дтянул повыше топор.
   - Может, вы ее кровники? - подал голос Рагнур.
   - Кровники? - в один голос удивились Фолко, Торин и Малыш.
   - Ну да. Убили ее дружка... или там отца, или брата - вот она и  мстит,
- охотно пояснил кхандец. - Что, мало от  вашей  руки  народу  полегло?  А
Тубала это и узнала... больше мне ничего в голову не лезет.
   - Ну, может, и так, - проворчал Малыш. - Но вот только не похожа она на
южанку... Я бы сказал - она с Севера... может, из Королевства Лучников...
   - Во владениях бардингов нет обычая кровной мести,  -  покачал  головой
Торин.
   - Ну, может, она особенная какая-то... - предположил Рагнур.
   - Ладно. - Фолко зевнул. - Давайте-ка на боковую. Завтра с рассветом  -
на охоту...


   АВГУСТ, 11, ВЕЛИКИЕ СТЕПИ, СЕВЕРО-ВОСТОЧНЕЕ МОРДОРА

   Санделло стоял на коленях. Рядом безмятежно щипали траву лошади.  Перед
горбуном на расстеленной тряпице лежал обнаженный клинок - тот самый,  что
былой соратник Олмера обычно нес за спиной.  Горбун  неотрывно  взирал  на
меч; руки Санделло были сцеплены перед грудью. Старый мечник что-то шептал
- истово, горячо, самозабвенно;  взоры  его  впивались  в  клинок,  словно
копья.
   Догорала заря. Черные горы, северный рубеж Мордора, закрывали  полнеба.
Там, за темными кручами, лежала опустевшая, как и Великие Степи,  земля  -
мало кому из ушедших с Олмером  орков  повезло  вновь  оказаться  у  своих
очагов...
   Неожиданно горбун выпрямился. Его собственный меч выскользнул из  ножен
с легкостью и грацией разящей змеи.
   - Я докажу! - прорычал Санделло. Клинок глубоко ушел в землю,  пылая  в
закатных лучах, точно огненный меч самого Тулкаса, Солнечного Вала, в  дни
давно отгремевших Великих Битв Богов.
   Земля тяжко застонала. Тоскливый и яростный, вопль боли и гнева огласил
окрестности; вокруг погрузившегося в земную плоть клинка  вскипела  темная
кровь. Лицо Санделло побелело; но  сам  горбун  даже  не  дрогнул.  Резким
движением он вырвал покрытый черным меч.
   - Я докажу! - Он поднял потемневший меч, грозя непонятно кому -  то  ли
Западу, то ли Северу, то ли Югу.
   Точно безумный, он вновь вскочил в седло.
   А  на  вершине  холма  от  вонзившегося  меча  осталась   узкая   щель,
заполненная темной кровью. Вот только чьей?


   АВГУСТ, 12, РАННЕЕ УТРО, ЛАГЕРЬ РАБОВ НА ЮЖНОЙ ГРАНИЦЕ ХАРАДА

   Постылые рога сыграли побудку. Серый как раз  успел  ляпнуть  последнюю
пригоршню жидкой грязи на золотистые кудри Эовин и проверить,  надежно  ли
держатся фальшивые цепи.
   - Становись, воронья  сыть,  становись!  -  орали  харадские  глашатаи.
Полутысячные тхеремцы неспешно направлялись к своим  отрядам;  сотники  из
рабов торопились выстроить невольников.
   - Сегодня все начнется... - услыхала Эовин тихий шепот Серого.  Подняла
глаза - и не выдержала, отшатнулась. Блеклые глаза вспыхнули. Черный вихрь
на миг пронесся в них - и вновь исчез.
   - Ч-что?.. Что начнется? - слабым голосом пролепетала девушка.
   - Враг близок, - выдохнул Серый. Лицо его покрывал  пот.  -  Бой...  не
сегодня завтра.
   Больше Эовин ничего не успела добиться от него. Звучно взревели  трубы,
и   пятисотенный   рявкнул,   стоя   в   окружении   нескольких   десятков
телохранителей (ряды сомкнуты, луки натянуты, копья наготове):
   - Слушайте все! Коварный враг близок! Пришло время  вам  доказать  свое
право на свободу. За мной! Шагом!.. Вперед!..
   Сотня за сотней, громадная армия рабов Харада (а в  лагерь  согнали  не
менее ста тысяч человек - верно, полностью  выбрав  всех,  кого  могли,  с
рынков Умбара и внутренних областей страны) потекла через ворота.
   - Оружие!.. Где же оружие? - летело над нестройными рядами.
   Эовин невольно жалась поближе к Серому. Ладонь дочери  Рохана  нащупала
спрятанную в лохмотьях  саблю.  Она  ловила  взгляд  молчаливого  сотника,
однако тот так и не произнес ни слова - лишь,  прищурившись,  озирался  по
сторонам.
   Сотню Серого выгнали за  пределы  лагеря.  Перед  невольниками,  плавно
понижаясь к  горизонту,  лежала  обширная,  чуть  всхолмленная  равнина  с
редкими купами деревьев. На первый взгляд страна казалась богатой и мирной
- если бы по тонким лентам дорог не тянулись  бесконечные  цепочки  возов,
нагруженных  домашним   скарбом.   Солнце   поднималось   все   выше,   но
юго-восточный край горизонта - там, где уже кончались горы, - и  не  думал
светлеть. Все небо там было заткано дымами пожарищ.
   - Вот это да... - прошептал кто-то за плечом Эовин.  Это  подала  голос
женщина - их никто и не думал отделять от воинов-мужчин.
   Навстречу спасавшимся жителям Южного Харада шли тхеремские конные сотни
- но их было мало, очень мало...
   - Так! Слушайте все! Ваше дело теперь - копать рвы и отсыпать  валы!  -
надсаживаясь, крикнул харадрим-глашатай, парень с луженой глоткой. Рядом с
ним застыл в седле хмурый полутысячник - лицо его казалось чернее ночи.  -
Заступы и кирки - разбирай!
   Громыхая железом, из ворот лагеря уже  выезжали  возы  с  инструментом.
Тхеремские конные  стрелки  разворачивались  вокруг,  готовя  луки.  Рабов
отгоняли в сторону от лагеря.
   - Давайте - отсюда и дальше! - Полутысячник неопределенно махнул рукой.
- Ров глубиной  в  два  моих  роста,  вал...  Ну,  короче,  сами  увидите.
Приступайте!
   - Так не приказывают, - услыхала Эовин тихое бормотание Серого.
   - Что? - переспросила девушка.
   - Так не приказывают, говорю. Ройте, мол, и все тут. А вдобавок - здесь
нет нужды копать рвы. Никаких рук не хватит, чтобы  перегородить  равнину.
Они просто тянут время...
   Тем не менее за работу пришлось взяться всерьез - харадримы  шутить  не
умели. Серый быстро расставил  людей  по  местам  -  кому  относить,  кому
копать, кому рыхлить; и дело пошло быстрее, чем в соседних сотнях, где все
ковырялись кто во что горазд.
   Солнце мало-помалу поднималось все выше; поток беглецов иссяк.  Не  шли
больше и тхеремские рати.
   Только на горизонте клубился черный дым пожаров.


   АВГУСТ, 12, СУМЕРКИ, ОКРЕСТНОСТИ ЛАГЕРЯ РАБОВ

   - Не везет так не везет. - Малыш перевернулся на спину и, заложив  руки
за голову, философически уставился в постепенно  темнеющее  небо.  -  День
крысе каменной на зуб! За целый день - ни конного, ни пешего!
   Ведущая на север дорога и впрямь точно вымерла. В  лиге  к  юго-востоку
копошилась неисчислимая армада рабов -  копали  землю,  строя  укрепления,
план которых Торин оценил крайне низко.
   - Крепкого пива они перебрали, что ли?  Зачем  тут  рвы?  Их  копай  не
копай, все равно обойдут.
   - Может, они на крыльях бой дадут? - предположил Фолко. - А тут - чтобы
легче удержать центр?
   - Где ж тогда войска? - заметил  Рагнур.  -  Здесь  от  силы  несколько
охранных тысяч! Хватит, чтобы рабов в узде держать,  но  отбить  серьезный
штурм?..
   - Ночью я пойду в лагерь. - Прищурившись, Фолко  смотрел  на  уродливый
нарост из стен и башен, опоганивший  величественный  зеленый  холм.  -  Не
возражать! Я пойду один. От вас, гномов, шума порой больше, чем от бочки с
камнями, катящейся под гору!
   - Ну ты и загнул! - уважительно отметил Малыш, почесывая бороду и  даже
забыв возмутиться.
   - От гномов - может быть, - невозмутимо уронил  Рагнур.  -  А  от  нас,
кхандцев? К тому же - как ты харадрима допрашивать станешь?
   - Увидите, - гордо заявил хоббит.
   - Не прав ты, Фолко. - Торин покачал головой. - Идти надо всем  вместе.
Найдем кого-нибудь из кхандцев побогаче и...
   - Только давайте не спорить! - предупредительно встрял Малыш. - А то не
ровен час... опять друг в друга вцепимся...
   - В лагере полным-полно народу, - принялся  убеждать  друзей  Фолко.  -
Рабы, надсмотрщики, воины... Один я проскользну незамеченным -  а  с  вами
придется снимать часовых! Лучше подождите меня у стен. Запаситесь факелами
и, если я подам сигнал, - зажигайте все вокруг!
   - А что за сигнал-то?! - в один голос воскликнули Торин и Малыш.
   Вместо ответа Фолко разжал руку.
   На ладони лежал небольшой деревянный цилиндр, торцы его были запечатаны
алым сургучом. Витой шнурок пронзал  сургучную  нашлепку,  уходя  в  глубь
цилиндра.
   - Что это за штука? - удивился Торин. - И откуда она взялась?
   - Смастерил, еще когда мы жили в Бэкланде. - Фолко подбросил цилиндрик.
- Я так понимаю: наследство старины Гэндальфа... Если дернуть  за  шнурок,
из цилиндра вылетает алый огненный шар...  Я  и  не  знал,  что  у  нас  в
Хоббитании еще сохранилось это искусство! А вот гляди-ка... Один умелец  в
Бэкланде меня тогда и научил, пока вы, достопочтенные, спорили,  где  пиво
лучше - в "Зеленом Драконе" или же в  "Золотом  Шестке"!..  Одним  словом,
если будет туго, я выпущу этот шар - а вы уж тогда  постарайтесь  устроить
переполох посильнее!


   АВГУСТ, 13, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

   Намаявшись за день, Эовин все  же  не  смогла  уснуть.  Стояла  жаркая,
душная ночь. Невесть откуда налетели тучи кровососов; даже  когда  караван
тащился мимо зловонных лесных болот, этой нечисти было куда меньше.
   Но донимали не только кровососы. Едва стих гул громадного  лагеря,  как
порыв горячего юго-восточного ветра принес дальнее многоголосое  завывание
- пополам с гулким рокотом, словно сотни сотен барабанов гремели в унисон.
   Серый приподнялся на локте. Лицо его было мрачным, но спокойным.
   - К утру будут здесь, - негромко произнес он.
   Этот немолодой и странный человек был ее единственной надеждой;  иногда
казалось, что он вчера родился на свет, а иногда - что Он уже давным-давно
измеряет шагами бесконечные тропы этого мира.
   - Кто?
   - Враги Тхерема. Харадское воинство отходит. Завтра наш плен  кончится.
- В глазах Серого застыло странное выражение - но едва ли его  можно  было
принять за уверенность в победе.
   - Но... рвы не откопаны... ничего не готово...
   - Им нужно было просто продержать этих бедняг до прихода наступающих. А
чтобы в голову не лезли всякие ненужные мысли, дали в руки заступы.
   - Но... как же мы будем завтра сражаться?! - Несмотря  на  жару,  Эовин
охватил озноб. - Голыми руками?!
   - Не думаю. Что-то в лагере слишком много странных возов... -  негромко
заметил Серый. И больше Эовин не добилась от него ни слова.


   АВГУСТ, 13, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

   Фолко без помех перебрался через высокую лагерную  стену.  На  дозорных
башнях горели факелы, перекликались часовые, коротко взлаивали псы - дурно
их школят, хороший сторож подаст голос не раньше, чем будет точно  уверен,
что враг рядом, - но разве это могло остановить ловкого, гибкого  хоббита,
десять лет проведшего в опасных странствиях? Бесшумно  закинув  обмотанный
тряпками крюк на верх  стены,  Фолко  в  несколько  движений  оказался  на
гребне. Аккуратно смотал веревку и спрятал снасть.
   Лагерь строили наспех, изнутри осталась масса подпорок. Фолко неслышной
тенью скользнул вниз. Его никто не заметил.
   Взору хоббита открылось  громадное  пространство,  покрытое  палатками,
шатрами и навесами. Скорчившись на жалком подобии циновок, вповалку  спали
невольники. По  нешироким  дорожкам  прохаживалась  до  зубов  вооруженная
стража - самое меньшее, по четыре воина в патруле. Было довольно светло  -
костры горели на каждом перекрестке. Дело оставалось за  малым  -  поймать
тхеремца. Лучше - командира, чтоб мог ответить на вопросы. Отыскать  Эовин
Фолко почти не надеялся - разве что он случайно наткнется на нее.
   Подходящий   харадрим    подвернулся    довольно    быстро.    Грузный,
неповоротливый, в раззолоченных доспехах, он тяжело протопал  ко  входу  в
высокий шатер, небрежным жестом отослав охрану.
   Выждав момент, хоббит скользнул следом. Привычное дело... мало он  брал
вот таких вот самоуверенных, раззолоченных силачей, что смотрели  на  него
сверху вниз и полагали, будто могут пришибить, как муху?..
   "Что это со мной? - думал Фолко, укрывшись в густой тени подле шатра. -
Словно глаза чьи-то в спину  пялятся...  или...  нет,  что-то  знакомое...
где-то близко... я это уже видел... чувствовал... когда-то давно..."
   Смутное беспокойство не отпускало. Хоббит не впервые пробирался в самое
сердце вражеской рати; но подобного с  ним  никогда  не  случалось.  Некое
чувство, вроде бы прочно  забытое...  Внутренний  взор  Фолко  то  и  дело
наталкивался на странную неправильность в окружавшем его сером полумраке -
там, в отдалений, вспухало Нечто, расталкивая то, что люди обычно называли
Реальностью.  Комок  новорожденной,  нечеловеческой  Силы...  Слепой,   не
сознающей самое себя... Очень, очень похожей на...
   "Да в уме ли ты, брат хоббит? -  одернул  сам  себя  Фолко.  -  Совсем,
верно, плох  стал...  Мерещится  невесть  что..."  Он  тряхнул  головой  и
постарался выбросить увиденное из головы. Он  подумает  об  этом  после...
Когда разберется с тхеремцем.
   Возле облюбованного им шатра горел костер; в  полутора  десятках  шагов
сидели  караульные;  удостоив  их  одним-единственным   взглядом,   хоббит
скользнул за полог.
   Тхеремец был очень-очень удивлен, когда его горла коснулось нагретое за
пазухой хоббита острие кинжала. А дальше все было уже совсем просто.
   Ловко орудуя одной рукой, хоббит спутал харадриму руки.
   Тхеремец  расширенными  от  ужаса  глазами  взирал  на  невесть  откуда
свалившегося ему на голову врага.
   Кинжал крепко лежал в сжимавшей рукоять небольшой ладони; темные  глаза
ночного гостя были холодны и решительны. И тхеремский тысячник внезапно  и
твердо уверовал, что этот тип и впрямь перережет ему  горло  в  тот  самый
миг, когда он раскроет рот, чтобы позвать на  помощь...  Причем  перережет
еще до того, как удастся поднять тревогу... Покорившись  судьбе,  харадрим
не сопротивлялся.
   Как следует связав пленника и покончив с еще кое-какими  делами,  Фолко
махнул рукой в сторону выхода.
   Так они и пошли  -  громадный,  рослый  тхеремец  и  невысокий  хоббит.
Пленник чувствовал сталь возле самого сердца и шагал смирно - лишь обильно
потел, верно, от страха. Караульные почтительно  отсалютовали  начальству;
умело скрывавшегося в тени хоббита они не заметили.  Да  и  то  сказать  -
откуда взяться врагу посреди хорошо укрепленного лагеря?
   Они подошли к  стене,  и  тхеремец  замычал,  мотая  головой,  -  Фолко
недвусмысленно тянул его наверх, - но один-единственный  укол  кинжалом  в
левое межреберье заставил пленника покориться.
   Со стороны казалось: разомлевший в духоте  шатра  воин  вышел  подышать
ночной  прохладой.  Стража  на  стенах  с  ленцой  покосилась  в   сторону
начальника. Посты не проверяет - ну и ладно...
   Ничто так не прячет, как открытость. На виду  у  всех  часовых  пленник
взошел на гребень стены и остановился, опираясь о колья. То,  что  в  тени
грузной фигуры прятался ловкий и юркий хоббит, не заметил никто.
   Левой рукой Фолко накинул на бревна обмотанный  тряпкой  крюк.  Веревка
скользнула вниз с легким шорохом. Теперь предстояло самое трудное.
   Снизу донесся чуть слышный тройной скрип.  Гномы  и  Рагнур  на  месте.
Фолко оставалось только ждать.
   Ожидание продлилось недолго. Над  одним  из  шатров  внезапно  взвились
языки  пламени.  Вечно  голодный  огонь  скользнул  по  богатым,  расшитым
занавесам, щедро рассыпая снопы искр. Караульные вскочили на ноги;  кто-то
ударил тревогу.
   Именно этого и ждал хоббит. Часовые на дозорных башнях все,  как  один,
смотрели только в сторону быстро разгоравшегося пожара;  в  следующий  миг
обезумевший от ужаса тхеремец, обдирая ладони, скользнул по  веревке  вниз
со стены - прямо в объятия Маленького Гнома.
   - Бежим! - Фолко не отставал от пленника. - Сейчас они  там  сообразят,
что к чему...
   Однако там, за стенами, все думали о  пожаре,  об  одном  лишь  пожаре.
Резкое движение тхеремца, когда тот перелезал через  ограду,  краем  глаза
заметил один из часовых; но ему показалось, что это движение воин  сделал,
бросаясь _вниз_ по лестнице, - и потому не поднял тревогу...  Но  об  этом
Фолко уже никогда не узнает.
   - Ну и молодцы же вы, хоббиты!  -  восхищенно  покачал  головой  Малыш,
когда они все оказались в безопасном  отдалении.  -  Я  бы  до  такого  не
додумался... Как это ты?
   - Ничего особенного, - отмахнулся Фолко. - Масляная  лампа,  веревка  и
огарок свечи.
   Пожар тем временем разгорался. В лагере поднялась  нешуточная  тревога.
Кто-то даже затрубил в боевой рог.
   - Ладно, пусть себе суетятся, - махнул рукой Торин. - У нас есть заботы
поважнее...
   Рагнур, не теряя времени, взялся задело. Пленник, пораженный до глубины
души той легкостью, с которой его выкрали  из  самого  сердца  тхеремского
войска, покорился своей участи и  отвечал  без  утайки  -  тем  более  что
захватившая его мрачная шайка  отнюдь  не  походила  на  тех  врагов,  что
наступали  сейчас  с  юго-востока...  Фолко  и  его  друзья  узнали  много
интересного. Великий Тхерем  воевал,  оказывается,  со  странным  племенем
перьеруких, невесть откуда навалившимся на юго-восточные рубежи. Война шла
из рук вон плохо - тхеремцы отступали, поскольку враг сражался с небывалым
ожесточением, без раздумий жертвуя собой, если  того  требовало  сражение.
Здесь пролегал последний рубеж...
   - Почему последний? - невольно удивился Фолко. В самом деле - к  северу
от благодатной степи тянулись жаркие и влажные леса, непроходимые чащобы и
болота; там один человек с луком мог остановить целое войско.
   - Великий правитель и благородные сословия искали ответа  возле  Черной
Скалы, и ответ Сил был четок и недвусмыслен, - разъяснил Рагнур.  -  Врага
должно остановить здесь.
   - Ну и глупые же эти их Силы! - непочтительно фыркнул Малыш.
   - Может, и не в них дело, -  заметил  кхандец.  -  Может,  в  Хриссааде
кто-то хочет кого-то подсидеть... оказаться поближе к трону... у них такое
в порядке вещей.
   - Спроси его: зачем здесь столько рабов? - обратился к Рагнуру Фолко. -
И спроси еще - понимает ли он, что сражение на этой позиции они непременно
проиграют?
   - За нас великие Силы,  -  последовал  ответ.  -  Враги  наши  назавтра
умоются кровью!
   - Что за ерунда! - Торин пожал могучими плечами.
   - Это не ерунда... - задумчиво произнес Фолко. - Думается мне,  тут  не
обошлось без того, что мы ищем...
   - Ты уверен?.. - начал было Малыш.
   - Именно. Попахивает  явным  безумием...  Ставить  войско  на  заведомо
невыгодную позицию... мы бы выбрали совсем иную... А  почему?  Да  потому,
что кому-то наверху,  похоже,  стукнуло  в  голову,  что  отступать  перед
врагом, мол, позорно и надо теперь стоять насмерть...
   - Нам от этого не легче, - пробурчал Маленький Гном.
   Фолко кивнул:
   - Да, правдивые вести мы можем сыскать, похоже, только у перьеруких...
   - У их набольших, - уточнил Торин.
   Кхандец покачал головой:
   - Тамошних мест я не знаю. Я и тут-то могу вести только по наитию...
   - Э, нам не впервой! - Малыш беззаботно махнул рукой. - Столько лиг вот
так, наугад, исхожено... Так что пойдем до конца.
   - Одна беда - Южных Наречий не знаем, - заметил Торин.
   - Так и я - только по-харадски болтаю. - Рагнур развел руками.
   - Вингетора бы сюда, - пробормотал Фолко. - Он-то их речь изучил...
   - Без него справимся, - отрезал Торин.
   - А Эовин? Что с Эовин? - напомнил кхандцу Фолко.
   Однако тут друзей ждала неудача. Собственно, на успех рассчитывать было
трудно - только в том случае, если девушка угодила в руки охранников. Едва
ли они бы так легко расстались с золотоволосой уроженкой Рохана...
   Но все  усилия  оказались  тщетными.  Пленник  -  а  он  оказался  ажно
тхеремским тысячником - ничего не знал об Эовин. Хотя - сквозь  зубы  -  и
выдавил, что она могла укрыться среди рабов...
   - Значит, будем искать среди рабов, - подытожил Торин. - Фолко! Не  мог
бы ты...
   - Разумеется, если только один непоседливый гном не будет дергать  меня
все время, - усмехнулся хоббит.
   Дивное Древобородово  питье  сгинуло  бесследно,  и  Фолко  приходилось
рассчитывать только на себя - да еще, б