этой долины?
     -- Дня  три  --  если на своих двоих,-- мрачно отвечал пришедший в себя
хоббит. Малыш присвистнул.
     -- От устья долины до  Исенгарда  шестнадцать  миль,-  сообщил  друзьям
Фолко.-  За  один  полный  день  пройдем. Но пока еще до нее доберемся! Надо
перевалить, по-моему, две цепи холмов -- там будет Исена.
     -- Ну пошли дальше,- поднялся Торин.- Ни оружия,  ни  инструментов  нам
оставлять нельзя -- значит, придется расставаться с чем-то из припасов...
     -- Как  из  припасов?!  --  возопил  Фолко.-- И так по этим кручам ноги
ломать, а еще и на голодный желудок?!
     -- Нам бы только добраться до Леса,-- терпеливо стал  втолковывать  ему
Торин.--  А  там  либо  разыщем  энтов, либо попросим помощи на какой-нибудь
роханской заставе. Экие вы, хоббиты, обжоры!
     -- Вот мы тут сидим,-- вдруг вступил в разговор Малыш,-- а эти  удальцы
на волках могли ведь и не уйти далеко!
     При  этих  словах хоббит вновь стал испуганно озираться. Не мешкая, они
отправились в путь. Гномы взвалили на себя почти все, что везли их  погибшие
лошадки,   и   друзья  зашагали  прочь,  поминутно  оглядываясь.  Хоббит  по
обыкновению держал наготове лук. И эта предосторожность оказалась отнюдь  не
лишней.
     Друзья никогда бы не заметили волка -- зверь умеет ползти невидимкой,--
если бы  не  его  всадник,  задевший  своей высокой шапкой ветку боярышника.
Хоббит выстрелил, почти не целясь; раздался злобный  вой,  и  раненый  зверь
бросился наутек, унося на себе незадачливого седока.
     Они   удвоили   осторожность.   Избегая   освещенных  луной  мест,  они
пробирались глухими оврагами и ложбинами,  залезая  в  самую  глубь  колючих
кустов.  Хоббит  крался  бесшумно,  гномы же вовсю хрустели ветками, сопели,
кряхтели, невнятно ругались, так что Фолко все время замирал от страха,  что
их сейчас услышат и выследят.
     Однако до самого утра им больше никто не встретился. Хоббит ясно ощущал
незримое  присутствие врага за их спинами, однако те держались осторожно, не
приближаясь к опасным странникам. Он сказал об этом друзьям. Уже  начинавшие
привыкать  к  точности  предчувствий  хоббита, гномы встретили его слова без
удивления.
     -- Сколько  же  они  тянуть-то  за  нами  будут?  --  пропыхтел  Малыш,
обливаясь  потом под неподъемным тюком. -- Тут же роханские вотчины, как они
не боятся?
     -- Их достаточно, чтобы справиться с небольшим разъездом,--  глухим  от
натуги  голосом  отвечал  ему  Торин.--  Помни,  что нам попадаться на глаза
Всадникам Марки тоже не след. Так что гляди в оба да шевели  ногами,  и  чем
раньше  доберемся  до  Леса, тем скорее окажемся вне опасности. Чтобы там ни
говорили про Сторожевой Лес, я в него верю.
     -- А я бы в него не лез так очертя голову,-- возразил Малыш.--  Или  ты
заделался  лесным  эльфом, Торин? Можно подумать, что ты бродил по лесам всю
жизнь!
     -- Всю не всю, но хаживать по  ним  приходилось,--  ответил  Торин,  не
обращая внимания на усмешку Малыша.-- А куда нам еще деваться.
     -- Ты же сам сказал -- до заставы!
     -- Чтобы  эти  милые  песики  выпустили кишки роханцам?! Нет уж, нечего
втягивать других в это дело. Один раз они  уже  пытались  нас  взять  --  не
вышло! Впредь задумаются, прежде чем лезть. Не снимайте только броню, может,
все и обойдется.
     Утро  наступило  как-то внезапно, сразу; прорвавшиеся в глубокую долину
лучи озарили пошатывающегося от  усталости  хоббита  и  его  спутников,  для
которых,  казалось,  пустяки  и  бессонная  ночь, и тяжелый груз за плечами.
Выносливость гномов уже давно вошла в пословицу.
     День они провели, забившись в глухие заросли  на  самом  дне  котловины
между  тремя  холмами.  Фолко  проспал беспробудным сном до самого вечера, а
проснувшись, устыдился --.друзья караулили за него.  Однако  он  отдохнул  и
теперь мог идти дальше.
     В  сумерках  они  отправились дальше. По-прежнему ярко и прекрасно было
ночное небо, спокойно плыла по чистому своду луна. Хоббит повернулся лицом к
закату и поискал Звезду Эарендила -- Рождающая Огонь всходила  над  ближними
холмами, и блеск ее, казалось, придавал новые силы и прогонял темные страхи.
Хоббит крепче сжал рукоять меча и бодро зашагал вслед за Торином.
     Утро  застало их на берегу быстрой Исены. Перевалив через вторую гряду,
они уперлись в густую стену невысокого молодого леса; гномы взялись было  за
топоры, но Фолко, вновь повинуясь какому-то наитию, схватил друзей за Руки.
     -- Погодите!  Мы  же  собираемся  в подвластный энтам Лес! Как же можно
рубить живые деревья!
     Гномы повздыхали и вслед за хоббитом полезли в  непроходимое  сплетение
гибких  молодых  ветвей  и  стволов.  Они пробирались очень медленно, однако
зеленые тенета наконец расступились, и они оказались на плоском дне  широкой
долины. Прямо перед ними в узком русле с крутыми обрывистыми берегами шумела
Исена; между зарослями и берегом реки через высокий кустарник вела неширокая
дорога,  уходящая  на  север.  Оказавшись на ней, друзья увидели, что это не
обычный проселок, а остатки  когда-то  очень  широкого,  вымощенного  камнем
тракта.  Ныне  его  обочины скрывала густая зелень, плотно пригнанные друг к
другу плиты раздвинула настырная трава; свободного  пространства  оставалось
едва  для  того,  чтобы  на  дороге могли разъехаться три всадника. Подумав,
хоббит предположил, что это  и  есть  тот  самый  Саруманов  Тракт,  которым
когда-то  скакал  к  Исенгарду  отряд короля Теодена; тогда Всадники увидели
совсем иную картину... Выжженная трудами Сарумановых орков земля вновь  жила
и зеленела.
     Друзья  зашагали  по дороге, которая вела прямо к подножию исполинского
Метедраса. Холмы становились все выше, их склоны все круче, и вскоре по  обе
стороны  долины  вздыбились  неприступные  стены  серых утесов. Лес по обоим
берегам стал темнее, гуще и старше.
     Торин решил рискнуть и пойти напрямик  -если  у  хоббита  еще  остались
силы.  Как  ни  странно,  вторая ночь пути далась Фолко много легче первой -
словно чья-то незримая рука поддерживала его ношу, приняв на себя  часть  ее
тяжести.
     Дважды  им  приходилось  укрываться в придорожных зарослях от роханских
конников, проезжавших туда и обратно большими, хорошо вооруженными отрядами.
Предупреждал гномов об их появлении опять же Фолко -  после  происшествия  с
синим цветком его чутье на опасность заметно обострилось. Хоббит не раз и не
два  размышлял  об  этом  случае  --  и  не  находил  иного объяснения своей
способности ощутить приближение опасности.
     Шли часы, солнце поднялось  в  зенит,  становилось  жарко  и  душно.  В
замершем  воздухе  Нан  Курунира  не ощущалось ни малейшего дуновения; Малыш
мрачно заявил, что к вечеру не миновать грозы.
     По пути Фолко пытался разглядеть остатки черного столба с Белой  Рукой;
он  помнил,  что  саму  Руку  разбили энты, но столб должен был сохраниться;
однако лес вокруг них стал настолько густым, что увидеть что-либо  оказалось
невозможно.
     Тракт  оборвался  неожиданно,  намного раньше, чем выходило по расчетам
хоббита;  спереди  потянуло  дымком,  и  они  поспешили  укрыться  в  густом
подлеске.  Освободившись  от тюков, они осторожно поползли вперед, но вскоре
хоббит шепотом заявил гномам, что этак они поднимут на ноги  всю  заставу  и
что дальше он пойдет сам. Торин поворчал, но вынужден был уступить.
     Пробираясь  ползком, хоббит вскоре очутился на краю зарослей. И первое,
что бросилось ему в глаза,-- сплошная стена лесных исполинов, взметнувших  в
поднебесье  подобные  зеленым  облакам кроны примерно в полумиле от него. Из
зеленого тоннеля вытекала  Исена,  гигантские  ветви  окунали  в  воду  свою
листву, образуя нечто вроде решетки, перегораживающей русло протекающего под
крепостной  стеной  ручья.  Лес  заполнял всю долину, перед ним на небольшом
участке чистого берега  стояла  сторожевая  застава  Всадников  -  несколько
небольших  домов,  огороженных частоколом; ровной струйкой в небо поднимался
голубой дымок, несколько лошадей бродили, неспутанные, возле ограждения.  На
сторожевой вышке виднелась фигура дозорного.
     Хоббит  хотел  уже  отползти назад, но не смог сразу оторвать взгляд от
Сторожевого  Леса.  Гигантские  стволы  замерли,  словно  строй  воинов;  их
подножия  утопали  в седом мху, с коры свисали бурые лишайники -- вокруг них
не было никакого подлеска. Казалось, чей-то  исполинский  нож  отрезал  край
старого  леса,  обнажив  его  глубину.  Хоббит  долго  скользил  взглядом по
коричнево-серым  стволам,  и  постепенно  в  нем  ожили   опасения   Малыша.
Сторожевой Лес не казался мирным. Напротив, кое-где в траве виднелись черные
пятна,  оставленные  огнем,--  словно  пламя подбиралось с травы к древесным
корням, но  всякий  раз  останавливалось,  встречая  на  своем  пути  сырые,
напоенные  влагой  мхи.  На  заставе все было спокойно; но как проскользнуть
мимо зоркого ока роханских стражей? Фолко долго ломал себе голову,  но,  так
ничего и не придумав, вернулся к нетерпеливо ожидавшим его товарищам.
     -- Днем до леса не добраться,- доложил гномам Фолко.-- Всадники начеку,
и с вышки  далеко видно. Все кусты они повырубили, не проползешь. Надо ждать
ночи.
     -- Чтобы я полез в этот ваш лес еще и ночью?! -- вознегодовал  Малыш.--
Знаю я эти леса -- либо в яму какую-нибудь свалишься, либо деревья тебе сами
голову-то открутят!
     -- Ты ж с нами через столько лесов прошел? -- удивился Торин.
     -- Так  то  какие леса были! -- шепотом отвечал Малыш.-- Не видишь, что
ли, что этот -- живой?! Пришельцев он не любит.  А  мы  еще  и  с  топорами.
Придавят нас там, клянусь Морийскими Молотами!
     -- А  я  клянусь бородой Дьюрина, что прежде придавлю тебя сам, если ты
не перестанешь трястись! -- зашипел Торин.--- Зря мы себе ноги ломали? Зря с
волчьими всадниками резались? Зря, что ли, про "хозяина" узнали?! Молчал  бы
ты  лучше  или  дал  бы  пива,  в  горле пересохло. Мы должны пройти -- и мы
пройдем к Исенгарду!
     -- Ну, а не пройдем, так что -- в Морийский Ров кидаться,  что  ли?  --
огрызнулся  Малыш.-- У нас что -- Кольцо Всевластья? А перед нами -- Роковая
Гора? Не много ли мы на себя берем?!
     -- Ладно, Малыш,-- махнул рукой Торин.-- Вижу, тебе Лес и впрямь не  по
нраву.  Ну  так оставайся здесь! Посторожишь наши тюки, еще и лучше будет --
мы с Фолко налегке пойдем.
     Маленький Гном подпрыгнул, словно его ударили по лицу.
     -- Это вы что же -- без меня пойдете?! -- яростно зашептал он.--  И  ты
решил,  что  я останусь позади только потому, что мне не нравится этот Лес?!
Ну уж нет, друг мой Торин!  Строри  пойдет  за  тобой  повсюду!  И  уж  если
повернет назад -- то только вместе с тобой!
     Глаза  Малыша  горели,  губы дрожали, он был вне себя, и Фолко не сразу
понял, что тот, кого он всегда называл не очень  приятным  прозвищем,  имеет
имя -- Строри...
     -- Не  горячись,  друг,--  опустил  глаза  Торин.--  Конечно, мы пойдем
вместе.
     Они вышли на рассвете, когда над Исеной еще лежал необычайно  густой  и
плотный  туман,  живо  напомнивший  хоббиту  то недоброе утро возле Волчьего
Камня. Ночью они пробудились лишь  один  раз  --  когда  южный  ветер,  чуть
рассеявший  затхлость  воздуха  в долине, принес им далекие отзвуки волчьего
воя. Ползком, не рискуя поднять голову, они двинулись вдоль самой воды,  где
молодая  осока  могла  дать  хоть  какое-то  укрытие, однако главную надежду
хоббит возлагал на туман.
     С полмили они одолели примерно за час. И  лишь  когда  ползший  впереди
Торин  облегченно вздохнул, обхватив ладонями верх толстенного корня, хоббит
дерзнул приподнять голову. Вокруг них по-прежнему все скрывалось в  туманной
мгле.
     -- Вот и дошли,-- прошептал Торин.
     Они  расположились  на отдых под крайним деревом -- исполинским ясенем,
время от времени  поглядывая  на  оставленную  прогалину.  Фолко  постарался
сосредоточиться,  пытаясь  определить -- нет ли впереди опасности, но у него
ничего не получилось. Его внутреннему взору лес  казался  сплошной  пеленой,
покрывающей  груду  тлеющих  в  золе  углей; но угли эти были не горячие, а,
наоборот, холодные  и  больше  всего  напоминали  собранные  вместе  далекие
звезды.
     "Чья-то  воля  закрыла  завесой  от  нас  эту  землю...  Так,  кажется,
говаривал Леголас",-- подумал хоббит.
     В самом Сторожевом Лесу в первый момент ему не показалось  ни  страшно,
ни  неуютно. Напротив, мягкий мох так и тянул приклонить голову и дать отдых
усталым ногам. Здесь, на самом краю, не было ни  таинственного  сумрака,  ни
особенной  затхлости  в  воздухе  --  не больше той, что была повсюду в этой
долине.
     Хоббит осторожно коснулся древней шершавой коры  --  и  ощутил,  как  в
теплых  глубинах  дерева постоянно струится ток живительных соков. Он уловил
едва заметное изменение в едином ритме жизни могучего исполина и понял,  что
их  не  только заметили, но и передали весть о них - по сплошной сети корней
куда-то  вдаль,  к  горам.  Нельзя  сказать,  чтобы  Фолко   испугался,   но
насторожился.
     Как  следует  отдохнув  и  подкрепившись,  они  решили  идти  дальше  и
положиться на удачу. Поднялись, влезли в лямки, сделали несколько шагов.
     -- Как бы  нам  не  заплутать  здесь,--  буркнул  Малыш  с  чрезвычайно
озабоченным и недовольным видом.
     -- Сторожевой  Лес  должен тянуться от силы мили четыре,-- успокоил его
хоббит. -- Справа горы, слева река -- как тут собьешься?..
     Вскоре коричневатые гладкие стволы закрыли  от  них  последний  отблеск
предлесной  поляны,  и  они  сразу  очутились  в  том самом глухом древесном
царстве, по которому странствовали  два  юных  хоббита  больше  трехсот  лет
назад.  Неподвижный  воздух  наполняли  непонятные  запахи  -- хоббит не мог
понять, какие. Свет почти не проникал сюда, на дно океана листвы; идти стало
трудно, но вот они заметили прямо перед собою какое-то подобие тропы  --  ее
не  перегораживали  гигантские,  напоминающие  огромных  змей корни, а густо
сплетшиеся по сторонам и над  нею  ветви  образовывали  нечто  вроде  живого
коридора.  Обрадовавшись,  друзья зашагали вперед и шли так некоторое время,
пока Торин не остановился и не заявил, что они не иначе  как  сделали  круг,
или  он  ничего не смыслит в своем горном деле. Он поглядел на Малыша, и тот
закивал головой.
     -- Понимаешь, Фолко,-- повернулся к хоббиту Торин.-- Тропа эта какая-то
с подковырками. То прямо шла, а  то  вдруг  заворачивать  начала.  Я  сперва
подумал  --  просто  так,  а теперь вижу -- она обратно на край выводит. Так
дело не пойдет. Сворачиваем!
     Однако это оказалось куда  проще  сказать,  чем  сделать.  По  вершинам
пробежал  порыв  ветра.  Лес  зашумел,  словно  от  возмущения, когда Торин,
оцарапав лицо и руки, полез с обманной тропинки в чащу.
     Казалось, каждый сук норовит зацепить их; корни сами собой выпирали  из
земли, и путники спотыкались через каждые несколько шагов. Однако они упорно
пробирались  все  дальше  и  столь  же  упорно  не  пускали  в  ход  топоры.
Удивительно было,  как  гномы  ухитряются  не  сбиться  в  этом  неимоверном
сплетении; шло время, и, несмотря на все преграды, на затрудненное дыхание и
болезненные царапины, трое друзей продвигались вперед.
     Никогда  раньше  хоббит не бывал в таком лесу. Сторожевой Лес жил своей
особой жизнью, в каждой  веточке  и  каждом  побеге  чувствовалась  огромная
жизненная  сила;  Фолко  ощущал  вокруг  себя  тысячи внимательных безглазых
взглядов, бдительно следящих за каждым его движением. Он стал подмечать, что
и деревья по-разному отзываются на его приближение - одни  норовят  запутать
ноги корнями, другие загораживают дорогу узловатыми сучьями, третьи норовили
бросить  прямо  в  глаза  незнамо откуда взявшиеся в августовском лесу сухие
неживые листья. Каждый шаг давался немалым трудом, и хоббит  понимал  почему
-- в  этом  лесу  стояли тысячи хьорнов, полудеревьев-полуэнтов, и они могли
быть особенно опасны. Он вновь зажмурился, стараясь увидеть что-нибудь своим
вторым зрением, но образ мерцающих под покрывалом  холодных  углей-звезд  не
изменился -- разве что колючие огни значительно приблизились.
     А  деревья  все напирали, вокруг корней стала вспучиваться земля, ветви
со  скрипом  клонились  к  головам  путников  --  и  тут  они  по-настоящему
испугались.  Вокруг  них,  скрежеща, ворочалась живая зеленая завеса, смыкая
свои смертельные объятия. В руке Малыша сверкнул топор.
     Хоббит тут же повис на руке гнома.
     -- Стойте! Стойте! -- молил он друзей.-- Только себя погубим!  Топорами
вы тут ничего не сделаете!
     -- А  чем  же?!  --  прорычал  Торин, отпихивая от себя особо настырную
ветку.-- Знаешь, что делать -- так делай, пока нам головы не оторвали!
     -- О   Элберет   Гильтониэль!   --   прошептал   Фолко   имя    Великой
Властительницы.-- О Древобород. Владыка Фангорна!
     Его руки выдернули из ножен на груди заветный кинжал. Тотчас под землей
и над ней, где-то в чаще ветвей, пронесся долгий протяжный скрип, словно это
была какая-то команда; на миг вокруг них все замерло. Однако уже в следующую
секунду  лес  вокруг  них  вновь  пришел  в  движение.  Перед ними раскрылся
невысокий зеленый тоннель; стволы расступились, корни расползлись в стороны,
а ветви вдруг стали довольно ощутимо подталкивать друзей в спины. Подчиняясь
ясно выраженному приказу, те молча зашагали вперед, про себя гадая, чем  все
это  закончится.  Торин попробовал было свернуть -- но куда там! На его пути
встала мгновенно сплетшаяся непроницаемая стена,  пробиться  сквозь  которую
без  топора  было невозможно. Следуя предначертанному им чьей-то волей пути,
они шли в самую глубь леса.
     -- Вот это хоббит! -- проворчал Торин.-- Как ты догадался? Конечно  же,
стоило им напомнить об эльфах... Но вот куда они нас ведут?
     Ответа пришлось ждать довольно долго. Ведущая их тропа ощутимо забирала
влево,   к   краю  окаймляющих  долину  гор.  Стало  чуть  светлее,  деревья
успокоились, словно убедившись, что незнакомцы идут куда надо. Еще несколько
минут ходьбы -- и тропа повела вверх. По склону зажурчал ручей.
     Внезапно тропа оборвалась. Они  оказались  на  небольшом  пространстве,
окруженном  сомкнувшими  над ним кроны лесными исполинами. Со скалы, отвесно
уходившей вверх, срывался серебристый поток,  давая  начало  увиденному  ими
ранее ручью; по шелковистой траве были разбросаны несколько каменных глыб. В
одном  месте  скала  нависала над зеленой площадкой, и там они увидели нечто
вроде большого ложа, устланного травой,  плоскую  каменную  плиту  наподобие
стола и несколько каменных же кувшинов вдоль стены.
     "Похоже  на  Родниковый  Зал,--  подумалось  хоббиту.-- Неужели я увижу
самого Древоборода?.."
     Гномы топтались возле скалистой стены. Малыш то и дело плескал  себе  в
лицо  холодной  водой  из  водопада, Торин мерил шагами неширокую площадку и
что-то бормотал себе под нос. Фолко зажмурился -- холодные угли-звезды  были
совсем рядом!
     В  тот  же  миг ветви с тихим шелестом приподнялись и через появившиеся
ворота в полукруг вошла очень странная фигура. Друзья замерли, во все  глаза
глядя на нее.
     Да,  это  мог  быть  только  Старый  Энт  и никто другой. Триста лет не
убавили его  пятнадцатифутового  роста,  не  избороздили  морщинами  гладкой
коричневой  кожи,  и  разве что седая борода, концы волос которой напоминали
древние лишайники, стала чуть длиннее. Его пальцы -- по семи на каждой  руке
-- были  гибки  и  подвижны  по-прежнему, и все так же лучились удивительным
зеленоватым цветом его чудесные глаза, так поразившие когда-то  угодивших  в
Фангорн двух молодых хоббитов. Но, наверное, было в них тогда намного меньше
спокойствия,  чем теперь, и это было первое, что мелькнуло в голове Фолко,--
Старый Энт прежде всего спокоен.
     Он остановился на границе леса и травы и долго, очень долго и  вдумчиво
смотрел  на  замерших  путников. Его длинная,