вший губы...
     Сварог в краткий миг понял все - что кое-чего все же не предусмотрел, плохо зная противника.
     И понял, что ничего не успеет сделать. Слишком поздно.
     Он, не желая сдаваться, попытался попасть в человечка у рубильника, нажал клавишу, стал опускать ствол бластера, осознавая в отчаянии, что не успевает, не успевает, видя, как луч падает со свода, шипя, оставляя огненные зигзаги, вздымая облачко пыли...
     Офицер с закаменевшим лицом опустил рубильник.
     Весь мир вокруг Сварога превратился в ослепительное сияние, а потом обрушилось ничто .



   Александр БУШКОВ
   ПО ТУ СТОРОНУ ЛЬДА

OCR Альдебаран & Al-Kol


Анонс

     На Катайр Крофинд отправляется корабль с каторжниками. Когда на соседнем причале что-то взорвалось, трое из каторжной братии совершили побег. Три пары рук - это серьезная промашка и караемое упущение по службе... Вертухаи нашли выход из положения - подобрали трех человек без сознания, случайно оказавшихся в порту во время взрыва. Одним из них был Сварог. Конечно, короля станут искать. Мара и Гаржак поднимут на ноги всю полицию, но знать бы где...
     У Сварога выходов из положения всего два: либо покорно дожидаться прибытия на остров и попытаться что-то предпринять там, либо поднять сотоварищей по несчастью на бунт и захватить корабль...

     Я так считаю, что у всякого человека, рожденного женщиной, есть в этом мире свое бревно, которое ему нужно поднять и сдвинуть.
     Р. Киплинг. "Простачок Саймон".

Часть первая
ПО ТУ СТОРОНУ ИСТИНЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
НОМЕР СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ

     Чувства возвращались поочередно, словно кто-то поворачивал выключатели из аккуратного рядочка, один за другим.
     Сварог ощутил, что лежит на спине, на чем-то твердом, жестком, неудобном. В бытность свою королем он уже успел отвыкнуть от таких поверхностей, больше всего напоминавших простой дощатый пол, короли обычно почивают с несравнимо большим комфортом. Казалось, что пол размеренно покачивается под ним, но он еще не знал, обстоит так на самом деле, или это все - последствия удара. Был какой-то удар. Определенно был. Он вспомнил все - рывком. Все вроде бы шло прекрасно, субмарина лишилась винтов и никуда не могла уйти, стояла в бассейне неуправляемая и абсолютно беспомощная, вряд ли экипаж мог исправить такую поломку собственными силами, в том подвале... Потом... Офицер с оцепеневшим лицом дернул рубильник - подрывной механизм, конечно, - и грянул взрыв, мощнейший. Сварога чем-то ощутимо приложило по голове... Ему не смог бы причинить вреда летящий отдельно предмет, будь то камешек величиной с воробья или глыбища размером с дом... значит, шарахнуло по башке чем-то, что сохраняло соприкосновение с твердью земной - какая-нибудь балка обрушилась или рухнул кусок стены, вот и вырубило начисто...
     Дела не так уж плохи, подумал он, ощущая зудящую боль в левой стороне головы, над ухом, почти в самой макушке. Я все прекрасно помню, кто я такой, что делал, как случился взрыв... до самого последнего мига все помню. Неплохо, могло обернуться и хуже...
     Потом включилось обоняние, и Сварог поневоле зашевелился, потряс головой, почти не поднимая ее от дощатого пола, но ничего не изменилось, ноздри прямо-таки залепляла гнуснейшая вонь: испражнения, немытые тела, засаленные тряпки, блевотина... Давненько не приходилось обонять столь резкого и омерзительного букета - да, пожалуй что, никогда, даже во время странствий в качестве бесприютного бродяги не сталкивался с этаким набором... - Вернулся слух. Он слышал вокруг ленивые, вялые разговоры, а в другой стороне, очень похоже, ссорились, там орали во всю глотку, осыпая друг друга оскорблениями. Вот только язык какой-то странный, ни одного знакомого слова... Нет, вот кто-то орет, чтобы заткнулись наконец, всех достали, задери вас леший - и тут уж я каждое словечко понимаю... Язык Талара... но другие говорят непонятно... Иностранцы? Опомнись, какие такие другие языки на Таларе? Вся Империя говорит на одном языке, народы отличаются друг от друга только произношением, выговором... Странно...
     Пол определенно покачивался под ним. На лице у него, оказывается, лежала мокрая тряпка, источавшая столь неприятный запах, что Сварог не выдержал, сбросил ее резким движением руки. От этого ему вроде бы стало легче и головная боль начала постепенно утихать.
     Да, и со зрением вроде все в порядке, просто в загадочном помещении маловато света. Высоко над головой какие-то доски... И стена справа, как убедился Сварог, скосив глаза в ту сторону, - тоже из длинных, горизонтальных досок, сквозь щели меж ними и пробивается свет - яркий, несомненно, солнечный, но его маловато...
     Он решился - приподнялся и сел, привалившись спиной к стене. Вопреки пессимистическим ожиданиям, никаких физических страданий это перемещение в пространстве не вызвало. Слегка побаливала голова в том месте, где его приложило, и только. Руки-ноги целы, нет сильных ушибов...
     - С пробужденьицем, ваша милость! - послышался рядом ехидный голос. - Кофия в постель подать прикажете, или чайку с марципанами? Или служанку позвать, чтоб ублажила? Всегда к вашим услугам!
     Поблизости захохотали несколько голосов, но без особой веселости, мрачноватый был смех. Сварог огляделся.
     Помещение, где он находился и куда попал неведомым образом, было сплошь дощатым - и потолок, и пол, и стены - и имело странную форму не совсем правильного прямоугольника: торец идеально прямой, противоположная короткая стена гораздо короче, а две длинных напоминают дуги. Слева, возле торца, в потолке проделано отверстие, прикрытое деревянной рамой, сплошь утыканной обращенными вниз длинными тонкими остриями - и в него проникает свет, виден голубой кусочек неба... В длину этот прямоугольник ярдов десять, в ширину значительно меньше...
     И повсюду, куда ни глянь, на голых досках сидели и полулежали люди: оборванные, нестриженые, одни по пояс голые, другие босиком. Окинув себя взглядом, Сварог убедился, что не особенно от них отличается: хомерик исчез, рубашка тоже, штаны и башмаки остались, но перемазаны в грязи и пыли. Что-то мешало шее, этого не было раньше. Он попробовал рукой - прочная, на ощупь железная цепочка грубой ковки, настолько короткая, что через голову ее ни за что не снять. На ней висела железная овальная бляха размером с ладонь. Прижимая подбородок к груди, поудобнее перехватывая бляху руками, Сварог вскоре разглядел на ней грубо выбитый номер: семьдесят шесть. Именно номер: перед двумя цифрами красуется значок "?". Что за фокусы? Тут несколько десятков человек... Это не Атар и уж никак не Корона...
     - Так как, ваше степенство? - завел свое сосед. - Вы так ничего приказать и не изволили насчет кофею и прочих марципанов... А ведь привыкли, небось, поутру кофий хлебать и булку белую жамкать? На роже написано...
     Сварог угрюмо покосился на него: тщедушный худой субъект неопределенного возраста, классический ехидина и склочник, мелкая сявка, шпана, в любой камере, в любой казарме отыщется... Не стоило пока что связываться, не присмотревшись, не освоившись, не изучив расклады.
     Он промолчал, разглядывая неожиданных товарищей по неизвестному несчастью: одни мужчины, есть несколько юнцов, но не видно ни одного по-настоящему дряхлого, ни одного калеки. На всех лицах одинаковое выражение: унылая пришибленность людей, которым их будущее известно наперед, и нет никакого смысла давать волю эмоциям... А пол явственно раскачивается, и это не следствие головокружения, а доподлинная реальность, существующая независимо от наших чувств. Вон, сдвинулась с места ржавая кружка, проехала чуть по полу, остановилась, в другую сторону поползла... Да это же корабль!
     Все моментально встало на свои места: сплошные доски вокруг, постоянное покачивание пола... Корабль. И определенно они сейчас не в трюме, иначе не пробивался бы дневной свет сквозь щели в рассохшихся досках...
     - Где это мы? - спросил он, глянув на весельчака.
     Как он и ожидал, тот мгновенно принялся гримасничать, оглядываясь на ближайших соседей с таким видом, словно полагал себя великим актером, любимцем публики:
     - Как бы подоходчивей объяснить вашей милости... Вот это, стало быть, доски, они гвоздями сколочены. Изволите ведать, что такое гвоздь? А это...
     - К лешему такие подробности, - сказал Сварог. - Планета как называется?
     Весельчак зашелся, словно его щекотали:
     - Ах, ваша милость, свежего человека вы в минуту уморите! А вы что же, с планеты на планету скачете? На одной так винища нажретесь, что глазки продираете только на другой? Так, что все названия в голове перепутались? Право слово, в балагане вас показывать, большую деньгу можно зашибить...
     Он, хихикая, гримасничая, оглядывался на ближайших соседей, тыкал их под ребра локтями, приглашая повеселиться от всей души, но те мрачно отстранялись. Не походило, чтобы этот недомерок с крысиной мордочкой пользовался тут авторитетом - или хотя бы признанием в качестве юмориста. Один из сидевших поблизости, мельком глянув на Сварога, все с той же унылой пришибленностью буркнул:
     - Талар это, Талар. Легче стало?
     Сварог промолчал, хотя ответить следовало утвердительно - ему и в самом деле стало гораздо легче. Просто несказанно легко. По-прежнему Талар. Никуда его на сей раз не зашвырнуло, остался на Таларе. И это определенно не камера смертников. Перемелется. Но что-то же такое неприятное с ним произошло?
     - Какое сегодня число? - спросил он, ни на кого не глядя.
     Тот, что сказал про Талар, плюнул и не ответил. По первым впечатлениям Сварога, незнакомец чрезвычайно походил на неотесанного фригольдера, из-за упадка хозяйства пустившегося поискать счастья в городе. Руки больно уж крестьянские. Крысеныш - тот явно из портовых белоручек, мелкота приблатненная...
     Уставясь уже на него, Сварог повторил громче, подпустив в голос жесткости:
     - Число сегодня какое, спрашиваю?
     Этот тон, кажется, подействовал: весельчак ответил все так же развязно, но немного почтительнее:
     - Число у нас, надо полагать, такое же, как у вас... Седьмое Фиона, я так прикидываю.
     Хорошенькие дела, подумал Сварог. В подвал я ворвался пятого Фиона, а сегодня... Сутки с лишним провалялся, выходит?
     - А когда мы из Фиарнолла отплыли? - спросил он наудачу.
     - Шестого, утречком. Охотно верю, сударь, что у вас были другие планы касаемо даты отбытия, но наш капитан, чтоб ему сдохнуть еще сосунком, забыл с вами посоветоваться... Еще вопросы будут? Вы уж их все кучей вываливайте, а то тоска заедает смотреть, как вы их по одному вымучиваете...
     Вопросов у Сварога было множество, но задавать он не стал ни одного - потому что ответы наверняка сопровождались бы кучей издевок и подковырок, выслушивать кои не было никакой охоты. Кое-что уже известно: если из Фиарнолла и шестого как ни в чем не бывало отплывали корабли, значит, взрыв был не ядерным, и Фиарнолл, слава богу, целехонек. Обычная взрывчатка, только в неимоверном количестве. Но каковы морячки - недооценил их Сварог, ох, недооценил. Камикадзе хреновы. Как он стоял, тот хмырь у рубильника, - по струночке, с непроницаемым лицом... Значит, вот так у них заведено - в случае опасности взрываться всем скопом без малейших колебаний... Ну предположим, не все могли быть в курсе... И все равно, хорошая выучка. Как он стоял, сукин кот... Уважать начинаешь. Правильно я все-таки поступил, что не взял с собой туда ни Мару, ни Гаржака, как ни набивались - им бы там пришел конец, никаких сомнений...
     Он потрогал голову - там еще держалась здоровенная шишка, но не похоже, что задета кость. Ерунда, заживет как на собаке...
     - Скучаете, красавчик?
     Сварог поднял голову. Рядом с ним устраивался странноватый молодой человек - весь какой-то вихлючий, жеманный, он то и дело глупо улыбался, непонятно жестикулировал пальцами, кидал на Сварога туманные взгляды. На всякий случай Сварог чуточку отодвинулся, но странный незнакомец придвинулся следом, улыбаясь и жеманничая, положил ему руку на колено, защебетал:
     - А давайте мы с вами подружимся! У меня здесь совсем нет друзей, представляете? Такая скука, просто невыносимо. Если нас будет двое, жить станет гораздо веселее. Давайте дружить, красавчик, правда...
     Он уже откровенно гладил Сварога по колену. Сосед-весельчак вылупился на них с таким видом, словно сгорал от нетерпения узнать, чем все кончится - что-то, ему, несомненно, хорошо известное. Приглядевшись, Сварог усмотрел на щуплой груди нахала странную татуировку: довольно искусно изображенную синей тушью скамейку.
     И моментально сообразил, что к чему. Когда много общаешься с тайной полицией, узнаешь массу интересных вещей. Ну да, конечно. Интагар как-то, чтобы его развлечь, приволок толстенные альбомы с рисунками и прочел обстоятельную лекцию. Тюремный педрила, на воровском арго, - "скамейка". Стоп-стоп-стоп... А что, если те непонятные беседы, что он только что слышал, как раз и были каторжанским жаргоном, или, как выражаются сами тюремные сидельцы, "тарабарской грамотой"?
     Не колеблясь, он отодвинулся, пихнул жеманного ногой в грудь и рявкнул:
     - Брысь отсюда, тварь, хребет перешибу! Юноша живенько подскочил и без протестов убрался в дальний конец помещения. Сварог облегченно устроился в прежней позе, но тут же насторожился: к нему, небрежно переступая через лежащих, а кое-кого бесцеремонно убирая с дороги пинками, направлялись двое субъектов уже иного полета: довольно крепкие, отнюдь не изможденные, разукрашенные татуировками так, что экипаж капитана Зо мог бы умереть от зависти. Кое-какие из них Сварог помнил по тем же альбомам. Судя по ним, рыбешка была отнюдь не мелкая, весьма даже зубастая. Лошадиный скелет с крыльями - разбой на больших дорогах, разбитая ваза - насильно лишил невинности не просто девицу, а благородную дворянку, череп на правой руке - загубленная душа. У одного таких черепов восемь, у второго только четыре, но два из них с точкой на лбу, обозначающей кокарду - значит, обладатель наколок помог переселиться в мир иной двум полицейским, что котируется несравнимо более, нежели "простые" черепа... И куча других наколок, значения которых Сварог сейчас не помнил, но готов был поклясться, что они символизируют отнюдь не благотворительные дела.
     Примечательная парочка остановилась над ним. Какое-то время они пристально разглядывали его, покачиваясь с пятки на носок, потом уселись по обе стороны. Тот, что устроился справа, вполне дружеским жестом положил Сварогу руку на плечо и задушевно сказал:
     - Слушай, дяхан, башмаки у тебя на загляденье добротные, а у меня их вовсе нет... Это ж непорядок, правда? Ты вот сам в какого бога веруешь?
     - В Единого Творца, - осторожно сказал Сварог.
     Разбойник с большой дороги прямо-таки расплылся в улыбке:
     - Вот это повезло, так повезло! Уж так свезло, что не в сказке сказать, ни в суде сбрехнуть... Раз веруешь в Единого Творца, должен уважать святого Роха, точно? А чему учил святой Рох? Поделись с ближним своим, босым и сирым... Правильно? Так что снимай башмачки, дядя, во исполнение заветов святого подвижника...
     Ситуация, подумал Сварог в некоторой растерянности. Объяснил бы кто, как держаться. Стоп, это, в конце концов, не тюрьма и не каторга, и народ здесь самый разный, далеко не все по "тарабарской стежке" шлепают... Не может здесь быть тюремных правил, нутром чую...
     Он сказал, взвешивая каждое слово:
     - Святых много, уважаемый. Лично я как-то больше придерживаюсь поучений святого Катберта-Молота. А он, если вы не знаете, учил примерно так: не позволяй ближнему твоему нахально ездить у тебя на шее, ибо если он так поступает, то он и не ближний тебе вовсе. Следовательно, не грех такому мнимому ближнему двинуть по зубам так, чтобы их поубавилось изрядно и резко...
     - Может, попробуешь? - прошипел тот, что резал полицейских.
     Взгляд у него был по-настоящему страшным, но по сравнению с кое-какими противниками Сварога во времена былых странствий этот субъект даже на троечку не тянул.
     - Могу и попробовать, если вынудят, - сказал он спокойно.
     Как он видел краешком глаза, крысеныш обратился в статую, даже, кажется, не дышал, старательно делая вид, что его здесь не вовсе.
     - Да ладно тебе, - сказал напарнику второй примирительным тоном. - Куда тебе башмаки, если тут ни танцулек, ни девок... Дядя хороший, нечего его обижать попусту... Давай-ка мы лучше с тобой, дяхан, метнем на пальцах в "вилы-гирю-полотно"? А?
     - Не умею, - сказал Сварог.
     - Враз научим. Так, так, этак... - он с быстротой фокусника показал пальцами несколько фигур. - И правила враз растолкуем, они нехитрые. Ну что ты жмешься, залетный? Это ж не карты и не кости, какое может быть с пальцами мошенничество? Бывают фальшивые волосы, по-ученому - парики, и фальшивые глаза бывают, из фарфора там или из стекла. А про фальшивые пальцы ты слышал когда-нибудь? Вот они, доподлинные, натуральные...
     - Играть не на что, - сказал Сварог. - Башмаки самому нужны, а больше вроде бы и не на что. И сдается мне, уважаемые господа, что и у вас со ставками небогато...
     Его собеседники так и закатились, старательно раскачиваясь на корточках, переглядываясь, панибратски хлопая Сварога то по коленям, то по спине. Зорко наблюдавший не только за приставалами но и за прилегающим пространством, Сварог в какой-то момент обнаружил, что вся эта сцена находится под самым пристальным наблюдением кучки субъектов, крайне похожих на его разговорчивых собеседников. Их было пятеро, они сидели совсем недалеко, двое красовались обнаженными торсами с таким же обилием жутковатых наколок, а остальные кутались кто в хомерик, кто в камзол, и оттого никак нельзя было рассмотреть их сложную и запутанную нательную биографическую роспись, но никаких сомнений не оставалось, что это птички из той же стаи. Вон тот, в хомерике, у них за главаря, точно - остальные четверо инстинктивно уселись так, чтобы держать его в поле зрения на предмет возможного приказа. А вот сам он ни на кого не смотрит, прищурившись, наблюдает за Сварогом. Ну да, так примерно в старой притче, опознал находчивый монах замешавшегося в толпе придворных короля - все взоры были обращены на короля, а сам он ни на кого не смотрел...
     - Весельчак ты, дядя, - сказал обладатель восьми черепов. - Как это, нечего ставить? Жопа-то при тебе, ага. Проиграешь - становишься на манер скамейки, а мы тебя, соответственно, пользуем.
     - А если выиграю?
     - А если выиграешь, то мы тебя не пользуем. Королевские условия, дядя, согласен?
     - Нет, благодарствуйте, - сказал Сварог. - Как ни заманчиво, а придется отказаться. Зарок дал в ранней юности. Моя седенькая мама, когда провожала в большую жизнь, взяла с меня клятву, что никогда не буду играть на ставку, во что бы то ни было... Ветреный я парень, признаюсь по чести, много в жизни накуролесил, много заповедей нарушил, но вот, хоть вы меня режьте, через данную матушке клятву переступить решительно не в состоянии...
     Судя по перекосившейся физиономии обладателя восьми черепов, ему и комедию ломать надоело, и был он всерьез разозлен строптивостью упрямого фраера. Без всяких церемоний схватив Сварога за физиономию грязной пятерней, он грозно процедил:
     - Я тебе скажу, овечка, без всякой игры отсосешь со всем старанием...
     Пора было кончать этот дурной спектакль, потому что по всем критериям он вплотную подступал к той черте, где уже начинается унижение, которое ни один настоящий мужик спускать не должен. Сварог сделал парочку неуловимых движений, одной ногой подцепив лодыжку возвышавшегося над ним громилы, пяткой другой ноги нанеся удар в коленную чашечку.
     Противник, стоявший в раскованной позе, вмиг потерял равновесие и опрокинулся, как подрубленное дерево, шумно ударившись затылком о загаженную палубу. Закрепляя успех, Сварог извернулся на грязных досках и с помощью опять-таки двух ударов ногами отправил второго вслед за приятелем.
     Воцарилась тяжелая тишина. Группировавшиеся вокруг главаря не сразу поняли, что дела пошли серьезные, что