дла.  Вы,  любезный глэрд, в последнее время что-то очень уж часто отдаете
приказы от моего имени...
     -- Государь, вы же не можете сами...
     -- Это противоречит этикету?
     -- Нет, что вы. Но...
     -- Хотите  чеканную историческую фразу? -- спросил Сварог холодно. -- Я
могу все, что  хочу, -- и хочу все, что могу. Не шедевр изящной словесности,
уж не взыщите, но что поделать, какая на ум пришла, иные короли за всю  свою
жизнь так и не родили ни  единой простенькой исторической фразы... На коней,
господа мои, на коней!
     Он  сделал  столь  резкий и красноречивый  жест  монаршей десницей, что
господа  глэрды  выскочили  в  дверь  впереди  своего  короля.   Впрочем,  в
обстановке мятежа  и  сопутствующей сумятицы  это не было  столь уж вопиющим
нарушением этикета.
     "Быть может, и нечего мне там делать, возле замка, -- думал  Сварог. --
Но пора  мягко и  ненавязчиво поставить их на место --  то  бишь  решительно
построить.  Что-то у них стало входить в привычку отдавать приказы от  моего
имени. Нет уж,  привыкнуть  они должны  к противоположной мысли: если король
чего-то возжелал,  по  его желанию  и случится.  А в  общем,  судя по первым
наблюдениям,  что  в Пограничье,  что  здесь  королевское  ремесло  немногим
отличается от работы какого-нибудь  капитана из той, прошлой жизни, которому
досталась  раздолбайская  рота.   Механизмы   наведения   порядка  чертовски
похожи..."
     Приотстав, он удержал Мару за жесткий воротник камзола:
     -- У тебя как сложились отношения с Медвежьей Сотней?
     -- Нормально,  --  сказала  боевая  подруга.  --  Они тут  в  некоторых
отношениях люди  незатейливые. Лишь бы ты  умел работать мечом. Если тебя за
это умение зауважают, совершенно  неважно, сколько тебе годочков  стукнуло и
что именно у тебя пониже пупа расположено. А что?
     --  Держи ушки  на  макушке, --  распорядился Сварог. -- Я, знаешь  ли,
твердо решил  при малейшей  к тому  возможности  научить их правильно  репку
чистить...
     На обширном замковом дворе шла деловитая суета -- строилась в  "кабанью
голову" Медвежья Сотня,  к крыльцу вели покрытого попоной  с геральдическими
эмблемами Сварогова коня, бегали взад-вперед с ужасно озабоченным и  ретивым
видом  и  те, кто  имел прямое отношение к  предстоящему  походу, и те,  кто
нахально воспользовался  моментом, дабы попасться  монарху на глаза в облике
воплощенного  усердия.  Трое  монахов  под  предводительством  брата Фергаса
вынырнули  из-за угла с таким видом, что и не нужно было их спрашивать, куда
собрались.
     В  довершение  сумятицы в ворота влетел на заморенном  коне гонец -- на
его белоснежной некогда накидке  еще можно  было рассмотреть  сквозь толстый
слой  пыли и грязи  черное солнце с горротского  флага. Коня подхватили  под
уздцы,  гонца бегом повели к Сварогу. Он, как положено, упал перед  Сварогом
на  левое колено, протягивая  засургученный пакет.  Через его голову  Сварог
посмотрел на  тяжело водившего боками коня  --  нет, среди свисавших с седла
прапорцов не  было клетчатого, красно-белого, значит,  об  объявлении  войны
речь не идет.
     Приняв пакет  из  рук гонца,  он  согласно  традиции  махнул  "ходячему
кошельку", чтобы отсыпал скакавшему  день и  ночь вестнику.  Гонец, не думая
пока что о презренном металле, отошел к стене, расстегнул  грязные штаны и с
величайшим  облегчением принялся на  нее мочиться -- поскольку прежде у него
не было времени. Все смотрели на него понимающе и не препятствовали -- гонец
был в своем праве.
     Сунув  пакет  за голенище,  Сварог  взлетел  в седло, дал  коню шпоры и
взмахнул кожаной перчаткой.
     По  дороге, когда на длинном и ровном отрезке дороги кони шли спокойной
рысью,  он  извлек пакет,  сорвал печати,  раскрошив  их  в  пыль,  прочитал
короткое  послание.  Король   Стахор  в  весьма  вежливых,  даже  изысканных
выражениях  извинялся  перед  своим "братом  и  добрым соседом" за  досадное
недоразумение, то есть за "прискорбные события у замка Корромир и в Заречье,
невольно повлекшие непонимание и рознь". Сообщал, что "повинные в том  лица"
уже понесли должное  наказание  и  он искренне надеется,  что брат  и добрый
сосед король Сварог, известный  своей мудростью и хладнокровием, сохранит  с
ним самые сердечные отношения.
     Как Сварог ни  вчитывался, не мог  нигде усмотреть и тени тонкой иронии
-- не говоря уж о грубой. И это было  чуть ли не загадочнее всего: по точным
сведениям,  Стахор  дорожил  своей  репутацией острослова и  во  всякое свое
послание коронованным собратьям что-нибудь этакое вворачивал...

Глава 10. ДЕВУШКА ИЗ ЗАМКА БАРРАЛЬ


     -- Глэрд Даглас, -- сказал Сварог, опуская подзорную трубу, -- а вам не
кажется ли, что наши люди чуточку переусердствовали?
     -- Ничуть, мой король, -- без промедления  ответил Даглас.  --  Мятеж в
данном случае опасен не своими реальными воплощениями, а чисто символическим
смыслом, вкладываемым  в это  понятие.  Первый мятеж  против  трона  в  ваше
царствование. От того, как мы на это отреагируем, многое зависит...
     С сомнением  пожав плечами, Сварог осматривал местность  уже без трубы,
невооруженным  глазом.  Он  был не на  шутку разочарован. Судя  по  воплям и
суматохе,  сопровождавшим  неприятное  известие, замок Барраль показался ему
заранее  этакой  могучей   твердыней,   источником  нешуточной  и   реальной
опасности. Действительность же оказалась намного прозаичнее. Далеко впереди,
в  лиге  от них,  стоял  небольшой  замок  из  темно-коричневого  песчаника,
старинной постройки, сразу  видно, -- по сути,  квадрат со стороной уардов в
тридцать,  четыре  башни  по  углам, пятая,  главная, не  так  уж  и высока.
Классическое   обиталище  небогатого   дворянина,  распространяющего   права
сюзерена на две-три деревушки и пару овечьих  отар (земля в  полночном Глане
очень  уж бесплодная, и ее практически не пашут, отдавая предпочтение овцам,
маленьким горным коровам и лошадям).
     --  Вон там и  там --  принадлежащие к  замку  деревни? --  показал  он
трубой.
     -- Да, мой король, -- поклонился глэрд этих мест, чьим вассалом как раз
и была взбунтовавшаяся нахалка. -- Собственно, вы отсюда видите все владения
Барраля  -- две деревни,  долина, с правой стороны -- примыкающие к морскому
берегу земли... Посконники сбежались в замок, деревни пусты...
     Сварог  покосился  на  него  и промолчал.  Чем-то  ему  определенно  не
нравился глэрд Рейт -- то ли узкими губами и вечно ускользающим взглядом, то
ли  навязчивым подобострастием. Он простер свою неприязнь  настолько, что на
всякий случай, частью  от нечего делать, проверил  здешнего властелина всеми
доступными методами, оставшимися незаметными для окружающих, но не обнаружил
ни малейших следов нечистой силы,  чернокнижья  либо причастности к  "Черной
радуге".
     Две деревни.  Горсточка  крестьян,  пастухи, немногочисленная  замковая
челядь -- в таком вот скудном и убогом хозяйстве слуг не так уж много, ораву
не прокормишь... Не столь уж великий подвиг им предстоит, если вдуматься...
     Словно отвечая на его мысли, Даглас пояснил, делая скупые жесты рукой в
кожаной перчатке:
     -- Это, конечно, не  отнимет много времени. Наши мушкетеры уже во-он на
той горушке. Видите? Она господствует над замком. В старые времена, когда не
было  огненного  боя, бессмысленно  было бы посылать туда лучников -- стрелы
все  равно не долетят. Однако мушкет прекрасно достанет. Когда все начнется,
они будут простреливать и двор, и стены почти  на всем их  протяжении. Пушки
подвезут  не  позднее,  чем  через полчаса. Ворота ветхие, не  рассчитаны на
отпор ядрам. Все кончится еще до заката...
     "Ну  да,  --  подумал  Сварог,  оглядываясь  на  стройные  ряды  конных
гвардейцев,  успевших  перед штурмом пропустить  пару  добрых  чарок здешней
можжевеловой водки. -- И  начнется  резня. Никто,  чует  моя душа, не станет
останавливать раззадоренных  вояк  --  нужно  же  показать,  что  при  новом
царствовании  с  мятежниками  шутить  не  намерены...  Чего  ей, дурехе,  не
сиделось спокойно?"
     -- А  почему, собственно, мятеж начался? -- спросил он,  оборачиваясь к
хозяину здешних мест.
     --  Невероятно злокозненная семейка, мой  король!  --  воскликнул глэрд
Рейт в приступе неподдельной злости. -- Что ее отец, что дядя, что  она сама
-- волчонок  кашку не  кушает, как  у нас  говорят...  Их никогда, пока были
живы, не поймали на контрабанде, но мы-то знаем, что это за корабли ложились
в  дрейф  неподалеку от берега, что  за тюки  на  шлюпках  переправляли  под
покровом ночи...  А  эта паршивка еще  и  чернокнижьем  балуется.  Точно вам
говорю, ваше величество! Один человек, совершенно надежный, видел  у  нее не
что-нибудь --  "Книгу  ночных  трав",  а  это уж, надо вам  сказать, то  еще
чтение... Брат Фергас не даст соврать...
     --  "Книга  ночных трав" --  и в самом  деле  чернокнижный трактат,  --
спокойно сказал монах.  -- Одного  я до  сих пор не уяснил,  любезный глэрд:
почему  вы, прекрасно зная о ее  неподобающих  ночных занятиях, тем не менее
настойчиво пытались устроить ее брак с вашим племянником?
     -- Я? Ну да... Но кто же знал? Как только мне стало известно, я отменил
обручение по всем правилам...
     -- Мне говорили иначе, -- обронил монах.
     Он как-то странно  смотрел на Сварога  -- совершенно непонятный взгляд,
то ли безмолвный призыв, то  ли предостережение... У Сварога понемногу стало
складываться  убеждение,  что монах  знает  больше,  чем  говорит,  хотя  по
каким-то своим причинам не хочет (или не может?) высказываться открыто.
     -- Интересно, кто это вам  такое говорил?! -- с неприятными, визгливыми
нотками в голосе воскликнул глэрд.
     -- Люди, -- кратко ответил монах.
     "А ведь он волнуется, этот Рейт,  -- подумал Сварог. -- Ему неуютно, он
нервничает все сильнее... Во что это меня опять впутывают?"
     -- Вы что вообще хотите сказать, святой брат? -- сварливо спросил Рейт.
-- Вы куда клоните?
     --  Мне  просто  кажется  странным,   что   юная  благонравная   девица
взбунтовалась  ни с  того ни  с  сего, --  спокойно ответил монах. --  И  не
нашлось   рядом   никого,   кто   подсказал   бы  ей:   предприятие  затеяно
безнадежнейшее...
     Сварогу тоже начинала казаться странной вся эта история. Что-то за всем
этим  крылось. Он еще раз оглянулся  на конные шеренги --  сотни  четыре, не
меньше, --  на клубившуюся вдали пыль  (это на  тракте  показались упряжки с
пушками), на застывшее  лицо  монаха. Рейт  ухитрился так и не встретиться с
ним взглядом.
     -- Как  погиб  пристав?  -- спросил вдруг  Сварог. -- Это  ведь  он там
лежит? -- кивнул он в сторону покрытого дерюгой длинного предмета, лежавшего
на траве уардах в пятидесяти.
     -- Совершенно верно, мой король, -- поклонился Рейт. -- Гвардейцы нашли
его в опустевшей деревне и привезли сюда...
     -- Обыщите тело, -- распорядился Сварог.
     Он и сам не представлял  толком, для чего отдал этот приказ, -- похоже,
просто-напросто хотел  посмотреть,  как  поведет себя Рейт,  столкнувшись  с
чем-то,  чего  решительно  не  понимает. Иногда такие приемчики  приводят  к
поразительным результатам --  это ему еще в Равене втолковывал барон Гинкар,
покойный мастер полицейского сыска...
     Властный  жест  глэрда Баглю  --  и двое субъектов  в темных  камзолах,
вооруженные, но без дворянских цепей, направились к покойнику.
     --  Ваше величество...  --  Рейт сделал непроизвольное движение, словно
хотел загородить  им дорогу конем, но в последнюю  секунду  опомнился. --  К
чему это?
     -- Вы подвергаете сомнению поступки короля? -- спокойно спросил Сварог.
     -- О, что вы... Я просто... Простите...
     Он  замолчал, утирая со  лба пот. А ведь  прав был  покойный Гинкар  --
иногда такие штучки приводят к интереснейшим результатам. Что он засуетился,
собственно? Подумаешь, обыщут труп...
     Клубившаяся за пушками пыль  приближалась. Сварог  в  упор  смотрел  на
глэрда Рейта, а тот ерзал в седле, смахивал пот все чаще и чаще...
     Человек в темном камзоле, кланяясь,  подошел вплотную  к  коню Сварога,
показал содержимое своей шляпы:
     -- Связка  ключей, государь,  какая-то  бечевка, яблоко,  огарок свечи,
кошелек... Прикажете открыть? --  Он положил шляпу наземь и проворно высыпал
содержимое замшевого мешочка себе на ладонь. -- Ровно двенадцать золотых...
     Ничего еще не понимая, но нюхом ухватив направление, Сварог обернулся к
Баглю:
     --  Я в  таких вещах не разбираюсь... Это нормальная сумма для кошелька
королевского пристава из сельского захолустья?
     Покрутив головой в задумчивости, Баглю протянул:
     --  Я  бы  сказал,  мой  король,  что  сумма  совершенно  ненормальная.
Полугодовое  жалованье пристава -- они в деньгах не  купаются...  Безгрешных
слуг в этом мире не найти, будь это в городе  или более  богатых краях. Я бы
рискнул предположить  с уверенностью, что пристав только  что хапнул взятку,
-- монетка  к монетке,  новенькие,  одномоментно полученные, нет сомнений...
Вот только в местах вроде Барраля столь жирных взяток не  дают -- по причине
скудости. Взятки  в таком  вот захолустье дают в лучшем  случае серебром,  а
главным образом овечьим сыром, сеном и окороками...
     -- Может  быть, покойный просто  получил жалованье?  -- спросил Сварог,
любуясь струйками пота на челе Рейта.
     Баглю решительно мотнул головой:
     -- Жалованье им платят помесячно, и не золотом, а серебром...
     --  Ну  что же,  --  сказал  Сварог --  Возможно,  нашему  приставу для
каких-то  своих житейских надобностей потребовалось золото, и он обменял  на
него в столице свои сбережения... но отчего же так нервничает глэрд Рейт? --
и уставился на вышепоименованного. -- Итак, отчего  вы на  глазах бледнеете,
любезный?
     -- В-вам показалось...
     --  А  вы  никогда  не слышали, что  у  меня есть  безошибочные  методы
выявлять ложь? -- лениво спросил Сварог. -- Взять! -- рявкнул он внезапно.
     Он так ничего и не понял, но видел, что Рейт врет...
     Двое  молодцов из  Медвежьей Сотни в  единый  конский мах  оказались по
бокам  глэрда, выхватили  из ножен палаш, выдернули из-за пояса кинжал и два
пистолета.
     --  Снимите  его  с  коня,  отведите   в  сторону  и  ждите  дальнейших
приказаний, -- распорядился Сварог. -- Баглю, вам ничего не кажется странным
в происходящем?
     -- Возможно, мой король... --  осторожно ответил тот. --  Но я пока что
не представляю, за что тут можно ухватиться...
     -- Я тоже, -- кивнул Сварог. -- А потому... Всем оставаться на месте. Я
сам   поеду  в  Барраль  и  попытаюсь  выяснить,  отчего  они  вдруг  решили
взбунтоваться... -- Он  двинул  коня на ближайшего телохранителя.  --  Дайте
дорогу, глэв!
     Юноша растерянно отъехал... но наперерез решительно  бросился  командир
Медвежьей Сотни, долговязый и костлявый глэрд Макол, загородил  дорогу своим
гнедым  с  видом  героя  рыцарского  романа,  отважно  кинувшегося  в бой  с
великаном:
     -- Мой король! Я обязан беречь вас, и мой долг...
     Сварогу он не нравился с первых дней  -- во-первых,  зануда, во-вторых,
забота о монархе явно переросла в  мелочную  опеку.  Никакой  гибкости, зато
апломба выше головы...
     Натянув поводья  так, что  его  черный Дракон  присел  на задние  ноги,
Сварог рявкнул от всей души:
     --  Глэрд  Макол,  я  лишаю  вас  должности  за  неповиновение  королю!
Гланфортесса  Сантор,  ко  мне! Примите  командование над Медвежьей  Сотней,
такова моя воля!
     Макол открыл было  рот... Сварог  смотрел на  него хмуро и внимательно,
постукивая пальцами затянутой в перчатку руки по обуху укрепленного у  седла
Доран-ан-Тега. Громко поинтересовался: -- Глэрд, вам понятны последствия?
     Рядом  уже  приплясывал,  звенел   трензелями  горячий  жеребчик  Мары,
недвусмысленно положившей руку  на эфес палаша.  Бросив через  плечо быстрый
взгляд  на всадников из Медвежьей Сотни,  Сварог что-то не  заметил на лицах
особого протеста -- Макол всех достал своим занудством.
     Подъехавший  Даглас,  старательно  сохраняя   на  лице  невозмутимость,
тихонечко сказал:
     -- Государь, позвольте на правах старшего по возрасту...
     -- Господа глэрды, -- громко сказал Сварог, тщательно подпустив в голос
металла. -- Не вынуждайте меня гневаться... Гланфортесса!
     Кивок Маре,  ее  властный жест --  и  конные телохранители,  подчиняясь
новому командиру, сомкнули вокруг них кольцо,  руки лежали на эфесах палашей
и рукоятях пистолетов, усатые и безусые физиономии не выражали ничего, кроме
холодной решимости исполнить любой приказ. С ликованием в душе Сварог понял,
что  выиграл.  Стоявшие  в отдалении  гвардейцы  так  и  не поняли,  что  же
произошло внутри кольца  телохранителей, зато  оба высокородных глэрда, судя
по поскучневшим лицам, прекрасно помнили иные здешние установления.  Вздумай
они протестовать в  голос, чему-то препятствовать -- выйдет даже не мятеж, а
"неповиновение пред  лицом короля", еще более  чреватое. За последнее обоих,
наплевав  на  знатность, могут по первому же  кивку короля положить  шеей на
ближайший  пенек  да  и  смахнуть  голову к чертовой  матери, не  утруждаясь
затяжным судопроизводством... Гланские патриархальные законы -- палка о двух
концах:  иные из них идут на пользу исключительно дворянской  вольнице, зато
другие, наоборот, дают нешуточные преимущества как раз королю...
     --  Возвращайтесь  к войскам,  глэрд,  -- сказал  Дагласу Сварог. --  И
прикажите им оставаться в строю, пока я не вернусь. Ни единого выстрела, вам
понятно?
     -- Вас  там  убьют...  --  понурясь,  сказал  Даглас,  уже окончательно
сломленный.
     -- Вы знаете, это многие пытались сделать, -- сказал Сварог. -- Не чета
этой соплячке в Баррале. А вот не получилось, поди ж ты...
     Он кивнул печальному сподвижнику  и  пришпорил  коня. Коротким  галопом
помчался  по равнине, прямо к воротам Барраля.  Замок рос на глазах,  теперь
Сварог  мог  рассмотреть,  что на  всем  протяжении стены над зубцами торчат
головы. Над перекрытием  ворот  развевалось уже знакомое Сварогу по  прежним
странствиям  знамя: три узких алых  вымпела, три черных, три белых. Девчонка
объявила рокош по всем правилам...
     Стрела, мелькнув меж  зубцами, воткнулась в землю уардах в десяти перед
конем, и Дракон, храпя, мотнул головой.
     Спохватившись, Сварог натянул  поводья, спрыгнул  на  землю -- для него
самого  стрелы и  прочий метательный хлам  были  абсолютно безопасны,  но не
стоило подвергать риску коня... Он достал из седельной сумки острый железный
костыль с кольцом, в два счета продел в него поводья, забил костыль каблуком
в землю. Достал топор и, вскинув его на плечо, не спеша направился к воротам
замка.
     В  него полетели еще две стрелы -- эти были направлены верной рукой, не
то что первая, достигли цели. Однако, как легко  догадаться, некая неведомая
сила  (о  природе  которой  сам Сварог до  сих  пор  имел  довольно  смутное
представление)   отшвырнула   их  в  стороны.  На  стене  раздалось  громкое
удивленное оханье -- кто-то не сдержал эмоций.
     Когда  до  ворот осталось  не более десяти  уардов, Сварог остановился,
оперся  на  топор  привычным  жестом  и, задрав  голову,  стал  разглядывать
собравшихся. Он не заметил на лицах  особой ненависти, но настроены они были
решительно,  сразу  видно.   Те  самые  патриархальные   традиции,  конечно,
предписывавшие крестьянам вставать грудью за своего хозяина,  даже если  ему
стукнуло в башку поднять мятеж против короля...
     Кто-то смелый, размахнувшись, метнул в  него  извечное оружие  мятежных
землепашцев:  вертикально укрепленную  на  древке косу.  С  ней, ясен  день,
произошло то же, что со стрелами.
     -- Орлы, да бросьте вы  баловать! -- крикнул Сварог беззлобно. -- Ну не
действует на меня это, точно вам говорю! Зачем инструмент  портить, он денег
стоит...
     --  Вы кто такой, ваша милость? -- настороженно спросил