о что-то новенькое. Как бы
мне хотелось добраться до короля Стахора...
     -- Но у вас есть...
     -- Эта  запись?  Увы, доказательством она служить не  может. --  Улыбка
Гаудина тоже была прежней,  насквозь  знакомой. -- Все  доказательства  -- я
имею в  виду пса --  бесследно исчезли. Как те, в Равене...  Вам не раз уже,
должно  быть,  приходилось  слышать,  что  мы  живем  в  эпоху  просвещенной
монархии. Нельзя  призвать Стахора к ответу на основании этой записи. Что мы
ему,  собственно,  можем предъявить?  Вспомните,  что  вам  сказал Раутар по
поводу происшедшего с ним: не магия, а чистейшей воды наука. Подозреваю,  мы
и  теперь  имеем дело с чем-то похожим... а это  опять-таки усложняет  поиск
доказательств. Неминуемы бюрократические игры и засасывающие, словно болото,
бесконечные словопрения.  С  ходу можно  сказать,  что  первым  поднимет шум
милорд  имперский  наместник Горрота,  которому  обязательно покажется,  что
данное разбирательство ставит  под  сомнение его  компетентность и служебное
рвение. Вам-то такое в диковинку, а я уже научен  горьким опытом. Наместники
--  народец  своеобразный.  Снова   начнут  кричать,  что  я   веду  подкопы
посредством данного  случая под сам  институт имперских наместников, пытаюсь
создать впечатление, будто  они не в силах сами  контролировать происходящее
во вверенных им королевствах, -- и так далее, и тому подобное...
     Сварог произнес безразличным тоном:
     --  Раутар говорил о некоем  Ледяном Докторе. Он  особенно подчеркивал,
что Ледяной Доктор -- в Горроте...
     Гаудин выпрямился в кресле, его голос звучал сухо и непреклонно:
     --  Вздор.   Даже  у  толковых  профессионалов  есть  свои  пунктики  и
заблуждения.  К  тому  же  состояние,  в котором он  тогда находился,  могло
повлиять на психику. Вы, конечно, не знаете, откуда вам знать... Так вот, за
последние сорок лет Ледяного Доктора с  превеликим шумом и вселенской помпою
"обнаруживали" трижды.  В разных уголках Талара.  И всякий раз  оказывалось,
что тамошние странности  имели более  приземленное  объяснение. Это порочная
привычка,  право,  -- связывать  любую странность  с  Ледяным  Доктором. Нет
никакого Доктора. Больше нет. Был, да весь вышел. Когда сбили его драккар, я
был в одной из боевых  машин,  ясно  вам? Я  вел погоню, я видел  его  труп,
который впоследствии опознали... А вы говорите!
     -- Ну, я просто повторяю то, что  слышал от Раутара,  --  сказал Сварог
примирительно. -- То, что он просил непременно довести до вашего сведения. Я
прилежно отрапортовал, и не более того. Собственно, я плохо представляю, что
это за Доктор такой... Даже не знаю, с земли он или... отсюда.
     -- Отсюда, -- сказал Гаудин. -- Немного найдется  людей, которых я бы с
превеликим удовольствием зарезал  собственными руками. Не убил на дуэли,  не
застрелил,  а  именно зарезал  бы,  как  крестьяне режут  скотину, и рука не
дрогнула бы, пусть это и несовместимо с дворянской честью... Уникальная была
личность,  лорд  Сварог.  И гораздо дольше, чем  следовало,  украшала  собою
Магистериум...
     -- А все-таки, он антланец или лар?
     -- Лар, к сожалению, --поморщился Гаудин. -- Потому и смог развлекаться
так  долго. Не спорю,  вполне  возможно, он был и  вправду гением...  но вот
имелась  ли у него душа, сильно  сомневаюсь. Как учит  меня жизненный  опыт,
тех,  кто реально  заключил  договор  с дьяволом и  продал душу,  в сто  раз
меньше, чем о том судачит молва... и мне временами кажется, что уж у него-то
договор был... Попробуйте представить себе ученого с могучим, холодным умом,
но абсолютно не отягощенного морально-этическими препонами...
     -- Представляю.
     --  Да  нет,  вряд  ли,  --  убежденно  сказал  Гаудин.  -- Уверен,  не
представляете. Если как-нибудь  захотите обеспечить  себе стойкую бессонницу
на несколько ночей, попросите у  меня его  досье. Я вам его предоставлю. Там
все отчеты о его лихих экспериментах -- по крайней мере о тех, которые стали
известны.  С  недельку  вас   не  хуже  болотной  лихорадки  будет  колотить
отвращение  к  миру  и  человечеству, гарантирую. --  Он  понизил  голос. --
Канцлера,  знаете ли, вытошнило,  когда он осматривал лаборатории, а уж  его
светлости лучше, чем  кому-либо, знакома изнанка нашего мира, вся грязь, все
стыдные  тайны...  Были,  например, эксперименты с генной инженерией:  вроде
попыток  получить гибрид человека  с  крокодилом или  создать дерево-людоеда
вроде кусай-дуба из ратагайских сказок. Женщины,  которым  не давали родить,
--  пытались  сделать так,  чтобы ребенок  и далее развивался во  чреве. Это
Ледяной  Доктор вычитал в  каких-то древних  книгах, что таким путем некогда
выращивали   сильнейших   магов-эмпатов...   Попытки   создать   собственных
кентавров, в подражание  сильванским. Животные с человеческим мозгом. И  так
далее,  и тому  подобное. За  всяким  экспериментом --  десятки уничтоженных
людей, как антланцев, так  и похищенных на  Харуме.  Все-таки он был гением,
мерзавец  этакий.  Многие  им  сотворенные  монстры,  как ни  удивительно...
функционировали,  и довольно сносно.  Я до сих пор не уверен, что мы вскрыли
все. И  все  нашли...  В  общем,  он  заигрался,  как частенько случается  с
подобными  типами, даже  гениальными,  тем более  гениальными.  Лабораторным
сырьем  стали, самое  малое,  шестеро  ларов.  Увы, действовать  пришлось  в
страшной спешке, а потому все закончилось банальной и бездарной перестрелкой
с погоней... но как бы там  ни было, мы его  настигли  и  прикончили.  -- Он
мечтательно  прищурился.  --  Тогда  мы  болезненно   и  весьма  качественно
прищемили хвост  Магистериуму с  его любимыми теориями  о безграничных путях
познания,  не  скованных  никакими  запретами  и  моралью.  Нагнали  страху.
Возмущение  в  обществе  было  чересчур  велико.  На  какое-то время  они, в
Магистериуме, притихли, перестали  заглядывать за грань. Но, как показал ваш
случай, всех сорняков так  и не вырвали. По чести  говоря, я и теперь, после
недавних арестов, не уверен, что  мы выдрали все корешки. "Черная радуга" --
вещь серьезная...
     Сварог понимающе  помолчал. Уж  тут-то он прекрасно был осведомлен. Ему
успели рассказать  подробно о том, как  две боевые машины Магистериума вышли
на  перехват  его ковров-самолетов, чтобы уничтожить без колебаний всех, кто
там  был,  о  том,  как поднятые по  тревоге браганты Серебряной  Бригады  в
коротком  и  яростном  воздушном бою, не стесняясь  в средствах,  остановили
преданных  науке интеллектуалов... В  результате  чего, будем  реалистами, у
Сварога прибавилось в Магистериуме потаенных недругов,  о чем он старался не
думать...
     -- А может, все же...
     --  Бросьте, -- поморщился Гаудин.  -- Говорю вам,  мы опознали труп со
стопроцентной вероятностью. Есть методы...
     --  Но  ведь не на пустом же месте родилось  убеждение,  что он уцелел?
Если уж его "находили"  трижды?  Было, надо  понимать, нечто, сближавшее эти
случаи...
     --  Глупости,  --   сказал  Гаудин.  --   Похожесть   еще  не  означает
тождественности.   Забудьте   о   нем.   Раутар,  как   и  кое-кто  из   его
предшественников,  гонялся за миражами.  Безусловно,  у  короля Стахора есть
потаенные  лаборатории,  где работают  над  какой-то,  вульгарно  выразимся,
чертовщиной...  но   это,  уверен,  абсолютно  земное.  А   уровень  земного
чернокнижья, в том  числе и того, что  пока укрывается  от  нашей службы, не
настолько уж  высок.  А  что  до  Ледяного  Доктора... Видите  ли,  все  без
исключения   его   эксперименты  требовали   здешней   аппаратуры,   здешних
возможностей, здешних достижений. И  никак  иначе. Допустим -- исключительно
ради вас  на  миг  допустим!  --  что  он остался  жив. Чисто  теоретически,
абстрактно допустим. И что же? Никакой  гений не способен, скрываясь  где-то
на   земле,   восстановить   оборудование,   даже  жалкое   подобие  здешних
лабораторий. Нет,  исключено. А эти три... живых бомбы... Я повторяю, до сих
пор там и сям всплывает  из небытия нечто,  считавшееся прочно  забытым. Или
объявляется   очередной  гений  --   гении,   прах  их   побери,  совершенно
непредсказуемы. Но  ничего  страшного.  Если  хотите,  возьмите  у  меня так
называемый "Кодекс жути ночной". Под этим  пышным названием скрывается сухой
отчет о  примерно двухстах  с лишним феноменах, которые мы до сих  пор  не в
состоянии объяснить. Ну и что? Все  это -- мелконькие, локальные феномены, в
большинстве вовсе не опасные при условии осторожного с ними обращения. Вы --
человек  здесь новый, а потому, простите, с  детским восторгом  бросаетесь к
иным  сомнительным сенсациям.  А  я  долгонько служу, многого насмотрелся...
Словом, "Кодекс" я вам пришлю нынче же  вечером. Изучите  на сон грядущий. И
станете гораздо спокойнее относиться  к разным чудесам... Ну, а что касается
Горрота... Доберемся когда-нибудь и до Стахора. И умельцев, мастерящих живые
бомбы,  непременно  возьмем.  Невозможно предвидеть появления  иных  гениев,
предвидеть, что им  может прийти в голову.  Однако  выявленных хитроумцев не
так  уж трудно вылавливать... -- Он вдруг ухмыльнулся.  -- Вот взять хотя бы
вас. Нет, я не в том смысле, что вас  следует вылавливать... Я о том, что вы
собственной рукой покончили с одной из самых жутких и устойчивых легенд -- я
о Хелльстаде. А ведь тысячи лет люди сочиняли страшные сказки... И как же вы
себя теперь чувствуете в роли хелльстадского короля?
     -- Как идиот, -- признался Сварог. -- Нет никаких  страшных тайн --  по
крайней  мере, мало-мальски  больших.  Мелочишки,  правда,  наберется  целый
ворох, но это  не то... По большому  счету, у меня в руках  вдруг  оказалась
огромная,  сложная игрушка -- я еще не изучил Хелльстад  до конца, но выводы
могу  сделать уже теперь. Действительность оказалась  донельзя прозаической:
кучка реликтовых чудовищ,  немножко  тварей, в свое время  сконструированных
покойным  королем, несколько уцелевших со  времен  Шторма зданий...  Знаете,
вашему миру крупно повезло. Подумать страшно, что могло случиться, если бы в
свое  время  власть  над  Хелльстадом  захватил кто-то  поумнее и  несколько
разностороннее покойного короля...
     -- Но  ведь  сейчас,  по-моему,  именно  это и  произошло?  -- каким-то
незнакомым голосом, пусть и с деланной бравадой, сказал Гаудин.
     Нехорошее у  него  было сейчас  лицо...  Молчание  затянулось.  Они  не
смотрели друг другу в глаза. Наконец Сварог сказал с кривой улыбкой:
     -- Типун мне на язык... Скажите сразу, я, вообще-то, смогу по окончании
нашего разговора из этой комнаты выйти? И пойти куда захочу? И не опасаться,
что по дороге или чуточку позже вдруг...
     Он прекрасно понимал, что улыбочка у него сейчас вымученная. В точности
как  та,  что  прямо-таки  зеркальным отражением застыла сейчас на застывшем
лице Гаудина.
     -- Полноте, к чему такие мысли и подозрения, -- мягко сказал Гаудин. --
Императрица ни за что не позволила бы и не простила нам...
     -- Многозначительная  оговорка, -- сказал Сварог. -- Открывает  простор
для домыслов  и  реконструкций  кое-каких  недавних  бесед, посвященных моей
скромной персоне.  Дискуссии  о моей дальнейшей участи были,  надо полагать,
весьма оживленными?
     -- А вы ожидали чего-то  другого? -- серьезно спросил Гаудин. -- Нет, в
самом  деле?  Бросьте, вы не настолько  наивны. Интересно, на моем  месте вы
что, встретили бы  новость о новом  хозяине Хелльстада  милой  и  лучезарной
улыбкой идиота? Позвольте усомниться.
     -- Послушайте, --  в сердцах  сказал Сварог.  -- Я  вовсе не  стремился
заполучить  эту шапку.  -- Он сердито хлопнул ладонью по безвинной  митре из
серебряных сосновых шишек тончайшей работы. -- На землю меня отправили вы. И
в Хелльстад, строго говоря, меня загнал не только Конгер с Амондом, но еще и
вы, обозначив именно такие условия игры. Вам не кажется? Можно подумать, что
я  рвался  к  хелльстадскому трону  из  всех  человеческих  сил...  Да  я  с
превеликим удовольствием убрался бы оттуда, отпусти он нас по-хорошему!
     -- Согласен, все произошло по глупой случайности. Но ведь это ничего не
меняет...
     -- Так выйду я отсюда или нет? -- почти грубо спросил Сварог.
     -- Да выйдете, успокойтесь... -- усмехнулся Гаудин. -- Позвольте быть с
вами предельно откровенным,  как встарь: дискуссии о вашем будущем и в самом
деле имели  место... и они были, нетрудно догадаться, более чем оживленными.
Но  они  отнюдь  не  напоминали  деловую  встречу  наемных убийц в окраинном
трактире. И  людоедских  предложений прозвучало  гораздо  меньше,  чем  вам,
сдается,  мерещится.  Во-первых,  ситуация  из  тех, что  не терпит излишней
торопливости.  Во-вторых... Вы  знаете,  мы не испытываем перед  Хелльстадом
столь  уж  панического  страха.  Как-никак  все  эти  пять тысяч лет  он  не
доставлял окружающему миру ни  малейших  неприятностей.  Гипотезы о том, что
Хелльстад представляет собой самозамкнувшуюся систему, ничуть  не склонную к
внешней экспансии, родились не сегодня и не вчера. Их вдумчиво разрабатывали
еще  наши  предки -- и оказались, в общем, правы. В  конце-то  концов, у нас
достаточно возможностей, чтобы справиться и с  Хелльстадом. В-третьих  же...
Можете  не верить,  но  порой я испытываю к вам  самую обычную  человеческую
симпатию. И хочу верить, что  сумел вас  немного узнать. И потому  не жду от
вас  особенных  неприятностей. Конечно, некий риск остается... Власть всегда
меняет людей, частенько не в лучшую сторону, эта нехитрая и печальная истина
проверена всей историей человечества. А уж власть над  Хелльстадом...  И как
тут не  зародиться  опасениям?  Вполне  понятно,  что  вас  еще долго  будут
пристально изучать, и к интересу здесь примешивается боязнь...
     -- Боязнь чего?
     -- Если пользоваться  строго  научной формулировкой -- неизвестно чего,
-- грустно усмехнулся Гаудин. -- В том-то и беда. Больше всего люди  склонны
пугаться неизвестного, и ваш покорный слуга  отнюдь не исключение. Вы только
поймите  меня  правильно, ситуация  деликатнейшая,  хотелось бы обойтись без
детских  обид  и  ненужного  гонора...  Меня тоже  нужно  понять,  дураков и
любителей  решать   сложные  вопросы   с  кавалерийского   наскока  я   умею
сдерживать... но и сам просто обязан немного тревожиться... По долгу службы,
если хотите. Даже если  вы со мной искренни  и не держите камня за  пазухой,
есть другая опасность...  В Хелльстаде  не одни  лишь  игрушки да реликтовые
чудища.   Коли  уж   там  имеются,  как  бы   это  лучше   сформулировать...
законсервированные кусочки  прошлого, можно опасаться самого худшего. Я даже
не того боюсь,  что вы в  один  прекрасный день начнете играть против нас. Я
боюсь,  что  там  может покоиться  нечто.  О  чем  даже  покойный король  не
подозревал.  Бывали уже...  ситуации. Когда после совершенно безобидных слов
или действий вдруг распахивалась некая  бездна и оттуда появлялось  то самое
нечто. Вы же сами с чем-то подобным сталкивались -- тогда,  в туннеле, когда
неведомо  откуда,  очень может быть,  из того  загадочного зеркала,  на  вас
двинулся великан...
     -- Да, воспоминания мерзопакостнейшие, -- согласился Сварог.
     --  Со  старыми  зеркалами вообще следует  быть  предельно  осторожным,
имейте в виду... Итак, вернемся к Хелльстаду. С  одним  неприятным сюрпризом
мы  уже столкнулись  --  я  имею  в  виду  подземное  государство  крохотных
человечков,  этот ваш  Токеранг. Вы ведь не имеете на  него никаких  средств
влияния?
     --  Ни  малейших,  -- признался  Сварог.  -- Мэтр Лагефель  клянется  и
божится, что мой предшественник  о них знал, но воздействовать никак не мог.
Кажется,  он не врет, я проверил, покопался в компьютере.  Не  могу сказать,
что освоил его,  как  свою  спальню, но  по поводу Токеранга  он всякий  раз
выдавал полное отсутствие информации...
     -- А ведь опасность нешуточная, вам не кажется?
     --  Да,  --  сказал  Сварог,  глядя  в пол,  меж  носков  своих  мягких
коричневых  сапог. -- Но  я обещал с  ними  посчитаться, и,  будьте уверены,
посчитаюсь.  Делии  я им  не прощу,  у меня  до сих  пор стоит перед глазами
Морская площадь и летящая ракета... А ведь Лесная Дева была права: маленькие
опасности  иногда страшнее больших...  Вы  зажигали фонари  возле резиденций
наместников?
     -- До сих пор зажигаем. Никакого результата.
     --  Боюсь,  это  может означать  одно, --  уверенно  сказал  Сварог. --
Авторов   послания  выявили,  разоблачили  и  поволокли  куда  следует   для
задушевной беседы  --  то есть такой,  когда  берут  за душу, лезут  в нее с
сапогами...
     --  Признаться,  меня  их невзгоды  не  особенно волнуют, -- усмехнулся
Гаудин. --  Быть может, даже лучше будет, если там, под землей, окончательно
победят изоляционисты. Если вдумчиво изучить  послание, станет ясно, что там
нет и тени альтруизма. Наши неизвестные  друзья изощренно торговались, якобы
невзначай упоминали о своей силе...
     --  Что-то  их  противники  мало похожи  на изоляционистов,  --  сказал
Сварог. -- Помнится, речь там  шла о том, что ведутся работы  по возвращению
им "нормальных" размеров...  Они что,  и в  самом  деле  могут  представлять
опасность для... для нас?
     -- Для нас -- вряд ли.
     -- Значит, для земли, --  уверенно сказал Сварог.  -- Я с некоторых пор
принимаю земные беды близко к сердцу...
     -- Вы это произнесли таким тоном, словно я-то -- бездушный монстр... --
покривил  губы  Гаудин. --  Зря.  Мне  вовсе  не  хочется,  чтобы  у  земных
королевств  начались  неприятности.  В  конце  концов,  речь  идет  о  наших
вассалах,  которых мы  обязаны защищать... Уже началась лихорадочная работа.
Увы,  мы испокон веков создавали систему контроля и наблюдения, охватывающую
лишь землю, земную  твердь. Никто  не занимался  морскими глубинами,  вообще
всем,  что  лежит  ниже уровня  воды. И  дело не  только  в  нерадении. Есть
обстоятельства...
     -- Какие?
     --  Всякие,  --  уклончиво сказал  Гаудин.  -- Объективные,  право  же,
причины...  Мы срочно  постараемся исправить упущение, но, как вы понимаете,
здесь  есть сложности. Магистериум  лучше пока  не  посвящать -- неизвестно,
куда  их  заведет в данном случае гипертрофированная страсть к познанию... А
вот  Хелльстад  -- это целиком ваша  забота.  Наши технические средства  там
по-прежнему   бессильны,  отыскать  вход  в  подземелье  --   должен  же  он
существовать! -- можете только вы.
     -- А почему, собственно, ваша техника там не работает?
     --  Не знаю, -- сказал Гаудин. -- Честное слово. Такое впечатление, что
для  решения этой  загадки нужно  сначала  доискаться до причин  и  сущности
самого  Шторма. А  эти задачи до сих пор не  решены, хотя используются самые
разные средства...
     -- В том  числе и  проект  "Алмазная  стрела"?  Какое-то  время  Гаудин
ошеломленно молчал. Его улыбка была натянутой:
     --  Лорд   Сварог,  вы  великолепны...  О  проекте  "Алмазная   стрела"
осведомлен не всякий член Палаты Пэров... Кто вам мог  проболтаться? Вряд ли
императрица. Следовательно, выбор  невелик: либо  Борн, либо  Ройл. Пожалуй,
все-таки Ройл -- окажись это Борн, вы проговорились бы раньше, после первого
возвращение  с земли. Значит, Ройл...  Интриган чертов. Да, существует такой
проект.  Отчаянные  попытки  если  не   создать  машину  времени,  способную
перенести  разведчика  в  прошлое,  то  хотя  бы  увидеть  это прошлое. Увы,
достижений пока никаких, кроме  неудач...  Не хочу  очернять Роила  в  ваших
глазах, но,  право же,  в  отшельники его загнало не  разочарование в  нашем
образе жизни, а собственное бессилие, научная импотенция.
     Он сделал слишком много широковещательных заявлений о грядущих успехах,
но  в  итоге  ничегошеньки не  добился.  Душевный кризис,  череда скандалов,
разрыв отношений, бегство на этот его островок...
     -- А может, задача вообще не имеет решения?
     --  В  том-то  и оно, что имеет, --  печально