и таинственным. Так всегда бывает при подобном освещении. Даже дурнушка предстает гораздо более симпатичной, чем при дневном свете. А уж Сварогова "крестница", спасенная им, по недомыслию, от костра...
     Она уже тогда, в Готаре, была красива, но за те годы, что они не виделись, здорово изменилась к лучшему. В Готаре была смазливенькая перепуганная девчонка в домотканом, простушка, чуть ли не с пресловутыми клоками соломы в волосах, а сейчас перед ним стояла расцветшая, уверенная в себе молодая женщина, знавшая толк в последних достижениях здешней косметики. Остается ломать голову: кто на пиратском корабле мог соорудить ей искусную прическу с падавшими на плечи завитыми темными локонами? На ведьмовское искусство такое не спишешь, что-то он не слыхивал ни о ведьмах, ни о колдуньях, умевших самостоятельно, силой чар или заклинаний сделать себе подобное чудо парикмахерского искусства. Тогда, на палубе, он слишком устал и вымотался, чтобы задумываться над такими деталями - а сейчас был отдохнувшим и свежим, моментально подмечал те детали окружающего, что вызывали вопросы или недоуменные раздумья...
     Она непринужденно вошла в каюту, поставила лампу на стол и опустилась на привинченный к полу стул. Положила ногу на ногу, покачивая носком сапога. Сварог выжидательно на нее поглядывал. Наряжена, словно паж в классической пьесе: черные бархатные штаны в обтяжку, мужская рубашка с пышными рукавами, сапоги из тончайшей кожи, кинжал на поясе. Тогда, на палубе, она выглядела гораздо более буднично - и портки так не обтягивали, и рубашка была погрубее, разве что на шее висело то же самое ожерелье, богатое, бесценное, сущая россыпь алмазов и сапфиров. Оно тоже никак не могло оказаться плодом ведьмовского умения - либо иллюзия на это ведьмы как раз мастерицы, либо подарок капитана, что вероятнее, к чему любовнице предводителя пиратов украшать себя иллюзиями, когда есть возможность прибарахлиться натуральными драгоценностями?
     - Вы меня узнаете? - спросила она, улыбаясь самым что ни на есть завлекательным образом.
     - Иногда люди не любят, когда им напоминают, что видели их в крайне стесненных жизненных обстоятельствах... - сказал Сварог дипломатично.
     - Не тот случай, - сказала она решительно. - Я-то прекрасно помню, как вы меня спасли от костра...
     - Я тоже, - кивнул Сварог. - Правда, вы с тех пор настолько похорошели, что узнать мудрено...
     Ее смех звучал, как серебристый колокольчик. Банальный штамп, затасканный поэтами оборот, но что поделать, если именно такое ощущение осталось?
     - Вы чересчур снисходительны к простой девчонке из захолустья, ваше королевское величество...
     "Ну вот, началось", - подумал Сварог. Джагеддин проболтался или она сама достаточно умна, чтобы следить за перипетиями таларской политики?
     - А вы меня, часом, ни с кем не путаете? - спросил он с беззаботной улыбкой, позволявшей обратить все в шутку, легкий флирт.
     - Ну что вы! Разве можно с кем-то перепутать столь прославленного короля?
     - Помилуйте, какое там, - сказал он:
     - Так, шумные пересуды записных сплетников вокруг моей скромной особы, и не более того... Я вижу, у вас-то все в порядке? Выглядите веселой, благополучной и довольной жизнью?
     - Вашими трудами. Если бы вы меня тогда не освободили...
     "То жил бы припеваючи, - мысленно продолжил Сварог. - Не ломал бы сейчас голову, чего от нее ждать, и как эта встреча может обернуться... тьфу ты, самое время..."
     Он мысленно произнес несколько слов. Хотел посмотреть на оборотную сторону этой непринужденной беседы.
     Таковая имелась, а как же. Каюта была заполнена завитками серого дыма, свивавшимися в самые причудливые фигуры, и эти невесомые струи колыхались не просто так, а словно бы подчиняясь некой управляющей силе. Сплетались вокруг Сварога, неощутимо его касаясь, целеустремленно обвивали, будто щупальца, сливались в причудливые фигуры, гораздо более стойкие, чем клубы простого дыма... поймав себя на том, что повернул голову, следя за перемещениями парочки особо заковыристых орнаментов, Сварог спохватился и отключил соответствующее умение. Не стоит показывать противнику, что видишь его приемчики. Она явно пыталась на него что-то напустить - знать бы еще в точности, что именно. Увы, настолько его скудные способности не простирались, да и не способности это, строго говоря - так, подручный набор примитивных инструментов "мелкое небесное шуткарство", как выражалась однажды Грельфи, весьма даже критически относившаяся к тому, что за облаками пышно именовали магией...
     - Мне показалось вдруг, вы меня боитесь... - нежнейшим голоском произнесла "крестница".
     - Вот еще, с чего вы взяли? - пожал плечами Сварог.
     - Просто показалось... Бросьте! Вам, должно быть, кто-то уже насплетничал кое-что обо мне?
     Эти неотесанные мореходы... Или вы что-то такое и сами видите?
     - О чем вы? - спросил он спокойно.
     - Ну, если не хотите поднимать эту тему, извольте... Ваши желания для меня - закон. Я ведь перед вами в неоплатном долгу, если вы соизволили забыть по благородству своему и великодушию...
     "Что она вытворяет? - подумал Сварог. - Жаль, не определить. Ну и пусть себе старается, не действует на меня черная магия, хоть ты тресни, не причинишь мне вреда... Хоть до рассвета упекай свои дымы, словно бы пронизанные черными икрами...
     - Вы, наверное, никогда не знали моего имени? - спросила красавица, улыбаясь загадочно, без тени пресловутого ведьминого коварства. - Меня зовут Марута, ваше величество. Отчего-то показалось вдруг, что вам одиноко и скучно, и я пришла вас развлечь. Джагеддин отправился на берег и будет нескоро...
     - Что это за место? Инбер Колбта?
     - Почти, - сказала Марута небрежно. - Почти что Инбер Колбта...
     Сварог лихорадочно прислушивался к себе - нет, никаких новых, неприятных, необычных ощущении... разве что чуть странная расслабленность, умиротворенность, ему по всем правилам полагается сейчас напрячься в недоверии и тревоге, а он словно бы переполнен блаженством...
     - А я могу сойти на берег? - спросил он, борясь с этой совершенно ненужной сейчас расслабленностью, насколько получалось.
     - А зачем? - молодая женщина подняла брови в ленивом изумлении. - Что вам там делать, на этом скучном острове? Дел у вас там не может оказаться никаких, а тамошние развлечения, как во всех захолустных портах, примитивны и недостойны короля...
     Сварогу показалось, что он не видит ее глаз, что вместо них - бездонные туманные пропасти. Все происходящее ему крайне не нравилось, но он сидел на прежнем месте, не в силах придумать, что же ему следует сделать решительного.
     Она продолжала медленно, напевно, с таинственной улыбкой:
     - Можете быть уверены, ваше величество, - вам и самому не захочется никуда идти за примитивными развлечениями, вам ведь уже не хочется...
     "Взять ее без церемоний за шкирку и выкинуть из каюты, - сердито подумал Сварог, барахтаясь неподвижно в этом непонятном блаженстве, отдохновении тела и души. - Вот взять и выкинуть..."
     Он не двинулся с места. Он не мог пошевелиться, но это отчего-то нисколечко не пугало. Помимо его собственных усилий те самые дымные струи, пронизанные словно бы мерцанием черных искорок, на несколько мгновений явственно проступили в каюте, окутав его неспешным скольжением сплетенных из тумана узоров. "Плохо дело", - отметила некая частичка ясного сознания - и все осталось по-прежнему, он никак не мог освободиться от наваждения, потому что не умел.
     - К чему болтовня? - сказала Марута, улыбаясь каким-то своим мыслям. - Я вас хочу запоздало отблагодарить, вот и все...
     Она поднялась со стула, одним движением сбросила сапоги и, гипнотизируя Сварога невиннейшей, чистой улыбкой, принялась расстегивать немногочисленные пуговицы рубашки. В два счета освободилась и от остального и двинулась к нему. Сварог и сам не заметил, как встал, сообразил, что наступил провал в памяти, только тогда, когда обнаружил, что сбрасывает с себя последнюю одежду. Изо всех сил попытался собрать волю, как-то сопротивляться, но ничего у него не вышло, тело не слушалось, а воли словно бы и не было. Обнаженная девушка, сияя улыбкой и колючими искорками множества самоцветов, плавно подняла руку, коснулась его лба кончиком пальца, и Сварог, будто получив некий приказ, стал спиной отступать к узкой корабельной постели, ни разу не споткнувшись. Плюхнулся на нее, испытав некое облегчение, а в следующий миг над ним нависла голая ведьма, очаровательная, вовсе не страшная, отнюдь не склонная превращаться во что-то жуткое, и ее глаза уже не походили на бездонные дыры мрака, и пахло от нее не разлагающимся трупом, а молодым здоровым телом и тонкими духами. Страх и саднящее ощущение не правильности пульсировали где-то в глубине сознания, он не мог сопротивляться. В ее улыбке было торжество, тонкие пальцы заскользили по его телу с игривой бесцеремонностью, ведьма склонилась и прильнула к его губам, медленными долгими поцелуями гася последнюю непокорность, пусть чисто мысленную, отпрянула, закидывая голову, щурясь, резким движением навязав себя с достойным восхищения искусством.
     Сварог уже не пытался сопротивляться, лежал под ней, окутанный серым маревом с россыпями черных искр, порой щекотавших кожу случайными прикосновениями так, словно это были не искры, а невесомый тополиный пух. Ведьма получала свое самозабвенно и неторопливо, прогибаясь над ним, сладко жмурясь, то вдавливая в жесткую постель, то освобождая от тяжести, порой открывая глаза и впиваясь в него хищным взглядом победительницы - все время оставаясь не жутким созданием с неведомой стороны, а распаленной и умелой молодой красавицей...
     Почувствовав приближение финала, она прижалась к Сварогу так крепко, что это причинило боль, по ее телу прошла тягучая судорога, она надолго замерла, оседлав порабощенного. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем она опустилась на него и долго лежала, то жарко дыша в ухо, то пребольно стискивая зубами кожу на плече. Сварогу показалось даже, что она тихо мурлыкнула, как огромная хищная кошка, но он пребывал сейчас в столь странном состоянии, что ни за что не мог ручаться. Все мысли и ощущения выглядели перепутанными, как клубок корабельного каната, над которым потрудился неопытный юнга отчего-то полагавший, что умеет распутывать морские узлы...
     Потом Марута отделилась от него решительным движением, встала с постели и постояла над ним, глядя с непонятной улыбкой, стискивая его предплечье. Быстрым движением наклонилась, поцеловала в губы - скорее, защемила на миг его губы зубами, едва не прокусив - выпрямилась, подошла к своей разбросанной одежде, уже не оборачиваясь к Сварогу, словно его не существовало. Поразительно быстро и сноровисто оделась, приведя себя в совершеннейший порядок и вышла, опять-таки ни разу на него не взглянув. Дверь затворилась бесшумно, яркая лампа осталась гореть на столе, и не было ни следа странных дымных завитков и черных искр...
     Вместе с Марутой улетучились и всевозможные наваждения - он вновь обрел способность двигаться и думать рассудительно, знал, что ничего ему не привиделось, что все происходило на самом деле. Что эта стерва, называя вещи своими именами, его бесцеремонно и старательно поимела, как хваткий драгун деревенскую девчонку на сеновале.
     Это было не то чтобы унизительно, в конце концов, не мужик, а красивая жаркая девка, но предельно странно. Он давно уже полагал себя надежно защищенным от всех видов магического воздействия... а впрочем, случался уже печальный прецедент...
     Дверь вдруг дернулась, приоткрылась, и в образовавшуюся щель с оглядкой проник палубный мастер. Точнее было бы выразиться, просочился. Он ничем не напоминал призрака, оставаясь существом из плоти и крови, но двигался так бесшумно и осторожно, что, право же, походил на ночное видение. Точнее, сумрачное - за окном стоял все тот же сероватый сумрак, ни светлее, ни темнее не стало с того момента, как Сварог проснулся.
     Осознав себя голым на распотрошенной постели, Сварог вскочил и принялся натягивать одежду. Глядя на него грустно и, такое впечатление, затравленно, Бунак покачал головой:
     - Понятно, понятно... Вот я и говорю...
     - Что? - мрачно спросил Сварог, окончательно приведя себя в порядок.
     - Что дела - сквернее некуда... - палубный мастер на цыпочках под крался поближе и зашептал в ухо:
     - Ваше величество, нам бы поговорить в безопасном месте...
     - Какое еще "величество"? - спросил Сварог недовольно.
     - Да ладно вам, вы ж среди своих, никто вам тут зла не желает.. Слух прошел моментально, а чего ж вы хотели? Когда человек в такие знаменитости выходит, того и гляди, опознают в два счета...
     Взяв его за широкий лацкан кафтана, Сварог задушевно спросил:
     - А вот ежели, к примеру, прикинуть, пройдет ли в это окошечко мертвый труп удавленного человека? По моим первым прикидкам, вполне, только булькнет...
     - Ваше величество, благородный король Сварог! - воскликнул пират укоризненно. - Можно подумать, вы среди лютых врагов! Говорю же, никто вам зла не желает, наоборот. Я с вами хочу посоветоваться о некоторых сложностях жизни, прямо и недвусмысленно помощи попросить, вдруг да и получится... Шлюпка уже спущена на воду, никто нас не заложит, не проболтается, что мы были на берегу...
     - А почему бы здесь не поговорить?
     - Здесь? - печально усмехнулся Бунак. - Там, где эта ведьма шастает? Не буди лиха, пока оно тихо... У вас вон и каюта ее духами провоняла так, что жутко делается... Пойдемте. На берегу есть приличный кабачок, с хозяином мы старые кореша, он нам выберет укромное местечко. Честью вам клянусь, у меня и в мыслях ничего против вас нет, позарез нужно попросить совета, зная ваш жизненный опыт, познания и свершения...
     Он не врет, определил Сварог, он говорит именно то, что думает - а впрочем, теперь ни в чем нельзя быть уверенным. Хотя не стоит уподобляться той самой пуганой вороне. Если бы здесь над ним все же хотели учинить злодейство в отсутствие капитана, кто им мешал бы полоснуть ножом по горлу и выкинуть в окно? Ищи потом труп хоть до конца времен...
     Очень уж жалкое у палубного мастера было сейчас лицо, никак не вязавшееся с его местом в жизни. Это убеждало...
     - Ладно, - сказал Сварог, подумав. - Пойдемте. Вот кстати, а не раздобудете мне какое-нибудь оружие? Прескверно я себя чувствую, оказывается, когда на поясе ничего нет. Как-то незаметно привык уже вооруженным ходить...
     - В два счета вам подыщем что-нибудь, когда вернемся. Тут этого добра - что грязи... А на берегу вам оружие пока что не нужно, поверьте на слово...
     Они вышли коридор. Там, прижавшись к переборке у выхода на палубу, бдил высокий худой моряк столь же печального облика. Сначала выглянул наружу, и только потом кивнул им, что путь свободен и безопасен. Еще один ждал на палубе. Пошел на цыпочках впереди, озираясь и положив руку на кривую рукоять пистолета. С высоты своего королевского опыта Сварог моментально определил, что имеет дело с самым настоящим заговором.
     Обойдя бизань-мачту, они спустились в шлюпку, палубный мастер уселся у руля, гребцы тихонько оттолкнулись веслами от борта, налегли. Шлюпка быстро пошла к берегу.
     Сварог смотрел вокруг во все глаза. Странноватое было зрелище - серый туман стоял над водой, выгибаясь огромной дугой, этакой непроницаемой для взора стеной - а по другую сторону корабля море было от него свободным, и впереди, кабелотах в трех, виднелся обширный остров, и над его темным берегом неровной зубчатой полосой поднимались башни и острые крыши неизвестного города. Сумерки выглядели как-то странно - небо вроде бы не затянуто облаками, но напоминает сплошной сероватый колпак. И не светло, и не темно, и не хватает чего-то очень привычного, знакомого, того, что обязано быть всегда... Как ни ломал себе голову Сварог, не смог определить время дня. Ни утро таким не бывает, ни вечер, и, уж конечно, не ночь...
     "Тени!" - вдруг пришло ему в голову.
     И точно, в этом мире не хватало теней. Ничто не отбрасывало тени - ни корабль, ни шлюпка и сидящие в ней, ни быстро приближавшиеся строения на берегу. Все, как обычно, кроме теней. Как ни шарил он глазами по небу, нигде не увидел солнца - хотя бы в виде тусклого, размытого пятна. Не было ни солнца, ни теней. Куда на сей раз занесло?
     - Что это за место? - тихо спросил он Бунака.
     - Охо-хо... Место как место. Бывают на свете места и похуже, вот что я вам скажу...
     Прямо перед ними виднелся каменный пирс с ведущими наверх лесенками - самое подходящее место, чтобы причалить. Там, кстати, уже стояла одна шлюпка, и на корме, закутавшись в плащ, клевал носом подремывающий человек. Но Бунак решительно повернул румпель, шлюпка пошла вдоль берега, мимо узких высоких домов с темными окнами, мимо приземистых лабазов, мимо круглой башни. Нигде не горело ни единого огонька, нигде не видно людей.
     Палубный мастер толкнул в плечо сидящего прямо перед ним гребца и о чем-то вполголоса распорядился. Шлюпка захрустела носом по крупной гальке, причалив на пустынном берегу, лишенном всяких следов благоустройства.
     Пройдя меж гребцами, Сварог спрыгнул вслед за путником на усыпанный галькой каменистый берег, и Бунак, не оборачиваясь, уверенно зашагал в гору меж высокими валунами, держась с уверенностью человека, знающего тут все тропинки. Вскоре они оказались на тихой, безлюдной улочке этого непонятного, вымершего города, зашагали меж темных домов. Ни один человек не попался им на улице, ни одна собака не брехнула, ни одна крыса не перебежала дорогу. Сварог невольно озирался что ни шаг, вязкая тишина давила...
     Бунак поднялся на крыльцо ничем не примечательного домика, над которым висела вывеска, изрядно потемневшая от времени, но буквы можно было разобрать, если присмотреться. Заведение называлось "Веселая русалка", но веселости в нем не усматривалось ни на ломаный грош. Большой зал, уставленный столами с грубыми скамейками, был совершенно пуст. Столы выглядели так, словно за последнюю сотню лет никто тут не садился - ни единой бутылки, стакана, обглоданной кости... Пыли, правда, что-то незаметно, как при тщательной ежедневной уборке.
     Подойдя к стойке - полки за ней плотно уставлены нетронутыми бутылками, ни единого пустого места, - Бунак негромко позвал:
     - Хозяин!
     Низенькая задняя дверь тут же распахнулась, показался хозяин - на первый взгляд ничуть не обрадованный тем, что в его безлюдное заведение все же нагрянули посетители с приятно позванивающими карманами. Невысокий, лысый, весь какой-то пришибленный, он таращился на вошедших со столь равнодушной покорностью судьбе, что Сварога явственно передернуло. Он подумал, что это странное место можно охарактеризовать одним-единственным словом - "равнодушие". Место, где всем все равно, что происходит вокруг, потому что ни одно новое лицо, ни одно событие, ни один разговор не способны принести ни радости, ни печали... Понурые места. Тоска.
     Шлепнув ладонью по стойке, палубный мастер разжал пальцы. Тускло блеснул золотой кругляшок. Хозяин прибрал его опять-таки без тени алчности или хотя бы радости, кивнул и, не задав ни единого вопроса, показал на дверь в глубине зала.
     За ней оказалась небольшая комнатка с одним-единственным столом посередине, вокруг которого стояли не грубые лавки из кое-как оструганного дерева, а относительно приличные стулья - впрочем, отнюдь не шедевр мебельного мастерства. В углу - широкая кровать без матраца. Классическая задняя комнатка для людей со средствами, не склонных предаваться примитивным развлечениям на публике. У нее тоже был такой вид, словно последнее столетие денежные клиенты обходили ее стороной.
     Хозяин принес подсвечник с тремя толстыми свечами, зажег их, чиркнув толстой неуклюжей спичкой о дощечку с бугристой намазкой. "Примитивные технологии, - отметил Сварог. Повсюду давным-давно в ходу более удобные, совершенные запалки..."
     Вслед за тем хозяин, ненадолго улетучившись, принес пузатую бутылку и два оловянных стакана. Ловко