я примера...  Одним словом, никакой разницы. Сядешь
поболтать со знатными клушами -- вскорости от тоски так зеваешь, что челюсть
того и гляди хрупнет. Ленточки да рюшечки,  да туфельки  с острым носком, из
ратагайской  замши...  Кому  из  них удалось  при  храпящем  в  другом крыле
законном  муже  с   лейтенантиком  перепихнуться  и  вовремя  его  в  окошко
выпроводить,  чей  муженек к праздникам непременно  получит повышение,  кому
благосклонно  улыбнулся сам министр... Как подумаю, что  мечтала  когда-то в
знатные дамы выбиться, -- тоска  берет! Кто ж знал, что этот  их высший свет
-- такое болото... Туфельки с пряжечками, туфельки без пряжечек, корсажик на
три  пуговички, мушка над левой бровью означает,  что дама  холодна,  а  над
правой -- вовсе даже наоборот... Вперехлест через мамашу морского черта, я ж
сорок абордажей помню... или  уж тридцать-то точно... Командир, может, нам с
Шегом  по  старой  памяти  и  отыщется  местечко,  чтобы  тряхнуть  недавней
стариной? А то я при  такой жизни, право  слово, или любовника  заведу,  или
пущу этих гусынь по морской матери в три загиба с четырьмя кандибобрами...
     -- Сговорились вы, что ли? -- сказал Сварог задумчиво. -- Я-то полагал,
что устроил вам жизнь, как мог, подыскал тихую пристань...
     -- Тошно  в  тихой пристани,  командир. И  плесенью  пахнет, -- сказала
Тетка Чари уныло.  -- Рановато мы на  берег списались, вот что. Оказывается,
еще годочков  десять погулять по морям  не мешало бы. Давеча получили письмо
от  Бони, накарябал, что заедает  его тоска  неописуемая, и собираются они с
Паколетом  к  тебе  ехать, чтобы  выяснить,  не  предвидится  ли  войны  или
приключений... Тебе они не писали?
     --  Не писали,  -- ответил Сварог  рассеянно.  -- Сами нагрянули. Здесь
они,  куда  им  деться.  Может,  это судьба?  -- Он  посмотрел поверх  плеча
Шедариса -- там, маяча в приоткрытой двери, подавал загадочные знаки министр
полиции. -- Сядьте-ка в уголке да послушайте. Есть интересное дельце...
     Жаждущий помилования выглядел так, как и обязан был выглядеть постоялец
уголовной тюрьмы, -- грязный, заросший, вонючий. Сварог невольно отодвинулся
подальше. Он успел бегло просмотреть и экстракт прегрешений, и приговор суда
-- дело  было  насквозь  житейское.  Морячок  с  богатым  жизненным  опытом,
попробовавший и вольной  пиратской житухи, и  речной контрабанды,  устроил в
портовом   кабачке  переполох   с  поножовщиной,   порезал  двух   случайных
собутыльников, дешевую девку и слугу, а кабатчика ухитрился убить  до смерти
--  и,   не  останавливаясь  на   достигнутом,  тем  же  тесаком   прикончил
полицейского.  За все это в совокупности королевский прокурор вполне резонно
приговорил  буяна к отправке на  те незамысловатые  танцульки, где пляшут  с
Конопляной Тетушкой.
     Министр полиции, бдительно поместившись меж Сварогом и босым грязнейшим
субъектом  --  сквозь дыры  в  лохмотьях  у  того  там  и  сям  просвечивали
татуировки,  --  поначалу   прямо-таки   потел  от  усердия,  но  Мара   так
многозначительно играла кинжалом,  а  смертник так искренне ее  боялся,  что
даже человек-бульдог успокоился, видя, что заключенный в надежных руках.
     -- Ну, давай, -- сказал Сварог, подойдя к приоткрытому окну, чтобы быть
поближе к свежему ветерку. -- Облегчай душу, рожа...
     Моряк,  с  надеждой  таращась на  него сквозь  падавшие на глаза лохмы,
принялся  складно  и подробно  рассказывать: как в  прошлом году,  аккурат в
месяце  Фионе,  его  шхуну  наняли  для  какой-то  загадочной  поездки  двое
обходительных  господ,  судя  по  выговору,  манжетам  и  воротникам,  явные
горротцы;  как он моментально почуял, что  дело грязное, но, получив  горсть
золотых кругляков, конечно,  согласился;  как  с наступлением ночи  на  борт
погрузили огромный, наглухо заколоченный ящик и  приказали выходить в  море;
как часов через пять плавания они оказались на рейде Джетарама, лигах в трех
от  берега;  как  эти  загадочные  господа,  не  по-господски  ловко  орудуя
гвоздодером и  клещами,  выломали боковую  стенку  у  ящика,  предварительно
придвинув  его  к  борту, --  и  оттуда проворно  выполз,  перевалился через
низенький фальшборт  и  ухнул  в  море самый на вид обыкновенный  коричневый
тюлень из тех, кого называют "морскими собаками"; как после этого наниматели
приказали уходить  на  всех парусах куда угодно, лишь бы  подальше.  Вскоре,
оглянувшись,  моряк  прекрасно рассмотрел  в  семеловом свете,  как море  за
спиной вспучилось  огромаднейшей волной, самым натуральным мареном[05], -- и
этот  марен,  заслоняя  звезды,  помчал  к  берегу  со  скоростью  призового
скакуна...
     Битый жизнью морячок, повидавший столько, что  иному хватило бы на семь
жизней, в совпадения не  верил.  Инстинктом хищного зверя моментально связав
тюленя  и невесть откуда взявшийся марен (которому  его наниматели ничуть не
удивились), он, не раздумывая долго, рыбкой нырнул за борт с того места, где
стоял. Что ему, несомненно, и спасло жизнь -- вынырнув далеко от  суденышка,
чтобы  глотнуть  воздуха,  он  услышал  на  борту  пистолетную  пальбу:  два
обходительных  господина   с  горротским  выговором  в   лихорадочном  темпе
избавлялись от  свидетелей, которых  и было-то всего  трое...  По  нему тоже
стреляли, но не попали в темноте, а плавал он отлично. Возможно, наниматели,
перебив экипаж, и пустились бы за ним в погоню на захваченной шхуне,  но тут
на  море началось волнение от  обрушившейся на порт и отхлынувшей гигантской
волны. Он  ушел на  глубину,  думал  уже,  что не выгребет, однако выплыл  в
полном изнеможении и ушел берегом. Никого из своих ребят он больше не видел,
как и почти новенькой шхуны. О разрушениях, причиненных мареном, он узнал на
другой день  --  вся округа  только  об этом и толковала:  марен выбросил на
берег  два  новехоньких военных  фрегата  и  множество  суденышек  поменьше,
разрушил склады с военно-морским имуществом, погубил тысячи две народу...
     "И сорвал отсылку подкреплений на остров Брай,  где в то время  как раз
разыгралась  очередная ронерско-горротская войнушка, -- прокомментировал про
себя Сварог. -- Помню, как же. Слышал об этом марене..."
     Жестом  велев  Маре   вывести   вонючего  рассказчика  в  приемную,  он
обернулся. Тетка Чари вскочила:
     --  А   помните,   как  мою   гостиницу  спалила   эта  стерва?  Словно
зажигательной бомбой вспыхнула!  Прекрасно помню, как она от меня шмыгнула в
комнату -- и там моментально полыхнуло...
     --  Вот именно,  -- сказал  Сварог.  -- А вторая такая же дамочка, тоже
удивительным образом вспыхнув, спалила домик Паколетовой бабки с нею самой и
с полицейским...
     "И  дворняга,  -- добавил  он мысленно.  --  Точнее, пастуший волкодав,
который  тоже превратился в бомбу и уничтожил ворота  крепости  и  Корромир.
Здесь у нас кое-что  другое -- не зажигательная бомба,  а рукотворный марен,
но этот висельник прав, какие, к лешему, совпадения..."
     -- Здесь, пожалуй что, есть  зацепка, -- сказал он и, не теряя времени,
повернулся  к  министру  полиции.  --  Таверна  "Ржавый  якорь", чей  хозяин
познакомил этого субъекта с горротцами... Конечно, они и его могли убрать...
а если нет? Если были заранее уверены, что смогут без шума  прикончить  всех
на шхуне?
     -- Разрешите...
     --  И  моментально!  --  прикрикнул  Сварог. Министр полиции  опрометью
бросился отдавать приказы.
     --  Интересные   дела,  командир,  --   сказал   Шедарис,   моментально
стряхнувший всякую  меланхолию. --  Сдается мне, ты и не  собираешься жирком
обрастать...
     -- Я  бы с  удовольствием, -- сказал Сварог. -- Только вот не  дают мне
покоя,  хоть  ты  тресни.  Не  успеешь  расположиться у  камина  в  домашних
шлепанцах, как прибегают звать на трон или, бери выше, спасать империю...
     -- Куда с оружием приходить? -- деловито спросил Шедарис.
     Сварог взглянул на них, увидел  в  глазах тот же серьезный, рассудочный
азарт, что и  в недавние времена, -- и уже не пытался отговаривать. Они были
взрослыми и сами  все понимали.  Похоже,  это и  впрямь судьба  -- собраться
вновь Странной  Компании, плечом к плечу, на всем  галопе рвануться прочь от
спокойной жизни...
     -- Сюда, -- сказал он спокойно. -- Завтра же поутру.
     И в голове у него сама собой зазвучала старая песенка: "Но, слава богу,
есть друзья и, слава богу, у друзей есть шпаги..."

Глава 17. НЕ ТОЛЬКО ШПАГИ...


     Здесь, в  маленьком домике  с высоким крыльцом  и  горбатой крышей,  не
изменилось ничего: ярко пылал камин, а на столе горела лампа под колпаком из
тончайшего  фарфора,  белого,  с  просвечивающими  синими  рыбами  и   алыми
водорослями.  Серый кудлатый пес пастушеской породы лежал  в  углу,  положив
голову  на лапы.  Вот только задевались куда-то пузатые серебряные  чарки, и
принесенную  Сварогом по старой памяти "Кабанью кровь" пришлось разливать по
простым глиняным  стаканам. У  него  осталось  стойкое впечатление, что мэтр
Анрах  вступил  в печальную  полосу  финансовых  неурядиц: и парочка  картин
пропала со  стены, и  не было  больше  на столике  безвкусной,  но  довольно
дорогой серебряной вазы. Книг, правда, прибавилось.
     Вступив  в круг  света, Анрах осторожно положил на стол черный  кожаный
мешок с бумагами покойного протектора. И сам он ничуть не изменился: пожилой
шустрячок, низенький, лысый и крючконосый, с венчиком седых  курчавых  волос
вокруг лобастого черепа. "А  у него дела и впрямь  плохи, --  подумал Сварог
сочувственно. -- Щеки ввалились. Раньше неплохую закуску выставлял, а теперь
принес горсточку  изюма  на фарфоровом  блюдце вместо старого серебряного, и
лицо при этом было очень уж виноватое..."
     -- И  каковы же ваши впечатления, мэтр? --  спросил он с интересом.  --
Заслуживает ли это внимания, и насколько? Видите ли, сам я сплошь и рядом не
могу определить ценность иных исследований, иногда вообще  не понимаю, о чем
идет речь...
     -- Ну что вам сказать... -- Мэтр Анрах взял стакан и  отпил пару добрых
глотков. --  Вы  меня  заинтриговали, барон... Простите,  я  еще  не  привык
называть вас "государем"...
     -- Именуйте, как вам удобнее, -- махнул рукой Сварог.
     --  Вы  меня  всерьез заинтриговали,  --  признался Анрах. --  Судя  по
размаху  идей  и  направлений  поиска, по  явной  дерзости  мысли и  полному
отсутствию   преклонения  --  да   что  там,  простого  уважения   --  перед
авторитетами,  автор,  во-первых,  не вовлечен в  систему официальной науки,
во-вторых,  вовсе не стремился к признанию. У  него наверняка  есть неплохое
состояние  --  некоторые исследования  требовали  дальних поездок,  работы в
архивах,  приобретения редких и дорогих книг. Он упоминает некоторые  труды,
существующие буквально в нескольких экземплярах, древние  инкунабулы -- и, к
стыду своему признаюсь, о трех из них я  только слышал, но никогда не держал
в руках. Возьмем хотя бы  "Хронограф атмосферических  явлений  и феноменов".
Есть только два  экземпляра --  один  в  горротской  королевской библиотеке,
другой  на Сильване, у царя Гипербореи. Меж тем  у вашего книжника, судя  по
постоянным ссылкам, была под рукой своя  книга,  третий экземпляр. А "Второе
путешествие шкипера Ратами к Ледяным Берегам" известно лишь по двум десяткам
цитат в древних  трудах, но ваш знакомый пишет так, словно  держал под рукой
полный вариант... Кроме того...
     Сварог деликатно прокашлялся.
     -- Простите, я, похоже, увлекся, -- сказал  Анрах. -- Безусловно, автор
этих  заметок вряд ли заслуживает того, чтобы включить его  в число  крупных
ученых, но, как богатый  дилетант, достиг вершин. Иные наметки по-настоящему
ценны, жаль, что не развернуты в большие работы.  Право же, он умен, начитан
и дерзок в  суждениях.  Я могу  с  ним познакомиться? Нам нашлось  бы о  чем
поговорить.
     -- Он умер, -- сказал Сварог.
     --  Жаль,  --  сказал  Анрах искренне.  --  Очень жаль. Я сам  не  имею
никакого отношения к официальной науке... после того, как  она  сама сделала
именно такой вывод, -- горько усмехнулся он. --  Так что нам было бы о чем и
поговорить, и поспорить. Я, например, в  толк не возьму, почему он  изо всех
мифологических фигур, носящих титул  Безумцев, занялся исключительно Зодчим.
С  точки  зрения  завлекательности, ореола  тайны,  привлекающего  в  первую
очередь  богатых  дилетантов,  были бы предпочтительнее  Безумный  Часовщик,
Безумный  Пастух, Музыкант или, на  худой конец,  Рисовальщик.  Но  нет, его
почему-то  привлекал  именно   Безумный  Зодчий,  он  должен  был  выбросить
астрономическую  сумму  денег, всерьез  ища реальные  корни мифа... Впрочем,
его,  безусловно,  не  интересовали материальные  стороны  иных тайн  -- что
интересно,  вашего  книжника  совершенно  не  привлекали  пресловутые  клады
острова  Диори.  А ведь подавляющее  большинство тех, кто занимается тайнами
Ледяного Острова,  в первую очередь, как собака на кость, бросаются на любые
упоминания о  кладах, сокровищах, легендарных истуканах в человеческий рост,
вырезанных из цельного самоцвета... Я мог его знать?
     -- Не  знаю, были ли вы знакомы... -- сказал  Сварог.  -- Барон Гинкар.
Это его бумаги.
     -- Протектор? Ведь не было другого барона Гинкара...
     -- Именно,  -- кивнул Сварог. -- Была у него  тайная  страстишка, как у
других -- тихушное пьянство  или  девочки.  Он был тайным  книжником, знаете
ли...
     Мэтр Анрах  долго  сидел молча,  с  растерянным,  мрачным  лицом. Потом
прошептал так тихо, что Сварог едва расслышал:
     -- Великое небо, зачем же он так бездарно растратил свою жизнь? На что?
Придворные интриги,  полицейские  дела, карьера... У него были  великолепные
задатки...
     -- Ну, все зависит от точки зрения, -- пожал плечами Сварог. -- Сам он,
очень похоже, вовсе не считал, что  растратил жизнь бездарно. Вот это, -- он
коснулся кожаного  мешка, -- для него так и осталось отдушиной, развлечением
в свободную минуту...
     --  Ну  да,  конечно, --  саркастически  ухмыльнулся  Анрах.  --  Такое
следовало скрывать. Добрая половина бумаг относится  к тем  областям знания,
занятие коими считается не просто предосудительным -- опасным и запретным...
А на первом месте все-таки была карьера... -- Он  все  еще потрясенно вертел
головой. -- Кое-что придется теперь  пересмотреть, с учетом сказанного вами.
Я  в  свое  время полагал,  что он целеустремленно  охотился  за книгами  из
Финестинской библиотеки ради каких-то полицейских надобностей... а он, ясное
дело,  разыскивал их  для себя... Что  с ним случилось? По городу до сих пор
бродят  туманные, но определенно зловещие  слухи, болтают даже о  демонах из
распечатанного сосуда, а  другие уверяют  что он  вовсе и  не  погиб,  а был
арестован тайной полицией ларов и увезен в замок Клай...
     -- Да  нет,  он в самом деле  погиб, -- сказал Сварог неохотно. --  Это
печальная и до сих пор во многом загадочная  история... Ко мне попали далеко
не все его бумаги. Вдова... человек, у которого они хранились,  уверяет, что
большую часть бумаг незадолго до кончины протектора забрал некий доверенный,
-- и на его след я пока что не наткнулся...
     -- Зачем это вам? -- тихо спросил Анрах. -- Теперь?
     --  Вы  полагаете,   что  человек,  добившийся  королевской  короны,  с
превеликой охотой  отдастся  безделью  и развлечениям? -- спросил Сварог. --
Охота, балерины и балы?
     --  Во  всяком  случае,  многих этот  нехитрый набор вполне  устраивал.
Откуда я  знаю, к чему стремитесь вы? При том даже,  что вы -- Серый Рыцарь?
Предсказания вовсе не обязаны претворяться в жизнь во всей полноте...
     -- Да, я уже это слышал, --  сказал Сварог. --  Увы...  Я,  возможно, и
стремлюсь подсознательно  к спокойной,  мирной жизни под  сенью  хрустальных
струй...  или  как  там писал Асверус?.. Но  так  уж  получается  с завидной
регулярностью, что о беззаботном безделье нечего и мечтать.
     -- Вы снова в... хлопотах?
     -- Можно это и так назвать,  -- усмехнулся Сварог. -- Правда, у королей
это  вроде  бы  называется  как-то иначе...  Не  в  том  суть.  Я  пришел  с
определенным предложением. Вы знаете уже, что я -- здешний король...
     --  Представьте  себе,  --  в  тон  ему улыбнулся  мэтр  Анрах. -- Ваши
портреты  еще  не  получили должного распространения,  но  я по  пристрастию
своему  к публичным  зрелищам был  на улице, когда вы с Делией  торжественно
въезжали в Равену. В одеждах хелльстадского короля. У меня есть знакомый, он
живет на Адмиральской,  и  у  него на  втором этаже удобный балкон... Я  вас
сразу узнал, а потом  о вас очень много говорили, и о воцарении в Глане, и о
борьбе с  "Черной  радугой"...  И,  наконец, было  объявлено,  что Конгер на
смертном  одре  усыновил  вас...  Я  полагаю,  вся  улица забита сыщиками  в
цивильном?
     -- Ну что вы,  -- сказал Сварог. --  Со  мной приехал один-единственный
человек, он ждет с лошадьми.  Терпеть не могу, когда вокруг толпится охрана,
испытал уже это в Глане, хватит с меня...
     --  Что  произошло  в  Клойне?  --  спросил   Анрах  жадно.   --  Ходят
всевозможные  слухи  о странной катастрофе, постигшей королевский  замок, но
никто ничего не знает точно...
     --  Мы об этом  еще поговорим, -- сказал Сварог. --  Давайте вернемся к
моему   предложению.  Мне  нужен  человек,  способный  стать   кем-то  вроде
ученого-советника. Пойдете?
     -- Почему я?
     -- Потому что вы -- единственный, с кем я более-менее  знаком здесь, --
сказал Сварог. --  Шучу... Во-первых, меня совершенно не устраивают господа,
представляющие официальную науку.  Вовсе  не потому, что  они глупы, --  там
достаточно умных людей. Просто они зашорены. Они слишком крепко усвоили, что
можно, а что нельзя, они  научились не  замечать и не знать того, что  может
помешать их карьере, вызвать недовольство властей. Вы --  другое дело.  Мы с
вами общались достаточно долго,  чтобы  я  успел составить о  вас  некоторое
представление. Вы не  бунтарь,  конечно,  вы не  состоите ни в каких  тайных
обществах вроде студенческих -- я  уже знаю о них кое-что, как видите, -- но
тем не менее постоянно и целеустремленно  ходите по краю. Интересуетесь тем,
чем,  с  точки  зрения  властей  и  официальной  науки,  вовсе  не  положено
интересоваться. Я помню все наши разговоры -- за  добрую половину затронутых
тем мы с вами,  безусловно,  подлежали... А  ведь  вы не знали тогда, кто  я
такой... И, наконец, вы меня не выдали, хотя имели полную возможность.
     Анрах печально улыбнулся:
     --  А  вам не приходило в  голову, что  я так поступил не  из душевного
благородства,   а  из  циничного  расчета?  Вы  были  чересчур  загадочны  и
непривычны, могло оказаться, что  это  одно из тех дел,  когда убирают  даже
случайных свидетелей... Выгоднее было молчать.
     -- Ну а какая разница? -- пожал плечами Сварог. -- Во-первых, вы нас не
выдали, а  это главное. Во-вторых,  вы обладаете определенными знаниями -- а
мне необходимы такие люди...
     -- Интересное предложение,  --  задумчиво  произнес  Анрах. --  Судя по
вашей интонации, по словечкам "определенные знания", "такие люди", вы твердо
намерены  заниматься как раз тем,  что  не приветствуется  ни  властями,  ни
официальной наукой?
     --  Одно немаловажное  уточнение, -- сказал Сварог терпеливо. -- Власть
теперь --  я.  А официальная  наука, стоит мне  приказать,  начнет выполнять
команды  "Равняйсь!"  и "Смирно!" не хуже вымуштрован ного гвардейца...  Это
несколько меняет ситуацию, не правда ли?
     -- Но остается еще...
     -- Вы имеете в виду... -- Сварог ткнул пальцем в потолок.
     --  Именно. Я имею в виду одно из  скромных,  незаметных учреждений при
Канцелярии земных дел, именуемое без всяких затей восьмым департаментом...
     --  Хотите  свежие  новости  из  императорского  дворца? --  усмехнулся
Сварог.  --  Так  уж   повернулось,  что  перед  вами  сидит  глава  другой,
новорожденной имперской  секретной службы, чье место