ытом,  одни
держались так, словно готовы были соскочить и припустить  в  поле,  другие
держали на виду топоры и громоздкие старинные мушкеты. Видимо, многие  еще
с понурым фатализмом  цеплялись  за  родные  очаги,  продолжали  сеять  на
прадедовских пажитях и гонять скот на прадедовские пастбища,  рассчитывая,
что на их век спокойной жизни хватит, а  в  крайнем  случае  можно  успеть
сбежать. Растянутая на полтора столетия, неспешно продвигающаяся опасность
незаметно становится привычным злом, сопровождающим с  колыбели  и  оттого
обыденным. И все  равно  это  была  агония,  обезлюдевшие  края,  когда-то
процветающие околицы Лорана, которые Лоран  отсек,  как  загнивший  палец.
Края, живущие ныне без всякой власти, законов,  подданства  и  управления,
где полагаться приходится только на себя. В других местах,  как  мимоходом
просветил боцман,  еще  сидели  сеньоры,  но  отсюда  благородные  господа
убрались.
     Судя по  немаленькой  ширине  дороги,  обозначенной  с  обеих  сторон
каменными столбиками  с  лоранским  гербом,  она  в  лучшие  времена  была
оживленным торговым трактом.
     Солнце уже клонилось к закату, когда они встретили человека,  который
никуда не спешил  и  на  диковатого  крестьянина  ничуть  не  походил.  Он
бросался в глаза издали -  из-за  полосатой  желто-красной  одежды,  щедро
разукрашенной нашитыми там и сям маленькими зеркальцами. Сначала,  издали,
они и увидели одно мелькание солнечных зайчиков  на  обочине.  Капитан  Зо
вытащил из-под кафтана подзорную трубу - он  ее  держал  за  пазухой,  как
предмет, безусловно неуместный в экипировке бродячего  купца,  всмотрелся,
тщательно запрятал трубу обратно и покачал головой:
     -  Странствующий   циркач.   Похоже,   один.   Публика   это   обычно
придурковатая - попробуй-ка годами глотать огонь  и  разбивать  кирпичи  о
темечко, но шляется везде и знает много. В оба смотреть у меня!
     Он подстегнул коня, и остальные рысью потянулись за ним,  держа  руки
поближе к оружию. Человек, разбрасывавший вокруг себя  солнечные  зайчики,
мельком стянул на них  и  вернулся  к  прежнему  занятию  -  он  заботливо
перебирал  и  вытирал  тряпкой  разложенные  на  пустом   мешке   атрибуты
фокусника: ярко раскрашенные палочки, какую-то посуду,  блестящие  шары  и
тому подобную чепуховину.
     - Эй, если вы грабители, брать у меня нечего, - сказал он,  глядя  на
подъехавших дерзко и весело. - А если честные купцы, ничего у  вас  купить
не могу - не на что, братва...
     - Мы в розницу и не торгуем, - сказал капитан Зо с  хорошо  сыгранным
небрежным  презрением,  приличествующим  серьезному  купцу.  -  Идешь   из
Фиортена или в Фиортен?
     -  Из,  -  лаконично  ответил  тот,  ничуть  не  смущенный   холодной
отповедью.
     - Что там слышно?
     - Там суматоха. Нагрянул отряд харланцев, молотит в ворота бревном  и
требует кого-то им выдать.  Отряд  большой,  сотни  три.  Сплошь  конница,
причем гвардейская, - все в черном с белым.
     - Интересно, - сказал капитан Зо. - Расскажи-ка  поподробнее.  Я  как
раз еду туда за товаром, оставил  там  повозки  и  людей,  но  если  такая
заварушка...
     - Это точно, лучше переждать, - кивнул циркач. - Под  шумок  почистят
вашу милость от лишнего добра и хорошо еще, если душу не вытрясут... А они
могут. Законов в этих краях никаких не наблюдается, равно как и властей.
     - Это точно, - в тон ему сказал капитан Зо. - Ну совершенно  никаких,
ты совершенно верно подметил, наблюдательный ты парень, я смотрю,  приятно
с таким встретиться на дороге и побеседовать о всяком разном...
     Он продолжал плести словесные кружева, небрежно, с застывшей улыбкой,
выплескивая этакий шизофренический поток  сознания,  и  это  не  могло  не
преследовать какую-то цель. И Сварог наконец понял. Капитан попросту ждал,
когда у встречного сдадут нервы, чтобы посмотреть, как он себя поведет.  А
циркач, слушая идиотскую болтовню, явно занервничал...
     - И скажи ты  мне,  друг  любезный...  -  Капитан  вдруг  замолчал  и
несколько мучительно долгих мгновений смотрел сверху вниз на  собеседника,
меряя его взглядом. - А что это у тебя в мешке живое ворочается?
     Циркач молниеносно присел на корточки, протянул,  не  глядя,  руку  к
мешку, но в воздухе свистнуло короткое копье, с  противным  хрустом  вошло
ему в шею, отбросило назад, и, пока он падал, в груди у него появились две
стрелы. Боцман Блай перекинул ногу через  седло,  спрыгнул  и  обрушил  на
мешок страшный  удар  топора,  принялся  рубить,  так  быстро,  что  топор
превратился в туманную полосу. Шипящее  мяуканье  тут  же  оборвалось,  от
мешка  плеснули  зеленые  брызги,  он  разлетелся  под  ударами  на   кучу
лохмотьев, перемешанных с кусками кого-то непонятного, истекающими  густой
зеленой жидкостью: вот вроде бы ящеричья лапа, кусок перепончатого  крыла,
чешуйчатый хвост, еще конвульсивно свивавшийся в кольцо...
     Только теперь Сварог догадался выхватить меч. Но вмешательства уже не
требовалось: Циркач лежал неподвижно в нелепой  позе,  подогнув  колени  к
подбородку, а от мешка и неведомого живого существа остались одни ошметки.
     - Тьфу ты, - с некоторой даже скукой сказал капитан Зо.  -  Василиск.
Ничего  интересного,  тем  более   необычного.   А   говорили,   василиски
окончательно перевелись.
     - Он что, убивает взглядом? - спросил Сварог.
     - Да нет, бабья болтовня. Но парализует качественно.  Мы  провалялись
бы достаточно долго, чтобы этот скот успел связать  всех,  как  цыплят  на
продажу, и радостно бежать за подмогой...
     - Интересно, правду он  болтал  насчет  Фиортена?  -  мрачно  спросил
боцман Блай.
     - Врал, конечно. И насчет осады,  и  насчет  трех  сотен.  Видишь  ты
где-нибудь следы большого отряда? То-то. И коням,  и  людям  нужно  жрать.
Слишком много овса и припасов пришлось  бы  с  собой  тащить.  А  путь  из
Харлана неблизкий. Нет, я охотно верю, что  харланская  конница  сшивается
где-то в Пограничье, но на сотни ей счет не идет. Несколько десятков. А  у
такого отряда кишка  тонка  осадить  Фиортен.  Либо  они  торчат  у  Храма
Ашореми, либо рыщут ниже по реке. Басс дело знает. А этот был дурак. Сразу
нужно было выпускать эту тварь из мешка, а не  разговоры  разговаривать...
Ладно, закопайте все это поодаль от дороги и поторопимся.
     Часа полтора они неслись то галопом, то размашистой рысью.  Когда  по
обе стороны дороги появились поля и необозримые виноградники,  солнце  уже
скрылось за горизонтом, и они  еще  долго  ехали  меж  бесчисленных  рядов
увитых лозой подпорок, поднимавшихся в гору. Кони начали  стричь  ушами  и
радостно пофыркивать, без понукания ускоряя  бег:  чуяли  близость  жилья.
Сварог и сам явственно почуял запах дыма.
     Капитан Зо остановил коня на перевале, обернулся к своему отряду:
     - Вот вам и Фиортен и, что характерно, никаких харланцев вокруг.
     Сварог  подъехал  к  нему.  Да,  чтобы  взять  деревню,  пришлось  бы
повозиться. Окруженные высокой каменной стеной, в низине  меж  гор  стояло
несколько сот крепких каменных домов под черепичными крышами,  от  которых
поднимались многочисленные дымки.  Деревья,  сады  и  огороды,  амбары,  в
середине - круглая большая площадь. На ней горели огромные  костры,  и  на
фоне высокого желтого пламени мелькали в танце вереницы взявшихся за  руки
фигурок.
     - Ваш старый капитан снова на высоте, - сказал Зо. - Чтобы совместить
приятное с полезным, я  рассчитывал  подгадать  к  празднику,  так  оно  и
оказалось.  Он  среди  друзей,  в  полной  безопасности,  так  что  можете
поразвлечься. Но смотрите у меня, в меру.  Неплохое  место,  лорд  Сварог.
Деревня богатая, фригольдерская, а при переселении они  лишились  бы  всех
вольностей, вот и решили остаться...
     Тяжелые дубовые ворота распахнулись для  них  беспрепятственно,  едва
караульные перекинулись парой слов с капитаном Зо. Лошадей они оставили  в
конюшне у ворот, там же сложили и большую часть оружия,  но  когда  Сварог
собирался снять меч, капитан перехватил его руку:
     - Милорд, в этих краях меч всегда держат при себе. Даже ложась  спать
в собственном доме, к постели прислоняют...
     Позже, когда они всей гурьбой вышли на площадь, Сварог убедился,  что
с оружием здесь и в самом  деле  не  расстаются  -  и  у  пляшущих  вокруг
костров, и у тех, кто стоял вокруг, даже  у  подростков,  мечи  висели  на
поясах, даже женщины в ярких рубашках с широкими рукавами и белых коротких
юбках с искусной вышивкой  носили  длинные  широкие  кинжалы.  Понятно,  в
здешних местах крепкое хозяйство нужно уметь  отстоять  от  многочисленных
охотников до  чужого  добра,  и  подтверждать  это  умение,  должно  быть,
приходится часто...
     Сначала они не разделялись, стояли у огромного  чана,  где  шипело  и
пузырилось в свете факелов и костров черное молодое вино, и  его  наливали
всем  желающим,  сколько  принимала  душа.  Правда,  вино   было   легкое,
по-настоящему праздничное - ниоткуда не торчали ноги упившихся,  никто  не
рвал друг на друге рубахи. Сварог самокритично подумал: у  нас,  с  этаким
бесплатным чаном, давно бы все опошлили до полной похабщины... И отпил  из
кружки, скупо, пару глотков - ему приходилось сиживать в молдавских винных
погребах, и он хорошо помнил коварство молодого вина: льется в глотку, как
родниковая водичка, но стакана  после  четвертого  вдруг  обнаружишь,  что
блаженно покоишься под столом...
     Вскоре компания  странствующих  купцов  как-то  незаметно  распалась.
Сначала где-то в хороводе исчез  боцман  Блай,  потом  потерялся  один  из
матросов, туманно объяснив про живущего по близости  кума,  потом  пропали
остальные двое, которых Сварог не знал по именам, а спустя немного времени
рядом не оказалось ни капитана Зо, ни Борна, и  Сварог  остался  один,  не
особенно  этому   огорчившись.   Он   стоял,   прислонившись   к   столбу,
поддерживавшему навес над чаном, отпивал по  глотку  из  тяжелой  глиняной
кружки и чувствовал себя прекрасно. Особенно когда  с  приятностью  озирал
женщин, благо посмотреть было на что: у легких рубах вырезы  глубокие,  на
обнаженных шеях ожерелья  из  древних  золотых  монет,  кавалеры,  ухарски
вскрикивая, кружат дам,  волнующе  взметываются  короткие  юбки,  грохочут
барабаны, свищут дудки,  старики  невольно  выпрямляют  спины,  подростки,
прячась в боковых улочках, подталкивают друг друга в спину, но на  площадь
выйти не решаются. "Нет, у  нас  бы  давно  нажрались  и  передрались",  -
подумал Сварог и поежился от странного  ощущения:  все,  кого  он  знал  и
помнил, еще только  должны  были  родиться  через  долгие  тысячелетия,  и
погибшие еще не погибли... Пропасть,  отделявшая  его  от  прежней  жизни,
оказалась  столь  широка  и  бездонна,   что   рассудком   совершенно   не
воспринималась. Тем более теперь, когда дикая музыка будоражила  кровь,  и
все  женщины  казались  прекрасными.  Но  та,   что   стояла   поблизости,
черноволосая, в красной рубашке и вышитой юбке, красавицей не  казалась  -
она ею была. И юной девочкой она отнюдь  не  выглядела,  так  что  Сварог,
давно не имевший дела с  юными,  лишь  приободрился.  Попросту  подошел  и
спросил ни к чему не обязывающим тоном:
     - Я тут стою и удивляюсь  -  вы  красивая,  но  никто  вас  не  зовет
танцевать...
     И спохватился - быть может, с точки зрения местных  обычаев  совершил
какую-то жуткую бестактность. Но нет, черноволосая открыто посмотрела  ему
в лицо, усмехнулась и сказала:
     - Я колдунья. Многие меня побаиваются - просто так, без неприязни, по
традиции...
     - Как-то так получилось, что я колдуний не боюсь, - сказал Сварог.  -
Я ими даже восхищаюсь иногда. И сегодня тоже.
     - А если мне на самом деле сто лет и я только прикидываюсь молодой?
     - Быть этого не может, - сказал Сварог. - Я сам умею  колдовать,  так
что...
     - Колдовать ты не умеешь, - ответила она. - Ты  просто  выучил  ровно
столько, сколько тебе позволили, а это совсем не то... - Она  рассмеялась,
видя его легкую оторопь. - Теперь понимаешь, что такое - умение колдовать?
Вот видишь, и ты испугался...
     - Ничего подобного, - сказал Сварог браво. - Я просто огорчился.  Раз
так, ты прекрасно понимаешь,  что  у  меня  на  уме,  и  пошлешь  ко  всем
чертям...
     - Чтобы понять, что у тебя на уме, не нужно быть колдуньей.
     - И что? - Сварог вопросительно поднял брови.
     - И ничего, - засмеялась она. - Любая колдунья -  еще  и  женщина.  И
если ей не сто лет... - Она протянула руку. - Пошли в круг?
     И они вошли в  круг,  понеслись  в  хороводе  вокруг  костра.  Сварог
выделывал руками и ногами совсем не то, что остальные, но никто не обращал
внимания. Главное было - попасть в ритм, не сводя глаз с  ее  улыбающегося
лица, и это оказалось не так  уж  трудно.  Труднее  было  уйти  с  площади
незаметно.
     До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.
     ...Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено.  Узкое  горизонтальное
окошко  под  самым  потолком  давало  достаточно  света,  чтобы   он   мог
рассмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.
     - Вот и все, - сказала она тихо, мягко отстранила Сварога,  когда  он
потянулся к ней. - Вот и все...
     - Но... - сказал он и замолчал, совершенно не зная, что еще сказать.
     - Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, что безоглядно меня полюбил
и непременно вернешься ко мне после ратных трудов...  но  ведь  это  будет
неправда, верно?
     - Верно, - сказал Сварог. - Я и  сам  не  знаю,  что  со  мной  будет
завтра...
     - Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты уже не  вернешься.
А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановиться на ночь и
утром ускакать дальше, на сей  раз  навсегда.  Так  что  не  нужно  ничего
обещать. Благо оправдываться не за что.
     - Неловко как-то...
     - Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я не знаю, но
чувствую - из страшного далека... Ни в чем себя не упрекай и  не  старайся
усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо  -  вот  и
все. - Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком  на  груди,  ласково
провела ладонью по щеке Сварога. - Нам было хорошо... Правда,  мне  еще  и
тревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди  и  ждать
не может...
     - Почему же вы отсюда не уйдете? - спросил Сварог.
     - Потому что Фиортену - три тысячи лет. Когда-нибудь мы уйдем, но это
будет в предпоследний миг... Понимаешь?
     - Понимаю, - сказал Сварог. - А вы успеете почувствовать, что  пришла
пора?
     - Успеем. Береги себя. Возьми. Не знаю, в какого бога ты  веришь,  но
это всем помогало...
     На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде бы изображавшая
человека,  но  настолько  окатанная,  словно  бы  оплавленная  временем  и
прикосновениями  бесчисленных  рук,  что  не  понять  уже,  кого   она   в
незапамятные годы изображала.
     - Повесь на шею.
     - Что это?
     - Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь  еще  не  было
Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старых курганах,
насыпанных еще до потопа и Шторма.
     - До чего? - спросил Сварог.
     - Ох, ничего ты не знаешь, я вижу... Шторм -  так  называется  череда
катастроф, войн и несчастий,  предшествовавших  уходу  ларов  в  небеса  и
упадку на земле. А потоп случился лет за пятьсот до Шторма. Надень на шею.
Теплый, правда?
     - Теплый...
     - Он станет холодным, когда тебе  будет  грозить  опасность  большая,
нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет...
     Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнула на грудь,
пониже креста.
     - Спасибо, - сказал он.
     - А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?
     Сварог растерянно зашарил  вокруг,  разбрасывая  сено,  наткнулся  на
ножны.
     - Ну вот, - засмеялась она. - Сразу  видно,  что  ты  нездешний.  Меч
всегда должен лежать под рукой...
     В воротах Сварог обернулся к  ней,  хотел  сказать  что-то  нежное  и
серьезное, но не нашел слов.
     Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепко  поцеловала
и отстранила, заглянула в глаза:
     - Иди и не оглядывайся. Мужчины не должны оглядываться, иначе  выйдет
не к добру...
     Сварог быстро шагал  мимо  просыпавшихся  домов  -  зевали  и  лениво
ворчали на него кудлатые собаки, в хлевах мычали коровы, в кухнях  гремела
посуда. Вставало солнце, и он вдруг вспомнил, что так и не узнал ее имени,
да и свое не называл, но возвращаться, понятно, не стал - чувствовал,  что
этого никак нельзя делать. Да и не нашел бы дороги. Он прекрасно помнил ее
голос, ее запах, ее тело, но дороги назад не нашел бы, как ни старался, не
помнил ворот, мимо которых только что прошел, улочек, в которые только что
сворачивал. А ведь забывчивостью он никогда не страдал...
     У деревенских ворот его ив самом деле ждали  возле  оседланных  коней
все шестеро спутников. Обошлось без мужских шуточек вслух,  только  боцман
Блай хитро подмигнул - левым глазом, правым, левым, правым.
     - Ну, приятное позади, - сказал капитан Зо. -  Впереди  теперь,  увы,
одно полезное, то есть насквозь опасное. По коням!
     Он первым въехал в ворота и приказал:
     - Рысью... Между прочим, в окрестностях  и  в  самом  деле  болтались
харланские конники, десятка два. Но очень быстро убрались в сторону  Храма
Ашореми. Что доказывает: Басс постарался на совесть.


     Капитан Зо остановил коня, протянул руку:
     - Ну вот, милорд. Добро пожаловать в Ямурлак.  Вон  там,  где  торчит
истукан, Ямурлак и начинается.
     Покосившийся каменный истукан с полузатершимися  древними  письменами
на груди торчал на обочине дороги, и не было  никакого  зримого  рубежа  -
одна и та же земля по обе стороны незримой черты, одна просторная долина с
синей каемкой гор вдали, лес и  дорога.  Только  мерные  столбы  оказались
другими - не круглые столбики с государственным гербом, а  каменные  шары.
Зловещая слава Ямурлака, страны злых магов, безвозвратно  ушла  в  прошлое
уже вскорости после Шторма. В отличие от Хелльстада,  местные  твари  были
гораздо менее опасными, и на них с превеликим  удовольствием  отправлялись
охотиться окрестные сорвиголовы.  А  населяли  Ямурлак  в  основном  самые
обычные люди, хоть и баловавшиеся нехорошей магией.  Так  что  предпринять
против них лихой поход тоже считалось своего рода  хорошим  тоном,  причем
никто не  собирался  на  отвоеванных  землях  селиться,  дружины  удальцов
вторгались сюда, чтобы пожечь и порубать в свое удовольствие, а потом уйти
на полном галопе. Такие привычки, а вдобавок и  странные,  неизвестные  за
пределами Ямурлака эпидемии, довольно быстро страну обезлюдили,  хотя  еще
лет триста назад, мимоходом упомянул Борн, здесь прозябала парочка городов
и несколько деревень. Потом и их  извели  под  корень  последние  искатели
золота и экзотических редкостей, и окрестные короли всерьез задумались:  а
не поделить ли опустевший Ямурлак меж собою? Но тут грянуло нашествие Глаз
Сатаны, и эту идею моментально отбросили. Ямурлак умер, как  и  населявшее
его в древние времена зло. В земле и в  мертвых  городах,  по  достоверным
слухам и преувеличенным россказням, таилось, правда, немало такого, чего и
не стоит выкапывать и подбирать, чтобы  не  пожалеть  потом.  А  по  земле
хоронились  в  глухих   уголках   крайне   редко   встречавшиеся   образцы
многочисленных некогда разновидностей нечисти  -  по-настоящему  жуткие  и
грозные твари вымерли или старательно уничтожены,  а  то,  что  затаилось,
было, конечно, опасным, но никак не подходило под категорию  "неодолимое".
Примерно так можно подытожить знания на  сей  счет,  вложенные  Сварогу  в
голову под гостеприимной  крышей  Магистериума.  О  деталях  и  частностях
тамошние  технократы  не  позаботились.  Так  что  вся  надежда  была   на
спутников.
     Спутники держались настороженно, но не хватались за ор