, Тагарон так и не успел ничего построить.
     - А почему его... преследовали?
     - Запрещенный движитель. То есть - винт. Удивлены? Многие, втихомолку
проделав расчеты, убедились, что винт все же прекрасно подходит в качестве
движителя. Понятно, если расположить его сзади. - Анрах почесал в затылке.
- Ладно, теперь уже все равно, вы меня втянули в игру гораздо опаснее...
     Он подошел к шкафу, открыл скрипучую дверцу и  бережно  достал  двумя
руками  великолепно   сработанную   модель   длиной   с   локоть.   Сварог
заинтересованно  присмотрелся.  Лодка  больше  всего  напоминала   пузатое
веретено с бочкообразной  рубкой,  рулями  -  один  горизонтальный  и  два
вертикальных - и  крохотным  винтом.  Осторожно,  кончиком  пальца  Сварог
крутанул изящно выточенный  бронзовый  винт,  шестилопастный,  размером  с
ромашку. Винт легко и послушно повернулся на оси.
     - Все правильно, ни малейшего изъяна в конструкции, - сказал он. - Но
интересно бы знать,  какой  двигатель  ваш  Тагарон  собирался  поставить.
Паровой не годится. А другие... Снольдер хранит их секрет как зеницу ока.
     - Есть еще и третий  путь,  -  усмехнулся  Анрах.  -  Самый  опасный,
правда. Двигатель есть, только он забыт. Вернее, некие могущественные силы
постарались, чтобы он канул в забвение. Но обрывки  прежних  знаний  порой
всплывают в  самых  неожиданных  местах,  и  многое  зависит  от  простого
везения... Тагарон не сказал мне главного, не хотел впутывать, но  у  меня
осталось впечатление, что описание двигателя он нашел. Вероятнее всего,  в
старинной книге. Хотя есть еще в иных храмах настенные  надписи,  понятные
только тем, кто владел тайными жреческими языками.  В  седой  древности  -
когда, никто  не  знает  точно,  -  существовали  некие  довольно  простые
устройства, преобразующие энергию алейрона в механическое  движение.  Судя
по некоторым намекам авторов старинных хроник, ими пользовались  в  первое
тысячелетие после Шторма, до... -  он  замолчал,  явно  не  в  силах  себя
заставить произнести запретное слово.
     - Я понимаю, - кивнул Сварог.
     - Болтают, достаточно лишь проволочек из  определенных  металлов,  не
обязательно  драгоценных,   нескольких   самоцветов,   особых   стеклянных
приспособлений, которые под силу любому стеклодуву... Хотя,  конечно,  все
не так просто, я уверен. Но Тагарон мог отыскать описание. Если  так,  ему
пришлось бежать, и незамедлительно.
     - Как же у вас не обнаружили модель?
     - А меня про нее не спрашивали с пристрастием, - ухмыльнулся  старик.
- Никто, должно быть, о ней и не знал - так, смутные подозрения, доносы...
У нас обожают писать доносы наместнику - как во все времена, впрочем,  тут
наше столетие ничем особенным не выделяется.  Конечно,  если  бы  спросили
прямо, я бы не смог утаить,  сами  понимаете...  Но,  признаться,  к  делу
Тагарона был причастен лишь  самым  краешком.  Один  из  многих  знакомых,
беглый допрос проформы ради. Я вообще-то был на заметке, но  опять-таки  в
качестве малозначительного свидетеля...
     - Бурное у вас прошлое, я смотрю, - усмехнулся Сварог.
     - Ну что вы... Это из-за истории с дурачком с Волчьей. Не слышали?
     - Нет.
     - А история занятная. Жил-был  дурачок,  сын  мастера  из  Серебряной
гильдии. Совершенно безобидный,  в  лечебницу  не  отдавали,  благо  семья
зажиточная, могли прокормить. Сидел себе целыми днями на  заднем  дворе  и
лепил из глины все, что на дурацкий умишко взбредет. Особенно любил делать
домики. Дурак дураком, но лепил весьма-таки искусно, во всем остальном был
совершеннейший кретин и неумеха, кроме этого. Родня  не  препятствовала  -
двор большой, место  есть,  чем  бы  ни  тешился,  лишь  бы  на  улицу  не
выходил... Много у него было налеплено всякого, и в том числе  -  огромная
модель Равены. Года два трудился,  получилось  недурственно  для  дурачка.
Конечно, модель была весьма приблизительная, и все же... Просиживал он над
ней часами:  куколок  по  улицам  переставляет,  спички  бросает,  иногда,
простите, на крыши мочится - и так далее, всех деталей я и не знаю,  никто
ж не присматривался... А потом занесло во двор одного головастого студента
из Ремиденума. У всех, кто  был  причастен  к  той  истории,  до  сих  пор
осталось  стойкое  убеждение,  что  кое-какими   официально   запрещенными
способностями студент тот обладал. Подробности темны  и  туманны  -  но  в
конце концов студент обнаружил, что многие забавы дурачка потом отражаются
на жизни реального города. Грубо говоря, дождь идет там, где он  пописает,
дому, который  разломает,  либо  сгореть  суждено,  либо  появится  в  нем
какая-то беда... Словом,  прослеживается  четкая  взаимосвязь,  и  это  не
совпадение, не натяжка. Студент, очень похоже, языка за зубами не удержал.
Полицейскую логику для данного случая понять предельно легко.
     - А ежели этот дурак завтра по королевскому дворцу -  по  модели,  то
есть - поленом стукнет?
     - Совершенно верно, - поклонился мэтр  Анрах.  -  Уловили  мгновенно.
Прискакали люди из Багряной Палаты,  исчез  дурачок,  исчезли  вообще  все
обитавшие в доме, да и парочка соседей вдобавок -  из  тех,  что  язык  за
зубами не удержали. И студент исчез, даром что сын  маркиза.  Белено  было
считать отныне, что не было никогда такого дурачка, и  глины  не  было,  и
отца с матерью, и вышеупомянутых соседей. Всем все привиделось. Краем  уха
я слышал потом, что модель  месяц  держали  в  подвалах  Багряной  Палаты,
водили туда особо доверенных профессоров... - он злорадно  ухмыльнулся.  -
Но поскольку дело было чересчур уж серьезное, приобрело размах - оказалось
позже, что и Багряной Палате все эти чудеса привиделись, и  затерялся  наш
дурачок где-то за облаками... Но не уверен, что и там  отыскали  разгадку.
Помню  превосходно  этого  парня:  кретин  законченный,   слова   не   мог
членораздельно выговорить, мычал и гугукал, не более того... Если вам  так
уж интересно, поинтересуйтесь у знакомых, чем эта история кончилась...
     Сварог пропустил мимо ушей очевидную иронию. Не из одного  благодушия
- с  ним  творилось  что-то  странное  и  неладное.  Он  тряхнул  головой,
проморгался как следует. Но _э_т_о_ подступило  вновь  -  на  миг  исчезли
уютная комната с пылающим камином, собака, мэтр, ряды  книг  на  массивных
полках. И вместо всего этого врывалась, прямо-таки впечатывалась то  ли  в
зрачки, то ли в  сознание...  скупо  освещенная  улица,  темный  дом.  Под
черепом  пугающе,  необъяснимо  пульсировал  настойчивый  зов.  Все   чаще
надвигались, все дольше задерживались перед глазами эта улочка и этот дом.
И Сварог отчего-то не испытывал страха,  хотя  в  его  нынешнем  положении
следовало бы пугаться всего непонятного.
     - Что с вами? - встревоженно спросил Анрах.
     Сварог зажмурился. Теперь улица и дом с высоким крыльцом, с  горбатой
крышей неотвязно стояли перед глазами  вместо  ожидаемой  темноты.  Открыл
глаза - комната, никаких видений. Но зов не утихал,  Сварог  знал  теперь,
что кто-то угодил в беду, и это не морок, не иллюзия, не ловушка. Знал,  и
все  тут.  Стоило  ему  вновь  зажмуриться,   перед   глазами   вспыхнули,
накладываясь на потускневшее слегка  изображение  незнакомой  улочки,  две
руны - "ра" и "агор". И знак из Древесного алфавита - Тар, символ самшита.
     - Все в порядке, - быстро  сказал  Сварог,  открыл  глаза,  попытался
улыбнуться самым естественным образом,  и  это,  видимо,  у  него  неплохо
получилось - Анрах спокойно взял у него модель и пошел прятать  обратно  в
шкаф. Пес бдительно приоткрыл глаза, шевельнул ушами и вновь погрузился  в
чуткую собачью полудрему, не видя поводов для вмешательства.
     Чем бы ни было это видение, оно пришло извне. Кто-то звал его,  попав
в беду, кто-то из своих - это сочетание рун и знака было паролем  Гаудина.
Знак соответствовал нынешнему дню недели - через полчаса,  когда  настанет
полночь, вместо Тара к рунам добавится Шел... Сварога твердо заверили, что
никто посторонний не в силах этот пароль разгадать, а на чем зиждется  эта
уверенность, он расспрашивать не стал, чтобы не забивать голову совершенно
бесполезной информацией. И он знал,  что  времени  у  него  мало.  Неужели
Брагерт прибыл в Равену? И попал в беду?
     Он встал, отодвинув стул:
     - Мне пора. Очень на вас надеюсь, хотя понимаю, что никаких  гарантий
быть не может...
     Он быстро сбежал  по  каменным  ступенькам,  посмотрел  вправо-влево,
словно ожидая подсказки. И она тут же последовала  -  в  виде  непонятного
ощущения,  неизвестно  откуда  взявшейся  стойкой  уверенности,  что  идти
следует непременно налево, мимо заброшенной пивоварни, сгоревшей от молнии
пару  лет  назад,  мимо  полуразвалившегося   забора,   неизвестно   зачем
ограждавшего заросший лопухами и лебедой пустырь, мимо низенького  домика,
где  из-за  плотно  зашторенных  окон   все   же   пробивались   мерцающие
разноцветные вспышки и на десять уардов вокруг тянуло замысловатой  смесью
химической вони - там  в  поте  лица  трудился  алхимик.  На  ходу  Сварог
оглянулся и обычным зрением, не используя "кошачий глаз", посмотрел на дом
Гая. На третьем этаже слабо светилась парочка окон - Мара дежурила.
     Оставалось надеяться, что дом,  куда  его  ведут,  расположен  внутри
"волчьих флажков".  В  одиночку,  ночью,  он,  правда,  миновал  бы  любые
кордоны, но сие - лишние хлопоты...
     Спустился с  холма.  Дальше  потянулись  прилично  освещенные  улицы.
Какой-то частичкой сознания Сварога прочно завладел чужой зов -  не  лишая
свободы воли, что с ним было бы невозможно, его тем  не  менее  словно  бы
вели за  руку,  прямо-таки  автоматически  разворачивая  на  перекрестках.
Ночная жизнь продолжалась, ничуть не  нарушенная  грандиозной  облавой,  -
люди во все времена обладали великолепной способностью как бы не  замечать
непонятных им загадочных забав власти, если только это  не  касается  тебя
самого и в твою персональную морду не тычут казенной алебардой... Заслоняя
звезды и огни на городских холмах, чернели воздушные шары. Дворяне в  этих
кварталах почти не обитали, так что серенад под балконами не  наблюдалось.
Но пьяных гуляк попадалось немало, проезжали редкие извозчики,  неподалеку
под фонарем лениво  рубились  двое  дуэлянтов,  прошла  ватага  вездесущих
студентов Ремиденума, прикидывая, похоже, что бы им учинить для  нарушения
ночного покоя мирных обывателей. В глубине темной подворотни торчала кучка
определенно  уголовного  элемента  -   они,   притихнув,   заинтересованно
уставились на Сварога, но ближе не  подошли  -  с  трезвым  и  вооруженным
решили не связываться. Пару раз попадались конные  полицейские  -  обычные
разъезды, не усиленные, тройки черно-красных.
     Свернул налево, к горбатому каменному мостику над узенькой  речушкой.
Чуточку насторожился, заметив справа темную фигуру, но тут же убрал руку с
меча - человек стоял спиной к нему,  пригнувшись,  напрягшись,  вцепившись
обеими руками в высокий парапет, не обращая внимания  на  довольно  громко
прозвучавшие шаги Сварога.  То  ли  поэт  в  наплыве  вдохновения,  то  ли
собрался топиться. Если верно второе, незадачливый самоубийца нездешний  -
даже Сварог знал уже, что в самом глубоком месте древней поусохшей речушки
не глубже, чем по пояс, и тонут там исключительно пьяные  вусмерть.  Пусть
пробует, сколько душе угодно, не стоит и отговаривать...
     Он уже миновал  непонятного  субъекта,  когда  тот  резко  присел  за
парапетом и, вытянув шею, стал вглядываться куда-то.
     - Не клюет? - спросил Сварог лениво.
     - Что?
     - Рыбка,  говорю,  не  клюет?  Ничего  удивительного,  ее  тут  и  не
водится...
     Не вставая с корточек, незнакомец сказал настороженно:
     - Полиция.
     - Где? - оглянулся Сварог, но ничего такого не усмотрел ни вблизи, ни
поодаль.
     -  Это  я  -  полиция,  -  сказал  тот.  -  Агент  третьего  разряда,
необмундированная служба. Вот  думаю,  свистеть  или  не  стоит...  Вы  их
видите, лаур?
     - Кого? - Сварог тоже уставился в том направлении.
     - А вон там, где напротив фонаря -  тумба.  То  ли  свистеть,  то  ли
драпать со всех ног...
     Сварог всмотрелся. На том берегу, куда он как раз собирался  перейти,
уардах в ста от моста, справа, и в самом деле красовалась напротив  фонаря
круглая  кирпичная  тумба,  предназначенная   для   афиш   и   полицейских
объявлений. Не было нужды подключать "кошачий глаз", света и так  хватало,
чтобы рассмотреть высоченного короткошерстного пса с широкой тупой мордой,
медленно ступавшего посреди пустой улицы. Морда  опущена  к  самой  земле,
мотается   вправо-влево   -    пес    что-то    вынюхивает,    несуетливо,
целеустремленно,  с  медлительностью  нерассуждающей  машины.   Ни   капли
охотничьего азарта. А следом, шагах в трех, движутся три фигуры в плащах и
каталанах, и этот кусочек  ночной  жизни  выглядит  весьма  странно  из-за
полной своей непонятности...
     - Так есть они там, лаур? - шепнул  агент  третьего  разряда.  -  Или
мерещится?
     - Не мерещится, - сказал Сварог. - Странная собака, не знаю  я  такой
породы...
     Шпик не то засмеялся, не то всхлипнул:
     - Еще бы! Немой Пес и Проклятые Егеря, как на картинке... Я на  своем
участке видел всякое, а вот нечистой силы не доводилось...
     Нечистая сила? Позвольте не согласиться, господин тихарь. Сварог  уже
произнес про себя заклинание, но перед его взором осталась та же  картина,
все так же ступает по брусчатке непонятный пес, а следом, словно ведя  его
на невидимом поводке,  спокойно  шагают  хозяева,  ничуть  не  похожие  на
"ночных парикмахеров". В самом деле, сущие егеря, топящие  жертву.  Сварог
не стал гадать, кем  эта  жертва  может  оказаться.  Просто  ему  все  это
пришлось не по нутру. В последнее время ему категорически не нравилось все
непонятное - по причине тесной связи с его персоной.
     - Никакой там нечистой силы нет, - сказал Сварог. - Свисти  давай.  -
Он  пошарил  по  карманам,  отыскал  невостребованную   бароном   Гинкером
полицейскую бляху и помахал ею под носом тихаря. - Свисти, говорю!
     И  пошел  дальше.  Свернул  в  проулок.   Только   сейчас   раздалась
пронзительная трель, она тянулась, как длиннющий товарный состав, - должно
быть, у шпика оказались хорошие, непрокуренные легкие, и воздуха он набрал
полную  грудь.  Сварог  приготовился  было  услышать  отдаленные  ответные
свистки и стук копыт, суетливую музыку ночной облавы - но свист  оборвался
столь же резко, как и возник, раздался столь жуткий вопль, что  у  Сварога
стянуло кожу на затылке. И - полная тишина, изредка нарушавшаяся странными
звуками, в которые не хотелось вслушиваться, не говоря  уж  о  том,  чтобы
попытаться их опознать. Любое  живое  существо,  заслышав  такое,  обязано
взять ноги в руки, врубить инстинкт самосохранения и утешать себя  мыслью,
что  в  иных  обстоятельствах  графу  позволительно  улепетывать  не  хуже
простолюдина. Если  нет  свидетелей,  а  оставшийся  за  спиной  противник
непонятен насквозь, к тому же впереди ждут более важные дела...
     Опомнился и сбавил скорость он квартала  через  три.  У  моста,  если
прислушаться, вроде бы стучали копыта, но Сварог не сомневался, что  шпика
больше нет. Такой крик обычно бывает последним в жизни...
     То  самое  место,  несомненно.  Фонарь  со  старинной   перекладиной,
заканчивающейся двумя медными  шарами  -  для  удобства  фонарщика,  чтобы
упирать лестницу. Дом с высоким крыльцом.  Ни  в  одном  окне  нет  света.
Сварог двигался без лишней суеты, он не верил, что это засада, но "кошачий
глаз" все же задействовал, толкнул ногой легко распахнувшуюся  дверь  и  с
пистолетом в руке ворвался в обширную прихожую, где печально  смотрели  со
стен оленьи головы и ни одна живая душа его не подстерегала, а нечистью  и
не пахло.
     Проскочив в комнату, он еще, как положено, быстренько взял на  прицел
угол-другой, но и там никого не  оказалось,  так  что  он  устыдился  этих
шерифских штучек, коим добавляли комизма задевавшие за каждый косяк  ножны
меча, опустил пистолет и приоткрыл дверь в другую комнату, рукой  уже,  не
пинком.
     На широкой кровати в  углу  лежал  человек,  и  по  тому,  как  он  в
совершеннейшем мраке моментально нашел Сварога взглядом, Сварог определил,
что неизвестный видит в темноте не хуже его самого.  Последовало  короткое
молчание - Сварог не знал, что теперь  делать,  а  лежавший  не  торопился
облегчить ему задачу. В конце концов Сварог спросил:
     - Это вы меня... звали?
     Лежащий улыбнулся довольно странно - одни губы раздвинулись, а лицо в
этом словно бы и не участвовало. Ему было лет тридцать на  вид  -  значит,
могло оказаться и все триста, если это все же  лар,  -  а  его  дворянская
одежда, как отметил уже немного пообвыкшийся на земле Сварог, носила следы
недавнего  пребывания  в  Горроте:  отвороты  высоких  дорожных  ботфортов
украшены бляшками из шлифованной яшмы, и воротник  кафтана  по  горротской
моде вырезан по  краям  полукружьями.  Незнакомец  лежал  неподвижно,  как
статуя, даже головы не повернул, скашивая глаза на Сварога.
     - Я вас звал, - сказал он, и при этом его  нижняя  челюсть  почти  не
шевелилась. - Возьмите стул и сядьте поближе, а то утомительно  все  время
коситься... Вот так. Я совершенно не представляю,  сколько  мне  осталось,
поэтому слушайте не перебивая. Лорд Раутар. Восьмой департамент. О  вас  я
знаю от Брагерта. У меня нет связи с Гаудином, у вас ее тоже  нет,  но  вы
проживете дольше... Когда доберетесь, передайте Гаудину, что у  Стахора  в
Горроте - Ледяной Доктор, запомнили? Ледяной Доктор. Оба слова - с большой
буквы, это прозвище. Когда он не поверит, а он, конечно  же,  не  поверит,
попросите его посмотреть запись. В кошельке на столе найдите  снольдерский
двойной гриван. Знаете, каков на вид двойной гриван?
     - Да.
     - Он там один, не ошибетесь.  Это  видеокассета.  Пусть  посмотрит  в
замедленном  действии,  лучше  всего  покадрово,  как   взорвалась   стена
крепости. У меня все.
     Он умолк и облизнул губы. Деловито попросил:
     - Возьмите кинжал, разрежьте мне одежду... хотя бы на ноге.
     Сварог двумя  пальцами  оттянул  ему  суконную  штанину  и  осторожно
надрезал.
     - До голого тела.
     - До голого...
     - Пощупайте пальцами. Что чувствуете?
     - Тело как тело.
     - А я уже не чувствую,  как  вы  прикасаетесь...  -  медленно  сказал
Раутар. - Поднимите мою руку. Любую.
     Сварог взял его за запястье,  приложив  ровно  столько  сил,  сколько
требуется, чтобы  поднять  безвольно  лежащую  руку.  Но  его  пальцы,  не
ожидавшие такой тяжести, дернулись вверх, сомкнулись в воздухе - а рука  и
не шевельнулась...
     - У вас что, руки привязаны? - недоуменно пригляделся Сварог.
     - Нет. Это золото, а оно тяжелое. У меня внутри. И скелет, и череп  -
сплошное золото. Потому мне и не пошевелиться. Прощупайте мне ладонь.
     - Ладонь как ладонь, разве что холодная, - пожал плечами Сварог. -  И
самые обычные кости прощупываются.
     - Ничего удивительного, они не изменили формы, только  стали  целиком
золотыми. Боюсь, следом настанет черед мышечной  ткани,  а  там  -  то  ли
кровь, то ли мозг. Право, не знаю, что раньше заместится золотом. Да и  не
хочется гадать...
     - Но как это с вами... - Все это было настолько жутко, что Сварог  не
смог удивиться, а думать не стал ради экономии времени.
     - Я работал в Горроте. И со свойственным мне  оптимизмом  -  на  что,
впрочем, давал право кое-какой  жизненный  опыт  -  полагал,  что  Ледяной
Доктор меня не раскроет. Но он как-то меня вычислил. Мне не препятствовали
уехать из Горрота, все началось уже здесь, вчера.
     Сварог вдруг спросил:
     - Откуда вы знаете, что это - золото? Не свинец?
     - Потому что все симптомы как две капли воды  походили  на  случай  с
лейтенантом Аттисом. Два года назад. Только тогда мы так и не поняли,  что
с ним случи