шил Торин. - Кони  и  пропуска  через
гондорские и роханские заставы.
   - Разумеется, - кивнул герцог. - Но не только. Я отправлю с вами -  под
видом  почетного  эскорта  -  полсотни  моих  собственных  дружинников,  а
поведешь их ты, Атлис!
   Амрод пожал плечами.
   - Благодарю высокородного герцога, - сказал он. - Но к чему  подвергать
риску твоих воинов? Если Олмер появится у Дол-Гулдура, то  не  помогут  ни
пятьдесят, ни пятьсот воинов. Вряд ли  обычное  оружие  сможет  остановить
его.
   - Мои люди вооружены кое-чем, что заботливо сохранялось долгие  годы  в
гондорских  сокровищницах.  Доспехи  и  мечи  времен   Последнего   Союза,
например. Вдобавок никто не знает в точности, что сейчас происходит к  югу
от границ владений Беорнингов и к северу от роханских рубежей. Нет, охрана
вам не помешает.  А  я  со  своей  стороны  сделаю  все,  чтобы  встретить
возможное вторжение во всеоружии. Роханцев мы,  естественно,  предупредим,
но с ними проще - они всегда готовы вскочить на коня. А вам - удачи! Хотел
бы встретиться с вами еще раз - по эту сторону Гремящих Морей...
   Солнце еще не достигло полудня, когда из  северных,  Анориэнских  Ворот
Минас-Тирита галопом вырвался большой  отряд  конников  с  многочисленными
заводными конями на длинных поводьях. Покидая великолепную  южную  столицу
Соединенного Королевства, Фолко постоянно оглядывался, стремясь как  можно
крепче запомнить увиденное. У него было тяжело  на  сердце  -  что-то  все
увереннее подсказывало ему, что эту красоту он больше не увидит.
   Им повезло  со  спутниками  -  личная  дружина  Этчелиона  Итилиэнского
состояла из отчаянных рубак. Все, кому  приедалась  мирная  и  размеренная
жизнь в богатых  гондорских  городах,  кто  порой  начинал  бедокурить  от
избытка отпущенных природой сил -  тех  так  и  тянуло  в  вольные  ватаги
дружинников Этчелиона. Здесь не было строгой чопорности почитаемых лучшими
воинами Соединенного Королевства Стражей  Цитадели;  здесь  не  признавали
тяжелых драгоценных одеяний и позолоченных эфесов - зато умели разбираться
в клинках. В дружине отчаянные сорвиголовы получали  настоящее  дело  -  и
хаживали, бывало, глубоко в степи, появлялись на  берегах  Карнена,  поили
коней из Рунного Моря, добирались до раскаленных захарадских пустынь.
   Именно таких жадных до боя вояк и отправил с хоббитом  и  его  друзьями
предусмотрительный Этчелион, так и не убежденный  до  конца  в  реальности
угрозы, но делающий все, чтобы отвратить беду.
   А дружинники как-то сразу поверили хоббиту и рассказам  его  спутников.
Правда, не во всем. Что до вторжения - это, как говорится, бабушка  надвое
сказала,  а  вот  колдовской  замок  -  это  манило.   Вдобавок   Этчелион
благоразумно закрывал глаза на некоторые  вольности  своих  дружинников  в
дальних походах... Настроение было славное, хотелось позвенеть мечами.
   Отряд миновал богатые Анориэнские земли. Они меняли коней на  подставах
и двигались очень быстро. Вечером первого дня  пути  хоббит  вновь  достал
свой перстень.
   Достал и тотчас понял, что с дивным камнем что-то  не  в  порядке.  Тот
словно  помутнел,  огненный  мотылек  в  его  глубине   утратил   четкость
очертаний. Странная догадка мелькнула  в  мозгу:  "Олмер  близится!  Олмер
близится - и Сила его борется с Силой камня... Предвидение Форве  начинает
сбываться. Но мы еще поборемся!"
   И он стал бороться.  Его  воля  ввинчивалась  в  глубину  камня,  точно
стальной бурав: словно  острый  нож,  она  резала  застилающие  ей  дорогу
туманы, напущенные чужой темной Силой, и хоббит пробился к принцу!  Однако
в серых плавающих хлопьях можно было различить лишь фигуру Форве -  ничего
больше, никаких деталей окружающей обстановки.
   Они коротко поговорили. Рассказ принца был  недолог  -  на  востоке  не
происходило ничего существенного,  армии  эльфов  и  истерлингов  вкупе  с
хеггами неподвижно стояли друг против друга; однако сплошным  потоком  шли
на запад все новые и новые войска - отряды племен, не то  что  никогда  не
воевавших с Гондором, но даже и вовсе не слыхавших о нем.
   - Камни Гондора действительно слепнут, -  с  горечью  в  голосе  сказал
эльф. - Очевидно, Олмер неосознанно  стремится  стать  недоступным  любому
наблюдению, и Главное Мертвецкое Кольцо исполняет его желания, о  чем  он,
наверное, даже не догадывается.
   Фолко, в свою очередь, поведал об их гондорском посольстве. Форве  лишь
тяжело вздохнул.
   - Но самое интересное не это, - продолжал хоббит. - В  доме  у  герцога
Этчелиона я обратил внимание на одно изваяние. Мне сказали, что  это  бюст
Боромира, старшего сына Дэнетора, последнего  Наместника  Гондора.  И  мне
очень не понравилось жуткое сходство, которое я нашел в этом бюсте... не с
кем иным, как со славным нашим Вождем! Помнишь, я  как-то  рассказал  тебе
услышанную мной от пиратов Морского Народа легенду?  Она  утверждала,  что
Боромир, не желавший жениться и не знавшийся с женщинами, один раз все  же
не устоял. И у него  родился  сын  -  от  незнатной  девушки,  скромной  и
безвестной. Одному Манве ведомо, какие пути привели Боромира к ней, однако
у него родился сын. Опасаясь отцовского гнева, Боромир скрыл это. Говорят,
что женщина вырастила сына в убеждении, что его дед -  законный  правитель
Гондора, а его отец в назначенное время станет  правителем  сам.  И  якобы
настал день - уже  после  окончания  Великой  Войны  за  Кольцо,  -  когда
выросший юноша, унаследовавший неистовый характер отца, пришел к  Великому
Королю и потребовал ответа: почему тот  занял  трон  его,  сына  Боромира,
предков? И он тяжко оскорбил короля... а может, это  только  слухи.  Одним
словом, тот разговор не кончился ничем хорошим.  По  услышанному  мной  от
Морского Народа, противников Гондора, Арагорн будто бы отправил дерзкого в
изгнание, запретив ему появляться вблизи гондорских рубежей, а тот, уходя,
проклял весь род Арагорна и возвестил, что настанет день и его  отдаленный
потомок воздаст за все сполна... Я не верил этому.  Радагаст  -  тоже,  но
теперь этот портрет в камне! Сходство хоть  и  неполное,  но  несомненное.
Ошибиться я не мог. Если Олмер и впрямь из  рода  Наместников  гондорского
престола и знает об этом...
   - Ты предупредил короля?
   - Предупредил герцога Этчелиона. Это самый  разумный  среди  гондорских
нобилей. Однако в том, что  касалось  войны,  он  верил  мне  хорошо  если
наполовину, а тут и вовсе не поверил.
   - Ну что ж... Фолко, - голос принца вдруг упал до шепота, - быть может,
это наш с тобой последний разговор. Камни, я боюсь, ослепнут, превратности
войны неведомы никому, но я считаю, ты должен знать: если Олмер  преуспеет
в задуманном,  рухнет  последний  узкий  мост,  соединяющий  Средиземье  с
Благословенным Королевством, с Валинором. Распадется та  магическая  цепь,
что удерживает во всеобщем равновесии саму мировую идею Вселенских  Весов.
Обычно успех Тьмы рождал контрудар Света, и наоборот. Теперь же Весы могут
и соскочить с черенка. Если только сам Великий Орлангур  не  поведет  наши
полки, боюсь, у нас не останется шансов.  Серединное  Княжество  вроде  бы
решило выступить, но не слишком на это рассчитывай! Я никогда не относился
с особенным восторгом к тем, кто ушел в Валинор или, убоявшись тягот пути,
отстал, а потом несколько  тысяч  лет  проливал  горючие  слезы,  сидя  на
западных берегах Средиземья, но если Серые Гавани падут - мир изменится, и
никто из наших мудрецов не может сказать как... И  последнее.  Помни,  что
двери моего дома на Водах Пробуждения всегда  открыты  для  тебя  и  твоих
друзей. Если судьба обернется против вас - уходи на восток. Камень в твоем
перстне можно ослепить - но дорогу к Куививиену он укажет  тебе,  несмотря
ни на что.


   И вновь летела назад осенняя степь. Они мчались  вдоль  западной  стены
Эмин  Муйла,  миновав  бесчисленные  мелкие  речки  анориэнских  разливов.
Перстень принца Фолко спрятал  ненадежнее;  зато  рука  все  чаще  и  чаще
тянулась к заветному клинку Отрины. Чудесное оружие вновь ожило  -  словно
чувствовало, что его час близится.
   Тем временем в Рохане поднялось  нечто  вроде  обшей  тревоги.  Обгоняя
отряд,  мчались  гонцы  короля  из  Эдораса  в  самые  отдаленные  кочевья
табунщиков. Никакой войны, естественно, объявлено не было; людям говорили,
что король устроил  внеочередной  общий  военный  смотр,  поскольку  из-за
рубежей идут тревожные вести, и не ровен  час...  Этого  было  достаточно,
чтобы многочисленные  отряды  Повелителей  Коней  начали  подтягиваться  к
Эдорасу.
   Глядя вслед попадающимся время от времени им навстречу конным  ватагам,
Фолко с некоторым облегчением подумал, что хотя бы тут его предупреждения,
по-видимому, не пропали втуне.
   Шли дни. Фолко и его спутники приблизились  к  Уолдскому  Всхолмью;  за
длинными холмистыми грядами лежал  Великий  Андуин.  Мало-помалу  походные
шатры конских пастухов становились  все  более  редкими  -  отряд  вот-вот
должен был миновать роханскую границу.
   Но вот  они  в  последний  раз  предъявили  пограничному  караулу  свою
подорожную, подписанную самим королем Гондора, - на самом берегу  Андуина,
у переправы. По левую руку  тянулись  мрачные,  суровые  леса,  насаженные
сородичами Древоборода в годы после падения Саурона. Они почти  слились  с
Лориэном - тихим, печальным и медленно увядающим. Жизнь и свет этих  краев
покинули их, Карас Галэдхон опустел - и некому было присмотреть за некогда
величественным и прекрасным Золотым  Лесом.  Фолко  долго  смотрел  в  его
сторону; там, в  лесных  глубинах,  таилась  могила  Арвен  Ундомиэль,  на
которой, говорят, никогда не увядали цветы, даже в  самые  жестокие  зимы.
Хоббит уже готов был просить товарищей  сделать  крюк...  но  тут  подняли
тревогу.
   - Дым! Дым! Дым на юго-востоке! - кричали роханские дозорные с вышки на
холме.
   Атлиса словно сорвало с седла. Единым духом он взлетел по ступенькам  и
надолго замер, пристально вглядываясь вдаль...
   - Степной сигнальный костер, - жестоко ощерясь, произнес он. -  Не  так
далеко, но и не очень близко. Означает - путь  свободен.  Это  истерлинги.
Такие костры я помню еще по Итилиэну.
   - Что бы это значило? - нахмурился старший среди роханцев.
   - Это значит, что истерлинги могут  навалиться  на  вас  уже  здесь!  -
ответил Атлис.
   - Да, они идут почти что по пути тех, кого разбил  в  свое  время  Эорл
Юный, - заметил Фолко. - Если, конечно,  это  действительно  поход,  а  не
случайный патруль...
   "Или не сам Олмер собственной персоной", -  подумал  он  про  себя,  не
произнеся этого вслух, потому что опять к горлу подкатывался  страх  перед
возможной неудачей - слишком уж часто терпели они поражение, сталкиваясь с
Вождем в открытом бою...
   Встревоженный начальник роханской заставы немедленно отправил  гонца  с
донесением, а сам вместе с двумя десятками своих воинов  присоединился  на
время к гондорскому отряду.
   Скрипучий паром медленно пересекал Великую Реку. Он был почти такой  же
- только куда больше - как и достопамятный паром в Бэкланде.  Опершись  на
перила, хоббит бездумно смотрел на плещущие в борт серые волны.  Он  более
не нуждался в высоких словах для того, чтобы идти в бой. Либо они  на  сей
раз одолеют - либо на месте его родины останутся одни головешки. Плох  ли,
хорош Олмер, плохи ли, хороши эльфы, Великий Орлангур и Валары -  неважно.
Важно лишь то, что твой родительский дом предадут огню - и не потому,  что
будут питать особую ненависть к  тебе  лично,  а  просто  по  жестокому  и
слепому закону войны. Выбора не оставалось -  либо  они  убьют  Олмера  на
пороге Болотного Замка, либо он, надев Мертвецкое Кольцо, обратит  в  один
пылающий океан все Западное Средиземье. И если такое случится, ему,  Фолко
Брендибэку, останется только броситься на свой меч или  сложить  голову  в
каком-нибудь бою, сознательно ища смерти.
   За рекой протянулись унылые пространства Бурых Равнин. Здесь уже  осень
начинала уступать место предзимью. Октябрь был на исходе; почти две недели
провели в пути хоббит и  его  спутники.  Заморозки  иссушали  землю,  леса
стояли облетевшие и прозрачные.
   На второй день после того, как они перешли реку, из низких лохматых туч
начал падать первый снег. Он пока еще таял, не задерживаясь, но нужно было
торопиться изо всех сил - успеть засесть в засаде до первой пороши.
   Приближался край Великих Зеленых Лесов, бывшего Чернолесья. Лысые холмы
постепенно понижались, сглаживались, на север и северо-восток текли мелкие
пока еще ручейки, питавшие болота вокруг Дол-Гулдура.
   Порой  затянутое  серыми  облаками  небо  прочерчивал   силуэт   тяжело
взмахивающего крыльями ворона - и ничто  больше  не  нарушало  спокойствия
безмолвных земель.
   Роханцы простились с отрядом и свернули на юго-восток, где еще один раз
был замечен подозрительный дым; но отряд не мог отвлекаться, и, как бы  ни
хотели они помочь друзьям и союзникам, долг неумолимо гнал их вперед.  Они
приближались к Дол-Гулдуру.



8. БОЛОТНЫЙ ЗАМОК

   В стародавние, ныне  прочно  забытые  времена  Второй  Эпохи  на  южной
окраине Великого Леса, что в Рованионе за Андуином, Саурон воздвиг одну из
первых твердынь, получившую имя Дол-Гулдур. Однако он не задерживался там,
и крепость долгие века простояла недостроенной и заброшенной. Но  примерно
в двадцать третьем веке Второй Эпохи на свет из  вековечной  Тьмы  впервые
выползли Назгулы, Всадники Мрака, Призраки Кольца, ужасные  слуги  Саурона
Великого. Их домом и стал замок посреди лесов и болот; они отстроили  его,
привели в порядок, и он стал их домом  на  многие  сотни  лет,  в  течение
которых они тревожили несчастный мир. Здесь было  истинное  средоточие  их
сил и власти: здесь завершался процесс их перехода в  мир  теней;  и  если
столицей  мрачной  империи  Саурона  был,  без  сомнения,  Барад-Дур,   то
твердыней  Назгулов  все  это  время  оставался  Дол-Гулдур.  Приказы   их
повелителя забрасывали Назгулов на самый край земли  -  но  после  дальних
походов они непременно возвращались к своей изначальной  твердыне.  Теперь
сюда стремился и Олмер, стремился осознанно или нет, но судьба черной цепи
собранных им Мертвецких Колец должна  была  решиться  именно  под  стенами
Болотного Замка. Или отряд, составленный из бойцов Свободных Народов,  как
и в дни Войны за Кольцо, исполнит свой долг и прервет земной путь Вождя  -
или   же   темное   воинство,   многократно   усилившись,   обрушится   на
противостоящий ему Запад не растраченной за три века мощью.
   Конники миновали редколесье, густо устланное облетевшим осенним листом.
Мало-помалу деревья сдвигались, просветы  за  спиной  у  всадников  быстро
исчезли из виду. Нигде никаких следов; ни троп, ни дорог. Где-то к востоку
от них должны были  сохраниться  остатки  еще  одного  древнего  Сауронова
тракта - от Черных Врат Мораннона до Болотного Замка, но времени на поиски
уже  не  оставалось.  Они  двигались  почти  наугад,  лишь  приблизительно
придерживаясь  общего  направления  на  север.  Заросли  вокруг   казались
безжизненными;  деревья  напирали  бесконечными  рядами,  угрюмые,  серые,
одинаковые; отсюда словно и не уходила мрачная зима. Горестно  раздавались
стоны ветра в  высоких  оголенных  кронах;  под  копытами  чавкала  жидкая
осенняя  грязь,  смешанная  с  болотными   водами.   Трясины   надвигались
исподволь, выбрасывая далеко вперед моховые  языки  неглубоких,  обманчиво
легко проходимых болот, заросших мелким сосняком, затем  трясины  внезапно
раздвигались вширь и вдаль, захватывая большие пространства, в  которых  и
находили свой конец многочисленные речки, бравшие начало  на  водоразделе.
Продвижение отряда резко замедлилось. Пошли в ход  слеги,  длинные  шесты;
каждый шаг давался с трудом. Кони вязли по брюхо,  еле-еле  пробивая  себе
дорогу в вязкой болотной жиже. Когда-то здесь было несколько посуше - труд
рабов-людей и строителей-орков удерживал болото на достаточном  отдалении.
Но теперь некому было ухаживать  за  сложной  системой  шлюзов,  пользуясь
которой можно было в одночасье затопить всю округу; время слизало  и  сами
шлюзы, и остатки жалких рабских хижин,  и  полуземлянки  орков;  да  и  от
самого  замка  осталась  лишь  груда  развалин.  Хоббит   ожидал   чего-то
неимоверно мрачного и зловещего от этих мест; однако его ожидания  на  сей
раз не оправдались - отряд шел по самым обычным болотам, весьма глубоким и
опасным, но не более. Владычица Галадриэль  не  зря  шла  в  первых  рядах
штурмующих, когда эльфы Лориэна лихой атакой захватили  оплот  Назгулов  и
обратили его во  прах.  Ее  гнев  каленым  железом  выжег  древнюю  злобу,
затаившуюся в этих краях; и Тьма  еще  не  оправилась  от  нанесенного  ей
удара.
   Два дня отряд брел среди топей, на  все  лады  проклиная  Вождя,  из-за
которого им приходится не идти в бой, радостный и грозный, а  лезть  через
трясины, по уши в грязи, не имея  возможности  ни  толком  обсушиться,  ни
переночевать. Усталые, злые и промерзшие, они  и  сами  не  заметили,  как
мало-помалу болота стали мельче, страшные бучила пропали, дорога  пошла  в
гору; опомнились они, лишь только когда уперлись, что называется,  лбом  в
древние остатки рухнувших стен. Ругань и разговоры сразу смолкли. Они были
у цели.
   В молчании, стараясь оставлять как можно меньше  следов,  они  объехали
замок кругом. Отыскалось и некое подобие дороги, бравшей начало на холме и
скрывавшейся среди болотных мхов; она вела на юго-восток.  Замок  оказался
не   сложен   по   архитектуре.    Простой    вытянутый    четырехугольник
полуразрушенных фундаментов, по периметру  -  груды  обломков  от  упавших
стен. Крыша сгнила  полностью;  низкие,  стелющиеся  по  земле  кустарники
скрыли входы в подземелье,  где  прадед  Хорнбори  нашел  заветное  Гномье
Кольцо. Хоббит был бы не  прочь  устроить  тут  некоторые  разыскания,  но
позже, конечно же, позже! После того, как все кончится.
   Разудалые дружинники Этчелиона подобрались, посуровели. Однако все они,
как один, были опытнейшими, закаленными воинами - и мелкие  тяготы  похода
не слишком действовали на них. Хотя место и  оказалось  малоприятным,  они
быстро и сноровисто устроили временный лагерь, выбрав место так, чтобы его
нельзя было увидеть с края окрестных болотных  пустошей.  Натаскали  дров,
развели небольшой огонь, прикрыв его полами специальных  кожаных  накидок.
Грелись и готовили пищу на углях - и ни единого клуба дыма  не  выдало  их
присутствия. Началось тяжкое ожидание.
   Первый день  в  засаде  прошел  без  малейших  происшествий.  Пользуясь
случаем, Атлис и дружинники много расспрашивали хоббита  и  остальных  его
спутников; кое-кто из гондорцев попросил Амрода спеть; но  тут  решительно
воспротивился хоббит. Вновь, как и в дни сидения на краю Серых Гор, у него
возникло полузабытое уже чувство - он физически ощущал приближение  Вождя.
Но теперь ощущение было совсем иным. Сперва Олмер мало что  знал  о  своей
Силе - и давал ей истекать в пространство, и Фолко мог  почувствовать  его
присутствие.  Затем  Вождь  взял  это   под   контроль,   и   тогда   лишь
чудодейственные талисманы эльфов да кинжал Отрины могли  подсказать,  если
тот оказывался достаточно близко. А теперь снова Сила  переполняла  Вождя,
била через край - но теперь внутреннему зрению хоббита он уже  не  казался
младенцем, радостно шарящим взором по только что открытому миру. Холодный,
жесткий взгляд был направлен строго вперед -  к  ясно  видимой  цели,  все
внимание было сосредоточено на ней. Черного клубочка, испускающего  острые
иглы, каким предстал Олмер мысленному взору хоббита у Серых Гор, более  не
существовало. Тот комок мрака  растворился  в  некой  куда  более  сложной
субстанции, изменив ее,  но  и  сам  изменился.  Нечто  человеческое  -  и
нечеловеческое, правильнее -  надчеловеческое  -  подумалось  хоббиту.  Он
поспешно достал перстень Форве, вгляделся, но не заметил ничего  подобного
тому, ч