и ткацких станков, нет и  лавок, в которых
все это можно прикупить, зато с лихвой хватает  пустого  места и через  край
плещет неизвестность.  Поэтому все, что  можно  было  сберечь и  дотащить до
Граматара -- даже ружья без патронов, даже рваные куски парусины, сплющенный
судовой  колокол и стреляные гильзы,  -- клаустонцы сберегли и  намеревались
именно что дотащить и сберечь.
     --  ...  не  забудьте  мои  слова,  капитан  Сварог,  -- сказал Тольго,
наблюдая  за  погрузкой.  -- Как  только окажетесь на берегу,  первым  делом
отыщите нас.
     -- Да стоит ли беспокоиться, -- скромно потупился Сварог.
     -- Это дело чести, -- твердо сказал дож. И добавил в несвойственной ему
высокопарной манере: --  Вы сохранили жизнь  не только горстке людей, мастер
капитан, вы спасли весть Клаустон. В истории Агара  подобного еще не было --
чтобы один человек  спасал целое государство. И то, что я предлагаю, -- нет,
на чем настаиваю, как  правитель Клаустона, -- ничтожно и жалко по сравнению
с содеянным вами...
     "Меня бы кто спас..." -- подумалось Сварогу.
     Дож требовал от  Сварога, по сошествии последнего на берег, немедленно,
с соблюдением необходимых ритуалов и церемоний, принять символическую корону
-- стать Почетным Королем  Государства  Нью-Клаустон, или  как там у них это
называется...
     -- Вы обещаете?
     -- Я  постараюсь, -- честно ответил  Сварог. -- Для  начала надо, чтобы
меня отпустили на берег. Но я постараюсь.
     --  Сделайте  одолжение...  Друзья,  -- он обернулся  к  стоящим  рядом
сподвижникам Сварога, -- прошу вас, вы первые.
     Погрузка была закончена, настал черед людей,  и клаустонцы толпились  у
древесного борта в  ожидании, пока места в плоскодонке первой  займет бравая
четверка из Свароговой команды.
     Суб-генерал  в   отставке  Пэвер,  в  недавнем  военно-морском  прошлом
командир  БЧ-1   на   "Серебряном  ударе",  чуть  ли  не   печатая  шаг   по
неприспособленному  к  строевым  занятиям  плетеному  полу (который  язык не
поворачивался обозвать палубой), подошел к  Сварогу и  отрапортовал  громко,
так чтобы слышал мастер Ксави:
     --  Мастер  Сварог, генерал  Эрл Гадаск,  командир шестого гвардейского
полка имени  короля  Макария,  когда  его  отговаривали преследовать остатки
разбитой армии мятежников, сказал: "Война должна быть закончена, на то она и
война, а не трактирный мордобой"... Это я к чему?  Водоплавающие островитяне
объявили нам войну, из-за них погибли отличные наши бойцы... погибла  Клади.
Перемирия  с островитянами мы не  подписывали,  капитуляций не  принимали и,
ясное  дело,  сами   тоже  не  капитулировали.  Значит,  война  должна  быть
закончена. Так что  ничего слышать не хочу. Я с вами,  маскап.  Чего-чего, а
сражений Пэвер никогда не боялся...
     -- Может быть,  мы с  островитянами и воевать-то  не станем, -- ответил
Сварог, удерживая  рвущуюся наружу улыбку.  --  А  еще, глядишь, и  заключим
союзническое соглашение.
     --  Но  с  кем-нибудь другим  придется воевать,  маскап. Не может  быть
такого, чтоб не пришлось воевать.
     На это мастер капитан Сварог возражений не отыскал.
     --  А  я,  мастер  Сварог,  князь,  --  счел  нелишним напомнить  Олес,
по-хозяйски облокотившись на перила, опоясывающие плетеный ковчег  (которые,
опять  же,  на  гордое звание  "фальшборт"  никак  не тянули).  -- Я  привык
подчинять,  а  не подчиняться. Жить  на  правах простолюдина? Увольте, граф.
Лучше  я сложу голову  в  бою. Даже,  предположим, я одолею  уважаемого дожа
Тольго в честном  поединке... (Олес поклонился экс-боцману, и тот ответил не
менее изысканным поклоном, сказавши при этом: "Это еще надо посмотреть, ваше
сиятельство, кто кого...")  то и в этом случае вряд ли  клаустонцы  признают
меня своим повелителем. Я для них останусь гаэдарцем, чужаком. Свергнут меня
--  и  все дела.  Выберут себе очередного дожа, из своих... А путешествовать
князю не возбраняется, даже приветствуется. Так что -- я тоже с вами.
     Сварог, изо всех  сил стараясь выглядеть  серьезным, перевел взгляд  на
Рошаля.
     -- А  что  вы на меня-то уставились,  мастер  капитан?  --  раздраженно
ответствовал бывший старший охранитель короны  Гаэдаро,  или на  иной, более
точный манер  выражаясь  --  начальник  комитета  госбезопасности  княжества
Гаэдаро.  Гор  Рошаль, по привычке  и  в независимости от  погоды кутаясь  в
некогда шикарный, а сейчас затасканный до бродяжьего вида плащ со множеством
потайных  карманов  и  неизвестного  предназначения  петель, смотрел  не  на
Сварога, не на кого другого,  не на материк, к  которому они все пробивались
через  ужасы  и  смерть --  раздавленным  взглядом  он  смотрел  куда-то  за
горизонт.  --  Что я  буду делать  там? Строить  хижины, расчищать землю под
посевы, охотиться, ловить рыбу с этого вот лаптя? Ничего такого я не умею. И
совершенно не желаю становиться посмешищем среди людей, которые ниже меня по
происхождению и  по былому положению в обществе. Так что, если вы не  имеете
ничего  против,  я бы  последовал  за  вами  в опасные гости к  нашим  новым
знакомым.
     Слово "опасные" Гор Рошаль выделил со скрытым  умыслом, подчеркнув, что
там, где возможны тайные  игры, интриги  и хитро закрученные комбинации, там
он способен принести неоценимую пользу, уж не сомневайтесь.
     Гуап, женщина-оборотень Чуба-Ху, ничего не сказала. Просто молча встала
рядом со Олесом.
     -- Охламоны вы все-таки... -- вздохнул Сварог.
     И  отвернулся: ему  что-то  попало  в глаз.  И  что-то комом застряло в
горле...
     В  общем,  трогательного  прощания  с  клаустонско-гидернийской  частью
экипажа  броненосца не было. Сварог заверил людей, что управится, не слишком
затягивая, с островными делами и сразу же после того заглянет к ним -- пусть
на стол накрывают и корону чистят.
     -- Это берег  с берегом никогда не сойдутся, а корабль с мелью завсегда
встретятся, верно, маскап? -- подмигнул ему Тольго.
     Сварог  в  ответ сотворил  из воздуха по сигарете дожу и себе. Табачное
облако, общее поначалу, распалось на два.

     ...  Издали это  выглядело как циклопических  размеров  торт  "графские
развалины",  только почему-то  не  присыпанный сахарной пудрой  и  почему-то
помещенный не на  праздничное блюдо,  а прямиком  на океанскую воду.  Вблизи
сходство  с  кондитерским  изделием,  одно  время  и  в  ином  мире  страшно
популярным среди жен младшего и среднего комсостава, пропало начисто. Вблизи
единственный  и  оттого  главный  Остров дамургов (на их языке --  Древо) не
вызывал  никаких ассоциаций. Разве что  с буреломом. Прутья, стволы, буйное,
как  в фантазиях пьяного  вязальщика корзин, хитросплетение лоз,  похожих на
виноградные, там да сям торчат листики-цветочки, кое-где даже выглядывают из
воды корявые  щупальца корней.  Нет, впрочем,  Сварогу на ум пришло-таки еще
одно сравнение  --  помимо галлюцинирующего корзинщика. Случается, во  время
весеннего  половодья  сносит   по  реке  два-три   сцепившихся  дерева,  они
застревают где-нибудь в  узком месте, образуя затор, и на них наносит всякий
речной хлам: сучья, бревна, выворотни, плавник, камыш -- что ни попадя. Есть
и здесь что-то похожее...
     Как Сварог успел узнать от мастера Ксави, в Древе неизменен лишь Ствол,
сердцевина Древа,  и то неизменен только по отношению к самому  себе.  Иными
словами, Ствол дрейфует по  течениям, направление и скорость которых страшно
засекречены и  известны  лишь дамургам -- а  те  лучше погибнут, чем выдадут
одну из самых главных своих  тайн. Ствол  дрейфует, а Блуждающие острова  --
по-дамурговски жилища -- присоединяются к нему, как прилипалы к акуле, чтобы
подрейфовать сообща; могут  отсоединиться,  поплавать в  свое  удовольствие,
вернуться,  когда  вздумается  или когда  призовут. Такая вот  у них,  блин,
организация жизни на воде.
     Они наблюдали приближающийся плавучий полис дамургов с... как говорят в
одном веселом городе -- вы будете смеяться, но наблюдали с самой натуральной
веранды.  Из помещения, находившегося в центре жилища, они перебрались на...
ну  если  б  это  был  все-таки  корабль, то  пришлось  бы сказать,  что  на
капитанский  мостик,  а  так... Действительно,  пуще  всего  остального  это
напоминало  дачную  веранду. И они разместились  на ней в  плетеных креслах,
прямо  как  какие-нибудь  разомлевшие  под  солнцем  и  утомленные  грядками
дачники,  собирающиеся  пропустить по  стопочке перед  заслуженной  сиестой.
Правда, дачники обычно не держат друг друга под прицелом (а шаур Сварога был
недвусмысленно на правлен мастеру Ксави в грудь), дачники пялятся на грядки,
яблони  и  на  недокрашенный  забор,  а  не  на  море-акиян,  зеленоватый  и
бескрайний, с торчащим посередь того океана ботаническим садом...
     Жилище Ксави мягко соприкоснулось  с уже  остановившемся  Древом и тоже
замерло,  соединившись с ним ведомыми лишь дамургам скрепами. Подождав, пока
от жилища  к жилищу  пробегут  узкие мостки,  они  по очереди перебрались на
главный остров -- и так и пошли гуськом, процессией из шести человек: каждую
из  составных частей  Древа огибала терраса, по ним они и  двинулись  внутрь
"графских развалин".
     Если это скопище островов с  большой натяжкой можно назвать городом, то
террасы  придется поименовать улицами. Правда, улицам  этим, судя по  всему,
было невдомек о главном предназначении городских магистралей -- связывать по
наикратчайшей. По дамурговским магистралям приходилось двигаться к цели, что
называется, кругалями.  Видимо,  дамургам  никогда  и никуда не  приходилось
торопиться...
     Унылая,  надо сказать, получалась прогулка к святая  святых  Блуждающих
Островов, к Стволу. Тянулись, как бесконечный плетень, прутья, переплетенные
меж собой  где  простенько, а где и замысловато. Словно бредешь вдоль стенки
по дну гигантской корзины. Причем корзины пустой,  необитаемой -- мало того,
что навстречу им не попадалась ни одна живая душа, так ведь никого и не было
ни  видно,  ни  слышно.  Будто идешь  вдоль изгороди покинутого деревенского
дома, и изгородь эта никак не может закончиться...
     Ан нет, вот и закончилась. Без  громогласного объявления, без таблички,
прибитой  над  входом,  стало ясно, что они прибыли к  месту, проходившему у
мастера Ксави под кодовым обозначением "Ствол".
     -- Вражеских лазутчиков и диверсионных групп, как я погляжу, местные не
боятся, -- пробормотал суб-генерал Пэвер.
     Ксави пропустил его замечание мимо ушей.
     В  самом  деле,  никем  не охранялся мост, узкий  у  дальнего  конца  и
постепенно расширяющийся, с узорчатыми  перилами, покрытый  ровным и  мягким
травяным ковром. Не  наблюдалось стражей  и у настежь распахнутых  ворот. Не
бродили часовые по стенам --  а стены-то имелись, из стволов  цвета сосновой
смолы, ровнехонькие и гладкие. Главный остров  Древа, именуемый  Стволом, со
стороны выглядел  как набор концентрических колец, насаженных друг на друга,
--  чем  ближе  к  центру,  тем  выше кольцо.  А  на самом  высоком,  сиречь
центральном кольце раскинулись по всей окружности ветви... или антенны?!
     -- Ни флагов на  башнях, ни герольдов... Н-да,  пустовато тут у вас, --
сказал Олес, вертя головой. -- Как после чумы...
     Ну,  нельзя  сказать,  что  вообще  никого  они  не  встречали.  Слуги,
например,  теперь по  дороге попадались  --  одетые, как  и  слуга Ксави,  в
лиловые  брюки  и  куртку, и  тоже  босые.  Пробегали  мимо с  подносами,  с
корзинами, а  то  и  с пустыми  руками,  занимались какими-то  малопонятными
делами  -- вроде  вон того, смуглого,  который сосредоточенно,  увлеченно, а
главное, непонятно  с  какой  целью  ворочает туда-сюда  толстый  сучковатый
рычаг,  торчащий  прямиком из пола... А чуть  погодя они  увидели собственно
дамургов,  походивших на  их  закадычного приятеля Ксави горделивой осанкой,
барской вальяжностью  походки и расшитыми золотом белыми  одеждами.  Дамурги
провожали  гостей  взглядами,  напрочь  лишенными  какого  бы  то  ни   было
интереса... А вот охраны действительно  никакой. Либо она просто-напросто не
торопится  попадаться на  глаза, и  стоит сделать что-то не  так, как тут же
распахнуться люки  и полезут отовсюду ниндзя вперемешку со спецназом... Либо
сами дамурги мнят себя стопроцентными суперменами. Судя по событиям в жилище
Ксави,  справедливо, наверно, как раз таки  последнее предположение. Дамурги
уверены, что в случае угрозы их драгоценной жизни они заставят стены, полы и
многочисленные колонны броситься на защиту, остановить любого врага... Может
быть, и так. Когда  пол под захватчиками разверзнется в самом  прямом смысле
слова, и в таком же прямом смысле стены упадут на голову, сдавливая черепа в
железных капканах объятий, -- захватчикам жизнь малиной не покажется...
     Гор Рошаль выискал момент  и,  будто  бы случайно  оказавшись рядом  со
Сварогом, шепнул:
     -- Полагаю, древние предметы...
     Сварог   кивнул.   Он-то   не   полагал,   он   был   уверен   (спасибо
рубину-гикорату,   вовсю  нагревающему  карман),  что  все   эти  штуковины,
расставленные по залам, словно на выставке достижений  народного  хозяйства,
суть ни что  иное, как пресловутые древние  предметы.  А чего тут  только не
было!  Серебряная  жаровня,  над  которой  колыхалось  призрачное  бирюзовое
марево, принимающее причудливые формы; прямо-таки скульптурные композиции из
пузырей, похожих  на ртутные, плавно и  безостановочно перетекающие  друг  в
друга; какие-то ярко-алые  пирамидки, запросто  парящие в  паре  каймов  над
полом (то бишь примерно в метре) и при этом тихонько жужжащие, -- и пропасть
всего остального. Эх,  кабы  еще знать, как можно это добро  использовать, в
случае чего, себе на пользу...
     Дошли,  наконец. Мастер  Ксави  ввел их  в  зал  без всяких  формальных
процедур, вроде проверки документов и оформления аккредитаций. Зал, носивший
имя   Купол  Совета,  походил  на  "вечерний"  цветок  лотоса  --   то  есть
закрывающийся, но  еще до конца не сомкнувший лепестки.  Сверху вниз сбегали
скамьи. Занято было чуть меньше двух третей посадочных мест,  причем дамурги
распределились по залу неравномерно:  где-то  сидели густо, плечом к  плечу,
где-то и вовсе  поодиночке, явно что-то тем самым демонстрируя. Над  головой
проплывало темнеющее  небо,  и  в Куполе  уже  зажгли  освещение: наросты на
стенах (ни дать ни взять чаги  -- березовые грибы) светились изнутри ровным,
сильным  светом, будто  в них были заточены  мириады  светлячков. Внизу,  на
"арене", стояло  несколько полукруглых диванчиков -- разумеется, плетеных --
и  столики  перед  ними.  Трибуна  как  таковая  отсутствовала.  Выступающие
свободно бродили  по залу, поднимались наверх,  спускались, выписывали любые
кренделя -- благо акустика была потрясающая, наводившая, кстати,  на мысли о
концертном зале...
     И вот, усаженные на один  из полукруглых диванчиков, Сварог  сотоварищи
вынуждены были битый час выслушивать всю эту парламентскую тягомотину -- про
то, как следует поступить с попавшим в руки дамургам человеческим материалом
-- уничтожать,  видите ли, или не уничтожать.  Как тут не вспомнить  некоего
матросика  Железняка,  при  помощи  маузера   и  соленого   морского  словца
разогнавшего  к чертовой  матери похожее  собрание  говорунов...  Железняку,
впрочем,  было  проще,  ему от тех  болтунов не  требовалось ничего -- кроме
того, чтоб они наконец заткнулись. А вот Сварогу не помешает свести дружбу с
теми, кто называет себя дамургами, потому как  черт  его знает,  вдруг через
дамургов  можно подступиться к Тропе, найти выход  в Поток. Стало быть, надо
как-то подружиться с теми, кто  не скрывает своего желания прикончить тебя и
прикончить немедленно...


        "Глава вторая"
     На древо взгромоздясь...

     --  Вспомните  эпоху тридцать  шестого  Совета. Вспомните  шар  Оломар,
найденный  у  Сверкающего  Столба под третьей  чертой. Вспомните,  что Совет
настоял доставить  шар в Ствол,  дабы  изучить  и найти  ему  применение.  И
вспомните,  что  случилось  тогда  с  жилищем  мастера Бассу. Оно  бесследно
пропало в океане. Все,  что удалось найти, -- это выброшенные волной на  риф
Изами  обугленные,  потрескавшиеся  линзы шара Оломар... А если б он попал в
Ствол и несчастье произошло бы уже здесь?.. Я считаю, что угроза,  носителем
которой  является  объект номер  триста сорок шесть,  сопоставима с  той, от
которой пострадало жилище покойного Бассу.  Вспомните, что тогда тоже сперва
зафиксировали  незначительные   нарушения  баланса  --   а  какой   получили
финалПочтенный  мастер Лого доказывал нам  тут, что раз не произошло, как он
выразился, несчастья необратимого характера, то  оно и  не  произойдет... Но
возьмите   человеческий  организм,  который   терзают  мелкие  болячки.  Они
незаметно  разрушают,  расшатывают телесную  защиту.  И организм  становится
открыт  для любых болезней... Самых страшных болезней.  Точно  так  же корни
дерева годами подмывает водный поток, и оно вдруг обрушивается от несильного
порыва ветра... Я настаиваю на немедленном уничтожении объекта  номер триста
сорок шесть. Я закончил, почтенный Совет.
     Слушая  это  пламенное  выступление,   Сварог,   в  общем-то,  даже  не
обидевшись на присвоенный ему порядковый номер  --  нехай тешатся, -- сделал
для себя пометку: "Значит, в  Стволе имеется  лаборатория, изучающая древние
предметы  и прочие  интересные находки.  Здесь же,  наверное, расположена  и
местная  Академия наук. Небесполезно покалякать с  тутошними  Эйнштейнами --
вдруг  они про Поток  что-нибудь  да знают..."  А  что  вы  хотите? Надо  же
извлекать что-то полезное из судьбоносного трепа, делать зарубки на будущее.
Не  собирался  же  Сварог  и  в  самом  деле  позволять уничтожать себя,  по
выражению одного из болтунов, "как не представляющий ценности и несущий вред
экземпляр"...
     Самым  любопытным для Сварога оказался тот факт, что парламентарии ни о
чем не спросили  мастера  Ксави. Ну да, они, видимо,  сочли, что  он  просто
выполнил  приказ --  привел пленников, а  противоположный  вариант  мастерам
совещателям и в  голову не пришел.  И ведь нисколько не  заинтересовало  их,
почему  Ксави привел не одного  Сварога, а притащил еще четыре экземпляра, в
том числе женщину. Видимо, безразличие к мелочам у дамургов (особенно у  их,
как говаривал  классик,  "цвета  интеллектуальной  эссенции" представителей)
настолько же велико, насколько безгранична самоуверенность. Они -- пуп земли
(то  есть,  пардон, океана),  этот  мир  принадлежит им,  покорно  лежит под
подошвами их  деревянных  сандалий...  Разве мелочи могут  быть  достойны их
высочайшего внимания?  А сам Ксави без необходимости не  стал сознаваться  в
позоре: могут ведь и наказать.
     А Сварог,  со  своей стороны, не заложил  Ксави не из гуманизма и не из
расчета на вечную благодарность, а по здравому размышлению. Потому как оно и
к лучшему, что совещатели не поставлены в известность о неудаче их посланца.
И  теперь, если события начнут развиваться по  самому скверному сценарию, то
дамурги не  станут ничего  выдумывать -- будут действовать по уже  знакомому
Сварогу шаблону, что, несомненно, упростит ему задачу. И то, что он уже знал
суть  задания,  за выполнение  которого готов  был  взяться  на определенных
условиях, тоже давало ему парочку дополнительных козырей в рукав.
     -- Я прошу обратить внимание почтенного Совета на то, что мастер Пальтр
по  своему  обыкновению воспользовался примером из  далекого  прошлого.  Шар
Оломар,  эпоха тридцать  шестого  Заседания Совета.  А  мы  живем, напоминаю
специально для мастера Пальтра, в эпоху сто сорокового Заседания...
     Взявший слово оратор выглядел зело авантажно. Холеная  бородка, высокий
лоб  с морщинами мыслителя, брови вразлет,  осанистый. Короче, если б кто из
художников-дамургов  взялся   за  создание   полотна  "Заседание  почтенного
Совета",  то такого представительного  хлопца всенепременно  выдвинул