о придется выходить из ратуши, но придворный указал на внутреннюю лестницу в противоположном углу. Подобострастно семеня рядом, скороговоркой доложил, что к ратуше, если любопытно его величеству, пристроен роскошно обставленный двухэтажный домик, где обычно останавливались прибывающие из столицы сановники, посланные по каким-то надобностям в эту пограничную глушь. Покои, само собой разумеется, со всем тщанием и недреманной бдительностью проверены на предмет коварных вражеских козней, причем ни малейших признаков таковых не обнаружено.... Сварог благодушно слушал вполуха. Судя по тому, как лез из кожи лейб-постельничий, он рассчитывал на приличный орденок по итогам победоносной кампании, или иное аналогичное отличие, пожалуй, следует озаботиться, украсить всю эту кучку холуев какими-нибудь бляхами. Не менее, нежели верность армии, королю необходима преданность ближайшей челяди - никогда не знаешь, как все обернется. Еще одна из тех досадных мелочей, которые нужно постоянно учитывать, хотя иные и поперек горла. Плюнуть бы на все и на пару недель затвориться в Вентордеране, с мимолетной тоской подумал он. Книги полистать, побродить по сохранившимся от времен "до Шторма" зданиям. Просто отдохнуть. Но на кого же оставить разросшееся хозяйство? Куда ни взгляни - повсюду реорганизации, реформы, перестройки и нововведения, требующие постоянного монаршего присмотра...
     Он вошел в комнату, несомненно служившую роскошной приемной заезжим сановникам, снял перевязь с мечом, поставил Доран-ан-Тег, прислонив его к золоченому столику, со вздохом облегчения плюхнулся в кожаное кресло и блаженно вытянул ноги. Повел рукой в сторону соседних - кресел:
     - Мара, мэтр... Садитесь, Анрах, рассказывайте, в чем у вас нужда и почему именно здесь вам что-то вдруг от меня понадобилось... Давайте, я сам попробую угадать, это будет хороший отдых от военных дел... Здешняя библиотека? Если она только имеется в этом захолустье... Я прав? Никаких сложностей. Все, что вам только приглянется для ученых занятий, конфискуем в два счета. Реквизиции, репарации... Говорите. Я пошлю с вами Топоров, этим ребятам с их милой привычкой грабить все подряд интересен сам процесс...
     - Вы почти угадали, государь, - мэтр Анрах ерзал и откровенно волновался, глаза его горели. - Это и в самом деле библиотека раритетов, но она не в городе...
     - А где?
     - Понимаете, лигах в пятидесяти к полуденному закату есть одно фамильное поместье... Графы Черенна, старинный, богатый род. Нынешний хозяин майората - с позволения сказать, страстный библиофил и собиратель старинных рукописей. Притча во языцех среди настоящих книжников и серьезных ученых. Он лет двадцать собирает книги и рукописи, письменные раритеты, но в жизни не прочитал ни строчки. Библиотека ему нужна исключительно для того, чтобы ею хвастать . Другие хвастают любовницами, сворами охотничьих псов, собраниями драгоценностей или старинного оружия, а этот... Если бы вы знали, как его ненавидят! - раскрасневшегося мэтра явственно передернуло от нахлынувших эмоций. - Денег у него куры не клюют, его люди рыскают по всему континенту, по Сильване, заявляются на все аукционы и торги, рыщут по распродажам, платят антикварам, чтобы первыми узнать о появившихся редкостях... Перебивают цены... И все эти сокровища потеряны для ученого мира, для научного обихода! У него собрано множество уникальных изданий, порой в единственном экземпляре, говорят, есть даже считающиеся бесследно пропавшими бумаги Асверуса и Гонзака... Грех не воспользоваться случаем. Мне понадобилось бы не так уж много солдат... Если бы вы знали, как это важно для науки!
     - Примерно представляю, - сказал Сварог. - Я ведь умею читать, если вы запамятовали, мэтр, как когда-то ссужали меня раритетами, еще в Равене... В самом деле, возмутительно. Собака на сене. Научный мир нам не простит, если не вмешаемся. Хорошо, я распоряжусь, чтобы вам дали "волчью сотню" и полдюжины повозок...
     Мара негромко сказала:
     - Ежели мне будет позволено вмешаться со своими скромными уточнениями...
     - Валяй, - сказал Сварог, уютно развалившись в мягком кресле. - Я сегодня благодушен и милостив, даже ни единой головы не снес, сам себе удивляюсь... Излагай, боевая подруга.
     - Замок укреплен? - повернулась Мара к мэтру.
     - Ни в малейшей степени. Это просто загородное поместье, там нет ни дружины, ни серьезной охраны. В этих краях давненько не было войн, окрестные владетели благодушествуют...
     - Тогда нет смысла гнать туда сотню, да еще с повозками. Сотня всадников переполошит всю округу, а в окрестностях и без того народ напуган. Мало ли что... Вдруг этот гад дом подожжет, чтобы никому не досталось?
     - Вы правы, графиня, от него этого можно ждать...
     - Вот видите. Гораздо рациональнее послать небольшой отряд. С дюжину головорезов, лучше всего Шеговых Топоров, они к таким привычные. Всю библиотеку, я так понимаю, нам даже с сотней людей и повозками взять не удастся? Вот видите... Прихватим несколько вьючных лошадей... Мэтр Анрах осторожно сказал:
     - Простите, ваше величество, ведь нет твердой уверенности, что мы надолго удержим эти места?
     - Никакой, - честно ответил Сварог. - У нас всего-то экспедиционный корпус, а не полноценная армия. Если против нас подтянут серьезные силы, придется отступать за рубежи...
     - В таком случае, лауретта Сантор кругом права. Возьмем сколько удастся, самые уникальные экземпляры. У меня с собой подробный каталог - граф их спеси ради издает в великолепнейшем исполнении, я примерно представляю...
     - Вообще-то я тоже могу поехать, - оживилась Мара. - Делать мне тут совершенно нечего, а за мэтром следует присмотреть.
     Анрах обиженно вскинулся:
     - Лауретта, не забывайте, что я тоже был офицером конной гвардии, ходил в походы...
     - Сто лет назад, - отрезала Мара со всей беспощадностью юности. - А сколько лет, как вы мундир сняли и над книгами корпите? Вот то-то. Ваше дело - коллекции, а мое - безопасность.
     - Вообще-то, дорогой мэтр, она права, - сказал Сварог. - Если командовать возьмется она, я буду за всех вас совершенно спокоен. Уговорила, кошка рыжая. Отправитесь утром. Возьмешь пятнадцать Топоров, столько же вьючных лошадей из обоза, парочку пулеметов. С Шедарисом я завтра поговорю. А сегодня все наслаждаются заслуженным отдыхом...
     Когда мэтр Анрах вышел, рассыпаясь в благодарностях, Сварог, чуточку подумав, подошел к высокому окну, распахнул тяжелую створку и выглянул, прислушался. На город уже опустилась ночь, окна нигде не горели - градские обыватели затаились по домам, пережидая смутные времена. Где-то неподалеку несколько полупьяных голосов красиво выводили "Хромую маркитантку", но, в общем, было спокойно и тихо - не слышно истошных воплей непорочных девиц, чья добродетель внезапно казалась под угрозой, никто не бегает, взывая о помощи и милосердии, нигде не видно пожаров. Что ж, военачальники добросовестно выполнили приказ...
     Затворив окно, Сварог облегченно вздохнул, потянулся и сообщил:
     - Кто как, а я - дрыхнуть. Ты идешь?
     - Да нет, - как-то странно улыбаясь, сказала Мара. - У меня еще куча дел. Без меня сегодня обойдешься.
     Сварог пытливо взглянул на нее, пожал плечами, пытаясь доискаться до смысла этой загадочной и лукавой ухмылки, но в конце концов плюнул мысленно и ушел в спальню.
     Направился к роскошной постели под тяжелым балдахином, где по обе стороны изголовья ярко горели корромильские лампы из тончайшего сиреневого стекла. Если обнаружится, что от прежних постояльцев остались клопы - выволочка будет лейб-постельничим и гран-камергерам, а не ордена...
     Остановился с маху, недоуменно присмотрелся и мысленно возопил: "Что за черт?"
     Поверх белоснежного атласного одеяла смирнехонько возлежала девушка, очаровательная и незнакомая, с роскошными черными волосами, стелившимися волной, в тончайшей ночной сорочке, досконально обрисовавшей великолепную фигуру. Лежала она совершенно неподвижно, вытянув руки вдоль тела, отчего сначала показалась куклой или маревом-наваждением, которое способны подпускать иные колдуны (Сварог и сам умел нечто подобное создавать, причем даже движущееся). Но тут же он углядел, что девушка дышит, темными глазами повела, уставясь на него напряженно, настороженно.
     Он пригляделся получше. И понял, что он все же ее знает. Именно ее сегодня избавил от общения в амбаре с дюжиной Топоров. Только тогда она была запыхавшаяся, растрепанная, в мундире без пуговиц, оцепеневшая от смертной тоски, а сейчас выглядела так, словно над ней долго и вдумчиво трудились дворцовые искусники, "изящного украшательства мастера", которые, между прочим, имелись в свите... Прямо-таки задохнувшись от злости, он вывалился в прихожую, подошел к Маре, восседавшей на прежнем месте с легкой улыбкой на губах, ткнул большим пальцем себе за плечо и сдавленным шепотом осведомился:
     - Эт-то что такое? У меня в койке?
     - Ну, это... эта, - невозмутимо сказала Мара. - Которую ты от Топоров отбил. А что не так? Ломается? Сейчас исправим...
     - Какого черта ты все это затеяла? - спросил он сердито, едва сдерживаясь, чтобы не наградить боевую подругу смачным подзатыльником, от коего звон пошел бы на всю ратушу.
     Мара недоуменно пожала плечами:
     - Мы думали, ты ее для себя приглядел. Ну, и соответственно... Свистнула я холуев, они ее выкупали, причесали, духами побрызгали, чтобы найти подходящую сорочку, перешерстили дюжину домов побогаче. Объяснили, что к чему и какая ей, дурехе, честь выпала. Приятная девочка, бери да пользуйся. Согласно вековым традициям военных обычаев. - Мара деловито уточнила. - Так она что, все же ломается? Я ее сейчас воспитаю...
     И преспокойно направилась мимо Сварога в спальню.
     - Стоять! - шепотом рявкнул Сварог. - Смирно! Мара дисциплинированно вытянула руки по швам, недоуменно глядя снизу вверх, словно бы даже с нешуточной обидой. Сварог вздохнул - длинно, тоскливо, безнадежно. Одно он знал совершенно точно, в который раз убедился: какие подвиги ни совершай, хоть горы сверни, это все пустяки, а вот Мару ни за что не перевоспитать, не родился еще тот титан, богатырь, - герой...
     - Слушай, рыжее чудовище, - сказал он в совершеннейшем унынии. - Ты когда-нибудь научишься ревновать?
     - А смысл? - дернуло плечом поименованное чудовище. - Все равно я у тебя одна такая, единственная и неповторимая, и наши отношения прервет только смерть... А если тебе вдруг приспичит завалить очередную случайную телку - дело житейское, к чему делать из этого драму и на голове скакать со скрежетом зубовным? Ну, так ты будешь ее пользовать, или мы зря старались? Иди и присмотрись хорошенько, до чего аппетитная девка. Главное, начни, а там и не заметишь, как втянешься. Может, мне с тобой пойти? Советом помочь, поруководить?
     Сварог помотал головой, старательно сосчитал про себя до десяти. Распорядился:
     - Стоять смирно.
     Вернулся в спальню, подошел вплотную к изголовью. Очаровательная военная добыча смотрела на него все так же настороженно, с тоскливой безнадежностью. Спросила:
     - Подол задрать, или вы сами?
     - А как же гордая несгибаемость? - спросил Сварог ядовито.
     Она сердито поджала губы, после короткого промедления ответила:
     - В конце концов, лучше с одним на атласе, чем с кучей солдатни. Придется перетерпеть. Король - это все же не так позорно, как если бы в амбаре с бродягами...
     - Логично, - сказал Сварог. - Есть в этом своя правда... Встать.
     - Что? - вскинула она искусно подведенные брови.
     - Встать, - сказал Сварог спокойно. - И шагом марш отсюда. Дверь вон там. Я кому сказал?
     Недоверчиво косясь на него, девушка слезла с высокой постели. Осведомилась с некоторой вольностью:
     - Не нравлюсь? Странно, они все так старались...
     - У меня есть свои дурацкие предрассудки, - задумчиво сказал Сварог. - В жизни никого не принуждал. Мне хватает и тех, что готовы по доброму согласию. Ну, что стоишь?
     Нетерпеливо взял ее за руку повыше локтя и повел к двери. В приемной, хмурясь под насмешливым взглядом Мары, распорядился не допускающим возражений тоном:
     - Найди этой особе приличную одежду и устрой где-нибудь в безопасном месте.
     - Слушаюсь, мой король, - ответила Мара безразличным тоном.
     Прекрасная пленница покосилась на Сварога с задумчивым и непонятным выражением лица.
     - Я вас умоляю, сдерживайте чувства, - сказал он, усмехаясь во весь рот. - Не нужно бросаться мне на шею и шептать слова благодарности, равно как и орошать слезами признательности мою богатырскую грудь. Оставим эти красивости поэтам и романистам.
     - Благодушное же у вас настроение, - сказала девушка с ноткой строптивости.
     - А почему бы и нет? - сказал он. - Благодушен, как все победители.
     - А не рано ли?
     - Поживем - увидим, - сказал он. - Начало удачное, вам не кажется?
     - Но конец-то всегда в тумане...
     - Это местная пословица?
     - Это реальная жизнь, - ответила девушка не очень весело, но определенно с долей дерзости. - Кампания ведь только началась.
     Мара нехорошо прищурилась:
     - Что-то эта твоя военная добыча чересчур быстро осмелела. Определенно дерзит. Давай я все же позову Топоров? Мы же не звери, семи-восьми будет достаточно, устроят ей веселенькую брачную ночь, чтобы не корчила из себя...
     Девушка смолчала явно ценой величайших усилий, помня все же, что она здесь не в гостях, но одарила Мару выразительнейшим взглядом - мол, сойтись бы нам в чистом поле...
     - Отставить, - сказал Сварог. - Над пленными издеваться не годится. Будем благородны, как победителю и положено.
     - Вот кстати, ваше величество, - сказала девушка серьезно. - Коли уж вы напомнили, что я пленная, не соблаговолите ли обращаться со мной, как надлежит по правилам войны? Все-таки я лейтенант конной гвардии... Верните мне мундир и распорядитесь отвести к остальным пленным.
     - Где ее мундир?
     - Валяется где-то тут, в чулане, - сказала Мара. - Пуговицы, правда, нет ни единой - пооборвали, когда ее в амбаре разложить собирались.
     - Меня устроит и мундир без пуговиц, лишь бы он был мой, - сказала девушка. - А что до ваших подковырок, лауретта... искренне вам желаю не попасть в руки нашим гвардейцам, когда ваша доблестная армия очень скоро будет отсюда улепетывать сломя голову. Вряд ли с вас труднее стянуть штаны, чем с меня...
     - Наглая, спасу нет, - в полный голос сказала Мара Сварогу таким тоном, словно тут никого больше не было, кроме них двоих. - Может, все же свистнуть Топоров?
     - Хватит тебе, - сказал Сварог. - Наша гостья - неглупая девушка. Она уже поняла, что с ней никто не будет обращаться по-скотски, и приобрела некоторую уверенность. И потом, она наверняка гордячка, вот и пытается, удерживаясь в рамках, все же показать сварливый норов... - он повернулся к пленнице. - Улепетывать, говорите? Вот что я вам скажу, лауретта... Не соблаговолите ли назвать ваше благородное имя? Если только у вас нет причин его стыдиться...
     - Ни малейших, - вздернула она подбородок. - Я - Далиана, графиня Слатеро. Живу в Акобаре, на улице Златошвеек.
     - Очень приятно, - сказал Сварог. - А меня зовут Сварог Первый, уж позвольте без титулов... Так вот, дражайшая графиня, я обязательно приглашу вас в гости на бокал вина, когда возьму ваш Акобар. Не обязательно во время этой кампании, но, честью вам клянусь, вы не успеете очень уж состариться...
     - Вы и в самом деле полагаете себя хозяином Харума?
     - Если поразмыслите на досуге, быть может, согласитесь, что я прошел большую часть пути к этой цели, - спокойно сказал Сварог. - Честь имею, аудиенция окончена. Мара, проводи госпожу графиню. И смотри у меня...
     - Да ладно, - фыркнула Мара. - Повинуюсь. Пошли, пленница, искать твои тряпки, пропахшие пороховым дымом и пробитые сотней вражеских пуль...
     Не глядя им вслед, Сварог вернулся в спальню. Налил себе до краев "Кабаньей крови", взяв бутылку с богато сервированного предупредительными холуями столика, погасил обе лампы и сел в кресло у окна, приоткрыв створку, чтобы впустить ночную прохладу. Сделал большой глоток и расслабленно откинулся на мягкую высокую спинку.
     Слышно было, как внизу, по брусчатке, тяжелым шагом прохаживаются часовые, во множестве отряженные беречь высочайшую особу. Удачно получилось, что окна выходили на ту часть небосклона, где не видно Багряной Звезды - а ведь она приближалась, она уже была настолько близко, что некоторые, пусть и не наделенные особыми способностями, но особо чувствительные к разнообразным небесным феноменам, начинали что-то такое чуять , уже пошли толки в народе, о чем прилежно доносила тайная полиция. И ведь это еще цветочки. Примерно через месяц, по точным данным, на нее начнут реагировать еще больше людей - в точности так, как на изменение атмосферного давления сердечники или на погоду - ревматики. А еще через месяц ее будут видеть все. И вот тогда...
     Но Багряная Звезда, если откровенно, была не самой большой заботой. Еще и оттого, что никто не знал конкретно, чего от нее ждать, какие именно бедствия и напасти могут свалиться на голову. Страшных россказней и жутких преданий кружило множество, и в обывательских пересудах, и в потускневших старинных рукописях, но точной информации не имелось. По крайней мере, даже Элкон, втихомолку шаривший по самым тайным компьютерным кладовым, до каких только мог дотянуться, ничего не нашел - да и Гаудин клятвенно заверял, что ничем подобным не располагает.
     Была еще и другая загадка - не столь глобальная, касавшаяся его одного, но именно оттого неимоверно мучительная. Эти долгие, странные, до ужаса реальные сновидения, затянутые, логично продолжавшиеся, никогда не повторявшиеся. Сны о Димерее, о Граматаре, о девушке Клади, о броненосце "Серебряный удар". А теперь еще и о Каскаде...
     В первый раз, когда это накатило, он едва не подвинулся умом - открыл глаза, увидел вокруг орду встревоженных лейб-медиков и сановников, не сразу и убедивших Сварога, что он более чем трое суток пролежал в каком-то странном оцепенении, не похожем, хвала Единому Творцу, на смерть, отравление, летаргию или магический удар извне - но и с обычным сном не имевшим ничего общего. Убедили, в конце концов, приведя кучу свидетелей из тех, кто не склонен шутить глупые шутки над своим грозным повелителем, предъявили газеты за три дня, отвели к главным дворцовым часам с точным календарем...
     Он поверил - но с тех пор лишился покоя. Сны о Димерее были до ужаса реальны, он помнил массу деталей, самых мелких, каких обычно не полагается нормальным снам. У него ощутимо побаливало в тех местах, куда во время димерейских приключений приходились удары. У него еще стоял на губах вкус женских поцелуев, морской воды и обедов в харчевнях. Если суммировать воспоминания и ощущения, трудно отделаться от навязчивого впечатления, что за эти три дня оцепенелого беспамятства он и в самом деле прожил долгие недели в каких-то неведомых мирах...
     Вздохнул тяжко и жалобно, с нешуточной тоской. Я ничего не успеваю, признался он себе. Я не в силах объять необъятное, а в сутках, как ни бейся, по-прежнему всего двадцать шесть часов, и никакая магия не способна растянуть время. Остается неразобранной, даже не просмотренной бегло библиотека Вентордерана и неосвоенным даже на сотую долю его загадочный компьютер... да что там, я до сих пор не изучил Хелльстад досконально и представления не имею обо всех загадочных созданиях, что еще таятся по тамошним темным уголкам. Даже бумаги покойного Гинкера - всего-то невеликих размеров мешок вроде тех, какие носят судейские - передоверил Анраху. Даже нет времени вызвать, наконец, загадочного коня Горлорга, хотя дело это минутное, и Грельфи уверяет, что камень-хранитель жив, он дремлет в ожидании зова. Не выдалось до сих пор минутки поговорить по душам с Леверлином - а тот определенно что-то скрывает, достаточно вспомнить кусочек Древних Дорог, чьей тайной, оказывается, давным-давно владеет одно из тайных студенческих братств Ремиденума. За последнюю неделю так и