отсутствию
чернильных пятен на руках.
     Он вежливо посторонился, глядя сквозь Сварога  отработанно ускользающим
взглядом. Раган распахнул  дверь. Небольшая  комната со скошенным потолком и
двумя окнами, полки ломятся от  бумаг, но лежат они открыто, слой пыли нарос
толщиной с палец, и чернильницы на трех столах сухи.
     Трое  мужчин  в  простой добротной  одежде  незнатных  путешественников
поднялись им навстречу -- неспешно, с достоинством людей, знающих себе  цену
и чуждых лакейства. Ласково-пронзительные взгляды опытных купцов, один уже в
пожилых летах, седой,  двое других помоложе. Рядом,  на пустом стуле,  лежат
кожаная труба для  бумаг и  кожаный мешок, с  каким ходят высокопоставленные
чиновники  (портфели  были  здесь  пока  что неизвестны,  и  Сварог  всерьез
подумывал, что следует их заново "изобрести").
     -- Прошу садиться,  господа, -- сказал Сварог и, подавая пример, первым
опустился на шаткий и  скрипучий казенный стул с огромной жестяной биркой на
спинке. -- С кем вы, гости, торг ведете и куда теперь плывете? -- спросил он
весело.
     Седой посмотрел вопросительно.
     -- Это стихотворение, -- сказал Сварог.
     -- Простите, ваше величество, -- сказал седой серьезно. -- Я всегда был
далек от поэзии и  потому  не смог  оценить  в  должной степени  смысл ваших
слов... Простите великодушно мое невежество...
     -- Ну что вы, -- сказал Сварог великодушно. Не стоило упрекать гостя за
незнание  стихов,   которых  в  этом  мире  не  существовало  вовсе.  --  Не
соблаговолите ли изложить дело, которое вас ко мне привело?
     --  Позвольте   без  околичностей  и   дипломатических  поклонов,  ваше
величество, -- сказал седой. -- Перед вами -- делегаты, избранные Ганзейской
Палатой специально  для этой поездки и облеченные всеми полномочиями как для
переговоров,  так  и  для  подписания  документов,  в случае,  если  таковое
состоится... Прошу.
     Он  ловко достал из кожаной трубы для  бумаг  толстый свиток, развернул
его с хрустом, подал Сварогу.  Сами письменные полномочия  занимали всего-то
дюжину строчек -- а пониже чуть ли не  уард новехонького пергамента занимали
подписи и печати, на первый взгляд казавшиеся совершенно одинаковыми оттого,
что все, чуть ли не  сто, были круглыми, но потом Сварог,  вглядевшись, стал
различать многочисленные гербы.
     -- Все в порядке, ваше величество, -- прошептал на ухо Раган, деликатно
заглядывавший через плечо. -- Должные формальности соблюдены...
     -- Слушаю вас, господа, -- сказал Сварог спокойно.
     -- Ваше величество. Ганзейская Палата, высший орган управления и высшая
инстанция  Ганзейского Союза  Вольных  Мореплавателей,  всесторонне  обсудив
ситуацию, обращается к вам с просьбой взять означенный Союз под свою высокую
руку  --  со  всеми  правами  и  обязанностями,  отсюда  проистекающими,  --
выговорил седой на одном дыхании и низко, торжественно поклонился.
     Сидевший  слева от него,  судя по обветренному лицу несомненный  моряк,
добавил:
     --  До сих пор  не существовало  титула  главы всей  Палаты, но таковая
после долгого  обсуждения пришла к  выводу,  что отныне целесообразно  будет
учредить   пост  Генерала-Старшины   Ганзейской   Палаты   --   по   образцу
генерал-капитанов  городов  --  и  просить  ваше  величество   его  на  себя
возложить...
     Он замолчал и с видимым облегчением утер платком вспотевший лоб -- если
седой  явно  был  не новичок  в дипломатических  беседах  и  длинные обороты
слетали  у него с  языка самым  привычным образом,  то  моряк, сразу  видно,
заучивал эту тираду долгонько...
     -- Мы надеемся, что такое решение послужит  к взаимовыгодной пользе, --
добавил третий.
     -- Ну  что  же,  господа,  --  сказал  Сварог по-прежнему  спокойно. --
Пожалуй, взаимная  выгода  и в самом  деле  присутствует...  Вы --  отличные
моряки, опытные купцы, у вас серьезный военный  флот и серьезная армия...  В
моих делах это будет очень кстати. Что до вас... Как вам пришла в голову эта
идея? Давайте поговорим откровенно и обстоятельно...
     --  Как  легко  догадаться,  мы с  определенного времени  наблюдаем  за
деятельностью вашего величества со всем вниманием,  -- сказал седой (судя по
документам, носивший титул  Легата и  имя Токпарс).  -- Когда  до  нас дошли
кое-какие сведения о  предприятии, задуманном господином графом, -- поклон в
сторону Рагана, -- над будущим пришлось задуматься со всей серьезностью, ибо
к  тому же  нам  стало известно  о  той деятельности,  которую  люди  вашего
почтенного министра Интагара ведут в Балонге...
     Он  замолчал,  глядя  на Сварога  наивнейшими  глазами седого  ребенка.
Оценив по достоинству этот взгляд и  чуть заметную улыбку, Сварог сказал без
малейшего стеснения:
     -- Да, что-то  там в Балонге назревает, такое впечатление... Вам это не
нравится?
     -- О что вы, наоборот! -- воскликнул седой. -- Учитывая наши с Балонгом
трения  и  многовековое  соперничество,  не  буду  лгать,  что  мы  удручены
вашими... приготовлениями. Наоборот. Эти кровососы, не умеющие ни  торговать
толком,  ни  грамотно  заниматься морскими  перевозками, набивающие  сундуки
благодаря одному только пошлому ростовщичеству... Простите, ваше величество.
Увлекся. Вражда и в  самом деле  чересчур  давняя... Так вот, Палата уже  не
сомневалась, что в самом скором времени  интересы вашего  величества, вашего
растущего государства и Ганзы неминуемо придут в соприкосновение, Мы слишком
долго  существуем  в нынешнем  своем виде  и  научились  планировать  далеко
вперед... Зная решительный характер вашего величества, нельзя исключать, что
соприкосновение это примет... энергичный  оборот. Могу  вас заверить,  мы не
боимся войн и умеем отстаивать свои  вольности и свое добро. Однако личность
вашего  величества  и  обстоятельства, при  коих ваша  держава расширяется с
небывалой   быстротой...  Словом,  мы  пришли  к  выводу,  что  любая  война
превратится в чересчур затянутое и бесперспективное предприятие, от которого
не будет пользы ни Ганзе,  ни, простите за откровенность, вашему величеству.
После четырехдневного обсуждения было решено поступить именно таким образом,
о  котором мы уже  имели честь довести  до вашего сведения... Вы сами желали
предельной откровенности, ваше величество... Мне не хотелось бы, чтобы у вас
создалось мнение, будто мы  капитулировали. Право же, все обстоит совершенно
иначе.  Мы привезли вашему величеству договор, смею  думать, в  полной  мере
учитывающий интересы обеих сторон. Учитывая особые обстоятельства,  гарантом
договора мы желали бы видеть императрицу... Не угодно ли ознакомиться?
     По  его  знаку  моряк извлек  из объемистого  мешка  целую кипу листов,
исписанных аккуратнейшим писарским почерком.
     -- Ого! -- сказал Сварог. -- Страниц сто, а?
     --  Всего сорок две, ваше величество. Здесь  три экземпляра -- для вас,
для нас и для Канцелярии земных дел.
     "Что же, господа купцы, в деловой  хватке вам не  откажешь", -- подумал
Сварог, укладывая себе на колени все сорок два листа.
     Он  читал внимательно, стараясь  не  пропустить  юридических крючков  и
подводных камней, буде таковые  отыщутся. Но после  вдумчивого  изучения  не
нашел ловушек  и мин.  Детальнейше  проработанные условия,  чем-то во многом
напоминающие  договоры  о  вассальной  присяге   или  соглашения  королей  с
"гербовыми" городами. Новоявленный Генерал-Старшина вправе требовать  верной
службы   и  повиновения,   но  иные  хитроумные   статьи  не  позволяют  ему
превратиться в сатрапа и беззастенчивого грабителя...
     -- Думаю, у вас нет возражений, граф? -- спросил Сварог.
     Раган, изучавший второй экземпляр, мотнул головой.
     -- И это все мотивы, которыми вы руководствовались? -- небрежно спросил
Сварог. -- Те, что вы перечислили?
     -- Да, ваше величество...
     -- Простите, любезный Легат, но вы  мне  сейчас врете, -- сказал Сварог
без всякого возмущения -- торг есть торг...
     Седовласый Легат на миг опустил глаза:
     --  Я слышал  краем уха об этом вашем  умении, но не  верил  до  конца.
Поделом... Есть еще одно обстоятельство, ваше величество, последнее, а  быть
может,  и  решающее. Боюсь,  что  Великий  Кракен просыпается. Старые моряки
говорят об  этом  все  настойчивее.  (Сварог  видел  краем глаза,  что Раган
недовольно поджал губы, но оставил  этот демарш  без внимания.)  Разумеется,
многие на суше этому не верят, считая все страшными сказками, но наша  жизнь
большей частью связана как раз с морем, и мы вынуждены серьезно относиться к
старинным  приметам...  Уже  не менее  чем в семи  местах  выловили  мертвых
глубоководных рыб -- той самой породы, что как раз и должна первой бежать от
проснувшегося  в глубинах  ужаса. Бежать  на поверхность,  навстречу гибели.
Есть и другие признаки...
     -- Не нужно, -- хмуро сказал Сварог. -- Мы поговорим об этом как-нибудь
потом. Я, могу вас заверить, тоже отношусь к этой твари из бездны достаточно
серьезно...  Найдите  мне  перо  и  чернила, граф. У меня  нет  снольдерских
королевских печатей... вас устроит хелльстадская?
     -- Вполне, ваша милость Генерал-Старшина...

     ...Сопоставив донесения  разведки с  тем, что он сейчас увидел,  Сварог
уже  не сомневался,  что  великий герцог  Харланский  уже  и  сам  понимает:
герцогство  его,   образно   выражаясь,   уместилось  на  подошвах   пыльных
кавалерийских  ботфортов...  Длинные  седые  волосы  поседеть  далее  просто
физически не могли  --  но повисли спутанными колтунами, лицо осунулось так,
что жуткий  ветвистый шрам  на щеке  представлял собою вовсе уж неприглядное
зрелище.  Сварог  помнил  крепкого  пятидесятилетнего  мужика,  по-солдатски
прямого, с развернутыми плечами, а сейчас перед ним стоял осунувшийся старик
с тусклыми глазами.
     -- Здравствуйте, герцог, -- сказал он, садясь. -- Судя по поспешности и
откровенной неофициальности  вашего  визита, дела  обстоят  не  самым лучшим
образом...
     -- Вы еще  мягко сказали, -- бесцветным голосом ответил  Хартог, тяжело
опускаясь на стул. -- Меня обложили, как лиса в норе, я и не предполагал...
     Он   сидел  ссутулившись,  опустив  руки  меж  колен.  Граф   Раган   с
непроницаемым лицом  стоял у входа, всем своим видом  показывая, что решений
он  не  принимает,  королю ничего не смеет советовать, и вообще он здесь  --
так, для мебели...
     Сварог  не чувствовал  к этому сломленному старику  ни расположения, ни
неприязни. Слишком малозначительной сейчас для его дел и намерений была  эта
сгорбленная фигура. Старый вояка однажды рискнул блефовать по высшей ставке,
он  добился тогда своего,  пришел  к тому, что считал вершиной  мечтаний, но
кусок оказался не  по  зубам, не  зря  же говорят,  что желаний  своих  надо
бояться, ибо они сбываются...
     --  У меня  мало времени, --  сказал Сварог решительно. -- Позвольте, я
расскажу  все  за вас, Хартог. В деталях я не силен, но вряд  ли  они сейчас
имеют значение... Однажды вы, воспользовавшись тем, что я плохо разбирался в
неких тайных делах, заполучили с моей помощью трон великих  герцогов. Я не в
претензии, отнюдь, вовсе не собираюсь вас упрекать за  то, что вы меня тогда
легонько обжулили... Наоборот, вы мне изрядно помогли, вы  и ваши люди... Но
времена  меняются,  знаете  ли... Впрочем, я  отвлекся. Давайте  о вас.  Вам
казалось сначала, что беспокоиться не о чем.
     Но  ваши  подданные, цинично выражаясь, плевать хотели на  то, что  вас
возвела  в  великие герцоги сама  императрица.  Родовитые  бароны не  питали
особого  расположения  к бывшему капитану  дружины одного из них.  Вы хорошо
воевали,  но  дипломатом, интриганом, правителем, судя  по финалу, оказались
никудышным. Да вдобавок невыполотая "Черная радуга" всерьез собралась мстить
за покойную герцогиню...
     -- Вы и не представляете, до какой наглости они дошли, -- убито поведал
Хартог. -- Средь бела дня на площади перед замком...
     -- Я же сказал -- эти детали нам вряд ли сейчас полезны, -- безжалостно
оборвал  Сварог --  вполне  вежливым тоном, правда.  -- Чего же  вы от  меня
ждете?
     Хартог вскинул на него потухшие глаза:
     -- Я думал, удастся как-то договориться насчет помощи...
     --  Мой дорогой герцог,  -- мягко сказал Сварог.  -- С тех пор,  как мы
виделись в  последний  раз, очень многое изменилось. Я уже не  странствующий
романтик, а правящий король, причем нескольких держав. И в этом качестве, уж
не  посетуйте, должен руководствоваться  в  первую очередь  самым  оголтелым
прагматизмом... Хорошо, предположим, я введу войска,  кого-то там перережут,
кого-то сошлют  и посадят, с кем-то поступят так, как и положено поступать с
черными магами... Но потом-то мы уйдем -- а вы останетесь. Где гарантии, что
не придется начинать все сначала? К тому  же... Вы ведь так  и  не женились,
насколько  мне известно?  Законного  наследника  нет. И  при...  трагическом
развитии событий, назовем это так, мне уже придется  иметь дело неизвестно с
кем... Стоит ли огород городить?
     В  дверь  бесшумно проскользнул  неприметный  лакей -- по крайней мере,
ливрея  на  нем  была лакейская,  со знаками министерства двора. Он принялся
шептать что-то на ухо Рагану, и  тот, чуть-чуть послушав, кивком  показал на
Сварога:
     -- Сами доложите все королю.
     -- Ну вот, Хартог... -- пожал плечами Сварог, когда доклад был закончен
и неприметный улетучился,  как дух.  -- События пошли даже быстрее, чем мы с
вами тут рассчитывали. В  Аране  мятеж, бароны ищут вас,  армия расколота...
как ни удивительно, некоторые полки все же выступают  на  вашей стороне, они
стягиваются  под столицей, смута  разворачивается всерьез... Какая тут может
быть  помощь,  Хартог,  смешно...  Приносите  вассальную  присягу  по   всем
правилам. А впрочем... Нет у меня времени на  благотворительность. Вы сейчас
напишете отречение в мою пользу, а  я честно обеспечу вам спокойную старость
в достатке и полной безопасности. Подыщу какой-нибудь пост, более подходящий
для ваших  способностей.  Но  в  Харлан вам, ничего не  поделаешь,  придется
поехать --  чтобы те, кто еще  на  вашей стороне, не  вздумали  дергаться...
Найдите чернила и бумагу, граф.

     ...Прежде  у Гарайлы своих покоев  во дворце, естественно,  не  было, а
потому  он обосновался в  одном из охотничьих павильонов в глубине парка. До
настоящего разгула  было еще далеко -- все  приглашенные  попросту не успели
собраться.  Только  пятеро служак в кавалерийских  мундирах  разных  полков,
чином  от генерала  до  лейтенанта,  обступили  низенький  столик с  пузатым
бочонком,  из  которого  Гарайла  черпал  серебряным  ковшиком,  разливая  в
протянутые чарки. В распахнутую дверь видно было, что в зале лакеи накрывают
длинный стол, с каменными лицами выкладывая на  золотые  блюда самую простую
снедь в виде колбас, окороков и копченой рыбы.
     Взяв новоявленного  маршала за локоть, Сварог  увел его в  зал.  Пятеро
кавалеристов, определенно не знавшие его в лицо, и внимания не обратили, как
и лакеи, впрочем.
     --  Не подумайте,  ваше  величество, --  заторопился Гарайла.  --  Я на
дворцовую поварню не посягал. Дал вестовым  денег, сколько было  в карманах,
они поскакали в ближайшую лавку, навалили в мешок чего подешевле и побольше,
пару бочоночков навьючили...
     Сварог присмотрелся к  нему -- маршал был почти что трезв. Он  забрал у
Гарайлы  полный ковшик, осушил до  дна, облегченно вздохнул, мотнул головой,
на несколько минут прогоняя дела и заботы. Подумав, предложил:
     --  Маршал,  спойте  что-нибудь  лирическое...   Гарайла  с  превеликим
удовольствием затянул, не мешкая:
     Уже молчит в полях война
     Который год.
     И все же ждет его она,
     И все же ждет.
     Бог знает, кто ему она,
     Наверное, жена...
     Ах, сколько там дорог-путей,
     В чужой стране!
     Ах, сколько было злых людей
     На той войне!
     А в это время ждут вестей,
     Наверное, вдвойне...
     Он выводил куплеты самозабвенно и невероятно фальшиво, даже привыкшие к
любым  чудачествам  господ  вышколенные лакеи  морщились украдкой, когда  им
казалось,  что  никто на них сейчас не смотрит. Однако Сварог, на пару минут
отмякнув душой,  с блаженным выражением  лица слушал тот стон, что у Гарайлы
звался песней.
     Она рукой слезу утрет,
     Она права.
     Бранить за поздний твой приход --
     Ее права...
     Но наверху над ним растет
     Наверное, трава...
     Черный Князь замолчал, от избытка чувств смахнув со щеки несуществующую
слезу. Растроганно морщась, поведал:
     -- Вы бы слышали, ваше величество, как я пою "Последнего знаменосца"...
Все говорят, эта баллада мне особенно удается... Прикажете исполнить?
     --  Увы, маршал, некогда, --  сказал Сварог,  решив, что отведенное для
отдыха   и   потехи   время  миновало.  --  Нас  с  вами   зовут  неотложные
государственные дела.  Только  что великий  герцог  Харланский с соблюдением
всех формальностей передал  свое государство  под мою твердую  руку... У нас
есть на харланской границе кавалерийские полки?
     -- До черта,  ваше величество! -- не задумываясь,  ответил  Гарайла. --
Два гвардейских и три конных легиона, а еще можно в три дня подтянуть конных
егерей...  И какая-то пехота  под ногами  как  всегда  путается, куда ж  без
нее...
     --  Мне  говорили,  что  у  вас  есть  планы  войны с  любой  таларской
державой...
     -- Не  без  этого, -- гордо заверил Гарайла. -- Я  в свое  время  и для
Сильваны  чертил   кое-какие  карты...  Тамошние  Великие   Степи   идеально
приспособлены  для  действий  конницы.   Вот  только  попасть  туда   весьма
затруднительно...
     --  Ну, в  настоящий момент не будем уноситься  мыслями  в недосягаемые
дали,  -- сказал  Сварог. -- Я вам  поручаю занять  Харлан и привести  его к
покорности. Будет, конечно,  участвовать и военный флот... но  вам  придется
выполнять самую срочную  и важную  задачу. Пустите  конницу вдоль побережья,
чтобы захлопнуть мышеловку с моря. За  ямурлакскую  границу не беспокойтесь,
ее закроют ронерские полки,  а ваша  цель -- побережье. Там, в Харлане, есть
кое-какой народец, который ни за что не должен сбежать. Понятно?
     -- Разрешите выполнять? -- спросил  Гарайла  браво и, дождавшись  кивка
Сварога, кинулся  в прихожую, что было мочи заорал стоявшим вокруг столика с
бочонком: -- Ну-ка, живо, выпили, что держим, -- и на коней, господа мои, на
коней!  Его величество зовет нас в  бой, а  потому --  шевелись,  копытники,
шевелись!
     Пять чарок одновременно взлетели донышками к потолку -- и Сварог уже не
сомневался, что кавалерия державы в его руках, а это кое-что да значило...

Глава 24. САМАЯ КОРОТКАЯ, НО ОТНЮДЬ НЕ ПОСЛЕДНЯЯ


     На втором  этаже королевского  дворца, в кабинете, наконец-то принявшем
вид средоточия серьезных дел и важных бумаг, сидел его величество король. По
имени,  естественно, Сварог, согласно порядковому номеру -- Первый. Чем черт
не шутит, когда-нибудь мог появиться и Второй...
     Бывают все-таки в жизни светлые моменты. События последней недели  пока
что не давали поводов для огорчений, а вот успехов случилось предостаточно.
     Никакого   такого   независимого  и  самобытного  Великого   герцогства
Харланского на  политической  карте  континента  более не  имелось.  Кентавр
Кривоногий вломился туда, как кабан в камыши, двумя потоками конницы -- один
хлынул вдоль  побережья,  флажковой  азбукой  и  фонарями переговариваясь  с
идущими в том же направлении эскадрами, второй, то рассыпаясь растопыренными
пальцами, то  вновь собираясь  ударными клиньями,  пошел на столицу, попутно
выясняя  политическое  лицо  и  лояльность  местных  баронов   и   в  случае
необходимости меняя первое самыми радикальными средствами, а вторую усиливая
теми же  методами.  Два полка  гвардейской конницы, замешанные  в заговоре и
сдуру  выступившие  наперерез,  Гарайла  остановил  на  левом  берегу   Аки,
опрокинул, загнал в пойму и разбил