сь;  хоббит  мысленно
горячо воззвал к всемогущей Варде Элберет, моля ее отвести взоры врагов от
их  тайного  убежища...  Однако  Вождь  оказался  куда  хитрее,  чем   они
предполагали. Среди деревьев замелькали фигуры людей и троллей,  тщательно
обыскивавших каждый куст и каждое дерево. Ловкие  ангмарцы,  точно  кошки,
карабкались наверх, проверяя, нет  ли  кого  в  древесных  кронах.  Тролли
ломали поросль подлеска, хазги обнюхивали всякую дырку  в  земле...  Фронт
прочесывающих приближался; Фолко в отчаянии закусил губу.
   - Отползаем, Торин, - глухо вымолвил он.
   Перед глазами все словно почернело на миг. Все  их  планы  рушились,  и
теперь, пока не поздно, нужно было уходить...  Они  успели  ускользнуть  в
самый  последний  момент.  Издергавшийся  Малыш  едва  не  расплакался  от
разочарования, когда Торин в двух словах рассказал ему о случившемся.
   - На-конь, друзья! - сохраняя присутствие духа,  скомандовал  Торин.  -
Давай к тому холму, Малыш, где еще засесть хотели...
   Поросший высоким кустарником холм мог служить надежным убежищем. По обе
его стороны тянулись не  то  старые,  заросшие  просеки,  не  то  когда-то
проложенные дороги. На  этом  месте  друзья  собирались  устроить  засаду;
теперь же они просто повалились на землю, обессиленные и павшие духом.
   Медленно тянулось время; все выше поднималось солнце. Ничто не нарушало
спокойствия леса - пока Фолко не встрепенулся, точно разбуженный внезапным
порывом холодного ветра. Словно ведомый чей-то  невидимой,  но  бесконечно
могучей дланью, он всем существом своим  потянулся  туда,  к  яме,  сейчас
окруженной  четырьмя  кольцами  стражи.  Мир  распластался   под   ним   в
стремительном полете - и он вновь словно ощутил за спиной незримые крылья,
как тогда, в памятном сне, впервые явившем его внутреннему взору Гэндальфа
и прекрасное Заморье. Мелькнул ковер леса - и  вот  перед  ним  разверстая
пасть ямы и одинокая человеческая фигурка на дне. Человеческая?! Как бы не
так! Тьма клубилась в складках плаща; и сам  плащ  соткан,  был  из  нитей
колдовского ночного тумана, а глаза  пламенели  так,  словно  там,  внутри
черепа, пылали раскаленные угли. Вот широко разлетелись  мглистые  полы  -
человек? Нет, похожее на него существо нагнулось к земле... и острая  боль
ворвалась в сознание  хоббита  вкупе  с  горестным  плачем  немногих  едва
слышимых, невообразимо далеких и печальных голосов. А потом две Силы - уже
знакомый Фолко клубок Тьмы где-то там, под зеленым покровом дня  и  жуткая
получеловеческая, полуиномировая мощь, чуждая  всему  и  всякому  свету  и
радости, - слились,  и,  хотя  хоббит  этого  не  видел,  его  согнуло  от
невыносимой боли. Видение тотчас исчезло.
   Он увидел тревожные лица друзей, услышал их голоса, но отвечать  им  не
мог, подавленный и разбитый. Он точно знал теперь, что. Олмер нашел  нечто
влившееся в него и могущество Короля-без-Королевства возросло  еще  более.
Они снова опоздали.



4. КЛИНКИ НАГОЛО!

   - Ну и что будем делать? -  ни  к  кому  в  отдельности  не  обращаясь,
вопросил Малыш, от безделья уныло полируя и без того сверкающий меч.
   Фолко только-только пришел в себя после свалившегося на него видения  -
соединение Силы Олмера и Силы Небесного Огня вызвало у хоббита  состояние,
близкое к полуобморочному, подобно тому, как начинает кружиться  голова  у
человека, нагнувшегося над крутым обрывом.
   - Что делать? - отозвался проверявший упряжь Торин; побелевшие губы его
были сжаты, брови гневно сдвинуты; гнома распирала ярость,  как  и  всякий
раз после поражения. - Тебе не ясно, мой милый?!  Топать  за  ним  следом!
Вновь - в погоню за Вождем! Разве не поклялись мы преследовать  его,  пока
ноги не отказались служить нам?
   - Еще месяц без пива - и мои мне точно откажут, - буркнул Малыш.
   - Не ной! У хоббита есть две вещицы, которые подскажут нам направление,
- браслет и перстень. Не собьемся! И впредь будем умнее.
   - То-то что умнее, да задним умом, - не унимался Малыш.
   - А что ты предлагаешь?! - вскинулся Торин. - Не можешь сказать  ничего
дельного - молчи! И вообще,  вставай,  лежебока.  Клянусь  Дьюрином,  этот
Вождь через час-другой дунет отсюда так, будто за ним гонится целое войско
Валаров. Делать ему здесь больше нечего - пора обратно. А нам - за ним!
   - Тише! - шикнул на них Фолко.  -  Не  мешайте!  Я  слышу  стук  копыт!
Несколько десятков лошадей... -  Он  оторвал  ухо  от  земли.  -  На-конь,
друзья!
   Малыш резво вскочил на ноги и одним движением забросил на спину  своего
скакунка увесистый тюк с припасами. Фолко оттянул  рукав  -  так  и  есть!
Огненная стрелка  указывала  на  юго-восток.  Не  теряя  ни  секунды,  они
пришпорили лошадей.
   Так началась их новая погоня за ускользающим,  точно  вода  из  решета,
загадочным Королем-без-Королевства.  Фолко  опасался,  что  Олмер,  верный
своему правилу  не  тратить  даром  времени,  устремится  вперед  с  такой
быстротой, что им будет не угнаться за ним;  однако  этого  не  случилось.
Вождь ехал не мешкая, но и не торопясь, держа путь куда-то на  юго-восток.
Хоббиту  оставалось  только  ломать  себе  голову,  что  Вождю  могло  там
понадобиться. Возвращаться в свои владения за Опустелой Грядой он явно  не
торопился.
   Хотя Вождь и не мчался, подобно птице,  но  друзья,  не  имея  заводных
коней, не могли не то что обогнать его, чтобы устроить засаду, но и просто
настигнуть. Они скакали и скакали вперед, в полную неизвестность  -  никто
даже приблизительно не знал, что за земли лежат у них  на  пути;  припасов
было немного, и друзьям приходилось подтягивать  пояса.  Хорошо  еще,  что
дикие леса, сквозь которые  пролегала  их  дорога,  изобиловали  дичью,  и
стрела хоббита нет-нет, а и доставляла им к столу  свежатины.  Так  минула
неделя.
   На рассвете восьмого дня (июль был  на  исходе,  по  календарю  хоббита
наступило уже двадцать  шестое  число)  Малыш,  влезший  ранним  утром  на
дерево, увидел впереди невысокую горную цепь.
   Собственно говоря, они  и  так  все  это  время  пробирались  лесистыми
горами, невысокими, сильно сглаженными временем, однако  эти  горы  скорее
напоминали холмы. Впереди же из зеленого лесного  моря  во  многих  местах
выдавались серые скальные клыки; невысокий хребет протянулся с  запада  на
восток, преграждая дорогу. Гномы  заметно  приободрились.  На  недоуменный
вопрос хоббита Малыш ответил, что в горах всегда есть шанс встретить  если
не сородичей,  то  по  крайней  мере  их  старые  выработки.  Вдаваться  в
подробности он отказался  -  лишь  настаивал  на  еще  большем  сокращении
привалов.
   След Вождя вел их прямо к  заметной  даже  отсюда  глубокой  и  широкой
седловине между двумя  массивными  горами,  расползшимися  подобно  хорошо
пропеченным караваям.  Их  острые  скалистые  вершины  почему-то  особенно
привлекали   внимание   Торина   и   Малыша,   которые   ожидали   некоего
таинственного, одним им ведомого, знака. Фолко, справедливо  почитая  себя
не менее зорким, тоже старался как мог,  но  его  взорам  открывался  лишь
сглаженный вековой работой воды  и  ветра  скальный  профиль,  хаотическое
нагромождение все еще заостренных каменных пиков.
   Тринадцатого июля гномы резко свернули со следа, и только тогда  хоббит
смог добиться от них вразумительных объяснений.
   - В этой горе должен быть гномий  путь,  -  сказал  Торин.  -  Там,  на
высоте, есть знаки, тебе, да и другим Смертным и  Бессмертным,  невидимые.
Они гласят: дорога идет в дальний обход,  вокруг  горы;  но  можно  пройти
коротким путем. Теперь понял? Можно опередить Олмера!
   Сердце хоббита забилось с такой частотой, что казалось, в груди у  него
взялся за работу добрый десяток старательных молотобойцев.
   Второго  августа,  теплым  росным  утром,   они   вышли   к   тщательно
замаскированной узкой щели, куда с трудом мог протиснуться даже Фолко,  да
и то сняв с себя все доспехи.
   - Да, давно не чистили здесь... - озабоченно проговорил Торин. - Камень
плывет... Фолко! Ищи - на уровне груди там должен быть правильный выпуклый
семиугольник!
   - Легко сказать... - сдавленно пропыхтел с трудом  разворачивающийся  в
каменной тесноте хоббит.
   Его пальцы судорожно шарили по шершавым гранитным стенам, явно  никогда
не знавшим прикосновения резца или шлифовального бруска.
   - Нет здесь ничего! - с досадой бросил он  ожидавшим  его  в  тревожном
нетерпении гномам.
   - Посмотри повыше! - подсказал Малыш. - На уровне _нашей_ груди,  а  не
твоей!
   Ругнувшись про себя,  Фолко  с  трудом  повернулся  на  месте  и  вновь
принялся ощупывать камень. Когда его пальцы внезапно  коснулись  ласкающей
глади отполированного семиугольника, всеобщему ликованию не было конца.
   - Дави теперь! - скомандовал Торин. - Только изо всех сил!
   Каменные плиты разошлись с  глухим  рокотом;  давным-давно  заброшенный
механизм работы подземных мастеров по-прежнему оставался  безотказным.  Их
взорам открылся широкий - телега  проедет  -  и  прямой  тоннель.  Наскоро
приготовив факелы, друзья двинулись внутрь.
   Путь через каменные толщи оказался вовсе не утомителен; пол был  ровен,
нужды блуждать не было; время от времени к тоннелю примыкали боковые узкие
коридорчики, но главный тракт шел напрямик,  никуда  не  сворачивая  и  не
раздваиваясь.
   - Кто жил здесь раньше? - спросил Фолко у Малыша.
   - Это дело рук Восьмого Колена, - ответил Маленький Гном. - Праотцов  у
нас, тангаров, как ты знаешь, было семь - их сотворил  сам  великий  Ауле.
Восьмым же Коленом у нас называют странное  племя  изгоев  -  не  нынешних
рангторов, а тех, кто ушел из родов еще до  Затопления  Белерианда,  когда
кипели знаменитые  войны  Предначальной  Эпохи.  Те,  кто  положил  начало
Восьмому Колену, не захотели присоединиться ни  к  эльфам  Нолдора,  ни  к
людям Эдайна. Они ушли на восток и начали создавать собственное царство  -
но потерпели неудачу. Отчего и почему - толком  не  знает  никто  из  моих
сородичей. Мрак забвения покрыл оставшиеся безвестными  гробницы.  Восьмое
Колено сошло во тьму, и, как протекли их последние часы, мы  не  знаем  до
сих пор. Однако затем, во дни Второй Эпохи, мы, гномы Запада,  расселились
по всему Средиземью -  и  было  найдено  несколько  заброшенных  крепостей
работы давно забытых нами изгоев. Это - одна  из  них,  небольшая,  скорее
передовой форт над глубокими рудниками. Если мы  поднажмем  и  проведем  в
седле весь нынешний день и всю ночь - мы сильно опередим Олмера на  выходе
из ущелья.
   Друзья не жалели ни себя, ни коней - счастье, что низкорослые  хазгские
лошадки оказались на диво выносливы. Фолко скакал, думая лишь об  одном  -
как бы ненароком не повредил  ногу  его  конек.  Подгорная  тьма  утратила
власть над хоббитом,  больше  она  не  казалась  вместилищем  таинственных
бесплотных существ - это была просто темнота,  досадная  помеха,  мешающая
видеть.
   К выходу они добрались полумертвыми от усталости.  Выбились  из  сил  и
кони, и всадники. Фолко рухнул как  подкошенный,  едва  они  оказались  на
зеленой траве, под чистым утренним небом, по которому неспешно разливалась
изумительная заря. В другое время хоббит застыл бы с открытым ртом,  глядя
на роскошную игру чистейших красок, но сейчас все его внимание  приковывал
серый браслет. Над ухом сопели гномы.
   Они не ошиблись. Огненная стрелка ожила - ее острие указывало на север.
Олмера они опередили, и теперь оставалась самая малость  -  дотянуться  до
его горла острием стрелы, меча, ножа или топора...
   Они засели в самом узком месте ущелья. Его устье сдавливали два высоких
обрывистых  утеса,  поверху  заросшие  елями.  Выбрали  левый  -  шагах  в
трехстах, где лес кончался, упираясь в голую скальную стену, зоркий  Малыш
углядел черное отверстие входа в какую-то пещеру.
   - Глубокая, - с довольным  видом  доложил  Маленький  Гном,  сходив  на
разведку, пока Торин и Фолко укладывали на краю обрыва камни поувесистее -
не прибить, но хоть расстроить строй охранников Вождя.
   Ничего нет хуже ожидания. Фолко не мог ни лежать, ни сидеть, в  отличие
от его несравненно более выдержанных спутников; ему постоянно  приходилось
бороться со своим буйным воображением, рисовавшим ему вид их безжизненных,
изрубленных тел после возможной неудачи. Браслет Черных Гномов уже не  был
ему нужен - приближение Вождя он  ощущал  всем  своим  существом,  подобно
тому, как чувствуется жар, исходящий от хорошо натопленной  печи.  На  них
двигалась Сила! От ее поступи не  дрожали  горы  и  не  сдвигались  речные
русла, но она в этом и  не  нуждалась.  Она  не  выставляла  напоказ  свое
могущество, приберегая его до того часа, когда обрушится войной  на  всех,
кто не то что выступит против, а даже просто  решит  остаться  в  стороне.
Фолко чувствовал голод этой Силы,  и  пищей  ее  могла  быть  одна  только
власть!
   А потом гулкое горное эхо донесло до них  цокот  копыт,  и  они  словно
подкошенные упали за наспех  натасканные  к  краю  обрыва  кучи  хвороста.
Наготове были камни, друзья сделали все что  могли  -  нужно  было  только
ждать. Ждать да молить все Силы Арды, чтобы удача не отвернулась от них на
сей раз.
   Отряд Олмера приближался; усиленный горным эхом, перестук копыт  идущих
рысью коней становился с каждой минутой  все  громче.  Гномы  вцепились  в
камни, готовые метнуть их вниз; хоббит  наложил  стрелу,  взяв  по  своему
обыкновению вторую в зубы. Обе стрелы были из числа заветных,  эльфийских;
три года он таскал их с собой, пустив в ход лишь  однажды  -  в  ущелье  с
Серым  Вихрем;  он  берег  их,  дрожал  над  ними,  как   над   величайшей
драгоценностью,  укрывал  от  сырости,  не  забывал  лишний  раз  провести
шлифовальным камнем по их и без того острейшим  наконечникам  -  все  ради
этого дня и этой секунды. Чудесное оружие дождалось своего часа.  Или  они
добьются цели - или беречь будет уже нечего и незачем.
   Всадники появились из-за поворота - небольшой отряд,  человек  тридцать
конных с заводными и вьючными лошадьми  в  поводу.  Зоркие  глаза  хоббита
сразу, же увидели того, к кому столь долго были обращены все  их  помыслы,
за кем они гнались долгие месяцы, оставляя позади немереные лиги просторов
Средиземья, ради кого каждый из них  отринул  все,  став,  быть  может,  и
против своей воли бойцом, гончим псом, мчащимся по свежему следу  с  одной
лишь мыслью - настичь.
   Всадники были все ближе. Ладони Фолко взмокли,  сам  он  мелко  дрожал,
точно в лихорадке. Что с гномами, он не видел - он старался превратиться в
бездушный, бесстрастно рассчитывающий упреждение боевой механизм -  но  не
получалось! Инстинктивно он чувствовал, что сейчас надо  погасить  в  себе
все мысли, все ощущения - вдруг этот Олмер  способен  уже  по  одной  лишь
сжавшейся впереди ненависти угадать присутствие в ущелье своих врагов?
   До отряда Олмера оставалось не более  трехсот  шагов  -  еще  несколько
секунд, и можно  будет  стрелять;  но  кольцо  телохранителей  Вождя  было
настолько плотным, что Фолко с трудом различал  мелькающий  среди  людских
голов шлем Олмера; чутье, внутреннее зрение  безошибочно  указывали  туда,
где Вождь - но что  толку  пускать  стрелу  в  густоту  человеческих  тел?
Оставалось одно - подпустить поближе...
   Двести пятьдесят шагов.
   Фолко боялся мигнуть,  глаза  пересохли  до  рези,  ему  казалось,  что
зажмурься он хоть на миг - и Вождь сгинет, растворится в  пустоте;  словно
завороженный Фолко манил и манил на себя всадников, умоляя их подойти  еще
поближе... еще... и еще чуть-чуть...
   Друзья засели высоко над тропой. Уже хорошо была  видна  голова  Вождя,
увенчанная причудливым шлемом с железной маской, закрывающей все  лицо,  -
но почему забрало опущено? Что он заподозрил?
   Но нет - за миг до того, как это увидел хоббит, маска,  очевидно,  сама
упала на лицо Вождю. Вот он поднимает ее рукой в черной перчатке, на скаку
поворачивает голову...
   Сталкивается взглядом с хоббитом.
   - Хе!!! - С резким выдохом отпущена тетива.
   Стрела летит...
   Но еще быстрее, чем стрела Фолко, оказался Вождь.
   Все, что он успел сделать, - это чуть-чуть повернуться, но и этого было
достаточно. Эльфийская  стрела,  оставляя  за  собой  в  воздухе  огненную
дорожку, ударила в наушную пластину шлема - и Фолко увидел  яркую  вспышку
голубого пламени. Стрела пробила сталь, это немыслимо, но это так -  Силы,
куда превосходящие человеческие, помимо упругости растянутой тетивы, гнали
стрелу вперед, и она пробила броню, но большего сделать уже не смогла.
   Знание это вспыхнуло в сознании хоббита подобно удару молнии.
   А отряд Вождя продолжал нестись вперед в  диком  молчании,  в  страшном
молчании,  ни  криков,  ни  суеты  -  всадники  летели,  точно  бесплотные
призраки; вперед вырвалась знакомая сгорбленная фигура с обнаженным мечом,
и вот они уже у самой скалы!..
   - Кида-а-а-й!!! - отчаянно завопил  Торин,  вставая  в  полный  рост  и
обрушивая обломок скалы вниз на развевающиеся черные плащи.
   Ответом был веер коротких и толстых арбалетных болтов снизу.  Они  били
прямо в широченную грудь  гнома;  стрелы  отскакивали  от  глухого  шлема,
ломались о наплечные пластины; телохранители Вождя  стали  карабкаться  по
камням, пытаясь увернуться от летящих сверху  каменных  глыб.  Вот  Малыш,
застонав от  натуги,  метнул  тяжеленный  валун  прямо  в  кольцо  воинов,
закрывающих  Олмера  собственными  телами;  пораженный  в  лицо,  один  из
охранявших упал, и на секунду Вождь оказался открыт. Ну же, Фолко!..
   Взгляд пылающих подобно  горну  глаз  жег  испепеляющим  жаром;  каждое
движение давалось хоббиту с превеликим трудом - словно завороженный он  не
в силах был отвести взора, силы утекали из него, точно вода  из  пробитого
меха; но их еще хватило, чтобы пустить вторую  стрелу,  засиявшую  подобно
языку неземного огня, прямо в средоточие Тьмы!
   И вновь Вождь успел шевельнуться. Нацеленная в горло стрела вонзилась в
правое  плечо;  снова  сноп  искр,  и  только  обломок  стрелы,  сломанной
стремительным  движением  правой  руки,  остался  торчать   в   щели   под
наплечником.
   Живая стена вновь сомкнулась вокруг Олмера, но Фолко выстрелил снова, и
пораженный в  лицо  ангмарец  упал  замертво.  И  прежде  чем  бестрепетно
умиравшие воины Вождя успели закрыть разрыв в своем строю,  хоббит  вложил
все, что у него оставалось,  в  одно  последнее  усилие.  Он  увидел,  как
медленно, словно во сне, летит стрела. Олмер  уже  не  успеет  увернуться.
Узкая  полоска  между  верхом  кольчуги  и  нижним  краем   шлема   словно
притягивала стрелу. В последний момент Олмер сделал какое-то движение,  но
недостаточно быстрое...
   Расщепив застрявшую в плечевом  поясе  доспеха  вторую  стрелу,  третья
стрела вошла точно в отверстие, пробитое в железе ее  предшественницей,  и
вонзилась глубоко в руку.
   Стрела,  сработанная  неведомыми  мастерами  Нолдора  в   черные   годы
безнадежных войн и тяжких разгромов  в  Белерианде,  нашла  свою  цель.  И
хоббит увидел, как, зажав левой рукой  рану,  Олмер  нагнулся  в  седле  и
ткнулся лицом в гриву своего коня.
   Все  происшедшее  заняло  лишь  несколько  мгновений;  гномы   отчаянно
отбивались, не давая вскарабкаться на утес черноплащным воинам Вождя. Трех
поверг Торин, двух - Малыш. У Маленького Гнома вырвался ликующий крик  при
виде согнувшейся фигуры их врага, но, похоже, он тоже понял,  что  рана  в
правое плечо - рана не смертельная. Врага нужно было добивать, добивать во
что бы то ни стало!..
   Но прорехи в строю окружавших Вождя уже не было -  хоббит  увидел,  что
там  распоряжается  Санделло.  Сейчас  верный  горбун   поддержит   своего
господина - и они минуют засаду, оставив прочих воинов довершить дело...
   И первым это понял Малыш.
   - Клинки наголо, Торин!  -  загремел  он,  вскакивая  и  одним  прыжком
бросаясь вниз, с непостижимой ловкостью увертываясь  от  мечей,  прыгая  с
камня на камень, устремляясь туда, где е