л вверх.
     Над лесом показался истребитель - алая изящная  игрушка,  удивительно
медленно, на взгляд привыкшего к другим  скоростям  Сварога,  плывший  над
клочковатыми верхушками сосен.
     - К лесу! - заорал Сварог.
     Отобрал у Мары пулемет, задрал к  небу  тупорылое  дуло  и  давил  на
спуск, пока не окутался клубами дыма. Очередь получилась неприцельной,  но
должный эффект возымела: истребитель шарахнулся вправо и ушел за лес,  как
раз в тот момент, когда у Сварога кончились патроны.
     Он с облегчением отшвырнул  эту  бандуру,  вдвое  длиннее  и  тяжелее
обычных пехотных, от которой больше не  предвиделось  никакой  пользы.  Не
спеша направился к лесу, где пряталась  под  деревьями  его  команда.  Все
бдительно косились на полковника, даже со связанными  руками  сохранявшего
гордый и непреклонный вид.
     - Ну, что вы скажете о  моем  искусстве  водить  самолет?  -  спросил
Сварог не без капли тщеславия. - Даже колеса не подломил, садясь...
     Слышно   было,   как   где-то   в   отдалении   кружат   истребители.
Бомбардировщик вовсю пылал,  охваченный  огнем  от  стеклянной  кабины  до
кончика хвоста.
     - Ты был великолепен, - сказала Мара голосом восторженной  школьницы,
серьезным до полной иронии.
     - Вы тоже, - великодушно признал Сварог.  -  Ни  одного  обморока,  и
раненых не видно. Орлы вы у меня, орлицы и орлята...
     На поляне идиллически догорал бомбардировщик. Громыхнули взорвавшиеся
наконец бензобаки. Пленный полковник  стал  громко  требовать,  чтобы  ему
развязали руки и дали меч - если, конечно, среди пленивших его  (следовала
гирлянда сочных  эпитетов)  и  в  самом  деле  есть  дворяне,  с  которыми
благородному графу не зазорно скрестить клинок.
     Сварог хмуро сказал Шедарису:
     - Дай его сиятельству по шее. Но тактично, со всем уважением.
     Шедарис  тактично  размахнулся   раскрытой   ладонью,   но   Леверлин
перехватил его локоть:
     - Командир, это все-таки пленный и дворянин!
     - Тогда отставить, - кивнул Сварог капралу.
     Шедарис угрюмо проворчал что-то насчет того, что он и  графьев  вешал
на воротах и не обязательно за шею, но кулак убрал.  Тем  временем  Сварог
критически оценивал  ситуацию:  свободы  у  них  было  столько,  что  даже
чересчур, а вот из средств передвижения оказались только собственные ноги.
Была у них и карта, довольно подробная, - вот только они не  представляли,
где именно ухитрились приземлиться.  Следовало  продвигаться  к  ближайшим
населенным пунктам, где найдутся продажные  лошади,  -  а  также  полиция,
солдаты и прочие прелести цивилизации. Таши работают мгновенно,  а  погода
прекрасная, и вдобавок к  переговорным  камням  уже,  несомненно,  дрыгают
суставчатыми лапами все телеграфные башни  -  и  сообщение  опередит  даже
всадника, не говоря уж о пеших...
     И все же это лучше, чем уныло сидеть в городе. Гонишься ты за  кем-то
или сам бежишь от  погони  -  жизнь  в  обоих  случаях  обретает  смысл  и
ясность...
     - Кто-нибудь представляет, где мы находимся? - спросил Сварог.
     Все молчали.
     -  Похоже,  Горталан,  -  сказал  наконец  Леверлин.  -  Горталанская
провинция. По-моему, я сверху видел Горт, очень уж характерная архитектура
губернаторского дворца, ни с чем не спутаешь. Но,  миновав  Горт,  мы  еще
долго летели...
     - Восходные области Горталана, - кивнула и Делия. - Или уже  начались
закатные области Селона.
     Сварог развернул карту. Чтобы не тратить  зря  времени,  ища  глазами
незнакомые названия, попросил:
     - Ткните кто-нибудь пальцем в Горт.
     Леверлин ткнул пальцем. Сварог удовлетворенно хмыкнул. Места довольно
обитаемые,  хватает  населенных  пунктов,   отмеченных   как   города.   А
истребителей уже не слышно, подались восвояси на последних каплях...
     - Ну, так, - сказал он. - Прикинем начерно. Если подумать, мы  все  в
одинаковом положении - и  дичь,  и  погоня.  Гнались  за  нами  чужеземные
летчики, которые вряд ли знают эти места. Они в азарте вниз  не  смотрели,
им самим предстоит определяться на местности... И объясняться  с  властями
там, где сядут. А в столице какое-то время будут  прикидывать,  как  лучше
организовать облаву  местными  силами  и  какую  легенду  местным  властям
подбросить... Словом, я уверен, что несколько часов у нас есть. А может, и
больше. У беглецов сто дорог,  а  у  погони  одна.  Тут  им  не  Равена...
Учитывая, что мы можем и...
     Он осекся, покосившись на пленного:  тот  кипел  от  злости,  но  уши
навострил. Следовало сначала разобраться с этим балластом  -  убивать  его
было бы подло, но и таскать с собой глупо.
     Сварог повернулся к нему:
     - Как думаете, если попадете к своим, вам сразу  отрубят  голову  или
сначала устроят допрос с пристрастием  на  предмет  возможного  соучастия?
Обстоятельства против вас...
     Судя по  взгляду  полковника,  тот  не  ждал  от  родной  юстиции  ни
беспристрастности, ни гуманизма.
     - В любом случае карьера ваша напрочь погибла, - сказал Сварог. - Мне
очень жаль, что  так  получилось,  но  у  нас  не  было  выбора...  Будете
сдаваться погоне или предпочтете новые бумаги -  дворянские,  заметьте,  -
новую одежду и возможность начать жизнь сначала? Вы старший сын или ронин?
     - Ронин, - глядя в землю, сказал полковник. Выждал положенное  время,
чтобы сохранить лицо  и  гонор,  потом  процедил  с  таким  видом,  словно
оказывал величайшее одолжение: - Давайте  бумаги.  Ясно  уже,  что  вы  не
обычный  шпион,  тут  пахнет  чем-то  посложнее.  Но  я  все   равно   вас
когда-нибудь найду, и тогда мы поговорим как надлежит...
     - Поговорим, - сказал Сварог легкомысленно.  -  А  сейчас  будет  вас
дворянская грамота, уедете куда-нибудь на Острова, если голова  у  вас  на
месте,  сделаете  карьеру...  До  сих  пор,  признайтесь,  карьеру  делали
благодаря древности рода, а? Что?!
     Резко обернулся.  Прямо  на  него  двигалась  Делия,  странно  задрав
голову, шагая походкой механической куклы.
     - Что?! - встревожился Сварог.
     Она явственно закатывала глаза, побледнела,  но  все  же  нашла  силы
произнести с неподражаемым аристократизмом:
     - Простите, граф, после всех  этих  воздушных  кувырканий  неудержимо
тянет блевать...
     После чего шумно вломилась в кусты, скрывшись из  глаз,  и,  судя  по
звукам, деликатно приглушенным, впрочем, обрела покой и нервную  разрядку.
Успокоившись, Сварог спросил:
     - Еще кто-нибудь хочет? Валяйте, пока есть время...
     Паколет, словно  только  и  ждал  разрешения,  кинулся  за  ближайшее
дерево. Остальные держались. Тетка  Чари  даже  гордо  подбоченилась,  что
воздушные кувыркания - мелочь в  сравнении  со  штормягами,  пережитыми  в
качестве как жены боцмана, так  и  вдовы  такового.  Сварог  показал  Маре
взглядом на полковника и сказал вслух:
     - На полчасика.
     Милая девочка понятливо кивнула, упруго  шагнула  впереди  неуловимым
взмахом руки отправила полковника в беспамятство.
     - А теперь - рассыпаться,  смотреть  в  оба  за  окрестностями  и  не
мешать, - приказал Сварог. - Если кто-нибудь заберется на  дерево,  вообще
прекрасно.
     Он снял  пояс,  уселся  поудобнее,  прислонившись  спиной  к  дереву,
положил  пальцы  на  пряжку-компьютер  и  мысленно  вошел  в  его  память,
отрешившись  от  всего  окружающего.  Вокруг  сразу  стало  холодно,  даже
снежинки запорхали, тут же тая.  Невольно  постукивая  зубами  от  холода,
Сварог работал, как машина.
     Он изготовил на всю компанию  дорожную  дворянскую  одежду  с  легким
уклоном в милитаризм. Черные перья на шляпах, камзолы с широкими рукавами,
которые легко закатать перед рубкой, сапоги  армейского  образца:  скроены
без различия на правый и левый, чтобы не терять ни секунды при побудке,  а
напяливать первый подвернувшийся на  любую  ногу.  Сделал  соответствующее
количество кусков пергамента и пустил кататься по ним "волшебную палочку",
имевшую вид пистолетного шомпола - на  сей  раз  она  штамповала  паспорта
отдаленного   княжества   Памрод,   дворянские   грамоты    и    отпускные
свидетельства.  При  таком  наборе  подорожных   благородных   лаурам   не
требовалось.  Внешне  все  выглядело  совершенно  благолепно:  дворяне  из
небогатого Памрода, отслужив свое, в одном из ронерских полков (он  выбрал
для пущей надежности  прочно  застрявший  на  харланской  границе  Седьмой
драгунский), возвращались домой. Полковника, правда, он  сделал  лоранским
дворянином, согласно подорожной направлявшимся в Балонг,  -  а  там  пусть
выкручивается сам, не дитя малое.
     Замерз ужасно. Собрав своих орлов, роздал одежду и отправил в  разные
стороны переодеваться. Оставшись один,  сначала  попрыгал  вдоволь,  махая
руками и ухая. Согревшись  и  бормоча:  "У  нас  лакеев  нет,  знаете  ли,
принцессы и те сами переодеваются..." - сложил рядом с  полковником  новую
одежду,  меч,  свернул  бумаги   трубочкой   и   сунул   тому,   все   еще
бесчувственному, за отворот кафтана. Не без сожаления положил  рядом  один
из своих кошельков, какой полегче.
     Старую одежду отнесли к обгоревшему остову бомбардировщика,  все  еще
тлевшему и дымившему, кинули на угли. После чего,  не  дожидаясь  команды,
все сомкнулись в шеренгу, вопросительно глядя на Сварога,  и  он  отметил,
что его орлы-орлицы начинают проявлять известную сыгранность,  превращаясь
в настоящую воинскую команду. Он  прошелся  перед  строем  -  не  особенно
увлекаясь, два шага влево, два шага вправо - и сказал:
     - Прекрасное зрелище. Семь дворян - и ни одного  коня.  Ну,  что  нам
врать по этому поводу, придумаем на ходу, а теперь - форсированным  маршем
движемся вперед. До ближайшего населенного пункта, где  можно  купить  или
украсть лошадей. Первое предпочтительнее, не стоит шуметь,  да  и  опытных
конокрадов среди нас не вижу... Марш!
     И первым направился на полночный закат, держа курс на  ладонь  правее
клонившегося к горизонту солнца. Вскоре Мара спросила, держась рядом и  не
обгоняя:
     - А почему - туда?
     - А потому что никакой разницы, - мудро сказал Сварог.
     Возражений и дискуссий не последовало. Минут  десять  они  шагали  по
лесу, становившемуся то гуще, то реже. Близости цивилизации  пока  что  не
замечалось, но отчаиваться не стоило.
     Сварог поймал себя на мысли, что ожидает увидеть  вскоре  телеграфные
провода, рельсы и асфальт, - и плюнул беззлобно, посмеявшись над собой.
     Мара бесшумно догнала его, сказала тихо:
     - Такое впечатление, что за нами следят...
     - Ничего я что-то не чувствую, - сказал Сварог.  -  Может,  полковник
очухался и прет следом, кипя местью? Поглядывай назад.
     Но тут же оказалось, что смотреть  следует  вперед  -  кусты  впереди
вдруг затрещали, колыхнулись, и из них вылез здоровенный детина с  румяной
физиономией сельского  жителя.  Видно  было,  что  двигается  он  нарочито
медленно, дабы сгоряча не влепили пулю. На  плече  он  без  усилий  держал
одной рукой пулемет - стволом назад, с примкнутым магазином.
     Сварог аккуратно взял его на  мушку.  Остальные  ощетинились  во  все
стороны пистолетами и мечами. Но  вокруг  стояла  тишина.  Сварог  мог  бы
поклясться, что верзила был один.
     Незнакомец ухмылялся напряженно-примирительно. Сварог рассмотрел  его
повнимательнее. Совсем молодой,  в  темно-зеленом  крестьянском  платье  с
фригольдерской бляхой и кожаной  каталане,  украшенной  зубами  небольшого
зверя, - какого именно, Сварог не брался с  ходу  определить.  Из  оружия,
кроме пулемета, только скрамасакс на поясе (на ношение  коего  крестьянину
требовалось особое разрешение). Откуда у крестьянина пулемет?
     Молчание затягивалось, время не терпело, и Сварог спросил:
     - Ну?
     - Пулемет не купите? - осведомился детина. - Без подначки, всерьез.
     - Проходи, - сказал Сварог. - Не подаем. И  не  покупаем  ничего.  Не
сезон.
     - Тогда по-другому, - сказал тот. -  Может,  вам  нужен  компаньон  с
пулеметом? Согласен и за харчи.
     - Самим жрать нечего, - прищурилась Мара.
     - Не с тобой разговаривают, сопля, - сказал верзила.
     - Молчать, - сказал Сварог подавшейся вперед Маре. - А скажи, голубь,
как это ты на нас набрел?
     - Гулял по лесу и увидел, как вы  тут  развлекаетесь,  -  он  показал
пальцем в небо. - Шуму наделали на всю округу. Давно хотел  посмотреть  на
эти штуки. А что, завлекательно...  Только  падать  оттуда,  должно  быть,
невесело...
     - Деревни поблизости есть? Или города?
     - Гутиорс, - верзила  показал  пальцем  направление.  -  Минут  сорок
шагать, если быстро.
     - Деревня?
     - Город. Королевский. Дыра, конечно, в сотню домов, но  что  касается
статуса - полноправный королевский город. Аж три кабака и бургомистр.
     - А лошадей там достать можно?
     - Смотря каких. И смотря сколько.
     - Верховых. Хороших. На всю компанию. И желательно бы еще заводных.
     - Вряд ли у них столько наберется на продажу. Разве что  поискать  по
окрестным поместьям, тут многие  конные  заводы  держат,  и  ярмарка  была
месяца полтора назад, а до новой еще месяц, так что имеет смысл...
     - Понятно, - сказал Сварог. - Ну что ж,  в  указанном  направлении  -
шагом марш. А ты, найденыш, шагай рядом  и  подробно  рассказывай.  Откуда
пулемет, отчего ты завел столь барские привычки  -  гулять  по  лесу...  И
почему корона на бляхе у тебя отнюдь не ронерская.  Постарайся  произвести
на меня хорошее впечатление, тебе же лучше...
     Он взглянул на Мару, и та понятливо опустила  веки,  взяв  нежданного
спутника под чуткую ненавязчивую  опеку.  Сварог  размашисто  шагал,  чуть
петляя меж деревьев, слушая верзилу и частенько поглядывая на него - чтобы
проверить искренность.
     Верзила звался  Бони  Скатур  Дерс  (Сварог  уже  знал  эту  систему)
[согласно принятой у крестьян традиции Бони - имя  собственное,  Скатур  -
название деревни  или  села,  а  Дерс  -  родовое  имя]  и  происходил  из
карликового королевства Арир, принадлежавшего к Вольным Манорам и славного
лишь тремя достопримечательностями: королевской  коллекцией  штопоров  для
винных бутылок, единственным в Вольных Манорах фригольдерским селом Скатур
и редким консерватизмом монархов в выборе имен - вот  уже  почти  шестьсот
лет на престоле восседали исключительно Арсары, вплоть до нынешнего  Сорок
Второго.
     А дней десять назад Арсар Сорок Второй решил, что с  его  королевства
довольно и двух достопримечательностей... Как  и  в  большинстве  Майоров,
хорошей пахотной земли там было мало, а со  Скатура,  обладавшего  многими
старинными привилегиями, никак нельзя было драть три  шкуры.  Но  хотелось
ужасно. Очень уж богатые были угодья. Маленькие тираны,  как  известно,  в
сто раз хуже больших  -  в  крохотном  королевстве  не  в  пример  труднее
уберечься от алчного взора монарха...
     И была задумана  ловушка,  в  которую  Скатур  не  замедлил  угодить,
прямо-таки влетел на полном ходу. В один далеко не  прекрасный  день  туда
нагрянул один из королевских камергеров. Для начала он отказался  соблюсти
ритуал вежливости и уважения к статусу фригольдеров, затем,  объявив,  что
желает  осчастливить  Скатур   своим   пребыванием,   выступил   с   кучей
оскорбительных и совершенно неприемлемых для фригольдеров требований вроде
девок на ночь для себя и своих сержантов и мытья ног в доме старосты.
     Камергеру вежливо напомнили о статусе села. Камергер совсем невежливо
оскорбил статус. Возникла перепалка,  в  ходе  которой  старосту  съездили
плетью по голове. Фригольдеры сгоряча ударили в  набат,  благо  у  Скатура
имелось и право на колокол.  Королевские  сержанты  из  эскорта  камергера
начали палить во все стороны -  как  теперь  понятно,  не  сгоряча,  а  во
исполнение строгого приказа, - убив и ранив несколько  человек.  Двоим  из
сержантов удалось ускакать, а остальным выдали  сполна.  Самого  господина
камергера, надежно привязав, стали опускать в колодец вместо ведра,  чтобы
поостыл малость. То ли купавшие чересчур увлеклись, то ли сердце у старика
не выдержало - после очередного  подъема  обнаружилось,  что  сановник  не
подает признаков жизни. Его добросовестно попытались откачать, но камергер
оживать отказался. После чего его бесславно кинули под  забор  и,  немного
опамятовавшись, пришли  к  выводу,  что  самое  время  запирать  ворота  и
садиться  в  осаду.  Во  взаимоотношениях  королей  и  фригольдеров  такое
случалось далеко не впервые, процедура была отработана. Происшедшее сулило
долгие неудобства, но было злом привычным, как град или  бешеные  волки  в
окрестных лесах. Согласно освященному столетиями опыту,  все  должно  было
кончиться парой недель  осады,  кое-какой  кровью,  неизбежным  выкупом  и
очередным подтверждением вольностей. В конце  концов,  камергер  нарывался
сам.
     Но  не  прошло  и  получаса,  как  стало  ясно,  что  игра  идет   по
непредвиденному раскладу - ворота уже горели, полыхали первые  дома,  а  в
село ворвались дворянская дружина, панцирная королевская  пехота  и  самый
страшный враг,  все  уничтожавший  на  пути,  -  ополчение  из  крепостных
крестьян. Сроду не слышавшие о классовой солидарности, они люто ненавидели
фригольдеров, поскольку те были как бы свободными, а они сами  -  насквозь
подневольными...
     Скатурцы  дрались  хорошо,  быстро  сообразив,  что  драка  пошла  на
уничтожение, но  они  оказались  застигнутыми  врасплох  и  совершенно  не
готовыми  к  бойне.  А  противник  планомерно  выжигал  все  перед  собой,
уничтожая все живое... Угодья и скот виделись не в пример лучшей  добычей,
нежели отнюдь не бедные крестьянские дома...
     Верзила Бони был гуртовщиком, повидал свет, гоняя скот на продажу и в
Ронеро, и в Снольдер, и в Харлан, возил  оттуда  потребные  товары,  видел
море,  бывал  на  иллюзорских  пастбищах,  единожды  проезжал  даже  через
Ямурлак, а однажды чуть не улетел с купцами на Сильвану. Тяги к  плугу  он
не испытывал ровным счетом никакой, наоборот, предпочитал бродячую жизнь в
седле и шумную жизнь  в  сопредельных  великих  державах,  проявляя  живой
интерес к достижениям технического прогресса (хотя о  существовании  таких
терминов, понятно, и не подозревал). Когда старейшины  решили  тайком,  на
всякий случай приобрести пулемет,  именно  Бони  выполнил  эту  деликатную
миссию  и  обучился  стрельбе.  Это  искусство  он  и   продемонстрировал,
насколько мог, на улицах горящего Скатура. У него еще  оставалось  полтора
магазина, когда стало ясно, что все кончено. Никого не осталось  в  живых,
кроме горстки успевших  прорваться  в  лес  (в  одном  месте  подступавший
вплотную к  окружавшей  село  стене).  Расстреляв  еще  полмагазина,  Бони
пробился сквозь оцепление, поймал коня и помчался в полную  неизвестность.
У  Волчьих  Голов  [Волчьи  Головы  -  разбойники,  обитающие   в   районе
Каталаунского  Хребта;  самого  пестрого   состава   (когда-то   "волчьими
головами" звались изгнанники из рода),  от  беспутных  ронинов  до  беглых
крестьян; выработали своеобразный устав и даже флаг - черная волчья голова
на зеленом поле; иногда, подобно Вольным Топорам, нанимаются на службу] он
остаться не захотел, перешел ронерскую границу, лишившись по дороге  коня,
и положение у него стало - хуже не придумаешь. Во-первых, бумаг с собой не
было  ровным  счетом  никаких,   а   те,   кто   мог   бы   под   присягой
засвидетельствовать  его  личность,  обитали  слишком  далеко  отсюда,   и
добраться до них было трудновато. Горстку беглецов из Скатура Арсар  Сорок
Второй вполне мог объявить даже и не скатурцами вовсе,  каковые  поголовно
полегли в  результате  развязанного  ими  самими  мятежа,  а  королевскими
крепостными или беглыми каторжниками. Кто взял бы на себя труд  проверять,
как там обстояло на  самом  деле?  До  имперского  наместника  тоже  нужно
сначала добраться...
     Во-вторых, беспаспортный, безденежный, бесправный бродяга,  незаконно
перешедший  границу  ч