ого хватило. Вокруг этого перстня столько интриг и крови, сколько не было на иных огромных самоцветах... Кто-то настойчиво пытается его заполучить, это началось еще до моего рождения и продолжается до сих пор - я то и дело натыкаюсь на упоминания, что перстень ищут неустанно... Лучше бы нам его не носить открыто, неровен час...
     Сварог сначала хотел засмеяться, но, подумав как следует, снял тяжелую драгоценность и спрятал в карман камзола. Осторожность не помешает. Возможны самые неожиданные варианты. Скажем, этот череп принадлежит какому-то подземному сановнику, и кто-то, очень далеко отсюда, поклялся, что он будет покоиться в семейной усыпальнице, хоть ты тресни... Другого объяснения и не подберешь вот так, смаху...
     - А про ожерелье, выполненное в той же манере, вы слышали когда-нибудь?
     - Великие небеса! - выдохнул Интагар. - Хотите сказать, оно тоже у вас?
     - Не буду врать... Оно неизвестно где. Значит, слышали?
     - Конечно, - сказал Интагар. - Тогда для Асверуса ювелиры сработали перстень и ожерелье.
     Перстень он носил сам, а ожерелье подарил какой-то загадочной женщине, своей последней возлюбленной, но никто не знает, кто она такая, даже тайная полиция.
     - Ай-яй-яй, - сказал Сварог. - А я-то полагал, что тайная полиция знает все... Ладно, летите со всех ног, и чтобы письменные показания через часок были у меня на столе...

***

     ...Граф Гаржак вошел в кабинет с непроницаемым лицом, не позволявшем судить об итогах его вылазки в архивы. Мэтр Анрах и Леверлин по-прежнему копались в книгах, вполголоса обмениваясь восторженными замечаниями, Сварог, не ощущавший в себе тяги к ученым занятиям, развалился в кресле, прихлебывая "Кабанью кровь", а уютно устроившаяся у него на коленях Мара мурлыкала под нос какую-то балладу.
     - Проходите, граф, - сказал Сварог. - И говорите смело. От этих людей у меня секретов нет, запомните на будущее.
     - Постараюсь учесть, государь...
     - Итак?
     - Кое-что раздобыть удалось, - граф расстегнул верхние пуговицы камзола и вытащил плоский, не особенно толстый пакет, завернутый в кусок темно-вишневого бархата. - Позвольте вернуть байзу. Вы были предусмотрительны, она пригодилась...
     - Многих повесили? - ухмыльнулся Сварог.
     - Одного, - серьезно сказал Гаржак. - Прямо на воротах. Вы мне разрешили вздернуть двоих, но второго я по размышлении помиловал, поскольку он оказал неоценимые услуги...
     - Наш человек, - сказала Мара. - Точно.
     - Подождите, - сказал Сварог растерянно. - Вы что... всерьез?
     - А как же иначе? - Гаржак ответил хищной ухмылкой, обнажившей великолепные зубы. - Вы выразились достаточно недвусмысленно, ваше величество. Я имел полномочия повесить одного-двух канцелярских сусликов в том случае, если они будут ставить палки в колеса. Именно это они и попытались со мной проделать.
     - Прах меня побери, я же в шутку...
     - Простите, государь, когда речь идет о деле, я к каждому слову отношусь серьезно...
     Сварог посмотрел в его загорелое упрямое лицо, потряс головой:
     - Ладно, впредь мне будет урок... Теперь понятно, за что вас ценил Ужасный... Расскажите толком.
     - Я приехал в архив, нашел ведающего нужными шкафами человека, департаментского советника, предъявил байзу, ваше предписание, и честь-честью попросил выдать мне все имеющиеся у них бумаги Асверуса, - сказал Гаржак деловито. - Знаете, что эта чернильная крыса заявила в ответ? Он взял меня за локоток, увел в дальний угол и стал наставлять на путь истинный, как он выразился. Долго распинался, что следует считаться не только с писаными законами и недвусмысленно выраженной королевской волей, но и сложившимися за столетия внутри иных учреждений традициями. Оказалось, что главная из этих традиций - не отдавать в случайные руки иные единицы хранения, бумаги Асверуса в том числе, а получать за них, по его выражению, "достойное вознаграждение". Традиции, сложившаяся практика, невысокое жалованье и все такое... В общем, все свелось к тому, что я должен ему заплатить. И немало. Простите великодушно, но я форменным образом остервенел. Какая-то старая чернильница пытается содрать деньги за вверенные его попечению бумаги даже с самого короля... Как хотите, а подобное безобразие следовало пресечь самым недвусмысленным образом. Я позвал гвардейцев, они быстренько его выволокли во двор, в два счета отыскали веревку и вздернули на воротах - в назидание и пресечения порочных традиций ради... На гвардейцев в таких случаях всегда можно полагаться - надежные ребята, выучка покойного короля... На зрителей, то бишь прочих канцеляристов, это зрелище, сдается мне, произвело некоторое впечатление. Когда гвардейцы взялись за второго - он был заместителем свежевздернутого, так что продолжать следовало именно в этом направлении - тот выразил готовность помочь мне в моей ответственной миссии всем, что только будет в его силах. И не соврал, знаете ли. Он мне действительно помог, благодаря чему и избавился от Конопляной Тетушки. Оказалось, что, кроме обычного архива Асверуса - к слову, разворованного уже на девять десятых и распроданного кому попало - есть еще одна единица хранения. Некий пакет, который даже это ворье не осмелилось загнать н
а сторону - он, в отличие от прочих бумаг, положен был не в "бесполезные бумаги", а в особо секретный шкаф. Вот это, ваше величество, обычные бумаги, боюсь, в них нет ничего интересного, а вот пакет...
     Сварог бегло посмотрел невеликую стопку выцветших листов разного формата. Гаржак оказался прав, ничего интересного они собой не представляли - исчерканные каракулями, определенно черновики стихов, какие-то письма, короткие и незначительные, вроде расписки в получении кареты от мастера или купчей на деревеньку...
     Отложив все это, он взял квадратный, толщиной всего в полпальца пакет, оглядел его гораздо внимательнее. Прочная тряпичная бумага, так называемая "воловья шкура", мало выцветшая и за сто с лишним лет. Не менее полудюжины печатей - сургучных и оттиснутых стойкими чернилами. Тщательно выведенная канцелярским почерком надпись: "Хранить до особого распоряжения". Неразборчивая подпись". Знакомая Сварогу эмблема: над человеческим глазом изображена корона, что означает высшую степень секретности: "только для взора короля".
     Он уже достаточно понаторел в канцелярских премудростях и смог без труда проникнуть в смысл всех этих печатей и штампов: в старые времена кто-то, облеченный немаленькой властью, поместил этот пакет в такое место, откуда его могла затребовать исключительно коронованная особа. Даже канцелярские воры не решились пустить такую единицу хранения в вульгарный коммерческий оборот. С течением времени - обычно на это положено полсотни лет - пакет, несомненно, переместился из "запирающегося железного ящика" в "особо секретный шкаф", то есть не потерял статуса, но все же съехал на ступеньку ниже. Пожалуй, еще лет через двадцать уже смогли бы продать, списавши, есть какой-то циркуляр, попадался на глаза...
     Тщательно помяв пальцами пакет, Сварог оторвал краешек, извлек лист плотной бумаги. Вчитался, нахмурившись, потом повторил прочитанное вслух для всеобщего сведения:
     - Восьми сторонам света! Мы, Дайни Барг, королева Ронеро, сим объявляем всем, кого это касается, что Шеллон, граф Асверус, обер-шенк Нашего двора и капитан дворцовой стражи, волен распоряжаться в провинции Накеплон, как если бы Мы сами приказывали. Всем гражданским и военным чинам, а равно дворянам, Сословиям, гильдиям, и градским обывателям и землепашцам велено знать, что вышеозначенный граф наделен правом меча и веревки, огня и воды, что подтверждено большой золотой байзой за учетным номером восемнадцать.
     Дано в Нашем Латеранском замке шестнадцатого Датуша восемьдесят первого года. Печать и подпись.
     - Буквально за три недели до его убийства, - тихо сказал Леверлин.
     - Я и не знал, что он был капитаном дворцовой стражи, - сказал Анрах. - Никто не знал...
     Сварог задумчиво постукивал по колени свернутым в трубочку королевским указом. Это была грозная бумага. Особенно в сочетании с байзой, и не какой-нибудь, а большой золотой. На время неизвестного пока поручения Асверус получал над провинцией полнейшую, ничем не ограниченную власть. Теоретически рассуждая, он мог при желании перевешать и перетопить все население, от знатнейшего герцога до последнего бродяги, а провинцию выжечь дотла. Страшненькая бумага. Гаржаку, отправляя его в архив, Сварог выдал гораздо менее весомую. Право меча и веревки, огня и воды, все без исключения обязаны повиноваться... Насколько он помнил, короли подобными бумагами не разбрасывались, такие полномочия посланец обычно получал при обстоятельствах чрезвычайных - война, мятеж, крупный заговор, смута на полстраны, какая-нибудь чума, стихийный катаклизм... Но ничего подобного в те времена вроде бы не случалось?
     - Благодарю, граф, - сказал он, подумав. - Вы прекрасно справились. Пожалуй что, садитесь к столу и познакомьтесь с моими друзьями. Вам еще вместе работать и работать. А я пока ненадолго вас всех покину...
     Он осторожно снял с колен Мару, поставил ее в сторонке, встал и, не оглядываясь, вышел.
     Его небесное великолепие, господина имперского наместника разместили пока что в одном из кабинетов Сварога. Вход охраняли два бравых молодца из личной дружины Сварога (орлы из Серебряной Бригады уже улетели, сделав свое дело). Строго говоря, такой вот произвол нарушал немало писаных законов империи, но Сварог справедливо полагал, что императрица задним числом придаст его хамскому самовольству вполне пристойное юридическое обоснование. Все-таки есть свои прелести и в откровенном, ничем не прикрытом абсолютизме - понятное дело, когда именно ты числишься среди фаворитов и доверенных лиц самодержицы...
     Тут же стоял Интагар. Как выразились бы авторы старинных романов в пресловутом стиле балерио, его лицо несло отпечаток нешуточного внутреннего борения. Прекрасно понимая, в чем тут дело, Сварог сказал с ухмылкой:
     - За мной, Интагар, и выше голову!
     Дверь отперли, и они вошли - Сварог размашистой походкой победителя, Интагар значительно медленнее, не без робости.
     Наместник, де факто собственно уже переставший быть таковым, вскочил, пылая благородным гневом.
     Упитанная и ухоженная, средних лет особь из разряда бездельников, в жестком от золотого шитья и драгоценных камней повседневном вицмундире.
     Сварог остановился перед ним, заложив руки за спину. Он и сам прекрасно знал, что улыбка у него сейчас зловещая и гнусная, но ничего не мог с собой поделать: впервые получил возможность на законных основаниях припереть одного из раззолоченных заоблачных трутней...
     Какое-то время наместник, брызгая слюной и надсаживаясь, орал во всю глотку, грозя всеми мыслимыми и немыслимыми карами не только возомнившему о себе Сварогу, но и доброй половине королевства - без особенной фантазии и красноречия. Когда Сварогу это надоело, он преспокойно сделал еще шаг вперед и от души вмазал по сытой роже - раз, два, три... Подумав, для симметрии добавил и четвертую затрещину. Подцепив щиколотку наместника носком сапога, ударом локтя отправил его на пол.
     Прочно утвердился на расставленных ногах, многозначительно постукивая кулаком по левой ладони. Лежавший на полу сановник, глядя на него снизу вверх с оцепенелым ужасом, неуверенно вякнул что-то насчет Канцелярии земных дел - но уже скорее по инерции...
     Сварог веско произнес:
     - Сапогами затопчу, сволочь, если еще хоть слово услышу... - и гаркнул:
     - Встать! Встать, смирно, кому говорю!
     Охая и хныкая, наместник выполнил приказание, встал перец Сварогом, как лист перед травой, испуганно косясь, заслоняясь руками. Сварог мрачно констатировал свою полную и окончательную победу. Этого откормленного бездельника жизнь до сих пор баловала исключительно приятными своими сторонами, и он, оказавшись в непростой ситуации, попросту не умел проявить твердость...
     Словно опытный фокусник, Сварог выдернул из-за обшлага свернутый в трубку листок с показаниями маркиза-дипломата и встряхнул, разворачивая. Поднес к глазам наместника:
     - Умеете читать по писаному, сударь мой? Если мне память не изменяет, мы имеем здесь вопиющее и злонамеренное, умышленное к тому же нарушение параграфа пятого Небесной Хартии: всякий лар, злоумышляющий на жизнь другого лара, подлежит... Напомнить вам, чему вы подлежите? По-моему, пожизненному заключению в замке Клай...
     - Граф Гэйр... - в ужасе пролепетал наместник.
     - Я вам сейчас не граф Гэйр, любезнейший, а начальник девятого стола. А это будет похуже восьмого департамента... Вы ведь не могли не читать очередных циркуляров о назначениях? Там все подробно описано...
     Судя по перекошенному лицу наместника, циркуляры он читал от корки до корки. Глядя на это шмыгающее носом ничтожество, Сварог вдруг почувствовал лютую скуку. Не было никакого удовольствия в том, чтобы дожимать эту падаль. Отойдя на пару шагов, он властно сказал:
     - Работайте, Интагар. На всевозможную мишуру, украшающую этого субъекта, можете не обращать внимания. Перед вами - обычный злоумышленник, покушавшийся на королевскую особу с целью лишения жизни. Из этого и исходите. Ну?!
     Интагар выступил вперед. Сварог следил за ним с ухмылочкой. Забавно и поучительно было смотреть, как министр полиции на глазах переступал через что-то в себе, поднимаясь над вдолбленными с детства истинами.
     Потом Сварог громко, выразительно откашлялся, придавая прыти своему министру. Тот наконец решился. Аккуратно снял камзол, повесил его на спинку ближайшего стула, неторопливо, картинно закатал рукава рубашки. Наместник следил за этими приготовлениями с нешуточным ужасом. Обретая все больше уверенности, Интагар цепко ухватил его за искрившиеся бриллиантами отвороты вицмундира, притянул к себе и принялся цедить тихо, угрожающе:
     - Я сам с тобой возиться не буду, жирная твоя рожа, баран холощеный, сволочь... Я тебя кину в подходящую камеру, где уже сидят человек двадцать с невероятными сроками, привыкшие ко всему на свете. В том числе и пользовать друг друга вместо баб, потому что баб большинству из них по причине длительности сроков, пожалуй, в жизни уже не увидеть... И поставят они тебя раком, и драть будут, пока не надоест... Вот там ты у меня узнаешь, с какого конца краюху откусывать. Я тебя там забуду, как бы ты в дверь ни колотился... А перед этим я тебе самолично уши калеными щипцами подпалю, чтобы приятно воняло...
     Он был страшен сейчас, возвысившийся над прежней жизнью, - и наместник, жалобно пища что-то, кинулся к Сварогу, вцепился в него так, что отдирать пришлось бы, пожалуй, дюжине палачей, бледный, как стена, запричитал:
     - Граф, умоляю, уберите этого монстра! Я не виноват, в конце концов, он меня запутал, он говорил, что дело выйдет абсолютно верное...
     - Кто? - хладнокровно спросил Сварог.
     - Герцог Орк...
     - Вот тебе на! - сказал Сварог не без удивления. - То-то я в последнее время что-то не слыхивал о нашем неугомонном герцоге. Не с его характером надолго исчезать в безвестность... А он вот что придумал, проказник. Ну, коли уж начали, рассказывайте с толком и расстановкой, пока этот хмурый дядька не взялся исполнять свои обещания. Между нами говоря, он может учинить и в сто раз побольше того, что вам так щедро пообещал...

ГЛАВА ПЯТАЯ
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ...

     Сварог восседал за столом в так называемом угловом кабинете, и в самом деле расположенном в углу громадного здания. Балкон там выходил на крутой обрыв, заросший колючим кустарником, почти отвесный склон, уардов на полсотни спускавшийся к земле, к узкой речушке, вдоль которой тянулась высоченная кованая ограда, а за оградой простирались дикие земли, примерно лиги через полторы упиравшиеся в правый берег широкого Итела. Из-за своего расположения кабинет этот считался самым надежным среди подобных помещений - почти невозможно было подобраться незамеченным под окно какому-нибудь коварному иностранному шпиону, чтобы злонамеренным своим ухом уловить секретнейшие беседы его величества. В любом случае кабинет этот Сварог предпочитал даже не из соображений безопасности - очень уж живописный оттуда открывался вид на равнину и Ител, чьим притоком была та самая хлипкая речушка (между прочим, глубиной всего уарда в полтора, так что, теоретически рассуждая, подводная лодка обитателей Токеранга ни за что не смогла бы по ней пройти, чтобы влепить в окно кабинета ракету. Правда, она преспокойно могла проделать это, всплыв в Ителе, но Сварог все же надеялся, что до этого не дойдет. Вздумай лилипуты совершить покушение именно на него, возможностей было предостаточно и прежде...).
     Интагар увлеченно шуршат бумагами.
     - Право же, господин министр, это прямо-таки историческое событие, - сказал Сварог не без веселости. - Впервые с тех пор, как я воссел на престол, против меня обнаружился самый настоящий заговор с целью свержения... Это даже где-то пикантно...
     Интагар, судя по его хмурому, сосредоточенному лицу, подобного легкомыслия никак не одобрял. Он откликнулся с порицанием:
     - Зря вы так, государь. Это самый настоящий заговор, и именно с целью свержения...
     - Помилуйте, но это же несерьезно, - сказал Сварог искренне. - Кто там у вас в списке? - он заглянул в бумагу. - Шестеро молодых шалопаев из Министерства иностранных дел, самый старший чином - всего-то департаментский секретарь, сиречь капитан... Два гвардейских лейтенанта - причем второй даже не из Латераны... Еще полдюжины столь же сопливых горлопанов из сословий Чернильницы и Циркуля, парочка студентов... Вот и все, я вижу? Вы в самом деле полагаете, что подобная компания могла свергнуть меня с престола?
     - Сейчас - никоим образом. Кишка тонка. Но что могло вырасти из подобного комплота, никому неведомо. Слишком много успешных заговоров рождались трудами подобных болтунов, сбивавшихся в кучки. Главное, ваше величество, они всерьез были одержимы этой идеей. Всерьез. Понимаете? Как-никак это не мальчишки, а вполне взрослые люди. Из такой болтовни рождаются и покушения, и мятежи... Как бы там ни было, то, что произошло - прямое и недвусмысленное нарушение четко прописанных законов королевства, из которых вы ни одного пока что не отменили. Обстановка требует, чтобы с ними расправились по всей строгости, дабы их участь послужила печальным примером и предостережением всем, кто рискнет думать о чем-то подобном...
     - Иными словами - на Монфокон?
     - А куда же еще? - с некоторым даже удивлением вопросил Интагар. - Конечно же, на Монфокон... вернее, на здешнюю Треугольную площадь. Столица ныне в Латеране, значит, здесь и следует...
     - Вот что, - сказал Сварог твердо. - Я тут успел кое-что обдумать. Никаких вам площадей, ни треугольных, ни круглых...
     - Ваше величество! - прямо-таки вскричал Интагар умоляюще. - Прошу вас убедительно: бросьте вы эти совершенно неуместные для короля слабости вроде напрасного мягкодушия...
     Сварог смотрел на него, ухмыляясь, и молчал, выдерживая эффектную паузу. По комнате гулял ветерок, шевеля бумаги на столах - с утра дул сильный полночный ветер, суля пригнать от Каталаунского хребта грозовые тучи, дверь на балкон была распахнута настежь.
     - Тихо-тихо-тихо, - сказал Сварог грозно, и министр полиции моментально заткнулся. - Попрошу без оскорблений, дружище. Нечего обвинять мое величество в напрасном мягкодушии. С чего вы взяли? Да как вам такое в голову пришло? Неужели я дал повод? - он ловко вытянул из стопки бумаг нужную, постучал по ней ладонью и сказал уже совершенно серьезно:
     - Почему вы решили, что я намерен миловать заговорщиков? Опасные прецеденты мне не нужны... Я с ними поступлю иначе , вот и все. Тут подробно изложено. Отправить всю эту компанию в Три Королевства. Каждому подобрать соответствующий пост - гражданским чинам гражданскую службу, военным, соответственно... Подыскать примерно подходящие их нынешнему состоянию должности. Каждому из них дается год. Если за этот год они там наладят дело, так, что будут существенные подвижк