ость с лица пропала.
   Пэвера приступ свалил в дороге. Свалил буквально: в  дорожную  пыль.  Его
окружили, его пытались о чем-то расспросить, его перенесли на  траву.  Пэвер
лишь выгибался дугой, стонал и  отчаянно  ругался,  забыв  про  обещание  до
захода солнца как можно реже поминать Наваку. Минут через пять  отпустило  и
его.
   - Ничего не помню, - смущенно рассказывал суб-генерал.  -  Будто  каленая
стрела прошла по позвоночнику, вонзилась в мозг - и все. Как провал.
   Следующей жертвой мора стала Клади. Случилось, когда они шли  через  лес.
Она вдруг вскрикнула и,  как-то  странно  приседая,  скрылась  за  ближайшим
деревом. Ее подождали, ее окликнули. Потом Сварог  попытался  пойти  следом,
но, заслышав шаги, она истошным криком "иди  прочь!"  прогнала  его.  Сварог
приканчивал вторую сигарету подряд,  когда  Клади  вернулась  с  квадратными
глазами и искусанными губами.
   Тогда она никому ничего не сказала, но позже отозвала Сварога в сторону.
   - Ты должен знать, - начала Клади, краснея. - Я  думала,  у  меня...  это
дело... Хотя не должно... рано. А потом...  Такое  впечатление,  что  кто-то
пытался в меня войти... Ну ты  понимаешь,  как...  Было  очень  больно.  Мне
никогда в жизни не было так больно. И  вдруг  прекратилось.  Рошаль,  Пэвер,
теперь я. Все за сегодня. А ведь утром у нас появилась эта женщина...
   Очень не нравилась Сварогу болезнь, нападавшая на них в этот день.  М-да,
зарождались нехорошие подозрения. Однако после случая с Клади напасть  вроде
бы оставила их в покое...
   Весь день с ними была  женщина-оборотень  по  имени  Чуба-Ху.  Сварог  не
выпускал ее из поля зрения - как магического, так и обыкновенного, находился
всегда поблизости, совершенно не скрывая своей  подозрительности.  Какие,  к
лешему, тут могут быть деликатности...
   Между словами "понимать" и "видеть" - огромная  разница.  Испытанием  для
всех стало видеть, как это происходит, - мутация, преображение, обращение  -
называйте, как хотите.
   Женщина-оборотень опускалась на корточки. Шея ее удлинялась и утолщалась,
заострялись уши. Одежда как бы врастала в плоть и вылезала наружу уже  серой
мохнатой шерстью  и  серым  в  белых  подпалинах  хвостом.  Ноги  выгибались
коленями назад,  пальцы  рук  укорачивались,  ногти  грубели,  загибались  в
когти...
   Когда это произошло в  первый  раз,  все  -  смотрели,  в  последующем  -
отворачивались. Одного Олеса зрелище приводило в восторг.
   - Право, я начинаю завидовать! Да если б я был таким,  то  давно  бы  уже
правил Гаэдаро. Папашу я бы слопал на первое.  Вас,  Рошаль,  пустил  бы  на
второе. И я, Олес Первый, князь Саутар, спас  бы  Гаэдаро  с  вашим  простым
народом, мастер Пэвер, построил бы флот вместо члена с мотором. В историю  и
легенды я вошел бы как Олес-спаситель!
   А волк Чуба-Ху убегал  (или  все-таки  убегала?)  разведывать  дорогу  на
предмет, свободен ли путь от нежелательных встреч.
   - Своих приведет, - говорил на это Рошаль.
   - Ей проще было бы приводить своих, не заводя с нами тесного  знакомства,
- возражал Сварог. И пока оказывался прав. Никого Чуба-Ху не приводила.
   А однажды сообщила, что почуяла впереди эрмов. "Они  сбились  в  стаю,  -
сказала она. - Это очень плохо. Их надо обойти. Пройти берегом  озера".  Кто
такие эрмы, Сварог так до конца и не понял. Судя по описанию Чуба-Ху,  то  и
дело сбивавшейся с внешности эрмов на их злобный характер, они являли  собой
что-то среднее между варанами и ямурлакскими вампирами.
   Причин не  поверить  у  Сварога  не  нашлось,  и  уж  вовсе  не  хотелось
ввязываться в бой, которого можно избежать...
   - Ладно, пусть будет крюк.
   А еще за сегодняшний день они насмотрелись и наслушались многого.
   ...Гора Краберен, которую Сварог видел с борта "Парящего рихара", наконец
не выдержала  давления  рвущейся  наружу  магмы  и  взорвалась.  Они  шли  в
противоположную сторону и не увидели это  -  они  это  почувствовали.  Будто
кто-то неслышно окликнул их. И они обернулись. Черная медуза на далеком пике
вдруг опала, клубящимися струями стекла вниз, обнажая снежные склоны,  а  из
вершины горы вознесся в небо фонтан пламени и дыма.  Испуганно  рванулись  в
разные стороны облака. Расстояние до Краберена было огромным, но даже отсюда
масштаб стихийного действия впечатлял. Огненный столб словно уперся в небо и
стал растекаться по нему, отгоняя облака, как пену...  Спустя  долгое-долгое
время до людей докатился глухой рокот, и земля вдруг вздыбилась под  ногами,
потом успокоилась, потом затряслась, как в  лихорадке...  До  самого  вечера
земля дрожала не переставая. Они привыкли к непрерывной  вибрации  тверди  и
уже не обращали на нее внимания...
   ...Они увидели, как озеро превращается в пар. С водой происходило  то  же
самое, что происходит с любой водой в любой кастрюле на огне,  но  когда  за
считанные минуты выпаривается озеро, заволакийая лес густым горячим облаком,
превращая листья в вареные ошметки, то  невольно  вспоминаешь  слова  гуапа:
"Смерть уже близко"...
   ...Они увидели, как почва внезапно разверзается, и вниз,  в  подсвеченную
багровым светом бездну летят камни и целые деревья, а затем земля  смыкается
вновь...
   К вечеру буйство природы утихло так же неожиданно, как и началось, но все
понимали: это только начало. Начало конца. Спасения нет. Тьма  наступает  на
Атар.
   ...День клонился к вечеру. И к вечеру они  вымотались  вусмерть.  О  том,
чтобы двигаться и ночью, не могло быть речи.  Пора  было  выбирать  место  и
останавливаться на  ночлег.  Чуба-Ху  советовала  взять  чуть  в  сторону  и
добраться до Старого города. Потому что они подошли уже  довольно  близко  к
Клаутэну, и здесь начинаются неспокойные места. "Очень много нехороших людей
и нехороших существ, человек Сварог".  А  Старый  город  бережет.  Нехорошие
существа не смогут подойти к его стенам. Даже она не сможет подойти,  потому
что "стены слепят ее и заставляют бояться". Правда, добавляла она, от плохих
людей и Старый город спасти не может.
   Оказалось, Пэвер тоже слышал о Старом городе.
   - Рассказывали, что этот город построили задолго до  великих  потрясений.
Люди или не люди, кто знает, кто тогда жил на Атаре. И вот стоит с тех  пор,
и никто в  него  войти  не  может.  Уж  как  только  не  пытались!  И  стены
ломали-взрывали, и перелетать пробовали, и подкопы рыли - все  впустую.  Так
ничего и не известно про то, что  там  внутри.  А  нежить,  прошу  извинить,
барышня, город под стены не подпускает. Так говорят.
   Если Старый город бережет хотя бы от нечисти, то надо идти.  Все  ж  таки
одной ночной проблемой меньше. И они свернули к городу.
   В Старый  город,  подтвердила  Чуба-Ху,  попасть  невозможно.  Его  стены
невысоки ("один ты и половина тебя, человек Сварог"), но будешь  карабкаться
и карабкаться, а до верха стены будет оставаться все столько же,  сколько  и
было. Есть и ворота. Дойдешь до границы,  за  которой  начинается  город,  а
потом, как бы ты ни старался, хоть беги, но дальше  не  продвинешься.  Можно
позвать Стража. Достаточно бросить монету из  серебра  в  щель  на  воротном
столбе - и выйдет Страж. Он постоит, посмотрит и уйдет.
   В полукабелоте от Старого города, чьи белые  стены  они  давно  видели  с
холмов, Чуба-Ху остановилась.
   - Я буду ждать вас здесь. Если появятся нехорошие люди или нелюди, я  дам
вам знать. Вы услышите меня.
   На том и распрощались.
   Интереснее всего, пожалуй, что собственно  города  из-за  невысоких  стен
видно не было. Издали смотришь - стены, а за ними местами возвышается  нечто
вроде куполов. Вблизи - то же самое. Такое впечатление, что город карликовый
и карликами же отстроен.
   Стены сложены из больших  белых  кирпичей,  в  пазах  между  ними  полосы
раствора цвета молока. Вскарабкаться и вправду не слишком  сложно,  есть  за
что зацепиться ноге, но пока со стенолазанием они решили повременить. И, как
и многие до них, направились к воротам.
   Воротные створы отражали закат в зеркальном блеске неизвестного  металла.
Верхняя кромка ворот едва доходила Сварогу до  подбородка.  Казалось,  город
должен  прекрасно  просматриваться,  но  просматривался  он  как  раз   таки
отвратительно, представал таким, каким видит окружающее человек с нормальным
зрением, зачем-то нацепивший на нос очки с линзами на плюс десять.  Размытые
белые пятна, окруженные мутью. И глаза сразу начинают болеть.
   Они подошли к воротам вплотную. Сварог вытянул руку, и рука не достала до
металла какой-то сантиметр. Он сделал  шаг  -  и  между  вытянутой  рукой  и
воротами сохранилось заколдованное расстояние в сантиметр. Еще  шаг,  еще  -
все оставалось без изменений. Остальные тоже топтались на месте,  протягивая
руки с одинаковым для всех успехом.
   Пэвер выплеснул на бедные ворота свою усталость  и  гудение  в  сбитых  в
кровь ногах:
   - Проклятье! Наваково семя! Подогнать бы сюда стенобитную батарею, узнали
бы, как издеваться!
   - Ну что, попробуем вызвать этого Стража?  -  спросила  у  всей  компании
Клади.
   - Почему бы  и  нет.  Серебряная  монетка  у  кого-нибудь  завалялась?  -
поинтересовался Сварог и уж было достал шаур, но Олес отыскал монетку.
   На правом воротном столбе, толстой колонне  из  белого  камня,  отдаленно
напоминающего мрамор, действительно темнела щель длиной в ладонь и шириной в
сабельное лезвие.
   - Страж, выходи! - с этими  словами  князь  забросил  в  щель  серебряный
кругляш.
   Не последовало привычного турникетного щелчка,  не  заиграла  музыкальная
копилка, не раздался звон монеты, шлепнувшейся поверх монетной груды. Просто
с той стороны к воротам бесшумно выехал Страж. Именно выехал - хотя  есть  у
него ноги или нет, не видно, но так плавно не ходят, а выезжают.
   Сварог понял, что это за Страж такой, едва  голова  того  показалась  над
воротами. Стража, в отличие от города, "очки на  плюс  десять"  в  пятна  не
превращали, он-то виден был отчетливо: гладкое, неподвижное  лицо  манекена,
идеально круглые глазницы с радужным линзовым блеском внутри,  синтетические
волосы...  Короче,  робот.  Натуральный  робот,  как  в  советских   фильмах
шестидесятых годов. В программу которого,  видимо,  заложено  за  уплаченные
денежки выезжать и таращиться. Таращился  он  долго,  наверное,  отрабатывая
программу вежливости.
   - Ну, чего уставился! - не выдержал Пэвер. - Открывай, видишь, кто к тебе
пришел.
   - Он не живой, - заметила Клади. - Хотя похож.
   - А если не живой, то  пальните-ка  в  него,  мастер  Сварог,  из  вашего
пистоля. - Пэвер этим вечером больше обычного напоминал охочего  до  баталий
генерала.
   - Эй, приятель, ты живой?! - крикнул Олес.
   И словно бы этого крика дожидались. Глаза Стража налились  синим.  Тонкие
лазерные лучи выплеснулись из них и сошлись на молодом князе.
   Все произошло внезапно. Ни осознать,  ни  увернуться.  Лучи  уже  бегали,
скрещиваясь и расходясь, по телу Олеса. Олес заметался, нырнул в сторону, но
нити синего света не отпускали.
   Глаза Стража  погасли,  исчезли  лучи.  Олес  принялся  оглядывать  себя,
ощупывать.
   - Никак цел!
   - Надо уносить отсюда ноги, - быстро проговорил Рошаль и повернулся.
   - Пожалуй, что так, -  согласился  Сварог.  Какие  контакты  перемкнет  в
безмозглой башке, какую программу приведут в действие? А  ну  как  программу
уничтожения...
   Но всего-навсего вдруг взяли да открылись  ворота.  Металлические  створы
ушли в колонны, распахнув вход. Вместе с воротами отъехал,  пропал  из  виду
Страж. И город, до того  размытый,  обрел  свой  истинный  вид  и  четкость.
Оказалось, город отнюдь не карликовый, нормальной высоты  город,  хватает  и
очень высоких зданий, как, например, башня, напоминающая минарет.
   - Похоже, нас приглашают, - почему-то прошептала Клади.
   - Про такое легенд я не слыхал, - тихо проговорил Пэвер. -  Вряд  ли  нас
удостоили чести быть единственными в  мире,  кого  Старый  город  заманил  в
ловушку и там изничтожил.
   - Предлагаю войти, - сказал Сварог.
   Никто не стал возражать. У каждого появились  на  Старый  город  надежды.
Кто-то подумал о втором "Парящем рихаре", кто-то о прямом пути на  Граматар,
кто-то о Древних Дорогах, ведущих на Талар.
   Они  подошли  к  воротам,  на  городском  "пороге"  несколько   замялись,
осматриваясь и набираясь последней решимости. Потом вошли.
   И  стойло  им  переступить  границу  города,  как  над   головой   Олеса,
единственного из них, возникло сияние, словно сотканное  изо  льда.  Видимое
без всякого "третьего  глаза",  но  как  раз  таки  в  магическом  зрении  и
пропадавшее. Ну, дела...
   Олес, когда на его волосы  уставилось  четыре  пары  глаз,  непроизвольно
ощупал голову.
   - Эй, чего это вы? Что там?
   - Ничего не чувствуешь? - поинтересовался Пэвер, словно лечащий  врач,  у
молодого князя.
   - У тебя там светящийся обруч, - помогла Клади. - Как у  бородатых  дядек
на фресках в храмах Пресветлого.
   - Да ну, бросьте вы... Разыгрываете, да?..
   - Делать нам больше нечего, - пробурчал Рошаль.
   - Так и тянет спросить: вы чьих будете, молодой человек?  -  обратился  к
Олесу Сварог. - От кого род ведете?
   - Вы намекаете, мастер Сварог, что  я  происхожу  от  строителей  Старого
города?
   - Более приемлемых объяснений не вижу.
   - И что мне теперь делать?
   - А что тут сделаешь! Попробуй стать в этом городе королем.
   Никаких мостовых  и  дорожек  в  Старом  городе  не  было.  Пространство,
свободное от строений, покрывал песок белого пустынного  цвета.  Уже  первые
шаги по песку показали, что ноги в нем не вязнут - наоборот,  ступаешь,  как
по асфальту автобана (с чем сравнивали ровное и твердое покрытие  остальные,
Сварог не поинтересовался). Город был выстроен  из  белого  камня  и  белого
кирпича, отчего походил на выбеленные солнцем азиатские города.
   Здесь  было  светло.  Они  оставили  за  спиной  стремительно  набегающие
сумерки, и, едва ступив на  территорию  Старого  города,  очутились  посреди
дневного света. Откуда свет брался, было совершенно неясно, ничего  похожего
на какие бы то ни было осветительные приборы не наблюдалось. Да и  свет  был
именно дневной, вроде бы естественный, хотя над  головой  набухало  звездами
ночное небо Димереи.
   Очень скоро им надоело бродить по  Старому  городу.  Его  образовывали  в
основном однотипные дома, главным образом двухэтажные,  под  куполообразными
крышами. Была еще  башня,  повсюду  попадались  пустые  чаши  -  то  ли  под
бассейны, то ли под  фонтаны,  отыскался  даже  амфитеатр,  и  через  каждые
полсотни шагов стояли одинаковые круглые беседки с колоннами. Да  еще  везде
они натыкались на скульптуры из того же белого камня,  все  примерно  в  два
человеческих  роста,  изображавшие  разной  важности  мужей,   бородатых   и
безбородых, как один, укутанных  в  туники,  запечатленных  в  довольно-таки
статичных позах. Некоторые сжимали в руках свитки или  жезлы.  Но  нигде  не
встречалось никаких следов жизни, чьего-то пребывания. Ни забытых вещей,  ни
надписей на стенах,  ни  крошек  каких-нибудь,  ничего.  Один  голый  камень
снаружи и внутри зданий.  Даже  грозный  Страж  куда-то  исчез.  Создавалось
впечатление, что они первые не только из мыслящих, но и вообще  из  существ,
попавших, на этот песок. Город казался огромным макетом  -  вроде  тех,  что
изготавливают из картона архитекторы (разве что выполненный в масштабе  один
к одному). Или съемочной площадкой фильма. Или местом,  которое  приготовили
на всякий случай, чтобы заселить его когда-нибудь потом...
   Делать в таком городе, собственно, было нечего,  да  и  не  хотелось  им,
отмотавшим несчитанные кабелоты, просто так перетаскивать ноги  с  места  на
место. Хотелось спать.
   Устроились на песке возле одной из беседок. В  городе,  проверил  Сварог,
отсутствовало какое бы то ни было магическое  присутствие,  и  вообще  город
настраивал на покой, но расслабляться никто не  собирался.  Отменить  караул
Сварогу и в голову не пришло. Распределили смены, и свободные  от  дежурства
легли. Вернее - попадали. Еще вернее - рухнули.  И  провалились  в  усталый,
черный сон...
   - ...На ноги! Встать, черти! Подъем! Тревога!
   Удар носком под ребра вскинул Сварога  на  ноги.  Никаких  обид  быть  не
могло. Он бы и сам так поступил - если было бы необходимо срочно поднять  по
тревоге. А необходимость была.
   - Водяная смерть! Проклятый город! Да поднимайся же ты, генерал!  -  орал
князев сынок и бесцеремонно пинал Пэвера.
   Молодец Олес. Хвалить часового за то, что не уснул, вроде бы не пристало,
но после такого перехода заставить  себя  не  сомкнуть  глаз,  чтоб  там  ни
говорилось о долге и ответственности, - на это требуется воля.
   Вскочил и Пэвер. Теперь весь экипаж был на ногах. Сплюнув в песок, Рошаль
изготовил к бою стилет.
   - Говорил же: ловушка!
   Но вряд ли сталь могла чем-то помочь. Если и уповать, то на  шаур.  И  на
ноги, которые унесут прочь из города. А еще можно уповать на то, что  к  ним
приближаются с добрыми намерениями. Правда, здорово можно обмануться.
   А  приближалась  к  ним  статуя.  И  то  не  было   оптическим   обманом,
галлюцинацией или продолжением сна. Одна  из  каменных  фигур,  изображавшая
некоего мужа с властным лицом, сжимающего  в  деснице  жезл,  покинула  свой
пьедестал и целеустремленно двигалась в их сторону.  Передвигалось  изваяние
вовсе не так, как пристало ходить ожившим статуям.  Им  пристало  ходить  на
негнущихся ногах. У этого же ноги прекрасно гнулись, и топало  оно  довольно
шустро, разве что несколько неуверенно, но вот ведь, зараза,  осваивалось  с
каждым шагом.
   - Врассыпную! - скомандовал Сварог. - И к воротам!
   Резонно было рассчитывать, что пределы города его порождение не  покинет.
Однако удрать от длинноногой статуи будет нелегко. Сварог решил  дать  своей
команде время, отвлечь разбегавшееся изваяние на себя.  О  том,  что  ворота
могут оказаться на запоре, думать не хотелось.
   Когда, выполняя команду, люди  бросились  врассыпную  прочь  от  беседки,
Сварог навел на каменного гостя шаур, уже в момент  пробуждения  выхваченный
им из-за пояса, и вдавил спусковой крючок.  Серебряные  заряды  начертили  в
воздухе блестящую ленту, ударившую  в  ожившее  изваяние.  Звеня  и  выбивая
искры,  звездочки  отскакивали  от  каменного  тела.   Статуя   споткнулась,
приостановилась, будто сама не представляя, чем для нее закончится  свидание
с серебром, но спустя мгновение продолжила преследование.
   И погналась она за Сварогом.
   Сварог забежал в беседку, на ходу пряча шаур,  оказавшийся  на  этот  раз
бесполезным. Сотрясая ступени каменной поступью, в беседку, оказавшуюся  для
него тесноватой, протиснулся и проклятый муж с жезлом в руке.
   "Тоже выход, - лихорадочно думал Сварог. - Скрыться в доме, а в дверь ему
не  пролезть,  и  в  доме  том  отсиживаться,  пока  страшилище   вновь   не
окаменеет..." Но кто сказал, что нет силы в каменной его деснице, что он  не
обрушит дом Сварогу на голову? И  кто  сказал,  что  этот  типус  собирается
обратно каменеть  в  оставшееся  до  конца  света  время?  Нет,  вариант  не
годится...
   Сварог выпрыгнул из беседки на землю. И пока каменный охотник ставил ногу
на барьер, впихивал себя между колонн и обрушивался на песок, Сварог  обежал
беседку и заскочил в нее снова. Что ж, маневр "белка в колесе",  нет  спору,
хорош, его можно гонять до бесконечности, то есть до  полной  растраты  сил.
Интересно, у кого первого иссякнут силы, на кого выше ставки? Однако  Сварог
уже дал время остальным скрыться за воротами, а, мотыляясь по кругу, можно и
самому собраться с мыслями, сочинить что-нибудь остроумное.  Вот  чего  пока
точно не хочется - так это устраивать спринтерский забег до ворот. Уж больно
ноги у каменного подлеца длинные  и  не  такой  уж  он  неловкий.  Куда  там
неловкий! На глазах этот монстр становился все более похожим в движениях  на
человека.
   Сварог замер в центре беседки,