ог коня, они опережали его на несколько корпусов, как он сам опережал несущихся очертя голову телохранителей, ухитрявшихся даже сейчас замечать все вокруг и бдительно рявкать на замешкавшихся обывателей:
     - С дороги! С дороги! Король спешит!
     Сварог нагнулся к конскому уху и испустил волчий вой, как научили его ратагайские кавалеристы. Каурый захрапел и понес, разбрасывая пену, настигая ликторов.
     Они свернули, пронеслись по немощеной аллее, обсаженной вековыми платанами, миновали отскочивших часовых и оказались на широком зеленом поле, идеально подходившем для аэродрома. Не снижая темпа, Сварог погнал коня дальше, к видневшемуся вдалеке бомбардировщику, где стояла кучка людей.
     Натянул поводья, так что каурый взвился на дыбы, молотя по воздуху передними ногами. Спрыгнул на землю и подбежал к самолету. Увидел их всех - в потрепанной, грязной одежде, мимоходом отметил взглядом стоявшие тут же высокие, угловатые мешки. Схватил в объятия запыленную, осунувшуюся Мару и стал целовать ее грязное лицо. Она куклой моталась в его руках, шумно, облегченно вздыхая. Сварог отстранил ее, держа за плечи вытянутыми руками, всмотрелся. Щеки запали, волосы слиплись от грязи, но темно-синие глаза блестят знакомой строптивостью и насмешкой. Прижав ее к себе одной рукой, через ее плечо посмотрел на остальных, считая их про себя. Потряс головой:
     - Все до единого. Надо же. Ну, вы даете...
     - Старая кавалерийская закалка, государь, - бодрясь, силясь быть небрежным и торжествующим, сказал мэтр Анрах, тоже грязный, потрепанный, исхудавший. Как все прочие.
     - Учено выражаясь, имеет место быть математическое тождество, - сказал Леверлин, ухмыляясь. - Количество уехавших равно количеству приехавших.

***

     - Нечего морщиться, - сказал Сварог. - Весьма перспективный молодой человек, доставшийся в наследство от Конгера. Покойный король кого попало не привечал, особенно в личной разведке... Граф Гаржак.
     - Наслышан, - сказал Анрах, то и дело косясь на кожаные вьючные мешки, сложенные в углу высоченным штабелем. - Своеобразный юноша...
     - Ну, рассказывайте о приключениях, - сказал Сварог.
     - А не было никаких приключений, - с видимым сожалением пожала плечами Мара. - Замок мы заняли аккуратненько, там и в самом деле не оказалось ничего и никого, хотя бы отдаленно напоминавшего военную силу, да и хозяин отсутствовал. Согнали челядь в подвал, заперли, спокойно набили мешки... Мэтра, правда, пришлось одергивать, он порывался набрать столько, что и полсотни человек бы не унесли. Отправились назад... И увидели со склона, что у вас там в долине творится, как на вас камни с неба рушатся. Ну, затаились, сделали крюк, стали пробираться к границе окольными тропками. Все приключения в том и состояли, что приходилось ловить на обед сусликов и ворон, чтобы ноги не протянуть. Коням хорошо, они травой обходились, да и овес был в тороках. Так ни разу ни с кем и не похлестались. Трижды подворачивался удобный случай - и противник имелся, и был он в таком количестве, что у нас были все козыри. Но мэтр всякий раз принимался причитать, что книги для нас дороже всего, и я каждый раз отступала, так и не прикончив ни одного мерзавца из-под "кляксы"...
     - Поздравляю, рыжая, - сказал Сварог. - Кажется, ты все же становишься взрослой, если перестала очертя голову кидаться с мечом на первого встречного неприятеля...
     Мара прищурилась:
     - И эти вот насмешки - вся благодарность за мои великие свершения на благо познания? Ну ладно, моя месть будет ужасна... Мэтр, не пора ли разобрать сокровища? Вы ведь с ума сходите от нетерпения!
     Анрах, словно только и ждал конкретного приказа, проворно отставил чарку, расплескав выдержанное вино, бросился к мешкам. Сгоряча кинулся распутывать узлы кожаной шнуровки зубами и ногтями, но Мара, похмыкав, подала ему кинжал, и дело пошло гораздо быстрее - мэтр, ничего вокруг не видя и не слыша, кромсал шнурки даже там, где мог без труда развязать, валил высокие мешки набок, одну за другой вынимал книги, произносил вслух названия - громко, торжественно, звенящим от возбуждения голосом. Гладил ветхие переплеты, как женские щеки, его лицо стало молодым, одухотворенным, восторженным, Сварог даже позавидовал чуточку - он видел перед собой человека, воспарившего от счастья куда-то к седьмому небу, самому высокому, согласно здешним поэтическим метафорам.
     Однако сам он чем дальше, тем больше испытывал разочарование и скуку. Несомненно, это были уникальнейшие издания, патентованные раритеты, уникумы, способные, судя по виду Анраха, привести ученый мир в бессильную зависть. Вот только, все сильнее возрастали подозрения, здесь ничего не было для насущных целей Сварога - приземленных, практичных, далеко не столь возвышенных, зато жизненно необходимых. Ну что же, сказал он себе, всеми силами стараясь не показать того, что творилось на душе, никто и не обещал, что добыча эта поможет в текучке , так что и разочарования никакого не должно быть. Главное, вернулись живыми и невредимыми - и пусть Анрах двигает вперед науку, ему по жизненному призванию положено...
     Мэтр стоял посреди комнаты, по пояс скрывшись за второпях наваленными штабелями книг - фолиантов в классических дощатых переплетах с золочеными петлями, на каких можно было подвешивать и ворота, пухленьких карманных томиков, полуразвернувшихся свитков. В кабинете остро пахло ветхой кожей, пылью и еще чем-то трудноопределимым, что при некотором напряжении фантазии можно было и окрестить "ароматом ушедших веков". Сияющий Анрах уже раздражал Сварога, охваченного, своими тягостными заботами, и он стал прикидывать, как потихоньку убраться отсюда под благовидным предлогом, чтобы ненароком не испортить радости мэтру, и в самом деле неплохо потрудившемуся.
     Мара вдруг отставила кубок, встала, выпрямилась с хорошо знакомым Сварогу лукавым огоньком в глазах, оглянулась на счастливейшего из смертных, стоявшего посреди груды уникумов. Улыбнулась хитро, загадочно:
     - Я же говорила, что месть моя будет ужасна... Посмотрите, мэтр - наш повелитель, хотя и не показывает этого по великодушию своему, на самом деле потихонечку впадает в уныние. Он определенно предпочел бы всему этому великолепию нечто более прозаическое, способное помочь не столь возвышенным, но практичным задачам... Вполне возможно, его надежды не были бы беспочвенны, но он вместо благодарности насмехается над кое-кем из своих верных сподвижников по свойственному ему бессердечию и злоязычию...
     Заложила руки за голову и безмятежно потянулась, уставясь в потолок с мечтательной, насмешливой улыбкой. Сварог смотрел на нее напряженно, потихонечку исполняясь надежды. Как-никак он ее хорошо знал.
     - Выкладывай, рыжая бестия, - сказал он хрипло.
     - Ты сожалеешь о насмешках?
     - Сожалею, сожалею, - сказал он. - Со стыда сгораю... Ну?
     Мара фыркнула, извлекла из-под кресла черный кожаный футляр с полустершимся золотым тиснением - в таких обычно хранили важные документы - проворно открутила крышку с черной шелковой кистью, вытряхнула себе на ладонь какой-то предмет и, держа его двумя пальцами, подала Сварогу. Сказала наставительно:
     - Ты, конечно, и знать не знаешь, но это... Сварог выхватил у нее кольцо - не рассуждая, почти грубо. Наверное, лицо у него вмиг переменилось, и настолько, что Мара моментально умолкла, став серьезной.
     - Быть этого не может, - сказал он. - Перстень Асверуса...
     - Ну надо же, - сказала Мара разочарованно. - Вот так стараешься-стараешься, хочешь произвести впечатление, а потом вдруг выясняется, что не получится никакого сюрприза, и труды твои, чего доброго, были напрасными...
     - Ничего подобного, - сказал Сварог, не отрывая глаз от лежащего на ладони перстня. - Ты великолепна, ты лучшая на свете, о чем бы ни шла речь...
     Поднял ладонь к глазам. Золотое кольцо искуснейшей работы, сделанное отнюдь не ремесленником - тончайшая чеканка в виде дубовых листьев, изящные линии. Вместо камня - крохотный, с вишню, человеческий череп, заключенный в нечто вроде ажурного полушария, подогнанного так, что череп нисколечко не хлябал. Самый обычный череп, только крохотный, очень старый на вид - ну да, и самому перстню должно быть более ста двадцати лет...
     - Ты насквозь прав, но понятия не имеешь, насколько я лучше всех на свете, - сказала Мара, наблюдавшая за ним с гордым и довольным видом. - Ты еще бумаг не читал. На-ка, ознакомься.
     Она вытряхнула из футляра два листа пергамента - потемневшего, утратившего гибкость. Мельком всмотрелась, подала Сварогу один, второй оставила себе.
     Он впился взглядом в аккуратные строчки, выведенные искусным писцом.
     "Сим удостоверяется, что прилагаемые украшения, как то: перстень золотой весом в двести четыре квинутна с украшением из неизвестной кости в виде черепа и золотое же ожерелье весом в тысячу сто семьдесят три квинутна с восемью сапфирами и четырьмя украшениями в виде черепов из той же неизвестной кости изготовлено в моей мастерской с приложением надлежащих клейм по заказу благородного Шеллона, графа Асверуса, каковой он расплатился со мною сполна, благодаря чему вышеописанные изделия переходят в его полную и безраздельную собственность.
     Сословия Мер и Весов златокузнец Тиме Аркарад, дано в Равене числа сорок первого месяца Квинтилия года три тысячи пятьсот восьмидесятого Харумской Эры".
     Ниже красовалась затейливая подпись со множеством завитушек и вензелей, служивших, надо полагать, исключительно для профессионального выпендрежа. А еще ниже протянулась одна-единственная строчка:
     "Пробирное клеймо приложено 40 Квинтилия 80 X Э канцелярии советником..."
     Подпись канцелярии советника совершенно неразборчива, далеко не такая манерная - должно быть, ему по роду службы приходилось оставлять ежедневно десятки автографов, и он заботился об экономии трудов, а не о излишней красивости.
     - Примерно за четыре месяца до его убийства, - сказал Леверлин, видя, что Сварог дочитал и опустил руку с бумагой. - Ты вторую посмотри...
     - Подождите, - сказал Сварог. - А ожерелье где?
     Мара фыркнула:
     - Право, на тебя не угодишь... Леший его ведает, где оно там запропастилось... По крайней мере, в витрине его не было, там лежал только перстень. Ты и в самом деле посмотри вторую бумагу, она еще любопытнее...
     Сварог схватил второй свиток, развернул с треском.
     "Сим удостоверяю, что означенное кольцо, золотое с костяным украшением в виде черепа, а также принадлежащий к нему документ, свидетельствующий о месте его изготовления, законным образом приобретен в моей лавке, с дозволения инстанции, существующей на улице Искусников, двадцать пять, гиперборейским подданным ревереном Гонзаком, путешествующим ради собственного удовольствия. Поскольку третьими лицами имущественных прав на данное кольцо по выставлении его для продажи в моей лавке не предъявлялось, после уплаты суммы в пятьсот денариев означенные раритеты переходят в полную и безраздельную собственность означенного реверена Гонзака.
     Числа четвертого Атума месяца три тысячи шестьсот семьдесят девятого года Харумской Эры.
     Серебряной гильдии купец Фурберо, Латерана".
     - Вот такие дела, - сказал Леверлин. - Гонзак это колечко приобрел буквально за месяц до исчезновения. Знаешь, что самое примечательное? То, что записей только две. Всего две. Законными владельцами перстня были Асверус и Гонзак - все остальные, в том числе, не исключено, означенный Фурберо, вступили во владение не самым честным путем. Уж горротский-то скопидом, безусловно, приобрел перстень предосудительным образом - на его имя записи нет... Ты хоть понимаешь, что это такое? Дело даже не в том, что отыскалось наконец-то легендарное кольцо Асверуса... Впервые всплыл неизвестный науке раритет, принадлежавший Гонзаку...
     - Значит, Гонзак интересовался Асверусом?
     - Гонзак многим интересовался...
     - Любопытно, где же все-таки ожерелье? - повторил Сварог.
     - Хочешь гипотезу? - сказал Леверлин. - В жизни Асверуса была некогда одна крайне загадочная женщина, по времени получается - его последняя женщина, последняя любовь. Стихотворений двадцать ей посвящено. Кто она и откуда, неизвестно до сих пор. Сам Асверус ее именовал то Синеглазое Чудо, то Синеглазое Горе. Учитывая время, когда украшения были изготовлены, учитывая, что ожерелье, несомненно, женское, гипотеза сама собой напрашивается.
     - Однако... - сказал Сварог. - Дарить любимой ожерелье с черепами... Они же самые настоящие, пусть и крохотные...
     - Да ничего удивительного. Вполне во вкусе тогдашнего времени и тогдашнего периода в искусстве, именовавшегося "кладбищенским балерио". Украшения с черепами и скелетами, мебель в виде усыпальниц, и так далее... На эту тему написаны целые тома, попроси историков искусства, чтобы...
     - А начхать мне на историков искусства, если откровенно, - сказал Сварог задумчиво, не отрывая взгляда от кольца. - Балерио-барокко-рококо... Меня вот это в первую очередь интересует, - он осторожно потрогал ногтем мизинца крохотную пустую глазницу. - Откуда их Асверус взял, сразу пять? Это ведь не гробокопательство какое-нибудь, а? Там, где эти хоронят своих мертвецов, вряд ли ступала человеческая нога...
     - Ну, тут уж с нас взятки гладки, и спроса никакого, - сказала Мара. - Что увидели, то и привезли. Между прочим, исключительно моя заслуга - пока мэтр, млея от восторга, копался в книгах, я решила осмотреть витрины, и, в самом дальнем углу... Мэтр так и прошел бы мимо, ручаться можно. Молодец я, как по-твоему?
     - Спасу нет, - сказал Сварог.
     Мара подошла к нему, ухватила за руку и, многозначительно улыбаясь, сказала:
     - Тогда пойдем, если у тебя неотложных государственных дел нет.
     Сварог оглянулся - мэтр, не видя и не слыша ничего вокруг, созерцал книжное великолепие, не представляя, с чего начать на этой оргии духа, Леверлин уже с головой погрузился в какой-то фолиант, - схватил ее за талию и увлек в коридор. Пройдя немного, ногой распахнул дверь очередной гости-ной - эта была выдержана в светло-зеленых тонах - втолкнул внутрь Мару, чувствуя горячие толчки крови в висках. Что-то до сих пор было зажато в ладони - перстень Асверуса, конечно. Сварог мимоходом надел его на средний палец, почти впору пришлось. Мара закинула ему руки на шею, прижалась всем телом, промурлыкала на ухо:
     - Бьюсь об заклад, ты все это время только и делал, что валял придворных шлюх...
     - Поклеп, - сказал он счастливо улыбаясь.
     - А докажи.
     Широкая мягчайшая кушетка обнаружилась совсем рядом, и Сварог, не теряя времени, уложил туда вновь обретенное рыжее сокровище - а ведь в глубине души увидеть не чаял - и ее платье в мгновение ока полетело на пол...
     А сам он успел лишь расстегнуть три верхних пуговицы камзола. Мара, приподнявшись на локте, недовольно уставилась на что-то за его спиной, и Сварог, обернувшись, увидел просунувшуюся в приоткрытую дверь бульдожью физиономию Интагара. Сердито набросил на безмятежно лежавшую Мару легкое покрывало, подошел к двери, четко ставя подошвы, словно гвозди вбивал, и, уставясь на министра полиции, крайне неприязненно процедил:
     - Послушайте, есть же пределы...
     - Ваше величество, - сказал Интагар преспокойно. - Извольте выйти в коридор или позвольте мне зайти...
     Что-то у него было в глазах такое - незнакомое, тревожное. Не колеблясь, Сварог за локоть вытянул его в селадоновую гостиную - вот именно, Селадоновая! - захлопнул дверь. Спросил уже спокойно:
     - Что-то случилось?
     - Как сказать... Мы только что взяли этого самого кабинет-камергера. Взяли и его хозяина, отдававшего ему приказы и платившего деньги - маркиз из Министерства иностранных дел...
     - Ну, ничего удивительного, - сказал Сварог. - Я прекрасно знаю, что более всего у меня недоброжелателей и врагов как раз в Министерстве иностранных дел - они в свете последних событий потеряли прежнее значение, скоро я их вообще разгоню за ненадобностью. Не могу же я при их посредстве с самим собой сноситься? Глупости... В общем, могли бы и подождать...
     - Не мог, ваше величество, - сказал Интагар решительно. - Решение нужно принимать немедленно, не теряя ни минуты. Понимаете ли, мы с ходу прижали означенного маркиза, он дрогнул и треснул ... Так вот, он очень быстро опомнился, грозит всеми мыслимыми и немыслимыми карами... По его словам, он - одно из доверенных лиц имперского наместника в Равене, и именно наместник поручил ему организовать это покушение на вас, ту ядовитую гадину переправили из Фагерстарских болот с помощью... - он умолк и многозначительно ткнул пальцем в потолок, выше которого, как известно, небо, а в небе, всякий скажет, летающие дворцы...
     - Что еще за покушение? - озабоченно спросила Мара, спрыгнула с кушетки и моментально натянула платье. - Я смотрю, расслабляться рано, работать пора...
     - Пустяки, - сказал Сварог. - Ну, покушение... Ну, предотвратили... Далее, Интагар!
     - В общем, он кричит, что всем нам не поздоровится, вплоть до меня. Что, как только высокий господин небес, имперский наместник узнает, а он непременно узнает вскорости каким-то образом, о котором нам, быдлу наземному, знать не полагается... Мы его не арестовывали официальным образом - просто схватили на улице незаметно для окружающих, увезли в одно из укромных мест... Я не думаю, что он врет - у меня и до того рыли на него материалы... Все так и обстоит. Он и в самом деле - доверенное лицо наместника. Ваше величество, не подумайте, что я трушу... Но дальнейшее, очень похоже, выходит за пределы моей компетенции...
     Глаза у него были странные - тревога мешалась со смертной тоской, Сварог впервые видел его таким.
     Тщательно застегивая камзол, он сказал веско:
     - Не тревожьтесь, господин министр полиции... К счастью, происходящее - в пределах моей компетенции... Вы запротоколировали показания этого долбаного маркиза?
     - Как можно... высокий господин небес...
     - Летите пулей, - сказал Сварог. - Запишите показания обоих подробнейшим образом. Ясно?
     - Но господин наместник...
     - Вашего наместника я арестую самое позднее через час, - сказал Сварог. - Это для вас он, может быть, и высокий господин небес, а для меня... - он повернулся к Маре:
     - Ступай к Элкону, он у себя. Пусть немедленно свяжется с Серебряной Бригадой и от моего имени вызовет патруль. Покушение на камергера императорского двора, лейтенанта Яшмовых Мушкетеров, и, главное - начальника девятого стола Императорского Кабинета... Он у меня не то что соплями - кровью умоется, тварь такая... Марш!
     Мара, так и не успев надеть туфельки, босиком выскочила за дверь.
     - К лешему... - сказал Сварог, чувствуя, как в нем крепнет рассудочная, спокойная ярость. - Надоели мне имперские наместники на моих землях. Без них обойдемся. В самом скором времени я их изведу под корень как разновидность фауны...
     Интагар таращился на него с восторженным ужасом, приоткрыв рот, ничуть не похожий сейчас на первого интригана королевства и многолетнего министра полиции.
     Сварог лихо подмигнул ему, похлопал по плечу:
     - Привыкайте, старина, привыкайте. Сдается мне, вы все еще не прониклись подлинным значением моей скромной персоны. Я вам не что-либо где, а где-либо как... Мы с вами еще такого наворотим рука об руку... Лишь бы у вас хватило смелости... Ну, подберите вы челюсть и гляньте соколом! Или не верите?
     - Верю, ваше величество, верю... - сдавленным голосом отозвался Интагар. Просто привыкнуть трудно, когда на глазах рушится система , всю жизнь казавшаяся вечной и неизменной, как радуга или облака... Но не только это... Откуда у вас это кольцо?
     - А что? - с любопытством спросил Сварог.
     - Это определенно пресловутый перстень Асверуса...
     - Ну да, - сказал Сварог.
     - Лет двадцать назад старого герцога Ашила зарезали вместе с несколькими домочадцами именно из-за этого перстня. О нет, его у герцога не было вовсе - просто-напросто старый бахвал в своем коллекционерском запале соврал, будто приобрел его где-то... И эт