слабая
стрела может сбить  прицел  страшного  противника,  и  своим  смертоносным
Наконечьем Копье уйдет в пучины Первозданного Мрака... Что  будет  с  ними
после этого - никто не мог и помыслить.
   Они провели бессонную ночь, не находя себе покоя  на  жестком  ложе  из
лапника под хмурым, затянутым облаками небом. В полусне  хоббиту  являлись
страшные видения, диковинные голоса окликали его - словно  кто-то  пытался
издалека пробиться к его омраченному сознанию,  остеречь,  предупредить...
Он пытался пробиться навстречу этим видениям, но что-то,  превышающее  его
внутренние  силы,  загораживало  путь,  вставая  перед  ним   бесформенным
непроницаемым маревом,  без  жизни,  без  разума,  подчиняющимся  каким-то
далеким Силам, враждебным Западу и находящимся вне досягаемости Сил  Мира.
Лишь когда на небе стала  расширяться  розовая  полоса  рассвета,  хоббит,
истощенный этой бесполезной борьбой, провалился в глубокий сон.
   Отон не ждал. Он вел отряд на восход скорым маршем, и вот уже последние
поселения Цитадели остались у них позади. Горы придвинулись; на юго-западе
осталось озеро Ненто - приближались темно-зеленые  с  редкими  проблесками
осеннего золота северные поля края Лесов  Ча.  Отряду  предст