ь придворную хронику,
пренебрегая пошлейшими фиглярскими зрелищами. И едва лишь мне представится
случай лицезреть императрицу, я немедленно выскажу все,  что  думаю  о  ее
непозволительно коротких юбках  -  разумеется,  в  тех  выражениях,  какие
титулованный дворянин может употреблять в присутствии  венценосной  особы.
Но мы отвлеклись... В  числе  сопровождающих  императрицу  придворных  мне
довелось видеть и вас - в гвардейском мундире, со знаками камергера. Я  не
покажусь вам  чрезмерно  назойливым,  если  попрошу  представиться  полным
титулом?
     - Отнюдь, - сказал Сварог. - Лорд Сварог,  граф  Гэйр,  барон  Готар,
лейтенант Яшмовых Мушкетеров,  камергер  двора,  кавалер  ордена  Полярной
Звезды...
     В глубине души он рассчитывал  произвести  впечатление  -  но  вышло,
похоже, совсем наоборот.
     - Ваше небесное великолепие! - сварливо сказал граф. -  Позвольте  на
правах старшего по  возрасту  выразить  вам  свое  решительное  порицание.
Появлением на земле без надлежащей свиты и несоблюдением должного  этикета
вы позорите ваши титулы и положение. Говорю это вам совершенно откровенно.
Буде вы чувствуете себя оскорбленным, прошу назвать вид оружия,  какой  вы
предпочитаете, и с таковым проследовать со мной на  лужайку  перед  домом.
Если вы верите в Единого, отец Калеб выслушает и мою, и вашу исповедь, как
требует  дуэльный  кодекс.  Если  же   вы   поклоняетесь   ложным   богам,
предоставляю вам время, дабы совершить языческие ритуалы...
     - Я вовсе не чувствую себя оскорбленным,  -  сказал  Сварог.  -  Ваши
справедливые упреки наполняют мое сердце раскаянием... - больше  всего  он
боялся, чтобы Мара не фыркнула.
     - Рад, что  вы,  в  противоположность  большинству  нынешних  молодых
людей, способны испытывать раскаяние...  Поймите,  юноша:  дворянин  может
странствовать  переодетым  в  костюм  человека,  стоящего  ниже   его   на
общественной лестнице, лишь в двух случаях: когда речь вдет  о  выполнении
возложенной лично венценосной особой миссии либо, - он сложил  губы  таким
образом, что это могло означать и  улыбку,  -  либо  когда  дело  касается
любовной интриги. В вашем случае, насколько я понимаю, дело обстоит иначе,
и это позволяет мне выступить с упреками...
     "Ну, я ж тебя", - подумал Сварог, почтительно склоняя голову:
     - Ваше сиятельство, буквально на  днях  Геральдическая  Императорская
Коллегия постановила: лица, обладающие и земными, и небесными  дворянскими
титулами,  вправе  держать  себя  с  соблюдением  того  этикета,   каковой
требуется для обладателя какого-то _о_д_н_о_г_о_ титула.
     Что было чистой правдой. Вот разве  что  единственным  обладателем  и
земного, и небесного титулов был сам Сварог...
     - Это совершенно меняет дело, - сказал  граф.  -  Прошу  простить  за
поспешность. Однако очередного выпуска альманаха Геральдической Коллегии я
еще не получал, что и  подвигло  на  непродуманные  высказывания...  -  Он
торжественно выпрямился. - Можете всецело располагать мною,  барон.  Любое
мыслимое содействие, какое только потребуется...
     - Благодарю, - сказал Сварог. - Любое мыслимое  содействие  оказывает
ваш сын.
     Граф пошевелился - для него это явно было внешним признаком волнения.
     - Следовательно, я могу с полным доверием отнестись к его патенту  на
орден? Признаться, я не считаю этого шалопая способным на  подделку  бумаг
императорской канцелярии, но вся эта  история  весьма  загадочна  -  столь
высокий орден на  груди  юнца  столь  сомнительной  репутации...  Поневоле
закрадываются сомнения...
     - Отбросьте сомнения, - сказал Сварог. - Вам известно, что  случилось
недавно в Харлане?
     - Разумеется.
     - Мы там были вдвоем. И это все, что я могу сейчас сказать.
     - Барон, вы меня невероятно обрадовали...
     - Будьте к нему снисходительнее, - сказал Сварог. - Он серьезнее, чем
вам кажется.
     - Быть может, в таком случае следует поручить ему тяжбу?
     - Вы с кем-нибудь судитесь?
     - Да, только что подал бумаги  в  коронный  суд.  Видите  ли,  барон,
появление в Равене этих новомодных са-мо-ле-тов открыто  и  недвусмысленно
нарушает "Закон о колдовстве", принятый  триста  восемьдесят  четыре  года
назад королем Стениором Четвертым. Согласно этому закону, любое лицо, будь
то ронерский подданный или иностранец, поднявшееся на глазах свидетелей  в
воздух, неважно, силой заклятья или с помощью  каких-либо  приспособлений,
подлежит в зависимости от своего общественного  положения  либо  сожжению,
либо заключению в тюрьму, либо баниции  [баниция  -  изгнание  за  пределы
страны; баниция с  непременным  условием  означает,  что  вернувшийся  без
разрешения изгнанник будет казнен ("баниция с плахой"), отправлен в тюрьму
("баниция  с  решеткой")  или  на  каторгу  ("баниция  с  кандалами")]   с
непременным условием. Я - достаточно просвещенный человек и  понимаю,  что
колдовством здесь и не пахнет. Но поскольку закон до сих  пор  не  отменен
должным указом, он продолжает действовать. Поле  для  скачек,  на  котором
нашли пристанище самолеты нашего  нахального  соседа,  не  принадлежит  ни
королевскому  домену,  ни  ратуше  -  это   выморочная   коронная   земля,
подчиняющаяся юрисдикции коронного судьи Равены. Каковой в соответствии  с
"Законом  о  колдовстве"  обязан  немедленно  принять  меры  к  задержанию
вышеозначенных лиц и  предайте  их  суду  с  предварительным  уничтожением
вещественных доказательств путем публичного сожжения...
     - Великолепная мысль, граф, - сказал Сварог. - С вашего позволения, я
немедленно готов обсудить ее  с  вашим  сыном,  как  и  другие,  не  менее
серьезные вопросы, ради которых я и прибыл.
     - Не смею  вам  мешать,  барон.  -  Когда  Мара  поднялась  вслед  за
Сварогом, граф поспешно добавил:  -  Простите,  лауретта,  но  я  вынужден
просить вас остаться и удовольствоваться моим обществом.  Юная  незамужняя
дама не может  находиться  без  камеристки  в  комнате,  где  присутствуют
холостые дворяне...
     Мара обреченно уселась вновь. Сварог ободряюще ей подмигнул  и  пошел
за дворецким. Видимо, он не опомнился еще от беседы  со  старым  графом  -
войдя в указанную ему комнату Леверлина, начал было велеречиво:
     - Позвольте, граф, узнать результаты возложенного на вас поручения...
- спохватился, досадливо махнул рукой. - Тьфу ты...
     - Вот так и живем, - сказал Леверлин. - Рискнешь остаться на  обед  -
каждая новая тарелка будет ставиться перед тобой под звуки четырех  фанфар
и вопли мажордома. "Жаркое  его  небесного  великолепия!",  "Салфетка  его
небесного великолепия!" Останься обедать, умоляю!
     - Черта с два, - сказал Сварог. - Спасибо, что предупредил... Итак?
     - Ты не станешь на меня сердиться?
     - За что?
     - Да сожгли мы твою книгу, - сказал Леверлин. - Под утро мы  с  отцом
Калебом, найдя искомое, посоветовались и  решили  -  лучше  этому  ученому
труду вылететь в трубу с пеплом. А гореть она не хотела, крайне неприятное
было зрелище...
     - Да черт с ней, раз вы нашли... - сказал Сварог нетерпеливо. - В чем
там секрет?
     - Целая глава  была  посвящена  искусству  создания  виденного  тобою
двойника - под благозвучным названием "чегаор-тетайн".  Подробности  этого
процесса не стоит повторять, да и вряд ли они тебя  заинтересуют...  Кроме
одной, самой существенной и объясняющей  кое-что.  Жизни  такому  двойнику
отведено на три недели. Три и семь - Изначальные,  похоже,  придерживались
той же магии чисел, что иные наши колдуны... Три недели.  Отсюда  следует:
примерно через шестнадцать дней  пребывающее  сейчас  во  дворце  создание
перестанет существовать  -  и  зрелище  будет  красочное,  с  эффектами...
Правда, есть средство сохранить двойника неограниченно долгое  время.  Для
этого нужно, чтобы прообраз, настоящая Делия, был  с  соблюдением  особого
ритуала принесен в жертву в присутствии двойника. Тогда  подменыш  обретет
плоть и кровь, долгую жизнь всецело подвластной создателю куклы... Если  с
книги не сняли копии и никто после смерти Сенгала  не  знает  ритуала,  мы
наполовину выиграли. Но я склонен допускать худшее...
     - Я тоже,  -  сказал  Сварог.  -  У  Сенгала  не  могло  не  остаться
сообщников. Такое предприятие требует организации...
     - И что ты намерен делать?
     Сварог достал сигарету и пустил дым в потолок:
     - А ничего. Они сами загнали себя в ловушку. Им  непременно  придется
доставить Делию во дворец, к двойнику,  а  не  наоборот.  Если  ее  отыщут
раньше нас, именно те, кто собирается "закрепить" двойника, вмешаются люди
протектора. Если  ее  отыщут  те,  кому  она  нужна,  как  ключик  к  трем
королевствам, бабка-гусятница сумеет определить ее  новое  укрытие.  И  мы
перехватим  их  по  дороге.  Наконец,  нам  самим  может  повезти.  Видишь
какие-нибудь изъяны в моей задумке?
     - Пожалуй, нет. Разве что ее попытаются убить...
     - Убить ее попытаются не раньше, чем она попадет  ко  мне.  Никак  не
раньше...



                            12. "Я ЕЕ НАШЕЛ!"

     Сварог  по  сути  бездельничал.  Он  навестил  сначала  Орка,   потом
снольдерского любителя риска, разговаривал с обоими недолго,  чуть  ли  не
стоя, создавая впечатление, что невероятно спешит. Уже возле особняка Орка
к нему обрадованно сели на хвост потерявшие было след шпики -  с  которыми
он учтиво раскланялся из коляски. Того,  получившего  от  Мары  монетой  в
глаз, он больше не видел - но один из новых, хоть и не похожий  внешне  на
горротца, при каждом резком движении девчонки торопился отъехать подальше,
что выдавало его принадлежность к белому флагу с черным солнцем.
     Остаток этого дня и весь следующий Сварог болтался без дела  по  дому
графини, готовому к любым неожиданностям: у ворот и в  саду  прохаживались
вооруженные дворяне, вдоль  стен,  позвякивая  скользившими  по  натянутым
канатам  цепями,  бегали  здоровенные  псы   мясницкой   породы,   черные,
гладкошерстные, с отрезанными ушами и  хвостами.  Гребень  стены  покрылся
железными "ежами", ворота закрыты плетенками  из  колючей  проволоки.  Все
слуги вооружены.  Особняк  стал  наглядной  иллюстрацией  к  историческому
роману о войне Кабанов  с  Волками  [междоусобная  война  двух  дворянских
группировок, длившаяся в период Троецарствия  около  шести  лет;  символом
одного лагеря был дикий кабан, другого - волк], когда лихие  налеты  средь
бела дня на городские дома недругов были  делом  самым  обычным.  Войдя  в
азарт, Маргилена велела было выкатить из  каретного  сарая  две  старинные
фамильные пушки, но Сварог ее отговорил, пожалев пауков, давно  устроивших
в жерлах дачи. По городу ползали пущенные людьми Гинкера слухи - что барон
Готар собирается перевезти в дом графини сокровища своего  предшественника
и загодя принял меры предосторожности. На  самом  деле  Сварог,  превращая
особняк в  крепость,  хотел  заставить  своих  конкурентов  решить,  будто
найденную принцессу он намерен укрывать у графини.  Между  тем  укрыть  ее
должна была бабка-гусятница...
     Конкуренты  не  дремали.  В  окошках  дома  напротив  порой  довольно
откровенно поблескивали стекла наведенных на особняк подзорных труб. Время
от времени по улице проезжали и проходили субъекты, чья профессия сомнений
не вызывала. Все эти знаки внимания Сварога  мало  занимали  и  ничуть  не
трогали. Он довольствовался тем, что без  особой  необходимости  частенько
обходил посты. И ждал. То есть делал единственное, что мог. Если так  вели
себя и остальные главные игроки, ситуация не имела в шахматах ни аналогии,
ни названия - участники игры отошли от доски, а их  пешки,  кони  и  слоны
совершенно самостоятельно носились по черным и белым квадратам, не  нанося
урона противнику.
     Тяжба старшего графа прямо-таки молниеносно  закончилась  его  полным
поражением. Король Конгер Ужасный, узнав о поступившей к  коронному  судье
жалобе на нарушение "Закона  о  колдовстве",  не  стал  ни  гневаться,  ни
ввязываться в затяжную возню судейской бюрократии. В  тот  же  самый  день
снольдерские самолеты перелетели на заброшенный  ипподром,  принадлежавший
самому королю, а королевские домены, считалось, вне всяких законов,  кроме
воли венценосца... Изящный ход,  беспроигрышный  и  не  ведущий  за  собой
никаких репрессий. Узнав о нем, Сварог совершил  действия,  недвусмысленно
квалифицировавшиеся законами Ронеро как "оскорбление  величества  словом".
Но поскольку свидетелями были люди верные - Мара  и  отрешенный  от  всего
сущего, кроме "пятнашки", граф Дино, - Конгеру так и не  довелось  узнать,
что некий барон назвал его в сердцах сукиным котом и осколком  феодализма.
Впрочем, последнее оскорбление вряд ли  понял  бы  и  король,  и  зловещая
Багряная Палата...
     За  бабку-гусятницу  Сварог  не  беспокоился  -  он  приезжал   туда,
убедившись, что слежки нет. Трудами  барона  Гинкера  из  домика  напротив
выставили  хозяина-огородника,  сполна  заплатив  ему  за  недвижимость  и
намекнув, что его развалюха  понадобилась  конторе,  о  которой  и  думать
страшно, не то что называть вслух. Со строжайшим напутствием держать  язык
за зубами огородник был выставлен  в  противоположный  конец  города,  где
купил домик не хуже и затаился,  как  мышка,  а  на  его  бывшем  подворье
поселились несколько неразговорчивых верзил -  в  количестве,  достаточном
для круглосуточного наблюдения за бабкиным домом.  Сварог  хотел  избежать
любых неожиданностей - и потому у бабки поселился  приехавший  из  деревни
родственник, скрывавший под кафтаном пистолет, налитую свинцом  дубинку  и
полицейскую бляху.  Капрал  Шег  Шедарис,  трезвехонький,  как  стеклышко,
приобрел новую одежду, пробавлялся двумя кружками пива в день и готов  был
прянуть в седло по первому зову трубы. Леверлин сидел в Ремиденуме, ожидая
боевого клича. Тетка Чари купила  на  деньги  Сварога  десяток  выезженных
лошадей и держала у себя в конюшне. Сварог запасся у  Гинкера  полицейской
бляхой, офицерской, с золотой каймой. Одним словом,  все  было  расписано,
как по нотам. И Сварог задавался одним-единственным вопросом:  есть  ли  у
конкурентов столь же детальные планы на случай, если он  найдет  принцессу
первым? Пожалуй, есть, и вопрос следует  сформулировать  иначе:  насколько
действенными окажутся их планы, учитывая, что конкуренты все же  действуют
шпионским образом на территории чужой державы?
     А ночи, две подряд,  выдались  бурными.  Прекрасно  спевшиеся  боевые
подруги заявлялись к нему с темнотой - и, несмотря на все приятные стороны
этих вторжений, Сварогу приходилось нелегко. Пожалуй, он охотно раскрыл бы
графу Дино секрет решения  -  но  решений-то  не  существовало...  Что  до
головоломки, она завоевала  Равену  в  двое  суток,  и  страсти  понемногу
накалялись... Сейчас, стоя ранним утром на  галерее,  Сварог  думал  почти
весело: когда бомба взорвется, от особняка Орка останутся одни стены...
     - Когда же мы будем драться? - спросила бесшумно подошедшая Мара.
     - Надеюсь, до этого вообще не дойдет, - сказал Сварог, ухитрившись не
вздрогнуть от неожиданности и чертыхнувшись про себя. - Один умный человек
написал как-то, что лучший полководец - тот, кто выигрывает сражение,  так
и не развязав битвы...
     - Никогда не слышала.
     - Он давно жил, - сказал Сварог.
     Проще говоря, он еще и не  родился,  но  не  стоит  объяснять  боевой
подруге эти сложности. К тому же Сварог не уверен был до конца, что это  -
прошлое. С тем же успехом и долей вероятности окружающее  могло  оказаться
пресловутым  параллельным  пространством,   очередной   копией   Солнечной
системы, живущей по иным картам, иному календарю и иным часам.
     - Вообще-то в этом утверждении есть резон,  -  сказала  Мара.  -  Для
больших сражений это, возможно, и годится. Но я  не  возражала  бы  против
легкой разминки...
     - Не накаркай, - сказал Сварог. - Я очень хотел  бы  убраться  отсюда
тихо и благопристойно, не протыкая по  дороге  встречных.  -  Он  повернул
голову на стук колес. - Поздравляю. Кажется, в романах  это  и  называется
"интрига завязывается". - Он перегнулся через перила и закричал дежурившим
у ворот дворянам: - Пропустить!
     Паколет  влетел  в  ворота,  размахивая   большим   синим   конвертом
"соколиной почты" [почта различается на  обычную,  доставляемую  почтовыми
каретами (зеленый конверт с изображением двух почтовых рожков) и  срочную,
которую возят верховые почтари (синий конверт с соколом)],  держа  его  на
виду скорее для сторонних наблюдателей - так  что  это,  вероятнее  всего,
была уловка. Опрометью бросился на галерею, к Сварогу, перепрыгивая  через
три ступеньки. Сварог напряженно ждал с колотящимся  сердцем,  надеясь  на
лучшее, но из суеверия ожидал самого худшего.
     Паколет остановился перед ним, тяжело  дыша,  словно  сам  бежал  всю
дорогу в оглоблях вместо извозчичьей лошади. Счастливо улыбнулся  во  весь
рот, отступил, опять придвинулся, большими пальцами взъерошил свои  редкие
усики. Сварог взял его за локоть  и  потащил  в  комнату  с  занавешенными
окнами.
     - Командир!
     - Ты  не  спеши,  -  посоветовал  Сварог,  сам  охваченный  радостным
возбуждением. - Членораздельно, спокойнее...
     Паколет швырнул бесполезный конверт:
     - Ваше величество!
     - Спокойно! - рявкнул Сварог.
     Подействовало. Спокойно, даже чуточку равнодушно Паколет сказал:
     - Нашел я ее. Бабка не догадалась, а я догадался, как-никак  бабка  у
нас примерная гусятница, а я - ночной парикмахер и всякое повидал...  Эти,
которые не мужчины и не женщины, - притон для  педрил!  Понимаете,  почему
бабке не удалось? Вы ж сами с магией знаетесь, командир! У  нас  эта  мода
давненько приугасла, пока лет двадцать назад не занесли из Балонга...
     Кажется, Сварог понял. Запах мысли. Возьмите у  матери-собаки  щенка,
хорошенько натрите его кошачьей писуркой,  положите  назад  -  и  какое-то
время мать будет в полном недоумении, не в силах определить,  к  какой  же
породе относится это странное существо. Потому что для собаки запах важнее
того, что она видит глазами. Так и с колдунами. Они чуют запах - в  данном
случае запах мысли. У женщины свой запах мысли, у мужчины свой. И  колдун,
если нет практики, непременно собьется со следа...
     - На Морской,  неподалеку  от  переулка  Белошвеек,  есть  притон,  -
продолжал Паколет. - Столь  высокого  пошиба,  что  это  уже  не  притоном
называется, а салоном, где собираются  сплошь  благородные.  Хозяином  там
разорившийся барон. Полиция не препятствует, потому  как  туда  похаживает
сам барон Гинкер. Грешен, командир, я там частенько брал кошельки, так что
место знакомое. У педрилы мозги, как бы вам объяснить, сдвинуты с обычного
ритма, его "оседлать" легче... Ну вот, когда  мне  эта  мысль  стукнула  в
голову, поднял я  бабку  спозаранку,  сожгла  она  тот  платочек,  сделала
"черный настой", сунул я склянку в карман, помчался на Морскую, подошел  к
дому - и фыркнул настой так, что пробка вылетела, и залило мне весь бок...
     - Иди переоденься в мужское, - бросил  Сварог  Маре.  -  Возьми  свое
оружие, какое есть.
     Фокус с "черным настоем" он тоже знал. Настой на пепле  из  сожженной
вещи разыскиваемого  человека,  если  его  готовил  знающий  дело  колдун,
багровеет и пенится, стоит ему оказаться неподалеку от хозяина вещи.  Этот
прием не годится для поисков наугад  -  попробуйте  обойти  большой  город
вроде Равены, вытаскивая скляночку под каждым окном, у  каждой  калитки...
Зато этот метод прекрасно срабатывает, когда есть подозрения  на  какой-то
определенный дом.  В  старину  этим  широко  пользовались,  чтобы  уличить
преступника, если находилась оброненная им  вещь,  а  женщины,  заподозрив
конкретную соперницу, бежали к колдуну с платком  мужа  и  ловили  его  на
горячем.
     Неужели Гинкер, владелец этого притона, ведет двойную игру? Или  дело
в той самой логике непрофессионалов и он сам  ни  о  чем  не  подозр