ге, что  вела  от
Железных Ворот здешнего королевства гномов  на  запад,  к  Одинокой  Горе,
отвернув немного к югу, в широкие холмистые просторы.
   - Ну, братья, - выдохнул Торин, поворачивая пони на восток,  -  вперед!
Помоги нам, Дьюрин, дотянуться до горла этого Олмера!
   Однообразные холмы,  между  которыми  кое-где  маячили  одинокие  вязы,
внезапно вздыбились высокой, протянувшейся с  севера  на  юг  цепью.  След
Олмера нырял в седловину и исчезал за ставшими заметно круче склонами.
   - Там, за холмами, - Карнен, - махнул рукой Малыш.
   - А кто это там так орет? - вдруг поинтересовался Торин, и в  следующий
миг топор его был уже взят наизготовку.
   За холмистой грядой и  впрямь  раздавались  какие-то  невнятные  крики.
Непохоже было, чтобы  кричавший  звал  на  помощь  -  он  словно  бился  в
непередаваемом ужасе, схватившись один на один с самой смертью  и  уже  не
рассчитывая на спасение.
   В следующий миг друзья хлестнули  своих  пони.  Навстречу  им  полетела
снежная дорога, протоптанный след круто сворачивал за холм,  и,  хотя  там
могла быть засада, никто не натянул поводья. Крики не смолкали.
   Белые, кое-где перечеркнутые темными ветвями склоны резко  раздались  в
стороны, и друзья с разгону вылетели прямо на  речной  берег.  Перед  ними
расстилалась широкая долина реки Карнен; ровный,  присыпанный  снегом  лед
еще сковывал ее воды, но почти на самой  середине  в  чистом  белом  ковре
виднелась небольшая черная клякса, в которой что-то билось  и  плескалось.
Крики доносились оттуда.
   - Тонет кто-то! - крикнул Фолко  и  первым  очертя  голову  бросился  к
полынье.
   Малыш едва успел повиснуть у него на плечах и остановить хоббита.
   - Ты что, сам на дно захотел?!
   Торин осторожно попробовал ногой лед. Тот вроде держал. Вытащив веревку
и торопливо завязав петлю на ее конце, гном, чуть пошатываясь, двинулся  к
полынье. За ним поспешили Малыш и Фолко, наспех обвязав друг друга  другой
веревкой.
   Лед под ногами пугающе  скрипел,  кое-где  по  нему  начинали  змеиться
предательские трещины, но друзья все же шли вперед и вскоре увидели, что в
полынье бултыхается какой-то человек, отчаянно пытаясь  выбраться  обратно
на лед; на другом берегу к дереву был привязан оседланный конь и  рядом  с
ним - другой, под вьюками.
   - Эге-гей! Держись! Мы идем! - заорал Торин, желая подбодрить тонущего.
   Однако лед вблизи полыньи был то ли подмыт теплыми ключами, то  ли  еще
почему-либо, но оказался еще менее прочен, чем у западного  берега.  Гномы
легли и поползли, однако вскоре лед вновь стал  похрустывать  под  тяжелым
Торином, и тот замешкался. Они подобрались уже  довольно  близко,  и  было
видно совершенно белое лицо попавшего в беду человека; обессилев,  он  уже
не пытался выкарабкаться на край  полыньи,  а  лишь  кое-как  держался  на
поверхности, - даже кричать перестал.
   Гномы задержались, и тогда Фолко, взяв веревку в зубы, осторожно пополз
вперед. Он не чувствовал страха, была только  неясная  злоба  на  всю  эту
реку, этот лед, на дурака этого, которого угораздило провалиться  в  таком
неудобном месте... Лед хрустел под ним, однако ему удалось заставить  себя
не слышать этого, и вскоре он,  подползя  почти  к  самому  краю  полыньи,
исхитрился и накинул  широкую  петлю  на  плечи  тонущему.  Тот  отчаянным
усилием продел в нее руки, и хоббит затянул спасительный аркан у него  под
мышками. Гномы дружно ахнули, ухнули, рванули что  есть  силы  -  человека
пробкой вынесло на лед, и прежде чем он  успел  подломиться  под  тяжестью
тела, друзья оттащили спасенного в безопасное место.
   Спустя считанные минуты на берегу уже вовсю пылал костер, Малыш и Торин
суетились вокруг полураздетого человека,  растирая  ему  руки  и  ноги,  а
хоббит осторожно вел в обход полыньи испуганно похрапывающих коней. Только
теперь он смог наконец разглядеть спасенного ими.
   Он был высок, светловолос, уже не молод, но и далеко не стар, -  скорее
он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не  очень
почтенный для хоббита, но расцвет сил для человека. Его развешенная у огня
добротная одежда, прошитая по швам красным шнуром, выдавала в нем уроженца
Дэйла. Он бы вооружен - длинный прямой меч в потертых красных ножнах, а  в
одной из  седельных  сумок  зоркий  хоббит  углядел  очертания  шлема.  На
полуобнаженной груди человека  Фолко  заметил  длинный  багровый  рубец  -
довольно свежий, ему еще предстояло стать белым шрамом.
   Согретый и отпоенный горячим,  человек  приходил  в  себя,  и  у  Фолко
зашевелились пока еще смутные, но тревожные  мысли.  Скорее  всего  он  из
войска Олмера... Что же с ним теперь делать? Сначала спасти - и только для
того, чтобы допрашивать, пытать, если он станет молчать, а после -  убить?
Теперь в Одинокую Гору пленника не отправить.
   - И угораздило же тебя, - начал Торин, протягивая спасенному  снятый  с
огня котелок. - Как это случилось?
   Человек пил, обжигаясь, и невнятно ответил,  что,  наверное,  там  тоже
кто-то или провалился, или еще что,  но  он,  похоже,  угодил  на  недавно
замерзшую полынью. И тотчас, не дав Торину даже  рта  открыть  для  нового
вопроса, стал спрашивать сам:
   - Откуда вы? Что вы здесь делаете? Как вас зовут?
   - Путешествуем  по  своим  делам,  -  многозначительно  ответил  Торин,
незаметно подмигнув Фолко и Малышу. - Мы гномы из Эребора. А ты кто?
   Человек ответил не сразу. Его взгляд почему-то  надолго  задержался  на
топоре Торина, даже не на топоре, а на его топорище - он словно был  очень
удивлен, увидав нечто знакомое в совершенно неожиданном  для  него  месте.
Потом его взгляд скользнул по открытой от жара костра  груди  хоббита,  на
которой висел заветный кинжал, и глаза его внезапно  блеснули,  однако  он
ничего не сказал, лишь назвал свое имя - Герет.
   - Куда же ты держишь путь? - спросил Торин.
   - В Дэйл. Там мой дом, - ответил Герет.
   Торин сидел напротив него с топором на коленях,  человек  едва  заметно
усмехнулся и положил к себе на  колени  свой  меч.  На  крестовине  смутно
виднелось какое-то клеймо,  Фолко  напряг  зрение  и  едва  не  вздрогнул,
заметив давно знакомое клеймо с Великой Лестницей!
   - А я Трор, а это Трей, а это -  молодой  Нар,  -  Торин  назвал  самые
распространенные среди  гномов  имена.  -  Хочешь  еще?  -  Он  кивнул  на
опустевший котелок.
   - Чем же мне отблагодарить вас - за спасение  и  за  все  остальное?  -
сказал Герет и благодарно приложил руку к груди.
   - Правдивыми вестями! - вдруг резко бросил Торин. - У тебя на мече знак
того, кому мы служим. Мы идем за его отрядом, но отстаем на несколько дней
пути. Ты ведь от него, не так ли?
   Герет весь сжался,  настороженно  блестя  глазами  и  положив  руку  на
рукоять меча.
   - Ты сомневаешься? - невозмутимо продолжал Торин. - Я понимаю тебя.  Но
взгляни на это топорище! Взгляни - кинжал на груди Нара - и вспомни,  если
ты действительно служил ему! Кинжал этот  -  его  гундабадский  трофей,  и
Вождь Эарнил сам подарил  его  Нару,  а  мне  -  свой  чудесный  посох  на
топорище!
   - Да, я узнаю их, - медленно проговорил Герет, - а я еще  дивился,  как
они очутились здесь.
   - А все ли в порядке у хельги-баана? А старый Глофур с его  улагами?  -
вдруг встрял в разговор Малыш.
   У Герета, похоже, это развеяло последние сомнения. Он широко улыбнулся,
вздохнул с облегчением и по очереди протянул им всем руку.
   -Ник Перумов. Черное копьеОцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз
Ник Перумов. Черное копье

   ---------------------------------------------------------------
   © Copyright Ник Перумов, 1987
   Home page: http://www.fantasy.ru/perumov/
   Кольцо Тьмы. Книга вторая.
   М., "ЭКСМО-Пресс", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 22 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------

                                         Дрогнет Запад, и дрогнет Восток -
                                         Сила, Сила в Руке.
                                         Девять Звезд - Синий Цветок,
                                         Синий Цветок на Клинке.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


1. ЗА КАРН ДУМОМ

   Жирный черный дым бесформенными косматыми клубами  медленно  поднимался
из долины, и едва эти клубы достигали вершин окружавших долину холмов, как
упорно дувший уже третий день жесткий северо-восточный  ветер  рвал  их  в
мелкие клочья. Однако стоило ему ослабить свой напор хотя  бы  на  миг,  и
дымный столб тотчас добирался до низких серых туч, затягивавших все  небо;
и был этот дым настолько плотен и жирен, что вобравшие его в  себя  облака
постепенно меняли цвет, становясь  словно  вывалянными  в  жидкой  осенней
грязи. Но ветер не затихал, после минутного ослабления он принимался  дуть
еще с большей силой, и тогда у Фолко начинали стучать зубы.
   Друзья  сидели  у  небольшого  костра,  разложенного   среди   обросших
зелено-голубоватым мхом серых плоских камней, поставленных стоймя какой-то
исполинской рукой; в их острых краях  злобно  и  тонко  выл  ветер,  точно
голодный июньский комар. Расседланные пони понуро бродили  по  каменистому
сероватому склону, разыскивая  редкие  пучки  желтоватой  пожухлой  травы.
Малыш зябко кутался в плащ и жалобно хлюпал носом,  угрюмый  Торин  уже  в
сотый раз проводил правильным камнем по лезвию своего блестящего топора, и
без того  никогда  не  знавшего  даже  малейшего  следа  ржавчины,  хоббит
подбрасывал хворост  в  костер  да  от  нечего  делать  провожал  взглядом
неторопливо ползущие вверх черные космы.
   Шел ноябрь, осень уступала место предзимью; здесь,  на  севере,  в  дне
пути от Ангмарских Гор, уже вовсю гуляли холодные ветры.  Северо-восточные
были хоть и студенее, но суше, а вот когда налетал северо-западный, то уже
не помогали никакие костры. Ледяной липкий холод пробирался  в  мельчайшие
щелочки, и хоббит никак  не  мог  согреться.  Уныло  гнулись  давным-давно
облетевшие местные березки, чахлые, слабосильные, их тонкие  черные  ветви
словно в отчаянном усилии  цеплялись  за  что-то  невидимое  -  может,  за
уходящее теплое время?
   Фолко помешал булькавшее в  котелке  варево.  Давно  уже  он  забыл  те
времена, когда в столовую Бренди-Холла медленно и  торжественно  вносилась
голубая  супница,  испускающая  сладостные  ароматы,  и  тетушка   большим
серебряным половником разливала горячую дымящуюся  жидкость  по  фаянсовым
тарелкам, не жалея ни мяса, ни овощей со дна... Фолко  усмехнулся.  Теперь
он привык мешать в котелке наспех обструганной веткой -  такой  же,  какая
была и сейчас у него в руках.
   Их походная пища - суп не суп, каша не каша, жаркое  не  жаркое  -  все
вместе! - собственное изобретение хоббита, необычайно простое,  быстрое  и
сытное - еще не поспела, и он вновь отвернулся от костерка,  лениво  следя
за копошащимися в долине воинами, что суетились возле пожарища.  Арнорские
дружинники дожигали там остатки мрачного ангмарского  острога;  левее,  на
господствующей высоте, вперемешку  с  людьми  мелькали  низкие  коренастые
фигурки гномов - по приказу Наместника  там  сооружали  каменную  дозорную
башню для арнорского сторожевого поста.
   - Долго мы еще тут гнить будем?! -  не  выдержал  Малыш,  шумно  шмыгая
носом. - Где этот Рогволд?! Где обещанный припас?! Каждый час дорог!
   Фолко досадливо поморщился, Торин  в  сердцах  сплюнул.  Они  прошли  с
войском Наместника и охочими гномами (жадных до драки  тангаров  набралось
больше восемнадцати сотен) через весь Ангмар,  стараясь  напасть  на  след
остатков  воинства  Олмера,  ускользавших,  точно  стремительная  болотная
гадюка. Когда передовые отряды дружинников подошли к  рубежу  Ангмара,  то
вместо  стрел  и  копий  северных  удальцов   их   встретили   седобородые
старейшины, жалобно рыдавшие и молившие о пощаде женщины  да  визжащие  от
страха дети, а  отдельно  от  них  к  лагерю  Наместника  стали  стекаться
ангмарские мужчины - крепкие, кряжистые, чернобородые, совсем не злобные и
не страшные; низко кланяясь победителям, старейшины в один голос  уверяли,
что у них и в мыслях не было воевать с  Великим  Королевством;  напали  на
Арнор худые изгои, проходимцы, люди без роду и племени; и отвечать за  них
Ангмар не может.
   - Ты видишь, о могучий, никто из наших мужчин не ходил  к  Форносту,  -
умоляюще глядя снизу вверх в невозмутимое и непроницаемое лицо Наместника,
говорили они. - Вот они все перед тобой, и, хотя на нас нет никакой  вины,
мы молим  -  укажи,  чем  нам  заслужить  прощение  Великого  Соединенного
Королевства?
   Хоббит скривился и тряхнул головой, вспоминая  эту  сцену,  за  которой
затаив  дыхание  следило   все   войско.   Примет   Наместник   настойчиво
предлагаемый ему мир -  и  у  них  появляется  шанс  настигнуть  уцелевших
зачинщиков еще в Ангмаре, нет - придется выковыривать этих упрямцев из  их
горных укрывищ, и кто знает, сколько придется положить на это жизней?
   Наместник принял мир. Он  наложил  дань  на  Ангмар,  обязал  старейшин
выдать заложников, сложить оружие: мечи, секиры, брони, шлемы, особенно  -
арбалеты, оставляя лишь луки для защиты стад от волков; а  также  выделить
отряды для постройки наблюдательных постов на  перевалах  Ангмарских  Гор.
Потребовал он и поимки скрывшихся бунтовщиков, но старейшины лишь еще ниже
гнули такие жесткие, не умеющие кланяться спины и твердили одно: мол,  все
дерзкие налетчики, не задерживаясь, прошли через Ангмар к перевалу, искать
их нужно за Карн Думом.  Разослав  отряды  по  главным  селениям  Ангмара,
Наместник с отборной дружиной и гномами бросились в погоню за беглецами по
едва заметным следам на узких горных  тропах.  Преследовать  их  оказалось
куда как нелегко - случались и обвалы, и невесть откуда  взявшиеся  стрелы
находили неудачливого арнорца, беспечно  снявшего  шлем;  вдобавок  Олмер,
уводя своих в неведомые  пространства  за  Гундабад,  разделил  войско  на
десятки мелких отрядов,  шедших  разными  дорогами.  Мало  чего  удавалось
добиться и от местных жителей  -  несмотря  на  изъявления  покорности,  в
каждой деревне их встречали  злобные,  ненавидящие  взгляды,  что  бросали
исподтишка им вслед поднявшиеся с  колен  ангмарцы.  И  если  бы  не  опыт
искусных следопытов, таких, как Рогволд, им никогда было бы  не  разыскать
след исчезнувших конных сотен  Олмера.  Его  пехота  была  большей  частью
перебита в первом же бою, вырваться из смертельных объятий  хирда  удалось
немногим; уцелевшие же почти все либо попали в плен, либо разбежались  кто
куда, кроме орков. Эти, оставив на поле битвы почти три четверти своих, не
бросили  Олмера,  и  на  редких  попадавшихся   преследователям   стоянках
встречались  то  грубый,  окованный  железом  орочий  башмак,  то  тяжелый
расколотый щит с едва различимой Белой Рукой; а  однажды  передовой  дозор
притащил в лагерь мертвого орка - по всей видимости, раненного и  добитого
своими же. Обнаружили себя  и  хазги.  Несколько  раз  их  толстенные,  не
знающие промаха стрелы выбивали из седел арнорских дружинников;  видели  и
их самих, отходивших самыми последними.
   Ангмар лежал позади. Изъявившая покорность, но покорившаяся ли  страна?
Сердце подсказывало хоббиту, что с этим народом еще  будет  много  хлопот;
такого же мнения были и его друзья. Олмер исчез  -  скрылся  за  затянутым
низкими снеговыми облаками перевалом; и Наместник объявил войску, что  они
поворачивают назад.
   - Мы не можем бесконечно-блуждать в заснеженных  бесплодных  землях,  -
говорил он. - А если смутьяны и решились сунуться туда - что ж, их ожидает
скорая гибель от голода и стужи.  А  обратно  в  Ангмар  их  не  пропустит
остающаяся тут дружина. Порубежники Беорнингов тоже предупреждены  -  враг
не пройдет и там.
   Люди  и  гномы  приветствовали  его   слова   громкими   одобрительными
возгласами. Помалкивали лишь те, кому выпало  зимовать  здесь  до  прихода
подмены; гномы же намеревались заглянуть в свои старые поселения на  самом
северном окончании Туманных Гор и тоже не хотели воевать дальше. Их  повел
молодой и горячий Хедин, сын хорта. Фолко же, Торину и  Малышу  ничего  не
оставалось, как идти дальше. Не решившись, однако, раскрыть кому бы то  ни
было цель своего путешествия, они  сказали  Рогволду,  что  не  собираются
возвращаться в Арнор, а попытают счастья на Востоке, в Эреборе,  где  Дори
собирает для похода в Морию всех смелых тангаров. Опечаленный сотник  стал
было возражать, но Торин лишь отрицательно качал головой в  ответ  на  все
его увещевания да просил об одном - по старой дружбе помочь с припасами  и
теплой одеждой на дорогу. Тот обещал, и вот друзья  сидели  неподалеку  от
ведущей  к  перевалу  дороги,  время  от  времени  поглядывая  на   смутно
чернеющие, совсем близкие громады гор. За  серым  гребнем  лежало  ущелье,
заросшее  угрюмым  еловым  бором;  там,  от  старой  ангмарской   заставы,
начиналась дорога к перевалу. Передовые дозоры Арнора вернулись  несколько
часов назад - след врага терялся за горными кручами.
   Завороженно глядя на огонь, хоббит погрузился  в  странное  оцепенение.
Где-то вокруг него шумел ветер и двигались живые существа,  где-то  далеко
позади, в невообразимой дали расстояний и времен остался  его  дом  и  его
семья, впереди была  неизвестность,  а  сам  он  застыл  между  прошлым  и
будущим, не решаясь соскользнуть ни вперед, ни назад. И как хорошо, что не
нужно никуда двигаться - пока. Все еще в твоей власти, ты  все  еще  волен
изменить - ничто не  дает  такого  ощущения,  как  застыть  на  миг  перед
расходящимися путями и знать, что ты свободен в выборе...
   Позади него послышалось цоканье копыт; по  склону  поднимался  Рогволд,
ведя в поводу трех вьючных лошадей. Старый  сотник  брел,  уныло  опустив,
голову.
   - Наконец-то! - с облегчением вздохнул Торин, вставая. - Давай,  Малыш,
перекладывай на пони... Фолко, не стой столбом! Помогай!
   Вскоре все было готово. Подтянут последний ремень  на  тюке,  проверена
последняя подкова; пора было прощаться.
   - Дайте мне поговорить с Фолко наедине, - неожиданно дрогнувшим голосом
обратился к гномам Рогволд.
   Малыш удивленно вскинул было брови, но Торин, бросив на хоббита быстрый
понимающий взгляд, дернул гнома за руку и отвел в сторону. Сотник и  Фолко
остались одни.
   - Мы снова расстаемся. Малыш, - тихо заговорил арнорец. - И я вновь  не
понимаю тебя. Разве ты гном, чтобы связывать свою судьбу с  судьбой  этого
подземного народа? У них свои пути, а у нас, живущих на земле, - свои. Что
тебе делать в этом Эреборе? Идти отвоевывать Морию? Что тебе  в  ней?  Мне
страшно за тебя. Малыш. Первый  раз  все  обошлось,  но  обойдется  ли  во
второй? Нет, погоди, не перебивай. Ты хоть и подрос за эти  месяцы,  но  в
хирд тебя все равно не возьмут!  Ну  что,  что  ты  там  будешь  делать?..
Впрочем, - голос сотника неожиданно отвердел, - давай  уж  напрямую!  Чего
вам хитрить со мной? Думаешь, я не понял,  с  кем  вы  решили  потягаться?
Изловить самого Олмера, так, не иначе?!
   Сперва Фолко опешил, но Рогволд смотрел прямо и пронзительно, и солгать
было уже нельзя.
   - Да, мы идем за ним. - И с языка само  собой  сорвалось:  -  Пойдем  с
нами?
   Бывший сотник печально усмехнулся.
   - Об этом чуть позже... Подумай еще раз, хоббит, на  что  ты  идешь?  У
тебя впереди - снежная пустыня. Никто из вас не ходил раньше  по  северным
скатам Серых Гор, никто не знает тамошних путей!  На  что  вы  надеетесь?!
Рискуя своей жизнью, ты не имеешь права забывать о тех, кого оставляешь по
эту сторону Гремящих Морей, о тех, кто любит и ждет тебя.
   - К чему это, Рогволд? - тихо  начал  хоббит,  глядя  на  сошедшиеся  в
каком-то гневно-страдальческом изломе брови  сотника  и  чувствуя,  что  в
груди поднимается смутная пряная волна, поглощающая страх и неуверенность.
- Это же враг, Рогволд, враг всему, что мы  любим  и  чему  верны.  Сердце
подсказывает мне, что он не успокоится