ой  бок,  лицом  к  стене,  умиротворенно
посапывая. Пора было решаться. Помогая себе одной  рукой,  Сварог  влез  в
штаны, опустил ноги на пол и бесшумно направился к двери, держась подальше
от полосы света.
     - Входите, что же вы, - послышался оттуда  спокойный  мужской  голос,
совершенно незнакомый.
     Сварог вошел, держа под прицелом расположившегося в кресле  человека,
- лампа на гибком кольчатом шнуре опущена вниз, лицо и  фигура  нежданного
гостя скрыты мраком. Не помог и "кошачий глаз", как Сварог ни  напрягался,
лицо сидящего оставалось словно бы подернуто густой мглой.
     Сварог слегка повел стволом.
     - Не нужно, - так же спокойно сказал  сидящий.  -  Вреда  вы  мне  не
причините, но придется уйти, а нам непременно нужно побеседовать.  Рубашку
не накинете ради пущей респектабельности? Вы, во-первых, гостя принимаете,
во-вторых, вы граф, барон и лорд, а среда моих многочисленных титулов есть
и княжеский.
     Сварог, чувствуя себя на удивление спокойно, придвинул второе  кресло
и сел, бросив пистолет на колени. Сон схлынул, голова была ясная, и он  ни
на миг не собирался упускать инициативу. Посему  демонстративно  пошевелил
пальцами босых ног, шумно почесал голый живот, взял  со  стола  бутылку  с
красивым парусником на пестрой этикетке и налил только себе, пояснив:
     - Вам не предлагаю. По слухам, другой у вас любимый напиток...
     Сидящий напротив посмеялся коротко и вежливо, как человек,  способный
понять хорошую шутку. И продолжал беззаботно:
     - Вполне понимаю ваше мальчишеское желание  показать  себя  крутым  и
несгибаемым, но не оставить ли нам и состязания  в  плоском  остроумии,  и
скоропалительные колкости?
     - Я вам особых колкостей не говорил.
     - Ну, собирались. Ведь правда? Мы  с  вами  не  дети.  Я  не  страдаю
повышенной  обидчивостью,  но  вам,  дорогой  лорд  Сварог,  следовало  бы
отнестись ко мне чуточку уважительнее, потому что я - это... я.
     Он поднял лампу  повыше,  покрутил  регулятор,  осветив  все  вокруг.
Сварог жадно уставился на непрошеного гостя и ощутил легкое разочарование.
Гость был одет в скромный темно-серый камзол, обшитый черной тесьмой, - ни
дать ни взять, добропорядочный горожанин Бронзовой  гильдии,  не  выше.  И
лицо  самое  что  ни  на  есть  _н_а_р_о_д_н_о_е_  -   скуластое,   худое,
располагающее лицо неглупого крестьянина или служаки-сержанта, работяги  и
философа войны. Руки, спокойно лежащие на коленях, - тяжелые, неуклюжие, с
натруженными ладонями. Только глаза выбиваются из образа  -  темно-желтые,
словно  бы  бездонные,   удивительным   образом   и   умные,   и   пустые,
зрачок-точечка, словно проколотая иглой дырка в иную реальность,  где  нет
ничего, кроме абсолютного мрака.
     - Неплохо, - сказал Сварог. - Великолепная маска. Это не колкости,  я
серьезно говорю. С такой физиономией  ко  мне  и  следует  являться.  Свой
мужик, ах,  какой  свойский,  не  усатенький  демонический  красавчик,  не
седовласый благообразный аристократ...
     - Даже если вы все понимаете, ваше подсознание  независимо  от  ваших
побуждений играет на моей стороне, - усмехнулся гость. - Вы знаете, кто я,
но от моей маски никуда не деться... Вам постоянно приходится  делать  над
собой некоторое усилие, чтобы видеть за маской сущность...
     - А как насчет настоящего облика?
     - Вы не то чтобы этого не  перенесете,  но...  Понимаете,  нет  таких
слов... Вы человек, а я - совершенно другое.
     - Кстати, о сущности, - сказал  Сварог.  -  Кто  мне  поручится,  что
передо мной - самый главный? Не заштатная нечисть,  обосновавшаяся  вблизи
пансиончика? Не мелкий здешний бес?
     Несколько секунд стояла тишина, и слышно было, как в холле  время  от
времени  тревожно  фыркают  лошади,  ржут   коротко,   испуганно,   словно
вскрикивая.
     - Забавно, - сказал наконец гость. - С таким оборотом дела мне  почти
не доводилось  сталкиваться.  Ну  не  могу  же  я,  простите  великодушно,
выправлять самому себе солидный документ с подписями и  печатями?  Что  за
абсурд... Ага... Вас ведь там, наверху, насколько  мне  известно,  обучили
наспех мелким фокусам? Вот и попробуйте усмотреть мою  истинную  сущность.
Потом поделитесь впечатлениями...
     - Вы правы, это мысль, - со светской улыбкой сказал Сварог и произнес
про себя нужные слова.
     С таким он еще не сталкивался. Все в комнате осталось по-прежнему,  и
в то же время она пропала, Сварог был в двух местах сразу, в  двух  мирах,
одинаково  реальных,  и  перед  ним  грузно  перекатывались,  клубились  в
непонятной бездне исполинские потоки мрака. Тьма обрела мириады  оттенков,
переливов и колеров, то оформляясь  в  осязаемое  переплетение  необозримо
гигантских змей, то расплываясь невесомыми извивами  туманов,  пронизанных
колючими лучами черных, ослепительно черных звезд. Он погружался в бездну,
липкую, засасывающую, сомкнувшуюся над  головой,  уплывал  в  нескончаемые
пучины, и все, имевшее формы,  очертания,  контуры,  иные,  кроме  черной,
краски, осталось наверху, в неизмеримой дали... И это был Ужас.
     Зажмурившись, сжав кулаки, он вернул себя в прежнее состояние.
     - Вы удовлетворены? - мягко спросил  гость.  -  Неужели  то,  что  вы
видели, душонка мелкого беса? У которого и нет души...
     - Удовлетворен,  -  сказал  Сварог,  не  в  силах  побороть  странную
слабость во всем теле.
     - Впечатлениями поделитесь?
     - Нет. Я не смогу этого описать. Что это?
     - Вы видели Тьму. Из Тьмы и слагается Вселенная.  А  на  долю  света,
простите за убогий каламбур, приходится ничтожнейшая доля...
     - А если отделить тьму, над которой вы властны, от той, что к вам  не
имеет никакого отношения? Это какая доля будет?
     - О, не стоит... - слегка поморщился гость.  -  Не  нужно  этого,  не
будем играть в слова...  Я  -  хороший  логик,  слышали,  должно  быть?  И
практика  у   меня   неизмеримо   богаче,   отточена   на   дискуссиях   с
интеллектуалами, стократ превосходящими по подготовке вас. В иных спорах и
мне случалось оказаться посрамленным. Все равно,  не  надо  погружаться  в
пучины схоластики. "Что есть взгляд в кромешной темноте?" И тому подобное.
Вам все равно не превзойти, к примеру, Катберта... Поздняя ночь, скорее уж
раннее утро, в заброшенной тысячелетия назад гостинице для  военно-морских
чинов сгинувшего мира сидят мятущийся граф и Князь Тьмы  -  и  старательно
состязаются в красноречии... Нелепо.  Как  если  бы  мы,  подобно  оперным
тенорам,  стали  петь  свои  реплики.  Мы  же  не  персонажи  философского
трактата...
     - А какой стиль вы предпочитаете?
     - Насквозь деловой, - сказал гость. - Сбережем время.
     - Что же вы хотите? Договора не вижу...
     - Помилуйте, вы же  взрослый  человек,  лорд  Сварог...  Или  всерьез
верите, что я заставил бы вас расписываться кровью? А то и в случае вашего
согласия обрек бы на вечные муки  после  смерти?  Все  это  -  примитивный
вздор. Нет ни вечных  мук,  ни  вечного  блаженства.  Все  одновременно  и
сложнее, и проще. Одни в свое время становятся частицей Тьмы, а  другие  -
частицей Света.  Вот  краеугольный  камень,  фундамент.  Все  остальное  -
детали, частности, дополнения.
     - Но чего же вы все-таки хотите? И что предлагаете?
     - Хочу я немногого - чтобы вы, собравшись утречком, повернули назад в
Равену. Где и  вы,  и  ваши  спутники  вернутся  к  прежним  занятиям.  Не
беспокойтесь о принцессе.  Мелкие  неприятности,  клянусь  Великой  Тьмой,
улаживаются походя...
     - А что взамен?
     - Да ничего! - досадливо поморщился гость. - Ничего. Вы удивлены  или
разочарованы? Нет, если вам так уж необходимы все эти  пошлые  глупости  -
бриллианты  размером  с  кулак,  какой-нибудь  трон,  толпы  прелестниц  -
составьте на досуге список, не ограничивая себя решительно ни в чем. -  Он
презрительно скривился, махнул рукой. - Что угодно. Корону Четырех  Миров?
Место в моей свите? Место - немедленно, корону - чуть погодя,  быстро  это
не делается... словом, дать я могу почти  все.  Но  ничего  не  предлагаю.
Потому что способен вознаградить вас не в пример щедрее  -  _в_о_в_р_е_м_я
о_с_т_а_н_о_в_и_т_ь_. Чтобы  вы  избежали  всех  глупостей,  какие  можете
совершить. Вот настоящая награда  и  достойная  плата.  _П_о_к_о_й_.  Если
хотите позаботиться еще о ком-то, скажите.
     - Интересно...
     - Удивлены? Я так и  думал.  Но  если  вы  рассудочно  все  взвесите,
поймете, как велика награда. Поймите, я не в ответе за все,  что  обо  мне
придумали и наговорили за  тысячелетия...  И  категорически  отвергаю  все
попытки приписать мне стремление насадить повсюду Хаос.  Тяга  к  Хаосу  -
забава тех самых мелких бесов. Мне нужен Порядок. Иной,  правда,  не  тот,
что нужен кое-кому другому, не будем вспоминать его к утру...
     - Ну, это мы проходили, - сказал Сварог. - Разный бывает порядок. Вам
нужен один, мне другой.
     - Вам не порядок нужен, - сказал  гость.  -  Вы  стремитесь  остаться
среди  тех,   кто   обуян   идиотским   стремлением   облагодетельствовать
человечество. Облагодетельствовать  отсутствием  зла.  Жратвой  и  питьем.
Книгами и картинами. Электрическим светом на улицах и чистыми  лестницами.
Задача благородная, но невыполнимая. В первую очередь по причине  скотской
сущности этого самого человечества. Оно  разрушит,  опошлит,  осквернит  и
испохабит все мудрое, чистое и возвышенное, дай ему только волю. На каждый
недюжинный ум приходятся  тысячи  голов  быдла,  озабоченного  наполнением
желудка и поисками щели, куда можно излить сперму. Пусть желудок стремятся
наполнить не хлебом, а жареными павлинами в тончайшем соусе из  соловьиных
язычков - животная  сущность  от  этого  не  меняется.  Вас  всегда  будут
предавать и продавать, использовать втемную, с циничным расчетом.  Неужели
вы не навоевались? Когда-нибудь, безмерно уставши  от  того,  что  считали
великими свершениями, вы с ужасом поймете, что  все  было  зря,  все  было
впустую. А еще вы вспомните, что вас искренне пытались предостеречь...
     - Это все - обещание благодеяний, - сказал Сварог.  -  А  как  насчет
угроз?
     - Что ж, угроз у меня - богатейшая палитра, и все до  единой  я  могу
претворить в жизнь... Но самая крупная и страшная угроза, какую  я  твердо
могу вам обещать, - это клятва никогда не вставать на  вашем  пути...  ну,
почти никогда. Вы и сами, если только  не  угомонитесь,  заработаете  себе
столько поражений, потерь и горечи, сколько я не смог бы вам причинить при
всем старании. Я, как и _т_о_т_, - за свободу воли...
     - Но прежде...
     - Все  прежние  покушения  на  вас  -  либо  самодеятельность  мелких
исполнителей, либо мелкие шуточки, легкие уколы,  ленивая  разведка  боем.
Вам эти шутки показались скверными? Простите старика, так уж привык...
     - Где мой отец? - резко спросил Сварог.
     - Не знаю, - без малейшей заминки ответил гость. - Об этом  я  вам  и
говорил - страшен не враг, а бездействие врага... Я ведь не всемогущ,  вам
доводилось слышать? Представления не имею, куда он  по  одержимости  своей
ухитрился провалиться. Я предупреждал его, как сейчас вас... Итак?
     - Ну не прельщает меня перспектива  стать  частицей  Тьмы,  -  сказал
Сварог.
     - Потому что вы не представляете, чего себя лишаете, и оттого в вашей
решимости нет мудрости. Ну как можно  отнестись  к  слепому  от  рождения,
отказывающемуся прозреть и увидеть полотна  великих  мастеров,  прекрасные
скульптуры? Хотите, я проведу вас по мирам, чьих многообразия и  сложности
вы и представить  не  можете?  Хотите  проникнуть  в  тайны  пространства,
Вселенных, неощутимо существующих бок о бок, в одной и той же точке бытия?
Пропутешествуйте по всем уровням, закоулкам и этажам мироздания, какие мне
доступны, и после свободно, без малейшего  принуждения  решите  все  сами.
Хотите такого путешествия? Ни к чему, замечу, вас не обязывающего?
     - Нет, спасибо.
     - Боитесь дать слабину?
     - Я просто считаю, что тот, кто выдумал  поговорку  "Коготок  увяз  -
всей птичке пропасть", был гением, - сказал Сварог. - Не  хочу  я  с  вами
больше разговаривать, поговорили...
     - Подумайте о других, о тех, кого  таскаете  за  собой.  Вы  их  всех
загубите.
     - Я никого не принуждаю.
     - Принуждаете. Тем, что сами не сидите спокойно.
     - Я же сказал - довольно, - сказал Сварог. - Вы не верите в людей,  а
я верю... даже  после  всего...  И  мне  не  нравится  тьма.  В  любых  ее
проявлениях. Вам объяснить по буквам?
     Гость встал. Его голос звучал ровно, даже безразлично:
     - Я еще с вами встречусь. В пору, когда  в  сердце  у  вас  не  будет
ничего, кроме пустоты. Я не злопамятен, но люблю, когда  рано  или  поздно
признают мою правоту. И вы сами, слышите, сами согласитесь, что  прав  был
я. И это будет лучше всякой подписи под договором...  Ожидайте  и  бойтесь
этой неминуемой встречи, любезный граф...
     Впервые лицо его исказилось в хищной  улыбке,  он  склонил  голову  и
исчез,  словно  нажали  выключатель.  Порыв  ледяного  ветра  свистнул  по
комнате, от закрытой двери к  закрытому  окну,  стегнув  Сварога  по  лицу
холодной лапой, взметнув штору, тряхнув раму так, что задребезжали стекла.
Сварог  налил  себе  еще  чарочку   забористого   навигаторского   коньяка
пятитысячелетней выдержки, ахнул залпом, подошел к окну, прижался  лбом  к
прохладному  стеклу,  уставился  на  бухту,  реку  и  деревья,  подернутые
мутно-серой рассветной мглой. На душе было неуютно и муторно. Он и  раньше
знал, что война ему объявлена серьезная, но теперь убедился воочию.  Самые
серьезные угрозы  как  раз  высказывают  тихо  и  спокойно,  без  дурацких
эффектов и страшных рож...
     И все же, будь Хелльстад вотчиной Князя Тьмы, тот держался  бы  не  в
пример наглее...
     Почти в центре бухточки  явственно  перемещался  бурун,  напоминавший
широкий  наконечник  копья,  след  плавника.  Жаль,  под  рукой  не   было
подходящего оружия, иначе непременно шарахнул бы туда  на  всякий  случай.
Сходить, что ли, к Бони за пулеметом? Нет, не похоже,  чтобы  в  гостиницу
забредала здешняя фауна, иначе непременно  остались  бы  следы,  сломанная
дверь хотя бы. А от Князя Тьмы следует  ожидать  более  сложных  пакостей,
нежели некий зубастый обитатель вод. Да и  бурун  быстро  продвигается  по
каналу, уходя в реку...
     Сварог плюнул, стянул штаны и полез в  постель,  твердо  решив  перед
сегодняшней неизвестностью еще хоть пару часиков отработать взаимодействие
щеки с подушкой. Мара шевельнулась, сонно спросила, не размыкая глаз:
     - Что такое?
     - Пописать выходил, - успокоил ее Сварог, чмокнул в  щеку  и  подгреб
под голову подушку.



                           9. БУДНИ ГУЛЛИВЕРА

     Как следовало из докладов, ночь для всех остальных  прошла  спокойно.
Никто, похоже, и не заметил настигшего перед рассветом  приступа  мертвого
сна - потому что и так спали без  задних  ног.  Один  Шедарис,  дежуривший
последним, выглядел чуть смущенно - раздумывал, признаться  или  нет,  что
заснул на посту.
     Сварог,  пихавший  в  свою  седельную   суму   охапку   увлекательных
навигаторовых книжек, посмотрел на бравого капрала, не вставая с корточек,
хмыкнул:
     - Да знаю я, что ты дрых...
     - Командир, да со мной такого не случалось, курвой буду...
     - Не переживай, - сказал Сварог. - Ты  тут  ни  при  чем  совершенно.
Потом расскажу...
     Он  задумчиво  достал  из-под  стола  загадочную   "дверную   ручку",
прикидывая, кинуть ее обратно или взять с собой. Глаза у капрала  и  вовсе
полезли на лоб:
     - И у тебя, командир?
     - Ты о чем?
     - Об этой штуковине. Я ее у тебя что-то раньше не видел...
     - Ничего удивительного, - сказал Сварог. - Я ее здесь нашел.
     - Сейчас, сейчас...
     Капрал бомбой вылетел в дверь, прогрохотал  сапогами  по  коридору  и
вскоре вернулся. Протянул Сварогу бронзовую штуковину. Форма другая, узоры
не те, завитушки-лепестки на конце штыря ничуть не похожи - и все же некое
неуловимое сходство стиля и исполнения поневоле  заставляет  предположить,
что обе ручки вышли из одной мастерской. Разве что капралова  уже  покрыта
зеленой паутиной да изрядно поцарапана.
     - А у тебя твоя откуда? - спросил Сварог.
     - Когда служил на Сильване,  был  у  нас  один,  родом,  кажется,  из
Лорана. Штуку эту он берег пуще добычи.  И  после  второго  ведра  начинал
напускать тумана  -  мол,  это  его  талисман  на  самый  крайний  случай.
Убережет, если припечет так,  что  другого  выхода  не  будет.  Только  не
уберег. Получил он топором по  башке  в  одной  дурацкой  стычке,  мозгами
раскинул так, что любо-дорого... Ну, его  барахлишко  потом  разыграли  на
всех, как водится. Эта хреновина мне  и  досталась.  Выбрасывать  жалко  -
вдруг это и в самом деле талисман и найдется знающий человек, научит с ним
обращаться? Мне кажется порой, тот чудак и сам  не  знал,  как  это  штука
работает и для чего служит, иначе давно проговорился бы, хоть намеком...
     - А про Древние Дороги ты что-нибудь слышал? - спросил Сварог.
     - Про них только одно и известно - что  соваться  туда  может  только
полоумный. Такое впечатляет, командир:  когда  о  чем-то  ничегошеньки  не
известно, но  твердо  оговорено,  что  дорожка  туда  -  верный  путь  для
самоубийц. Предки...
     Пинком распахнув дверь, вошла Мара, чернее тучи. На конце обнаженного
клинка  она  несла  какой-то  черный,  сморщенный  комочек,   пронзительно
вонявший паленым.
     - Это еще что? - поинтересовался Сварог.
     - А это наш бывший  поводырь.  Клубочек  бабкин,  извольте  любить  и
жаловать.
     Сварог помотал головой:
     - Тьфу  ты,  до  чего  мелко...  Это  он,  должно  быть,  сгоряча.  -
Предупреждая вопросы, сказал самым непререкаемым тоном: - Вот что,  соколы
мои, живо завтракать. Сгорел наш клубочек, сгорел. А чего же вы  хотели  -
пройти по этим клятым местам весело и игриво, без малейшей неприятности?
     - И кони так держатся, словно на них домовой катался...  -  задумчиво
сказал Шедарис.
     - Катался, - сказал Сварог. - Есть тут домовой...
     - Как же мы теперь, без поводыря?
     - А по солнышку, - сказал Сварог. - Как пращуры наши  в  незапамятные
времена. Благо солнышко в должном месте и  никаких  фокусов  пока  что  не
выкидывало, гуляет по  обычному  маршруту.  -  Он  решительно  сунул  свою
"ручку" среди прочих вещей. - Так что - надеемся на лучшее и  готовимся  к
худшему. Особая точность тут не нужна, нам бы к морю выйти, и ладненько...
     ...Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
     Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
     Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
     Временами Сварогу казалось, что отныне он на веки вечные возненавидит
коней и в жизни не полезет в седло, а сядет лучше на раскаленную  плиту  и
высидит на ней битый  час  без  всякого  ущерба  для  задницы,  давно  уже
превратившейся в сплошную мозоль. Он  утешал  себя  тем,  что  Паколету  с
теткой Чари, самым некавалерийским в отряде людям,  приходится  еще  хуже,
однако ж они не жалуются и как-то притерпелись.
     Собственно, больше всего его доставала скука. Скорость лошади  -  это
всего лишь скорость лошади. Чересчур уж медленное  перемещение  для  того,
кто привык к другим скоростям, тем более что ничего вокруг не  происходит,
нет погони, нет угрозы, остается  покачиваться  в  седле  и  за  неимением
других занятий - думать, думать, думать. Тянутся равнины, тянутся  леса  -
редколесье, густолесье, попадаются холмы и скалы, озерца и овраги, ручьи и
небольшие болотца. Но ни разу не попалось больше не то  чтобы  строения  -
поросших травой развалин. Ни единого сооружения или предмета,  к  которому
прикасалась бы человеческая рука. И никаких  скелетов.  И  ничего  живого.
Мертвая тишина. Это угнетает невероятно, и все  раздумья  крутятся  вокруг
парочки вопросов: почему Хелльстад, прямо-таки обязанный  служить  приютом
чудовищам и нечисти, напоминает со