тебя  Человеку  с  Плавающих  Растений.  Может,  думал,  оставить  себе,   -
пригодишься, мало ли... Так что выхода у нас  четыре.  Человек  с  Плавающих
Растений сказал, что ты ему нужен. Но если не получится взять тебя  живым  -
его вполне устроит и труп. Эта раз выход и это два выход. Выход  номер  три:
ты мне честно рассказываешь о себе и поступаешь ко мне на службу, а этому  я
передам, что ты утонул и мои ребята не смогли найти твое тело. На службе  не
обижу, не беспокойся. И выход четыре: я зову Яй-Ваку. Как видишь,  граф,  ты
выигрываешь только при третьем варианте. И на раздумье тебе...
   Собственно, дальше ломать комедию смысла не было - броненосец все  дальше
уходил  от  безопасного  курса,  вскорости  может  замаячить  на   горизонте
пресловутый остров Подмокших, или как они там называются,  Капитанов,  а  уж
оттуда выбраться будет значительно труднее. Надо решаться.
   Аквариум взмыл под самый потолок -  плавно  и  красиво,  как  миниатюрный
инопланетный корабль, и это было так неожиданно, что у Унггата самым  пошлым
образом отвисла челюсть. Он еще  тупо  смотрел  на  переставший  подчиняться
законам гравитации сосуд, когда  аквариум  вдруг  величественно  накренился,
перевернулся - и вся полноценная сотня литров  соленой  воды  обрушилась  на
подсыхающего короля.
   Король взвыл белугой.  Король  вскочил  на  ноги  и  выхватил  кинжал  из
локтевых ножен, развернулся к пленнику... Но пленник смотрел  на  Унггата  с
таким испугом и таким обалдением, что тот на миг замер.
   - Это ты сделал, мерзкий колдун? - прошипел Соленый Клюв.
   - Я?! Да помилуйте, ваше величество!.. Ни сном ни духом...  -  пролепетал
Сварог - и подумал при этом: "А  ведь  это  очень  правильно,  господа,  что
далеко не каждому дано отличать  правду  от  лжи  -  во  что  мир  бы  тогда
превратился..."
   А чудеса меж тем  продолжались.  Повисев  под  потолком  заместо  люстры,
аквариум  вдруг  снова  приобрел  положенный  природой  вес  и  всей  массой
шваркнулся оземь, и тысячи стеклянных  осколков  брызнули  во  все  стороны.
Сварогу-то  хоть  бы  что,  а  вот   короля   зацепило.   Унгтат   заверещал
пронзительно, взмахнул кинжалом,  непонятно  кого  намереваясь  поразить,  и
окропил  стены  многострадальной  каюты  капельками   ярко-алой   крови   из
распоротого предплечья. И в этот момент Сварог прыгнул.
   Первый его удар цели не достиг -  неожиданно  проворен  оказался  тюлений
сын, рыбкой скользнул в сторону,  не  переставая  верещать,  рубанул  воздух
крест-накрест. Сварог отшатнулся, присел, выстрелил тело вперед и  в  прыжке
саданул каблуком в  грудь  короля  острова  Раскаявшихся  Капитанов.  Попал.
Короля отбросило к переборке, он съехал на пол, кожа на  голой  груди  вдруг
лопнула, но из прорехи проглянуло не кровоточащее мясо, а чешуя... Верещание
вдруг прекратилось, будто отключили фонивший динамик; Унгтуг, бросив  кинжал
и суча ногами по полу, ухватился перепончатыми ладошками за горло, и  Сварог
успел выхватить почему-то уже у не сопротивляющегося Клюва шаур из-за  пояса
- и успел в тот самый момент, когда в каюту уже начали ломиться  приспешники
верховного ихтиандра.
   Веер разящего серебра как пыль  смахнул  трех  амфибий,  что  переступили
порог первыми, но следом лезли другие, услышавшие вопль командира.  Вжикнула
одинокая арбалетная стрела - и отлетела в угол, напоровшись на защиту ларов.
Прочих подобных  демаршей  со  стороны  людей-жаб  не  последовало,  боялись
зацепить королька... И только теперь Сварог вдруг понял, что Унггат вовсе не
страдает от пересыхания жабр, по крайней мере пока - он смертельно боится за
синюю звездочку за адамовым яблоком...
   - Пожар!!! - заорал Сварог первое, что пришло ему на ум,  и  так,  что  у
самого уши заложило, и дал длинную очередь по лезущим внутрь ихтиандрам.
   Все произошло за секунду.
   Ихтиандры испуганно отступили, и в тот момент, когда Сварог  отвлекся  на
их обстрел, Соленый Клюв предпринял отчаянную попытку  спастись.  Из  такого
положения, в  котором  он  пребывал,  встать  на  ноги  быстро  было  просто
невозможно - однако Клюву это удалось. Он взлетел вверх, как распрямляющаяся
пружина, и обеими руками вцепился в запястье Сварога -  запястье  той  руки,
что сжимала шаур. Хватка оказалась железной, мерзкий  Клюв  повис  на  руке,
поджав ноги, и завопил:
   - Ко мне! Держу!..
   Сварог рыпнулся было вырваться - да какое там...  Ободренные  сподвижники
вновь полезли в каюту. И тогда Сварог сложенными горстью пальцами  свободной
руки яростно ткнул короля острова Раскаявшихся  Капитанов  в  горло.  Пальцы
прошли сквозь плоть удивительно и до отвращения  легко,  как  сквозь  мокрую
газету, пальцы коснулись синей точки, различимой только в магическом зрении,
- и...
   И синее сияние, навылет просвечивающее корабль, погасло, будто  выключили
ультрафиолетовую лампу. А Сварог в этот момент ощутил...
   Впрочем, разбираться в своих чувствах  времени  сейчас  не  было.  Сварог
мотнул головой, прогоняя мимолетное наваждение, резко развернулся, выискивая
стволом опасность. Труп бесславного короля половой  тряпкой  валялся  у  его
ног, а со сподвижниками происходило нечто  странное.  В  тот  момент,  когда
иссякло  магическое  свечение,  их  движения  вдруг  стали  замедленными   и
отрывистыми, как у заржавевших роботов. Вот  у  одной  жабы  в  человеческом
обличье выпал из обессиленных пальцев арбалет, у другой  отвалилась  аж  вся
кисть и  с  противным  звуком  шлепнулась  на  палубу...  Однако  любоваться
зрелищем распада лишенных колдовской поддержки амфибий Сварог  не  стал.  Он
бесцеремонно  раскидал  удивленно  таращащихся  в  пространство   ихтиандров
(некоторые упали не сгибаясь, как манекены) и бросился вверх по трапу.
   Наверху было столь же весело. Захватчики, передвигаясь по  палубе  слепо,
сомнамбулически, рывками, натыкались иногда  на  преграды,  иногда  друг  на
друга и при этом иногда теряли части собственного организма,  разлагающегося
на глазах. Вот лоб в лоб столкнулись двое, один потерял руку,  другой  ногу,
но в результате упали оба,  некоторое  время  еще  дергались,  тупо  пытаясь
подняться, но не смогли. Сварога передернуло. Он  вновь  вскинул  шаур,  дал
очередь  -  но  получилось  только  хуже:  серебряные  звездочки   пробивали
распадающиеся тела насквозь, при этом вырывая целые куски плоти...
   За бортом мелькали мокрые спины дельфинов, лишившихся  седоков  и  теперь
радостно улепетывающих прочь от железной лодки сухокожих людей.
   Корабль мягко качнуло, курс опять менялся. Несомненно, с новым рулевым из
класса амфибий,  отряда  млекопитающих  происходило  то  же  самое  -  иными
словами, "Серебряный удар" остался без рулевого. Сварог выругался.  Метнулся
к кают-компании, ногой вышиб дверь  и,  не  тратя  времени  на  разговоры  и
объяснения, вытолкал пленных наружу. Ухватил за локоть Рошаля:
   - Где матросы?
   - Что случилось, мастер...
   - Убью, ваше благородие! Где матросы заперты, спрашиваю?!
   - В трюме.
   - Освободить кочегаров и рулевого в  первую  очередь,  живо!  Нас  сносит
черт-те куда...
   Пронзительно завизжала какая-то женщина - на  нее  натолкнулся  очередной
человек-жаба и при этом потерял не то ухо, не то глаз.
   - Этих всех за борт! - распорядился Сварог. - Да не тряситесь вы, они  не
опаснее заводных игрушек... Что такое заводная игрушка, знаете?..
   Он вдруг запнулся. Опять нахлынуло ощущение, то же самое,  что  возникло,
когда он коснулся пальцами синей точки за адамовым яблоком  Соленого  Клюва.
Мир на мгновение подернулся лазурной пленкой,  и  над  левым  виском  больно
запульсировал плотный призрачный сгусток непонятно чего,  не  больше  шарика
для пинг-понга. Сварог непроизвольно дернул головой, непроизвольно посмотрел
туда, где телепался этот шарик - там, над  головой,  разумеется,  ничего  не
было, но премерзкое чувство, что сгусток все равно  остался,  привязанный  к
Сварогу, как веревочкой, не проходило...
   Нахлынуло и схлынуло. Все вновь вернулось к обыденности.  Сварог  помотал
головой. Что еще за чертовщина...
   - Выводы! - потребовал он, едва перешагнувши  порог  ходовой  рубки,  где
оставленные им штурманы лихорадочно определялись  по  приборам  и  картам  в
океанском пространстве.
   Сварог вернулся  с  обхода  корабля,  побывавшего  в  руках  водоныряющих
захватчиков. Обход огорчений, слава Богу, не принес:  местные  ихтиандры  не
сочли для себя полезным  что-либо  скоренько  разломать,  демонтировать  или
утащить. Просто не успели. Можно плыть как плыли, вот только вопрос: куда? И
где мы сейчас?
   - Выводы паршивые, маскап, - сообщил Кулк. - Вот мы нынче где.
   И юный штурман, когда капитан склонился над столом,  ткнул  карандашом  в
обширную область на карте Ваграна, густо заштрихованную синим цветом.  Ткнул
с силой, карандашный грифель сломался, а на пластике образовалась  небольшая
вмятина, тут же, впрочем, и затянувшаяся.
   - Так испокон веков обозначали самые паршивые места, куда нельзя соваться
ни под каким предлогом.  Где  сильнее  законов  моря  законы  сил,  напрямую
подчиняющихся Ловьяду.
   - Нет, - дож Тольго провел  ладонью  по  небритому  подбородку,  -  есть,
конечно, дохленькая надежда, что составители карты использовали свои, особые
обозначения, отличные от обычных, людских, но...
   - В общем, мы, выходит, в самом центре этой дряни, - констатировал маскап
Сварог.
   - В самом сердце, - угрюмо подтвердил Тольго.
   - Раз жабы затащили  нас  сюда,  раз  сами  жабы  здесь  и  жили,  то  не
приходится сомневаться, что за синим цветом не кроется  ничего  хорошего.  -
Кулк дохленькую надежду дожа не разделял.
   - Кратчайший выход из синей зоны на спокойную воду определили?  -  Сварог
сотворил сигарету и закурил.
   -  Кратчайший  отличается  от  длиннейшего  всего  на  каких-нибудь   два
кабелота, - ответил Кулк.
   - Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то оптимальный безопасный  курс
вот здесь проходит. - Сварог провел ногтем по пластику карты. - И синяя зона
почти касается его на бисте, правильно? Значит, берем курс на бист, движемся
по прямой, никуда не сворачиваем, пока не покинем эти заштрихованные воды.
   - ...которые выглядят пока вполне обыкновенно, - взялся продолжить  слово
командира масбоцман Тольго.
   - Дай Бог, чтоб так и оставалось, - сказал Сварог...

Глава двенадцатая
Над бездной

   Туман был липким, как паутина, и густым,  как  пароходный  дым.  "Кошачье
зрение" его не пробивало. Включение "третьего глаза" тоже  ничего  не  дало:
туман принадлежал к явлениям исключительно природным,  магией  не  тронутым.
Они не входили в туман. Туман образовывался вокруг них, когда они  плыли  по
чистой воде и впереди лежали кабелоты  чистой  воды,  над  головой  тянулось
светлым слоистым пирогом облачное небо,  не  происходило  никаких  перепадов
температур, не нагоняло циклонов, не задували ветра, не  проливались  дожди.
Просто-напросто  от  поверхности   поползли   бесчисленные   дымки,   словно
заработали тысячи тихих гейзеров или закипело столько же подводных чайников.
Но с кипением, слава Богу, сходство было лишь по виду. Кипятком не обдало  -
за что, конечно же, огромное спасибо. Вполне хватало того, что  ни  шиша  не
видно и кожу раздражали липкие касания.
   Ничего хорошего от тумана ждать не приходилось. Не только потому, что  от
хорошего они напрочь успели отвыкнуть, успели забыть, а есть ли оно вообще -
это ваше хорошее. Вдобавок всеми кишками, селезенками и прочим ливером  плюс
сердцем, мозгом, а  также  шестым  и  седьмым  чувствами  они  ощущали,  что
вляпались в поганый туман.
   Сварог находился в ходовой рубке, когда поползли дымки, на глазах  быстро
разраставшиеся в дымы. Никто и чихнуть не успел, как корабль  окутали  клубы
сероватой липкой взвеси. Полминуты назад - рассматривай  горизонт,  пока  не
опупеешь, сейчас же - вытяни руку и пальцев не видать.
   С ответом на вопрос дожа  Тольго:  "Что  делаем,  маскап?"  -  Сварог  не
торопился. Потому что -  а  фиг  его  знает,  что  мы  делаем!  Видятся  две
возможности: плыть или не плыть. По-гамлетовски. Быть может, плыть вслепую и
наткнуться на рифы, мели, скалы и чудовищ? Иль  бросить  якоря  и  оказаться
навечно запертыми в таинственном тумане?
   - Я бы держал "полный вперед", -  порекомендовал  Тольго  -  вернее,  его
голос из тумана.
   - Нечистые, гнилые места,  -  послышалось  бурчание  рулевого,  тоурантца
Паорга. - Тарос, заступись и помоги! Бежать надо...
   Лишь сплющив нос о стекло компаса, можно разобрать  его  показания.  Что,
впрочем, лучше, чем если бы вообще было не разобрать. Кое-как,  конечно,  но
поплывем по прямой, а не по кругу... Если компас не врет.
   Вдруг раздался приглушенный возглас:
   - Хур Симаргл!
   - Что ты сказал?! - воскликнул Сварог.
   - Я молчал, маскап, - отозвался Тольго.
   - Не ты сказал "Хур Симаргл"?
   - Не знаю я никакого Симаргла.
   - И я не знаю никакого такого Хура, - это уже прозвучал голос рулевого.
   То, что они не знали крылатого пса войны, это-то как  раз  неудивительно.
Но что тогда за чертовщина?..
   - Давай, Тольго, команду в  машинное  "полный  вперед".  Доверимся  карте
Ваграна. Там вроде бы ничего поблизости не отмечено, на что можно сесть  или
во что можно впилиться.
   - Зато другого добра хватает, - пробурчал рулевой Паорг...

***

   ...Идти по кораблю приходилось  вслепую,  на  ощупь.  А  как  по-другому?
Никак. Но Сварог сразу же для себя установил: начисто забыть о зрении,  нету
глаз, нечего на них надеяться и нечего впустую всматриваться. Зато  что-что,
а корабль за время плавания Сварог вдоль и поперек исходил-излазил,  освоил,
запомнил и изучил, и, как выяснилось, неплохо изучил.
   Кому-то надо было оставаться в рубке, кому-то  идти  успокаивать  экипаж,
приказывать  находиться  до  выхода  из  тумана  на  своих  местах  согласно
вахтенному расписанию, не паниковать, не метаться, не бояться.
   Сперва шаг был нетверд. Носком, прежде  чем  наступить,  ощупывая  опору,
руки шарили по сторонам. Потом, с каждым пройденным каймом убеждаясь, что он
находит то, что ожидал, и там, где ожидал,  шаг  становился  все  уверенней.
Иногда сквозь туман проступали мутные очертания перегородок,  что  несколько
помогало. Сварог, как всякий лишенный  зрения  человек,  предельно  напрягал
слух. Доносился приглушенный гул старающихся машин,  шелестела,  перемежаясь
звучными  шлепками,  разрезаемая   форштевнем   забортная   вода,   тревожно
перекрикивались вахтенные матросы.  Сварог  добрался  до  ограждения  трапа.
Взялся за  поручень.  Когда  из  тумана  показались  очертания  человеческой
фигуры. От трапа между Сварогом и стеной ловко  проскочила  девушка,  слегка
коснувшись  графа  плечом.  Стройная  фигура,  темно-рыжие  волосы,  кошачья
пластика. Боже, да это...
   - Мара!
   Он инстинктивно рванулся было за ней в туман, но никого уже не было. Да и
не могло, конечно, быть. Но все-таки но еще раз негромко позвал:
   - Мара?
   Понятно, что ему никто не ответил.  Захотелось  перекреститься.  Это  уже
приобретало клинический характер. Одно из двух. Или с самим Сварогом  что-то
не в порядке, или с окружающей действительностью, окутанной туманом.
   Туман просочился внутрь корабля, и в коридорах тоже не было видно ни зги.
Гидернийские фонари с  непроницаемой  пеленой  не  справлялись.  Лишь  когда
оказываешься от них на расстоянии в кайм, то можно  различить  сквозь  серую
муть пятно масляного цвета.
   - Кто здесь? - Сварог услышал в коридоре шаги, постукивание по  стенам  и
раздраженное бормотание.
   - Маскап?! - воскликнули в серых клубах. - Это вы?!
   Сварог узнал голос.
   - Я, Кулк, я. Куда направляемся?
   - Что происходит, маскап? - голос штурмана дрожал на самой  высокой  ноте
напряжения. - Откуда здесь Черные офицеры?
   - Кто?
   - Офицеры гвардии короля Тоуранта. Мой брат служил в Черных офицерах...
   Сварог и сам хотел бы знать, что  происходит.  И  хотел  бы  верить,  что
чертовщина перестанет происходить,  когда  они  выйдут  из  зоны  тумана.  А
пока...
   - Это марроги, Кулк. Призраки. Обойди-ка вторую палубу,  передай:  никому
своих мест не покидать,  на  призрачные  провокации  не  поддаваться.  Потом
возвращайся в рубку. Ясно?
   - Слушаюсь, маскап.
   - Выполняйте.
   Четкий приказ и спокойствие командира должны  подействовать  благотворно.
Даже если спокойствие командира показное.
   Кулк исчез в направлении трапа, а Сварог продвигался дальше по  коридору.
Мастер Рошаль должен находиться или у себя, или в  кают-компании.  В  каюте,
соседней с капитанской, граф Гэйр рассчитывал обнаружить Клади.
   Где-то далеко внутри корабля раздался крик. Его подхватили другие голоса,
но  вскоре  все  смолкло.  Ничего  удивительного,  что  люди  кричат,  когда
мерешится всякая дребедень. У  Сварога  после  встречи  с  Кулком  несколько
отлегло на душе - не ему одному являются марроги...
   Не обнаружив, где надеялся, Рошаля и Клади и  немного  не  добравшись  до
кают-компании, Сварог услышал пение:

   Пускай презренный враг нас превзошел числом!
   Мы во сто крат сильней военным ремеслом!
   Мы выучкой сильны! Пусть к нашему редуту
   Противник сунется, - мы с ним поступим круто:
   Раздавим, разметем! Готов любой солдат
   Скорее умереть, чем отойти назад!
   Нет в мире ничего отрадней этой доли:
   Достойно умереть в бою, по доброй воле!

   Неповторимый командирский голос отчаянно фальшивевшего Пэвера трудно было
принять за наваждение. Сварог позвал его, пение прервалось.  Перекликиваясь,
они двигались навстречу и сошлись возле кают-компании.
   - Вы с палубы, мастер Сварог? - сразу же спросил Пэвер. - Что там?
   Мягко говоря, непривычно беседовать с человеком, который  стоит  в  одном
шаге от тебя, а ты его видишь как лишь смутный силуэт.
   - Туман, мастер Пэвер. Это вы орали?
   - Я пел. Чтоб в меня кто-нибудь не врезался... Ну и чтобы не впасть  в...
уныние. Туман, говорите... - как-то странно произнес суб-генерал.  -  Звуки?
Необычные звуки были?
   - Необычного хватает. Но вроде бы обходилось без звуков. Вам ничего не...
являлось, мастер Пэвер?
   - Вы  о  маррогах?  Вот  то-то,  вот  то-то,  маскап,  -  обеспокоенность
генерала, конечно, была понятна, но он словно порывался сказать что-то  еще.
- Туман липкий, как язык шлюхи, не увидать  даже  дулю  под  носом,  марроги
шляются... Слышал я от моряков истории в точности про такую же дрянь. И даже
читал. Такой туман называют Слюной Ловьяда.  Значит,  ничего  на  палубе  не
слышно?
   - А что должно быть слышно?
   - Эх... Пугать зазря не стоило бы... Говорили о шелесте, о трении больших
тел о борт. Словно огромные пиявки или черви ползут по бортам. Еще  говорили
о чавкающих звуках...
   - Так пиявки  или  черви?  -  Сварог  не  насмехался,  просто  Пэвер  был
настолько серьезен, что некий контраст делу повредить не мог.
   - Те, кто прошел сквозь Слюну Ловьяда  и  выжил,  чудовищ  не  видели.  А
видевшие их как раз и не выжили.
   - Логично. А влипали ли когда-нибудь в подобные  Слюни  броненосцы?  Ага,
вот видите. Все-таки не каждая пиявка решится штурмовать стальной  борт.  Вы
не знаете, где сейчас Клади и Рошаль, мастер... - Сварог осекся.
   Снизу,  от  воды,  долетел  звучный  шлепок  и  вслед  за  ним  явственно
прошуршало, словно по стали провели наждачкой.
   - Слышали, маскап? - воскликнул Пэвер.
   - Может, очередной маррог? Еще раз шлепнуло. Одновременно справа и слева.
И опять разнеслось мерзкое шуршание. Сварог выругался.
   - Так, мастер Пэвер. Вываливайте, что вам  известно  про  Слюну  Ловьяда.
Все, до мельчайшей детали.
   - Что известно?.. (Сварог не видел генерала, но мог предположить, что тот
сейчас запустил пятерню в ежик на голове.) Домыслы, предположения...
   - Пусть. Валяйте их. И живее, мастер суб-генерал.
   Говорить живее заставляло и шуршание,  прочно  прописавшееся  в  звуковой
обстановке  корабля.  Раздавались  все  новые   шлепки,