ю
готовое к выходу в первое плавание. Пусть совершат обряд милости Тароса,  но
не пускай их на шканцы и не давай прикасаться к железу.  Неизвестно  почему,
но это приносит несчастья. Священник прикоснулся к  якорной  цепи  "Золотого
вздоха", и судно даже не вышло в первое плавание.  Покидая  бухту,  "Золотой
вздох" не разошелся с пакетботом и затонул.
   Не выходи в море тридцать первого. Делай что хочешь, но отложи  выход  до
первой минуты следующего дня.
   Известно, что капитан Бу Волгс  буквально  немного  не  дождался  первого
числа. Приказал отдать концы, когда еще не растаял звук полуночной  склянки.
И днище его галеаса на следующий день  возле  мыса  Аяголь  пробил  насквозь
бивень пятнистого нарвала.
   Не давай жене глядеть вслед уплывающему кораблю, гони ее прочь  из  порта
задолго до отплытия. Может сглазить.
   Про женщин на борту и речи быть  не  может.  Такое  всегда  заканчивалось
злополучно. Даже если за большие деньги предлагают провести их  пассажирками
на военных, торговых, рыбацких и  других  кораблях.  Не  увидеть  тебе  этих
денег. Есть пассажирские суда, которые проходят  особый  обряд  очищения  от
налипи, вот они пусть и берут женщин.
   Известен случай, когда Мо Кракчи, капитан  торгового  судна,  шедшего  из
Фастана в Гаэдаро, не сдюжил перед посулами огромной суммы и  взял  на  борт
мужчину и женщину. Мужчина похитил жену одного влиятельного  фастанца,  пара
спасалась от его преследования. Судно шло прибрежными водами, где  сроду  не
показывались пираты из-за обилия сторожевых кораблей. В это плавание  пираты
напали на судно и вырезали всю команду до единого человека.
   (Замечание баронетты Клади: "Я предполагаю, что один человек, из  команды
уцелел. Тот, который навел своих лихих дружков на богатую добычу.  На  такую
жирную добычу, что пираты рискнули забраться в прибрежные воды. Но виновата,
разумеется, женщина, а то кто же!")
   В первый день плавания ешь пищу несоленой. В море и так соли  хватает,  с
непривычки пересолишься - болести липнуть начнут.
   Дельфины любят сладости. Возьми с собой что-нибудь вроде шариков пастилы,
держи в рундуке. Когда встретится стая дельфинов, брось те  шарики  в  воду,
дельфины их найдут и тебя благодарно запомнят. Вляпаешься в  кораблекрушение
или иначе окажешься в воде  и  случится  той  стае  оказаться  поблизости  -
помогут.
   Никогда не поминай на борту святого Аарта, не рассказывай истории про его
жизнь,  избегай  слов  "миндаль",  "ступица",   "хромая   лошадь",   которые
напоминают об Аарте. Святой Аарт угоден Таросу, но морские владыки  согласны
прогневать Тароса, лишь бы еще раз  наказать  старца  и  поклоняющихся  ему.
Потому как обида, нанесенная Аартом морским владыкам,  не  пройдет  никогда.
Как известно, святой Аарт создал зелье, могущее превращать  морскую  воду  в
пресную, и тем нанес владыкам морским непреходящую обиду. А также  посеял  у
владык вечный страх - вдруг когда-нибудь моря превратят с  помощью  зелья  в
озера и отнимут у них власть над морем.
   (Замечание  Пэвера:  "Не  удивляйтесь,  маскап.  Опреснители   изобретены
гидернийцами всего столетие назад".)
   Если за борт свалится ведро или что-то из одежды, то  прыгай  в  воду  не
раздумывая - надо как можно скорее вытащить. Вытащи из воды  и,  завернув  в
холстину, день держи в трюме, не касайся. Может, пронесет, и морские боги не
разгневаются.
   Если боцман уронил в воду дудку, то уберечь от беды может  лишь  обильная
жертва морю.
   Когда ешь, не болтай ложкой в тарелке - бурю нагонишь или на себя, или на
какой-нибудь другой корабль в  море.  Не  доедай  хлеб  до  конца,  оставляй
кусочки, складывай в мешок  -  и  пригодиться  может,  и  нельзя  показывать
морским богам, что голоден. Раз голоден, значит, слаб, а слабых морские силы
сразу начинают преследовать. Не сори на пол - акул приманишь.
   Если уж об акулах говорить, то носи на шее амулет из рога  бурого  оленя.
Отпугивает.
   (Замечание Рошаля:  "Что-то  доводилось  читать  о  таком  животном,  оно
водилось на Граматаре. На Атаре не встречалось. Но предания  о  чудесных,  в
первую очередь целебных свойствах его рогов дошли  и  до  Атара.  Били  его,
похоже, на  Граматаре  нещадно".  Баронетта  Клади:  "Ни  в  одной  атарской
охотничьей энциклопедии о буром олене не упоминалось".)
   Боцман Ор Номид с "Боевого петуха" сам мне рассказывал, как  он  два  дня
провел в воде, держась за обломок доски "Боевого петуха". У него на шее  как
раз висел амулет из рога бурго оленя. И вот акулы кружили вокруг боцмана все
два дня, пока Ор Номида не  заметил  и  не  подобрал  курский  люгер.  Акулы
кружили, пожирая обломки кораблекрушения, сожрали  даже  доску,  за  которую
держался боцман, а самого его не тронули. То  истинная  правда  -  Ор  Номид
показывал мне шрамы на коже, которые оставила жесткая, как  точильный  круг,
акулья кожа.
   Одна из самых страшных напастей на  море  -  морской  клещ.  Чтоб,  упаси
Тарос, не навлечь ее на себя, никогда  не  убивай  чаек,  ибо  они  могут  в
отместку забросить клеща на корабль, никогда не ешь устриц - в их  раковинах
клещ откладывает личинки, никогда не запускай руку в  морской  песок  глубже
чем по локоть, так как там живут клещи, пока не приходит им пора выходить за
кровью, что необходима клешу для создания потомства.
   Сам видел, что делает с человеком клещ, и не приведи Тарос  вам  когда-то
это увидеть. Когда я еще ходил  помощником  судового  повара  на  рыболовной
шхуне "Слава Ульгана", произошел такой  случай.  Клещ  кусил  гарпунера  Ица
Краен. Мы нашли Ица Краси наутро в его гамаке бездыханного и  со  вздувшимся
бугром на груди разорвали рубаху, а под ней  -  налитой  кровью  колышащийся
пузырь, в центре которого копошится как бы черный  жук  размером  с  золотой
орарис. То был клещ, насосавшийся крови и раздувшийся. Еще б немного и  клещ
лопнул бы, разметав по кораблю свою икру,  а  это  печальная  песня.  Это  в
раковинах клещ вызревает месяцами, на воздухе такое - дело дней. Тут  только
поджигать корабль, а самим скорее прыгать в  шлюпки.  Ну  и  натерпелись  мы
страху. Вдруг не один забрался, а клещи любят сбиваться в клубки, до десятка
тварей получаются клубки, клубками и живут, и передвигаются, и  переносятся.
Ну тут, видать, одного всего занесло.
   А если уж случилось, что кого-то кусил клещ, но не успел лопнуть, то есть
всего одно средство уберечь остальную команду, к какому мы тогда и прибегли.
Конечно, укушенного немедленно за борт, туда же - и  рундук  его,  и  гамак.
Потом немедленно заякориться, всей  команде  собраться  на  верхней  палубе,
раздеться догола, ничего на себе не оставив, и день просидеть так, следя  за
своим телом. Если клещам не удастся никого куешь за это  время,  то,  может,
они и подохнут.
   Дома заводи рыжего кота и держи черного ворона, накажи жене заботиться  о
них - они уберегут от непогоды.
   (Замечание Пэвера: "Даже по изложению  чувствуется,  что  повар  к.  этим
строкам здорово ослабел. Если  поначалу  придерживался  какой-то  системы  в
изложении, то теперь скачет с пятого на десятое, словно хочет успеть сказать
о главном и боится, что не успеет".)
   Избавься дома от стеклянной посуды или накупи с толстыми  стенками,  чтоб
не разбить. Потому  что  разбитая  дома  посуда  разбивает  крепость  бортов
корабля.
   Бойся на берегу  рыжеволосых  женщин,  если  те  попадаются  навстречу  с
корзиной - несут твои беды.
   Если найдешь на берегу выброшенную на берег русалку, то донеси до воды  и
отпусти, она будет помогать тебе на море.
   Если ты рыбак, то возьми рыбу из первого улова, влей в нее каплю  рома  и
выпусти. Повеселевшая рыба успокоит своих, и косяк не уйдет.
   Не бери никогда жемчуг крупнее монеты  в  десять  центавров,  потому  что
такие жемчужины любят нанизывать  в  бусы  русалки  и  украшать  себя  этими
бусами.  Они  посчитают,  что  ты  обокрал  их,  и  могут  тебе   подстроить
когда-нибудь пакость.
   Курить на судне можно лишь на баке, камбузе или на кухне, а капитану  еще
и на мостике. Иначе окажешь судну неуважение и оно ответит тебе тем же.
   (Замечание Сварога: "А мы смолим где ни попадя. Смотрите, доиграемся".)
   Новобранцев надо заставлять затачивать якоря и красить трюмное помещение.
Это поднимает настроение морским владыкам.
   Огибая мыс Железных Ветров, должно совершить такой обряд:  кто  в  первый
раз проходит мимо мыса, того гони на марс, пусть  там  сидит,  пока  мыс  не
скроется из виду, и поет песню "Славься море, ты -  наш  дом".  А  коли  кто
откажется, бить того конопляной веревкой до крови.
   (Замечание Тольго: "Про мыс Железных Ветров впервые слышу, а эту песню  у
нас заставляли горланить новичков с марса, когда  случался  штиль.  Дескать,
эта любимая песня морского короля и тот за нее может наградить ветром".)
   Если говорить о песнях, то не пой на море песен любовных, не пой псалмов,
не пой песен землепашцев, не пой песен, воспевающих  земных  королей.  Лучше
всего, чтобы в песнях рассказывалось о море и без тоски по  берегу.  Морской
владыка может осерчать, услышав, что кто-то в его владениях тоскует по суше.
   (Замечание  Рошаля:  "Почерк  с  каждой  строкой  становится  все   менее
разборчивым. Видимо, Крате Леи уже держался на последней воле".)
   На корабле забудь игру в кости,  дома  наиграешься.  В  море  твоя  удача
совсем в другом.
   Не следует даже брать с собой в плавание  гадальных  карт,  на  море  они
бесполезны, а навлечь недовольство морских богов могут.
   Возьми с собой лучше головной  платок  незамужней  сестры  -  приманивает
корабельный ветер. Для приманивания ветра не  помешает,  просыпаясь,  зевать
как можно шире - втягиваешь в себя воздух, может, притянешь и ветер.
   Чтобы в штиль зазвать ветер, надо насвистывать веселые песни. Ветер и сам
любит свистеть в парусах, и чужой свист любит послушать.
   Чтобы добиться изменения ветра на  попутный,  надо  помочиться  с  юта  в
кильватерную струю.
   В  призыве  попутного  ветра  еще  помогает  ругань.  Ругать  надо  своих
родственников на берегу, но избегая богохульств.
   Про Золотой караван скажу, что шел в прошлую Тьму с  Атара  на  Граматар.
Лежит он на дне  Колгейской  впадины,  про  то  много  людей  мне  говорили.
Встречал я человека, которому морской дух Аккалей, которому человек  угодил,
в благодарность показал сквозь воду  рассыпавшееся  по  дну  золото,  золото
среди догнивающих обломков галеонов, скелеты в золотых украшениях.
   Еще важный совет - храни  в  рундуке  свою  первую  нательную  рубаху  со
времени, когда ходил юнгой. Первый корабельный пот самый честный, он поможет
в...
   Последняя запись на бумаге: "Третий день как кончилась вода. Дневная жара
не спадает. Стоит штиль. Никакого течения нет. Торчу на одном месте. За  все
дни на горизонте не видел  ни  одного  паруса.  Небо  не  предвещает  дождя.
Придется пить чернила".
   Далее еще пять уже совсем неразборчивых  строчек.  Разобрать  можно  лишь
одно слово из написанных: "Граматар".



        Александр Бушков.
        Чужие зеркала

     "(Сварог 6)"
     © Бушков А., 2002
     © "Издательский Дом "Нева""
     © "ОЛМА-ПРЕСС", 2002
     ISBN 5-7654-2203-9

     Они не настолько наивны и не ожидают, что эта операция будет  похожа на
загородную прогулку.  Но  никто  -- ни Сварог, ни  его  команда  --  даже не
подозревали, что  ждет их там,  в глубине всплывшего континента Граматар,  и
каким  силам  Зла  придется противостоять горстке  людей,  отправившихся  на
поиски магического Ключа...

     Что все мы? Лишь блуждающие тени,
     Подвластные любому мановенью
     Волшебного светильника в руках
     Великого Властителя движенья.
     Омар Хайям

     Авторы стихов, приведенных в романе: У. Блейк, И. Бродский, Л. Губанов,
Р. Мандельштам


     "Часть первая"
     "РОБИНЗОНЫ ГРАМАТАРА"

        "Глава первая"
     Флеш-бэк

     Вряд  ли будешь млеть от  удовольствия, когда в твоем  присутствии идут
жаркие  дебаты на тему оставить тебя  в живых или  же  лучше незамедлительно
умертвить. Так что Сварог пока и не млел. Пока Сварог  просто слушал, давя в
себе любые эмоции и напряжено  внимая  прениям  по  вопросу  "казнить нельзя
помиловать".
     Обсуждение проходило в здании Купола Совета, центральном здании Ствола.
Ствол же,  как не  трудно  догадаться,  являлся  центром  Древа,  и  к  нему
примыкали  Ветви, Листья, Сучки и, должно  быть, прочие Корешки... Ну а если
серьезно,  если  перейти с растительной белиберды на нормальный язык, то вся
эта  древесная  чехарда  представляла собой не что  иное, как острова. Спору
нет, острова не простые  -- то  есть не вздымающиеся  с  океанского  дна,  а
искусственные,   людьми  придуманные,  людьми  же   и   выращенные.   Именно
выращенные,  а  не  насыпанные,   сколоченные  или   собранные.  Причем  эти
ботанические  сады  не  нуждались  в опоре  в виде морского дна, глубина под
сучковатым  килем  нисколько  не  волновала их хозяев, острова  плавали  как
хотели,  проходя  над  любыми  глубинами  и  подчиняясь лишь  прихоти  своих
рулевых...   Простолюдины,   сталкиваясь  с  подобными   диковинами,  обьино
восклицают: "Велики чудеса твои, господи!" -- и если не бухаются на колени в
суеверном ужасе, то  уж  всяко озаряют себя крестным (или же каким-то  иным,
согласно вере) знамением. Хотя чудес -- что в случае с главным  островом под
названием   Древо,  что  со  всеми  прочими  Блуждающими   Островами  --  не
обнаружишь, как ни копай. Одна наука, господа, скучная голая наука  и ничего
более.
     Из  плетеного  кресла (как  раз  таки и сотворенного той самой  наукой)
Сварог  прислушивался к  спорам,  уже  расколовшим на  непримиримые  фракции
местный орган управления.  Орган,  именующий себя Советом, спорил до хрипоты
на интереснейшую тему: убивать Сварога или не убивать.
     --  Этот экземпляр  вредоносен! -- махнул ладошкой  в  сторону предмета
обсуждения  новый   оратор.   --  Предлагаю   почтенному  Совету  аллегорию.
Представьте себе, что некий человек под деревом развел костер. Человек может
уснуть,  человек  может уйти,  оставив тлеющие угли, а  может и  сознательно
бросить костер непотушенным. Костер  разгорится, пламя перекинется на дерево
и убьет его, не правда ли?
     Оратор поправил накидку, широким, плавным жестом обвел аудиторию.
     -- Так  стоит ли ждать, что выйдет из этих затей  с  огнем? Не лучше ли
уничтожить человека сразу, не дожидаясь, пока он начнет разводить костер?
     Спорили таким  образом мастера парламентарии уже давно. И ровно столько
прошло времени с тех пор,  как Сварогу  надоело  выслушивать их вдохновенные
речи. Но  что поделать,  ежели человекам,  называющим  себя  интеллигентами,
необходимо дать наговориться (если, конечно,  имеешь желание решить  с  ними
по-хорошему). Пусть они захлебнутся  собственным красноречием, выдохнутся --
только после этого с ними, утомленными и довольными собой, можно иметь дело.
А у Сварога время было. Сегодня Сварог уже никуда не спешил.
     Нынешний  день, богатый  на события,  вступил  в  полосу,  как говорили
тоурантские  моряки,  предпоследних  склянок.  В  это  время  суток, в  пору
угасания  дня, в  замках  Атара  вовсю  готовились бы  к  вечерней  трапезе.
Зажигали бы свечи в огромных мрачных залах с длинными столами и развешанными
по стенам доспехами, княжны и баронетты переодевались бы в вечерние  платья,
прихорашивались бы перед старинными зеркалами, заключенными в толстые рамы с
потрескавшейся позолотой, конюхи скребли  и терли  бы лошадок, засыпали бы в
ясли овес, чтоб коникам хватило на ночь, толстобокие кухарки расталкивали бы
ночных стражей, вырывая их из объятий дневного сна, чтоб те успели  не спеша
умыться-одеться-отужинать,   обстоятельно  выкурить   трубку   на   пару   с
начальником  стражи  возле  запирающихся  на ночь  городских  ворот и,  взяв
колотушку, заступить на  дежурство  до  утра. А  в  заросших тиной и  ряской
прудах отражалось бы в этот час бардовое полыхание заката...
     Увы,  если  мы  говорим  об  Атаре,  то  без частицы  "бы" не обойтись.
Материка  Атар больше не существовало, превратились  в руины и опустились на
океанское  дно  атарские замки,  хижины  и  города  со  всеми  пасторальными
прелестями феодального быта. Князья, кухарки и ночные сторожа  сейчас плывут
к  Граматару -- но, опять же, не все,  а лишь те из  них, кому повезло. (Это
означает, что  у их государства имелся морской  флот, снаряженный к переходу
через океан, им  лично  удалось  попасть на  корабль,  флот  не  расстреляли
гидернийские  броненосцы,  флот  не угодил  в  шторм,  вызванный погружением
континента под воду, флот  не угодил в  шторма,  тайфуны и ураганы иного, не
всегда  природного, происхождения, и  так  далее,  и  так далее...)  И  если
везение  их не  оставит, то  доплывут. Но  еще  не  скоро,  и  не  поколение
переселенцев, а  лишь их дети и внуки смогут  вернуться к разбитому стихиями
образу  жизни. И, кстати, еще неизвестно, каким местом фортуна повернется  к
их  детям и внукам, не поменяются ли конюхи с князьями местами... А ведь так
обычно и происходит во времена великих перемен -- будь  то смена правителей,
строя, исторических ориентиров или земли обетованной... Видел сегодня Сварог
этот пресловутую обетованную и  может засвидетельствовать, что та существует
взаправду, что Граматар всплыл, как ему и предписывается местным планетарным
режимом,  и  выглядит очень даже ничего  для подводного в  недалеком прошлом
континента...
     Правда, на легендарный материк  нога  Сварога так и не ступила.  Бывший
шторм-капитан  броненосца  "Серебряный удар" рассматривал Граматар издали, с
расстояния кабелота в два --  то бишь  с трех  километров.  Отсюда континент
выглядел,  как и  пристало нормальному  континенту:  белая  полоса пены  над
розовой полосой прибрежных рифов, серая полоса скалистого берега, на который
накатываются  одна  за  другой океанские  волны,  зеленая  полоса  береговой
растительности с черными вставками скал...

     Сварог проникся  доводами  мастера  Ксави  касательно того, что  проход
всего жилища над рифами и высадка -- дело не простое, требующее  выверенных,
аккуратных  и, главное,  неспешных маневров. Поэтому во всех  смыслах проще,
удобней и уж точно быстрее будет создать простейшую плоскодонку, снабдить ее
веслами,  и через какой-то час, а то и  раньше люди сойдут  на  берег  своей
новой родины. Ко  всему  прочему  (добавил  мастер  островитянин  сильный по
убедительности  аргумент) люди  получат  в  дар целую  лодку,  что всяко  не
помешает их будущей жизни у океана. На том и сошлись.
     Сварог во второй раз  увидел,  как работает прирученная  ботаника. Или,
выражаясь более наукообразно, на  что способно биоконструирование. Потрясала
скорость,  с которой от  жилища (все-таки Сварог  предпочитал  именовать его
Блуждающим Островом) отрастают побеги, похожие на виноградные лозы, с  какой
стремительностью они ветвятся, утолщаются и сплетаются  в заданную форму. Не
меньше  поражало,  с  какой  безукоризненной  точностью  исполняют  растения
мысленный приказ хозяина-человека. Приказали создать плоскодонку, и  нате --
на глазах из ничего выросла заказанная лодка при  плоском дне и при  десятке
весел по каждому борту. И ведь никакой магии, никаких тебе волшебных  бобов,
водяная смерть и Наваковы потроха в придачу, -- чистая, блин, наука...
     Пока  дож  Тольго,  бывший  боцман  "Серебряного  удара",  прощался  со
Сварогом,   остальные   клаустонцы  --  мужчины,  женщины  и  дети  --  живо
перегрузили на плоскодонку ящики, тюки, узлы, связки,  отдельные предметы --
весь  тот  нехитрый  скарб,  что  в свое время  был  переправлен с  тонущего
броненосца на стену зиккурата, а оттуда -- на Блуждающий Остров. Ха,  еще бы
было живо не  перегрузить,  когда вещей этих  -- морской  кот наплакал... Но
именно с ними предстоит им начинать новую жизнь на новом и диком материке --
где нет топоров, гвоздей,  тканей