ки земли. Поразительно просто, как любит человек гадить везде, куда только доберется... И никакими грозными королевскими указами эту привычку не побороть.
     Чертыхаясь про себя, Сварог все же добрался до набережной. Выпуклое днище горротской "Радуги" нависало над ним продолговатым темным облаком. Оттолкнувшись от дна обеими ногами, он поплыл вверх. Ухватившись за нижнюю оконечность массивного румпеля, извернулся и, цепляясь ладонями за обросшие морскими ракушками - черт-те сколько не кренговались, раздолбай - широкие доски, скорее пополз, чем поплыл вдоль киля.
     Остановился. Присмотрелся к тому, что обнаружил, оттолкнулся от киля проплыл вдоль всей явственно видневшейся линии, четко выделявшейся вдоль днища. Подумал с радостью, что вовсе не выглядит дураком, - наоборот, угодил в самое яблочко.
     В днище горротского корабля был проделан большой люк, состоявший из двух продольных широких створок. Если представить его распахнутым, в него прекрасно пройдет некий предмет ярдов шести, а то и восьми в длину, не менее трех-четырех в ширину. Кораблям такие люки совершенно ни к чему, если не считать одного-единственного случая. "Ай да я, - подумал Сварог, ай да мыслитель, ай да проницательный ум! Уважать себя начинаешь втрое больше против прежнего..."
     Назад он вернулся минут через двадцать. Всплыл на поверхность - такой же голый, как полдюжины матросов с "Божьего любимчика", бултыхавшихся неподалеку от борта, старательно изображавших, что это их любимое занятие, которому они предаются в любом порту. Могут ведь быть у людей свои маленькие причуды? Мало ли на свете чудаков...
     К нему обернулись, и он сказал ухмыляясь:
     - Все, ребята, можно вылезать...
     И первым подплыл к трапу с деревянными перекладинами, проворно взобрался наверх, принял от Мары огромную простыню, стал вытираться. На него выжидательно смотрели капитан Зо с боцманом Блаем и Странная Компания в полном составе.
     - Я все-таки великого ума человек, если кто сомневался, - сказал Сварог и моментально стал серьезным. - Господа мои, это они. У них в днище не люк, а сущие ворота. Есть только одно-единственное объяснение. И мы обязаны их взять...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СОКРОВИЩЕ ХАЙ ГРОНА

     Неподалеку от Сварога заскрипел румпель, поворачиваясь тяжко, неспешно, и "Радуга" отвалила от причала, обремененная двумя пассажирами, не включенными в судовую роль, не платившими за проезд, совершенно нежеланными для всех, кто был на борту. Но поскольку никто не подозревал о "зайцах", ни малейшего перепелоха не случилось.
     Корабль понемногу набирал скорость, покинув рейд, и Сварог ощущал сопротивление воды, словно сильный ветер в лицо. От его макушки до поверхности моря было что-то около пары ярдов, он висел, распластавшись на борту, вцепившись в четыре бурава, которые сам полчаса назад и ввинтил в доски обшивки со всеми предосторожностями, по миллиметру, чутко прислушиваясь, не раздастся ли над головой, на палубе, подозрительный шум, означавший бы, что все открыто. Обошлось. Никто и не подозревал о его присутствии на острове - человека, дышавшего под водой так же легко и непринужденно, как на суше.
     Никто не подозревал также, что на корме, над румпелем, под далеко выступающей надстройкой, примостилась Мара - единственная на тысячи морских лиг вокруг, кому этот номер был по плечу. Она бесшумно подплыла к корме гораздо позже Сварога, перед самым отплытием "Радуги", когда убедилась, что на корабле начали поднимать паруса. И бесшумно вскарабкалась по обшивке, цепляясь за доски надетыми на ладони и ступни железными браслетами с набором острейших зазубренных крючьев, - отправляясь в морское плавание конечно же прихватила свой мешок с уймой полезных приспособлений, способных довести до инфаркта иного гуманиста. Повисла, держась прочно, словно вбитый в доску гвоздь, - совершенно неразличимая издали фигурка в мешковатом одеянии с капюшоном. Ночью, известно, все кошки серы, даже рыжие...
     Нельзя сказать, что он разместился с комфортом, но скорость была все же невелика, и Сварог ничуть не опасался, что его оторвет от борта напором воды. Когда прошло не менее десяти минут, он выпустил загнутую дугой железную рукоятку бурава, держась одной правой, достал из ножен кинжал и, выбросив руку над головой, медленно всадил прочное лезвие в щель меж досками. Потом повторил левой ту же манипуляцию с другим кинжалом. Теперь он ногами стоял на рукоятях буравов, а руками цеплялся за рукояти кинжалов, и его голова поднялась над водой. Вполне могло оказаться, что от его варварских манипуляций в трюме возникла течь, но она была совсем крохотная, и озабочиваться этим не стоило - совсем скоро на корабле должны были развернуться события, после которых экипажу будет не до присмотра за водой в трюме...
     Огромная желтая луна - то бишь Семел - стояла высоко над морем, почти в зените. Очаровательная ночь для влюбленных - и препакостная для грабителей, которых на большой дороге видно за версту. Уже с большим знанием вопроса Сварог моментально вспомнил, что на "тарабарской музыке" подобная ночка именовалась "дохлым времечком", а то и "худявой темнушкой".
     Огни города и порта остались позади, за левым плечом. Корабль шел в полулиге от берега, мимо голых скал, которые только казались издали - что днем, что ночью - совершенно дикими, какими бы ли с сотворения времен. На деле же они за тысячелетия покрылись невидимой с моря сетью переходов, укрепленных гнезд и местечек для засады. Там сейчас полно солдат, бдящих недреманно, а кое-где, растолковал Барталь, и пушки замаскированы.
     Наверняка где-то в приличном отдалении уже дрейфовали корабли горротской эскадры - и "Божий любимчик" уже должен выйти в море. Со своего наблюдательного пункта Сварог недалеко мог видеть, но прекрасно знал, что все именно так и обстоит. Горротцы просто обязаны выйти в море, прикрывая бесценную лоханку под названием "Радуга", а капитан Зо подвести не в состоянии, хотя, строго говоря, вовсе не обязан был ввязываться в Свароговы эскапады. Однако он, не балуясь ненужным красноречием, спокойно кивнул: "Можете на меня рассчитывать", и этого достаточно...
     Нельзя было особенно затягивать - поди угадай, где на сей раз бросит якорь "Радуга"... Тем более что Сварог уже видел даже из своего неудобного положения ярко светивший синий фонарь, неподвижно замерший на скале ярдах в пятидесяти над водой - условный сигнал Барталя. Вряд ли фонарь этот мог всполошить кого-то на борту "Радуги" - мало ли по какой причине могут разжечь огонь охраняющие остров солдаты, не обязанные давать заезжим путешественникам отчет в своих действиях...
     Мара тоже увидела фонарь, Сварог в этом убедился, услышав над головой едва слышные царапающие звуки - услышал только потому, что ждал их и воспользовался "чутким ухом". Поднял голову и самым обычным человеческим взором, вовсе не усиленным с помощью "кошачьего глаза", увидел бесформенный силуэт, бесшумно скользивший по борту сначала параллельно водной глади, а потом снизу вверх, к перилам кормовой надстройки. Словно явление призрака или легендарной Серой Погибели - совершеннейшая тишина, только слышно, как тихонько журчит рассекаемая форштевнем вода, поскрипывают снасти да лениво перебрасываются неразличимыми тихими репликами люди на капитанском мостике...
     Забавно, но сейчас он нисколько не опасался за Мару. На Сегуре, во время того дурацкого состязания, боялся какой-нибудь глупой случайности, а сейчас - ни капельки. Когда она работала, Сварог не раз убеждался, не бывает ни осечек, ни глупых случайностей...
     Мимолетно оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что он пребывает на своей позиции, Мара столь же бесшумно достигла подножия толстых деревянных балясин. Несколько секунд висела в неподвижности, а потом взметнулась наверх, на мостик, столь неуловимым для газа рывком, что Сварог попросту не заметил броска - миг назад она висела на борту, и вдруг ее уже нет на том месте... Сварог напряг слух. Едва слышный стук, что-то мягко осело на палубу, легкое звяканье, чуть различимый ухом скрежет, протяжный звук, словно по палубе проволокли мешок...
     И - тишина. А потом над головой раздался сухой деревянный стук, словно кто-то бежал вдоль забора, чертя по нему палкой - это разворачивался сброшенный сверху Марой трап, и ступеньки тарахтели по борту.
     Ухватившись обеими руками за нижнюю, Сварог подтянулся на руках, поставил ногу на добротно оструганную перекладину и полез наверх со всем проворством, на какое был способен.
     Перемахнув через перила, огляделся, оценивая ситуацию. Все было в совершеннейшем порядке, зачистка проведена на совесть в углу, скорчившись, лежал неподвижный человек, второй распростерся у штурвала, третий крест-накрест повалился на него. Ни у кого из них не было в руках оружия - ну, конечно, где им было успеть, когда над перилами возникло нечто бесшумное и стремительное и, не потеряв ни мига, начало работать...
     Море было спокойным, и корабль, лишившись управления, пока что не рыскал, по инерции, шел тем же курсом, штурвал лишь чуть-чуть поворачивался вправо-влево.
     С мачт раздались громкие удивленные возгласы - это моряки из парусной команды заметили Мару... Ага, понятно, почему. Она стояла сейчас на месте, судя по пронзительному скрипу кабестана, опускала якорь. Ага, цепь загрохотала в клюзе...
     Не теряя времени, Сварог схватил с крюка на перилах зажженный фонарь, пребывавший там согласно морскому регламенту, вмиг отодвинул заслонку и, направив отражатель в сторону берега, сделал несколько широких взмахов, словно красил забор.
     Чуть ли не через пару секунд от скал отделились две шлюпки и, вырвавшись на большую воду, понеслись к кораблю со всей возможной скоростью, так что весла, должно быть, трещали и гнулись. Сварог оглядел горизонт. Справа и позади, не менее чем в полулиге, виднелся один из горротских фрегатов, пока что спокойно дрейфовавший. Ага, второй - справа и впереди, тоже довольно далеко, а третьего что-то не видно, но он, конечно, где-то поблизости...
     С кормы приближался "Божий любимчик", идущий под всеми парусами, нацелившийся загородить "Радугу" от обоих горротцев. Шлюпки летели к борту, как на больших адмиральских гонках, уже слышно было, как знакомый голос рыкает:
     - Нав-вались, навались, осьминога вам в задницу! Навались!
     А на другой шлюпке, ни в чем не уступая Боцману, орала Тетка Чари:
     - Навались, гунявые, бабку ваше в перехлест через клюз!
     "Как же они на борт?" - подумал Сварог всполошенно, но тут же успокоился - при такой небесной иллюминации все еще висевший за бортом трап прекрасно виден с воды...
     Только теперь на "Радуге" нашлось достаточно людей, осознавших нешуточную опасность и спешивших принять меры. Под ногами у Сварога, в помещениях кормовой надстройки, загрохотали шаги, послышался лязг металла - кто-то второпях столкнулся торопливо выхваченными клинками - и на палубу, как зерно из распоротого мешка, сыпануло дюжины две вооруженных, судя по ухваткам, не парусных дел мастеров, а профессиональных солдат.
     Тщательно прицелившись, Сварог метко угодил одному из них в башку тяжеленным фонарем, после чего ушибленный кулем свалился на палубу, определенно выбыв из боевых порядков.
     Трое-четверо бросились на нос, к кабестану. Им навстречу из-за надутого ветром паруса выскользнул бесформенный силуэт...
     В несколько секунд там произошло что-то жуткое и бесповоротное - словно налетев на невидимую веревку, протянутую поперек палубы, горротцы все до одного попадали и больше не шевелились. Кто-то внизу взвыл в непритворном ужасе.
     Наконец-то! Над планширом возникла высоченная, голая по пояс фигура с короткими абордажными тесаками в обеих руках. С грохотом перепрыгнув на палубу, боцман Блай жизнерадостно крикнул оторопевшим горротцам:
     - Наше вам! Никогда не видели гиперборейскую тигру, ребятки? Вот она я, смертушка ваша непреклонная!
     И кинулся в драку, размахивая клинками так ожесточенно, что казалось, будто рук и тесаков ничуть не меньше, чем у легендарного Шугуты.
     Следом, прыгая через планшир, подбадривая друг друга молодецкими воплями и ядреной матерщиной, ринулись с полдюжины его пиратов и Странная Компания.
     Сварог даже не пытался выхватывать абордажную саблю и кидаться в сечу - командир вовсе не обязан сейчас быть впереди на лихом коне, у него другие задачи, стратегические...
     Он ограничился тем, что, выдернув из-за пояса покойного рулевого пару пистолетов, послал пули в ближайших к нему горротцев - в спину вообще-то, что безусловно возмутило бы иного приверженца рыцарской этики, но сейчас было, по глубокому убеждению Сварога, вполне уместно. Не благородно дуэлировать сошлись, в самом-то деле...
     Грохоча босыми пятками, весь мокрехонький, он сбежал с капитанского мостика и, махнув подбежавшему к нему бесформенному балахону, кинулся в ближайшую дверь.
     Эту часть плана они с Марой обговорили подробно и старательно. Следовало незамедлительно брать "языка". Присутствие солдат на борту неудивительно - но гораздо больше здесь должно быть, учитывая специфику рейса, мастеровых и инженеров, то есть людей, оружием махать не обученных, зато много знающих...
     Коридор был ярко совещен карбамильскими лампами на стенах - ну, понятно, никто здесь не собирался дрыхнуть, они вышли в море работать... Какой-то вздорный тип в кирасе, с абордажным тесаком очертя голову кинулся на Сварог из распахнувшейся справа двери, но Мара его перехватила и во мгновение ока утихомирила насовсем.
     Распахнув одну дверь, вторую, третью, Сварог увидел там лишь пустые каюты, судя по их убранству, принадлежавшие отнюдь не рядовым матросикам - да такие и не обитают на корме... Пусто. И здесь пусто. Ага!
     Бомбой ворвавшись в каюту, он пинком опрокинул столик, заваленный морскими картами, еще какими-то бумагами, циркулями, непонятными инструментами - и все это ученое хозяйство разлетелось по полу. Сварог же, протянув руку, сграбастал за глотку пожилого человека, простоволосого, в коротком плаще, скрепленном у горла серебряной цепочкой с двумя серебряными же бляхами, на коих отчеканены циркули. Сословие Циркуля, ага, инженер, судя по роже - обделавшийся интеллигент, незнакомый с методами активного следствия в полевых условиях...
     Зато Сварог еще в прошлой жизни приобрел нешуточное мастерство в помянутых методах. Молодецки шарахнув инженером об стену, припечатав его спиной к весьма посредственному ковру, он левой рукой залепил пленному оглушительную плюху, отпустил, выхватил из ножен саблю, со зловещим видом помаячил сверкающим клинком перед лицом. Рявкнул:
     - Где Тагарон? Тагарон где, сучий ты потрох? Душу выну через жопу, уши отрежу и в рот запихну! Тагарон где?
     - В трюме... - пролепетал инженер, без посторонней помощи вжимаясь в стену так, словно хотел проломить ее спиной в поисках спасения.
     - Возле лодки?
     - Аг-га... Откуда вы знаете? Вы кто?
     - Любознательные странники, - сказал Сварог, переведя дух. - Любители механических кунштюков... Где вход в трюм? Веди, тварь, живо!
     Инженер машинально показал рукой. Ухватив его за плащ, Сварог сильным толчком отправил ученого человека к Маре, которая тут же приняла добычу, надежно в нее вцепившись. Они все втроем вывалились в коридор и оказались лицом к лицу со Странной Компанией, сгоряча нацелившейся в них пистолетами и клинками. Впереди всех возвышался его Величество Бони Скатур Чер, король Арира - с пылавшей боевым азартом физиономией, крайне довольный возвращением к прежней жизни, хищно вздымавший увесистый абордажный топор-лабрис с двойным лезвием.
     - За мной, ребята! - приказал Сварог и, следуя за машинальным взглядом пленного, подтолкнул его к одной из дверей.
     Топотавший следом Бони оглушительно пыхтел - сказывалась беззаботная жизнь венценосца. Он прилежно доложил:
     - Наверху все путем, командир, боцман со своими очистили палубу, зашугали олухов на мачтах...
     Сварог резко повернул голову - снаружи донесся знакомый гул пушечного залпа. "Божий любимчик" вступил в бой, события резво разворачивались на полную, следовало торопиться...
     Он распахнул дверь, за которой оказались уходящие вниз ступеньки, толкнул вперед инженера:
     - Веди, родимый, да не заплутай, смотри... По довольно ярко совещенной лестнице они спустились ступенек на двадцать, оказались перед широким проемом без двери. Изнутри доносились голоса, падал свет, что-то металлически погромыхивало, постукивало. Сварогу пришло в голову, что те, в трюме, увлеченные своими делами и никак не ожидавшие лихого штурма, могли попросту и не заметить, не услышать схватки над головой, не столь уж и шумной. А что до пушечной пальбы - мало ли по какому поводу она могла вспыхнуть...
     Осторожно выглянув из-за переборки, он убедился, что угадал правильно. С дюжину человек, столпившихся вокруг странного сооружения, выглядели всецело поглощенными обычными занятиями - одни разглядывали большую карту, другие, стоя наверху короба, отдраивали большой овальный люк, еще кто-то с натугой волок к середине трюма огромный бронзовый сосуд...
     Обширный трюм, размерами не уступавший паре-тройке солидных купеческих амбаров, освещенный парой дюжин больших карбамильских ламп, был пуст. Только посередине возвышалось помянутое сооружение, нечто вроде продолговатого купола из плотно пригнанных досок, меж которыми влажно посверкивало что-то вроде застывшей смолы или надежно обеспечивавшей герметичность ворвани. На вершине - овальный люк, к нему ведет металлическая лесенка, по обеим ее сторонам разместилось не менее восьми обычных корабельных помп, какими откачивают воду.
     Не нужно быть инженером, чтобы примерно догадаться, как эта музыка устроена. Сварог прикинул все в общих чертах, как только увидел люк в днище "Радуги". Подводная лодка, творение хитромудрого Тагарона, помещалась в этом самом куполе, намертво присобаченном к днищу. При помощи каких-то механизмов - надо полагать, не особенно заковыристых - ее опускали вниз, раскрыв створки люка, а потом поднимали тем же манером. Закрыв нижний люк и задраив верхний, воду откачивали помпами. Ага, вот они, подъемники - колеса с намотанными на них цепями по четырем сторонам купола, цепи уходят внутрь. В отверстия неминуемо просочится вода - видны по бокам темные потеки, - но ее будет не так уж много. Снаружи никто и не заметит, ночью особенно. Ну что же, толково придумано, большого ума этот Тагарон, вот только не стоило ему связываться с Горротом, меньше было бы в жизни неприятностей... По объему и весу вся эта машинерия даже меньше обычного груза для кораблей такого типа, так что на плавучесть и мореходные качества, надо полагать, не особенно влияет... Кулибин, мать его...
     Вверху гремели пушки. Следовало поторапливаться. Оттолкнув инженера локтем, Сварог ворвался внутрь с жизнерадостным криком:
     - Стоять, бараны!
     Следом влетели остальные, угрожающе поводя всеми имевшимися в наличии смертоубийственными орудиями производства. Должный эффект был достигнут: люди в трюме выглядели так, что к ним вполне применимы были заезженные метафоры вроде "как громом поразило", "остолбенели от испуга", "ноги приросли к земле, а языки прилипли к гортани" и тому подобное. Только один, не потерявший присутствия духа, браво развернулся навстречу, хватаясь за меч - судя по этому мечу и морскому мундиру, флотский офицер.
     Сварог, не теряя времени, аккуратненько достал его абордажной саблей - скорее в воспитательных целях, давая понять этой учено-инженерной публике, что с ними не шутят. Выдернул клинок, переступил через покойника и, подойдя вплотную к отшатнувшимся безоружным, рявкнул:
     - Тагарон кто?
     Пара голов непроизвольно повернулась в сторону человека средних лет, в классическом наряде Сословия Совы. Довольно ухмыльнувшись, Сварог вразвалочку подошел к нему и коротко поклонился:
     - Мои поздравления, мэтр. Вы и в самом деле большого таланта человек, я вижу... Давайте не будем рассусоливать, некогда. Я - король Сварог. Не могли вы обо мне не слышать... Кстати, вам передает привет мэтр Анрах, но мне сейчас не до