вовало,  когда  услышала  от
меня, что гнев Тароса может перейти на ее дочь. Чушь полная,  но  сработало.
Погода еще тоже издевается, - внезапно переменила тему баронетта.
   И трудно было с ней не согласиться, - да, погода  именно  что  издевалась
над "Серебряным ударом". То проклюнется солнце, то закапает "грибной" дождь,
то хлестанет ливневыми струями, то вновь просвет в  облаках  и  вновь  броню
нагревают теплые лучи.
   Сварог поймал взгляд Клади, брошенный в тот  угол,  где  стояло  зеркало.
Сейчас оно не стояло, а лежало осколками на полу. Губы баронетты сложились в
мимолетную улыбку. Ту улыбку нетрудно было расшифровать: так бы не выдержала
и посмотрелась, вот и хорошо, что соблазн разбит, собственное  отражение  уж
никак бы не улучшило настроения, испортило бы вдрызг, это точно.
   Да, все они выглядели сейчас не ах, неважнецки  смотрелись.  Утомление  и
угроза гибели не придают лицам  здоровый  цвет,  копоть,  пороховые  дымы  и
ссадины краше человека отчего-то не делают...
   Наверное, Сварог должен  был  ее  по-мужски  поддержать.  Сказать  что-то
ободряющее, обнять. Наверное...
   Вместо этого Сварог, встав напротив нее, сказал:
   - Я понимаю,  что  ты  не  имела  к  военно-морскому  ведомству  никакого
отношения. Но тем не менее... Знаешь, мне известен один  указ  определенного
ведомства некоего королевства, подробно объясняющий, как выбираться из любой
точки планеты. Вспомни, может  быть,  существовала  похожая  инструкция.  На
случай, если агента Отдела последнего  рубежа  безопасности  Гидернии  вдруг
занесет в неподконтрольные дали. Нет ли  экстренного  способа  связи,  чтобы
вызывать подмогу? Нет ли, ну скажем, в каждом квадрате сто на сто кабелотов,
нет, не очередной  угольной  базы,  а,  например,  оборудованного  плавучего
домика спасения.  Вроде  охотничьей  заимки  в  дремучем  лесу,  где  всегда
отыщутся соль, крупа, спички... Клади отрицательно помотала головой.
   - Думаю, настолько гидернийская предусмотрительность не  простиралась.  А
чтоб тут что-то оборудовать... - Усмехнувшись, баронетта добавила:
   - Гидернийский ресурс исчерпан.
   Сварог истолковал ее последние слова как сожаление.
   - Я понимаю, ты думала, все пойдет не так. Круиз до  Граматара  со  всеми
удобствами. Места в каюте люкс, вечерние коктейли...
   - Дурак вы, ваше сиятельство, право слово, - невесело улыбнулась Клади. -
Что ж я, по-вашему, такая дурочка, не знала, на что иду... Но  -  вы  правы,
граф. Жалко, что все так кончается. Жалко...
   Баронетта поднялась, подошла к разбитому  зеркалу,  наклонилась,  подняла
осколок покрупнее:
   - Тарос великий, какая  я  страшная...  -  И  неожиданно,  без  перехода,
продолжая  разглядывать  себя  в  покрытое  трещинами  и   сколами   стекло,
произнесла:
   - Хотя, ты знаешь, может быть, и хорошо все же, что конец именно таков. Я
спокойно говорю тебе об этом, потому что знаю, что и ты меня не любишь.  Как
было написано в одном романе из библиотеки мэтра Ленара: "Судьба  свела  их,
они понравились друг другу, им было вместе хорошо, но яркая звезда их  любви
так и не взошла". Между  прочим,  существует  такое  поверье:  каждая  новая
любовь зажигает на небе новую звезду, а  падающие  звезды  -  это  умирающая
любовь. - Клади бросила осколок на пол, перешла к тумбе, на которой когда-то
стоял безвкусный гипсовый бюстик какого-то гидернийского деятеля,  принялась
водить пальцем по деревянной панели, оставаясь к Сварогу спиной. -  С  тобой
мне было замечательно. Наверное, ни с кем никогда не было так хорошо. Но  та
любовь, о которой складывают песни  и  пишут  книги,  ради  которой  человек
готов... Это что-то другое...
   Сварог молчал, несколько сбитый  с  толку.  На  лакированной  поверхности
дерева под пальцами Клади появилась матовая звезда,  на  глазах  исчезающая.
Внезапно баронетта повернулась к Сварогу,  впилась  в  него  взглядом  и  со
странной улыбкой спросила:
   - А кто такая Мара? Ты называл ее имя во сне. И не один раз называл...
   Она снова отвернулась, к облегчению Сварога,  и,  к  его  облегчению,  не
стала настаивать на ответе, ушла от непростой темы:
   - Женщины чувствуют, любят их или нет. Конечно, всегда  приятно  слышать,
когда мужчина признается в любви, но и без  этих  признаний  женщина  знает,
любима она или всего лишь нравится. Может быть, ты  любишь  эту  свою  Мару,
может, твое сердце еще только ждет своей любви. Но  твое  сердце  не  занято
мной.
   Разговор застал Сварога врасплох, безоружным  и  неподготовленным.  И  он
совершенно не представлял, что ему говорить в ответ. Лучше бы  вовсе  ничего
не говорить. Потом, после...
   - Ты знаешь, - баронетта, так и  не  поворачиваясь,  подошла  к  картине,
изображающей броненосец "Адмирал  Фраст"  на  бурных  волнах  и  прорезанной
крест-накрест  чьим-то  ножом,   бесспорно   тоурантским,   вроде   бы   как
разглядывала сейчас это живописное полотно, - не страшно уходить,  когда  не
приходится с кем-то навсегда расставаться, когда не  держит  тебя  желанными
кандалами привязанность к кому-то...
   Почему она сейчас решила завести этот разговор, Сварог не  понимал,  хоть
убейте. И что прикажете делать?  Лепетать  что-нибудь  успокаивающее?  Вроде
того - "да, ты права". А она, наверное, права...  Или...  Или  что?  Кто  бы
посоветовал. Да, граф, это тебе не  мечом  махать...  Сварог  закурил  новую
сигарету. Назовите это трусостью, но ох как  хотелось  ему  уйти  сейчас  от
этого  объяснения.  Благо  есть  куда  уходить  капитану  раненого  корабля,
пропасть дел и забот, его присутствие требуется на любом участке...
   - Я благодарна судьбе, что однажды в лесу, неподалеку от замка, встретила
загадочного и храброго графа, однако... Вот что я должна сказать тебе...
   Фу-у! Как спасательный круг, распахнулась дверь и  в  адмиральский  салон
пулей влетел чумазый парнишка-вестовой:
   - Мастер капитан, вас зовет мастер Пэвер! Одна из помп стала хуже качать,
может остановиться!
   "Вот и хорошо, - выдохнул про себя мастер капитан второго ранга. - Вот  и
хорошо. С помпой-то уж я как-нибудь управлюсь..."
   На пороге он замешкался, посмотрел на Клади - она так и не обернулась.

Глава пятнадцатая
В нашу гавань заходили корабли...

   Они доплыли. Доползли, доколдыбали.  Дотащились-таки,  кренясь  на  левый
борт, зачерпывая  воду  и  не  всю  успевая  выплевать  помпами  и  ведрами,
содрогаясь от каждого касания каждой волны. И вот она перед  ними  -  точка,
отмеченная на карте  коричневым  ромбом  с  недорисованным  углом.  Вряд  ли
кому-то в голову могло прийти, что они обнаружат здесь такое. Даже  в  самую
больную голову не закралось бы...
   Над водой каймов на пять возвышалась каменная стена,  образующая  квадрат
со стороной, примерно равной ширине футбольного поля. В трех углах  квадрата
сохранились небольшие башенки, четвертая башенка и часть стены вместе с  ней
были разрушены. Стены обрамляли площадку, залитую водой. На глаз  воды  было
по колено или чуть выше.
   Прозрачные верхние слои воды позволяли видеть, что площадка,  огражденная
стеной  -  вершина  пирамидального,  из  серого  камня  строения,  ступенями
уходящего вниз, в глубину, в темные, не достижимые для солнечных лучей слои.
Первая ступень, идущая по всему периметру и начинающаяся сразу  за  каменной
оградой, не превосходила по длине рядовую  лестничную  ступеньку,  вторая  -
такая же, а вот третья уже протянулась до своего обрыва не меньше чем на сто
каймов. И дальше  -  насколько  проникал  под  воду  взгляд  -  шли  ступени
исключительно исполинские, словно сработанные под подошвы Голиафа,
   - Стоп машина! - скомандовал Сварог. Скомандовал с  тем  расчетом,  чтобы
судно, некоторое время назад понизившее  ход  до  "самого  малого",  замерло
аккурат над подводным чудом. И вдобавок Сварог вывел  "Серебряный  удар"  на
цель таким  образом,  чтобы  корабль  встал  почти  впритык  к  стене.  Если
броненосец затонет, то не уйдет  под  воду  целиком,  что  уже  полновесный,
неоспоримый плюс.
   - Мы и "Серебряный удар" сделали все, что могли, Тольго.
   На ходовой рубке рядом с капитаном сейчас находился лишь дож-боцман. Кулк
уже вовсю упаковывал карты, запихивал их в  непромокаемые  мешки,  с  корнем
выдирал приборы из стоек.
   - Не похоже на то, что глубины здесь невеликие. Скорее, наоборот.  Кто  ж
ее тут... поставил, маскап?
   - Еще хорошие вопросы - "для чего?" и "когда?".
   - Может быть, туда есть вход, а, маскап?
   - Я  подозреваю,  Тольго,  у  нас  будет  прорва  времени,  чтоб  с  этим
разобраться. Так сказать, поработать  шлиманами  и  прочими  египтологами...
Хотя штука смахивает, скорее, не на пирамиду, то  есть  на  гробницу,  а  на
что-то такое культовое, типа храма. Как-то они еще называются...
   - Никогда не слыхал про этакие... образины.  Рассказывали,  конечно,  про
коралловое дерево, на котором живут морские птицы, дескать,  до  корней  его
недонырнуть, корней евонных не увидать даже в водоглядное стекло. Еще кто-то
пел про гору Копинкан, которая стоит-де посередь океана и  раз  в  семилетие
плюется огнем. Но про рукотворную домину, выходящую из бездны и торчащую над
океаном... впервые, впервые...
   - Все, прибыли на конечную остановку, мастер боцман.
   "Серебряный удар" замер, едва не проскрежетав  килем  по  первой  широкой
ступени подводного сооружения. Между броней судна и каменной стеной зазор не
превышал пяти каймов.
   - Можно будет попробовать залатать нашу посудину, маскап. Еще, глядишь, и
поплаваем на "Ударе"...
   -  Попробуем  залатать.  Потом.  Сейчас  выгрузка.   Но   среди   экипажа
незамедлительно начинай  упорно  и  усердно  пускать  слухи,  что  мы  здесь
задержимся не дольше, чем займет ремонт "Удара". Про боевой дух забывать  не
стоит, а он зиждется  на  вере.  Надо  и  Рошаля,  нашего  дорогого  мастера
пропаганды, подключить... Итак, команда простая: помпам  продолжать  работу,
остальных на выгрузку. Валяй, масбоцман Тольго!
   Всего имущества у капитана - шаур неразлучный, карта Ваграна, Зверев клык
да рубин волшебный. И идти собирать его, в узелок  завязывать  -  не  нужно.
Имущество, как и обычно, при капитане, в карманах и за поясом.
   - Молодцы,  орлы,  герои,  продержались,  -  Сварогу  навстречу  попалась
чумазая рота кочегаров во  главе  с  Олесом.  -  Остался  последний  бросок.
Разгружаем и объявляем большой привал.
   Олес - такими шахтеры вылезают  из  забоя  -  провел  черной  ладонью  по
черному лбу, утирая черный пот:
   - Сначала вымоюсь, потом - любое  остальное.  Таким  расхаживать  уж  сил
никаких нету. Я ж князь, а не мусорщик, вы еще не забыли?
   - Ну, помывку вы, пожалуй, заслужили, ваше сиятельство. Вон воды кругом -
залейся.
   Люди  выбирались  на  палубы,  уставшие,  грязные,  вымокшие,  сумрачные.
Смотрели вниз и видели площадку и  сбегающие  от  нее  в  подводные  глубины
ступени. На чрезмерное изумление у них не осталось сил.  Да  и  после  всего
того, на что они насмотрелись за время плавания, - разве уже что-то могло их
чрезмерно поразить...
   Доносились возгласы:
   - А повыше оно не могло высунуться?..
   - Отмучились...
   - А это не маррог, часом?..
   - Небось до первой Тьмы еще отгрохано...
   - Надо завалить площадку всяким  барахлом  -  ящиками,  ядрами,  дверями,
углем, сверху накрыть досками и железными листами. Получится остров...
   Дети, быстрее взрослых забывшие недавние потрясения и  беды,  радовались,
что не придется больше молча, скучно передавать ведерки и слышать всякие "не
ной, потерпи, будь взрослым":
   - А кто там живет, хорошие люди или плохие?
   - Мама, можно мы там поныряем?
   - Мы будем рыбу ловить?
   Большинство тоурантцев и гидернийцев, скромно полагал Сварог,  ничуть  не
сомневаются, что капитан целеустремленно вел их  именно  к  этой  балде.  Уж
маскап-то знает, что это такое перед нами  из  воды  торчит  и  как  с  этим
надлежит поступать...
   Из корабельных коридоров долетал охрипший  голос  Тольго,  разъясняющего,
что корабль долго на плаву не продержится, потонет, и  куда  его  поведет  -
одному Таросу ведомо, потому надо сперва снять с корабля самое необходимое и
водобоящееся: продукты, порох, карабины, белье, одежду...
   - Брось статую, болван! - свирепо зарычал на кого-то дож, - Плевать,  что
это Тарос! Из-под воды его достанешь, разрешаю....
   Несколько человек под командой Рошаля со второй  палубы  сбрасывали  вниз
сигарообразные баллоны, между которыми крепятся стяжки и натягивается ткань,
немногим уступающая свойствами брезенту - получаются  плоты.  Сварог  утянул
масграма в сторонку и поставил  задачу  распространения  правильных  слухов,
призванных укрепить веру и дух. Рошаль,  слушая,  кивал  и  думал  о  чем-то
своем:
   - Это-то дело знакомое... А  вот  вы,  маскап...  Спрошу  вторично.  Ваше
умение поднимать предметы в воздух на этот раз нам не  поможет?  Если  судно
приподнять, откачать воду и заделать пробоины...
   - Увы. Всю океанскую воду на воздух я  поднять  не  в  силах.  А  она  не
делится на отдельные мелкие составляющие. Вода в трюме не  позволит  кораблю
взлететь. Понимаете?
   - Не очень.
   - Не важно. Главное, если "Удар" не удержится на ступенях, соскользнет  и
пойдет на дно, то я его остановить не смогу.
   - Жаль,
   - Еще бы. А вы, кстати... Ух ты, вспомнил вдруг, как называется  подобное
здание. Зиккурат. Не встречали такого слова?  А  упоминания  о  сооружениях,
родственных нашему? -  Сварог  махнул  рукой  в  сторону  торчащей  из  воды
площадки.
   -  Да  сказал  бы,  уж  наверное,  -   масграм   Рошаль   поморщился   от
недогадливости капитана. Капитан свою догадливость отстаивать не стал.
   - Жаль, что не встречали. Ну, вынужден вас оставить...
   Палуба провалилась вниз,  старший  охранитель  поскользнулся  на  луже  и
растянулся на железных листах.
   - Тысяча дьяволов! - Сварог едва успел схватиться за фальшборт.
   Корабль еще больше накренился.  "Серебряный  удар"  был  остановлен  так,
чтобы крен шел в сторону моря, а не в сторону стены с башенками. И разгрузка
производилась, разумеется, с безопасной стороны, однако  ничего  веселого  в
таком крене нет, как ни крути.
   На артиллерийской палубе Сварог наконец нашел,  что  искал.  А  искал  он
книпель - два ядра, соединенных цепью, призванных крушить такелаж  вражеских
кораблей, вещь в бою, по сути, неэффективную, но для задумки  Сварога  более
чем годящуюся. Услышав знакомые голоса, заглянул в  распахнутый  люк.  Возле
выдранной прямым попаданием и  последующими  мотыляниями  корабля  бронзовой
пушки он застал сразу троих: Пэвера, Клади и Чубу-Ху.
   - Есть мысль перетащить их на другой борт, может, чуть выровняем судно, -
Пэвер, как обычно в раздумьях, запустил пятерню в ежик на голове. -  Ядра-то
немудрено, а эти-то заразы приклепаны к полу... Как думаете, граф?
   - Идей нет, - сознался  Сварог,  снимая  с  плеча  и  опуская  на  палубу
чугунные ядра. - Вот хочу полазать по округе. Вдруг чего откопаю, глядишь, и
ремонтом утруждаться не придется.  -  Сварог  выудил  из  воздуха  сигарету,
прикурил. - Самое главное. Если вдруг... ну, скажем, к вечеру не вынырну, то
по старшинству принимайте командование на себя, мастер суб-генерал.
   Пэвер нахмурился, открыл было рот возразить, но не стал. Приосанился.  Не
впервой генералу заслушивать подобные приказы, а на войне как на войне, и не
престало глупые сантименты разводить.
   - Слушаюсь, маскап, - крякнул, оттянул пальцами поясной ремень. - Мы  тут
с баронетгой обсудили, что не все так уж плохо,  маскап!  Опреснитель  есть,
еды завались. Море с едой под боком, наконец. Кого-то в башенках  разместим,
кого-то на плотах. Соорудим понтоны. Стены  широкие.  Хоть  спи  на  стенах.
Шириной в два полновесных генерала.  Старый  город  помните?  Как  тогда  на
Агаре. Олеса пустить, может, на него чего-нибудь и сработает.
   - Старый город другой, - сказала Чуба-Ху. -  От  Старого  города  исходит
совсем не то, что от дома внизу.
   - А что исходит от дома внизу? - прищурилась Клади.
   Чуба-Ху пожала плечами.
   - Очень... Очень непонятное. Не знаю. Никогда такого не чувствовала.
   - Это зло?
   - Не знаю. Но... не похоже.
   - А что, мастер Пэвер, - Клади обернулась к  суб-генералу,  -  неужели  в
ваших книгах про всякие чудеса не было ничего  хоть  чуть-чуть  похожего  на
огромную океанскую башню под водой, хоть малюсенькой зацепки? Ну  подумайте,
вспомните!
   - Да думал, вспоминал! Ничего, баронетга! Если не считать рассказа Голега
Гри "Шестой палец", где герой находит в открытом  море  трубу,  и  труба  та
дымит.
   - И что сделал герой?
   - Дальше поплыл.
   Сварог поднял книпелъ, забросил цепь на плечо.
   - Прощаться не буду...
   До стены Сварог добрался с одной из шлюпок,  помог  ее  разгрузить.  Веши
выкладывали на пористые, заросшие лишайником камни. Стены действительно были
широченные - даже не в  два,  а  в  три  полновесных  генерала.  Сложены  из
обтесанных серых камней: выщербленных, испачканных птичьим пометом, ближе  к
воде обжитых морской мелочью вроде рачков и ракушек, облепленных водорослями
и зеленой слизью. В щелях каменной кладки нашли пристанище улитки размером с
ноготь - визгливо пищащие, когда касаешься их домика.
   Со шлюпкой Сварог  на  "Удар"  не  вернулся.  По  стене  легко  было  как
подниматься, так и спускаться - руки и ноги без труда находили  упоры  между
камней и в выщерблинах. Сварог спрыгнул, добравшись  с  внешней  стороны  до
воды. Океан ему приходился по пояс.
   Он был на первой, короткой ступени. Раздеваться не стал.  Сапоги  потянут
на дно - ну и пусть, еще и лучше.
   Высоты ступени, по крайней мере первые две, были самой обыкновенной,  под
нормальный человеческий шаг. Сварог эти шаги делал. Третий шаг вывел его  на
длинную ступень, которой больше подходило наименование ярус. Воды  стало  по
грудь. Сварог включил магическое зрение - ничего оно не дало, ни на воде  ни
под. Магией похвастать эти места не могли. Что, наверное, к лучшему...
   Он  шел,  преодолевая  сопротивление  соленой  толщи.  Разгонял   крабов,
основавших тут коммуны.  "Кстати,  вот  и  пища  -  это  я  так,  на  всякий
случай..." Некая странность бросилась в глаза: крабы,  обычные  и  привычные
крабы, носились  какими-то  несвойственными  зигзагами,  накручивая  сложные
петли, словно следуя одним им видимым дорожкам.
   Яркий желтый блеск стегнул по глазам.  Сварог  нагнулся,  протянул  руку,
разметал ладонью легкий, похожий на коричневый  пух  донный  налет.  Россыпь
желтых кружков, каждый размером  с  бутылочную  пробку.  Сварог  разогнулся,
вытащив из воды один кружок. Монета, гляди-ка ж  ты...  Не  потускневшая  от
времени и воды. На аверсе изображена закорюка - то ли цифра  четыре,  то  ли
девятка с незамкнутым колечком, то ли  еще  что  непонятное,  на  реверсе  -
распластавший перепончатые  крылья  на  фоне  несимметричной  звезды  то  ли
дракон, то ли птеродактиль. И цепочка стершихся буковок по кругу...
   Сварог пожал плечами и спрятал монету в карман. Сувенир.
   Ступень, по которой передвигался к ее краю граф  Гэйр,  была  сложена  из
каменных плит  где-то  так  четыре  на  четыре  кайма.  Границы  плит  четко
показывали высокие желтые водоросли, смахивающие на камыши, но более гибкие;
каждый стебель, что интересно, венчала не  коричневая  головка  соцветия,  а
воздушный пузырь. Эти водоросли не росли больше нигде, кроме как в зазорах -
видимо, раствор, плиты скрепляющий,  пришелся  им  по  вкусу.  Когда  Сварог
задевал водоросли ногой, пузырьки лопались и крохотными шариками взлетали  к
поверхности.
   Сварог дошел до края  ступени.  Почему-то  он  думал,  что  высота  между
ярусами будет больше.  Нет,  ступень  самой  обычной,  человеческой  высоты,
словно и предназначена для спуска людей. А почему, спрашивается, "словно"?
   Четвертый шаг с зиккурата в бездну должен был погрузить Сварога в океан с
головой. Тогда придет пора показать себя умению дышать под