успею стать воином  к
тому времени, когда мы наконец  пойдем  резать шанов. Мы сделаем все не так,
как они. Нас никто не сумеет перехитрить!
     Волкодав промолчал. Речи  юного итигула  ему  определенно не нравились.
Парень с арфой словно подслушал его мысли и довершил песню:
     Погибель отцов - не в науку мальчишкам:
     Любой с пеленок боец!
     Бросаются в пламя, не зная, что слишком
     Печален будет конец.
     Жестокую  мудрость, подобную нашей, Постигнут  в  свой  смертный час...
Налейте наемникам полные чаши! Пусть выпьют в память о нас!
     Когда стихло громогласное пение, Йарра спросил:
     - Они что, так все и погибли? Никого не осталось?
     - Никого, - сказал Волкодав.
     - А что было потом? После этого боя?..
     - Иди сюда, малец, я  тебе все расскажу, как оно было! - позвал Левзик.
На сей раз  он говорил по-нарлакски.  -  Неча слушать враки всякого венна!..
Что он понимает в сражениях?
     - Давай, Левзик! - поддержал Гарахар. -  Ври  лучше ты,  у тебя складно
выходит!
     Иарра умоляюще вскинул  глаза. Волкодав  молча  пожал  плечами: ступай,
если  охота. Йарра  даже  не  стал  обходить скамью  -  юркий и  гибкий, как
ящерица,  он нырнул  прямо низом и выкатился между ног у сегвана, чем вызвал
взрыв добродушного хохота. Откуда ему было  знать, что  у  жителей  Островов
примерно таким образом  принимали  в  семью. Только  сидеть на  месте гребца
следовало бы старшей женщине рода.
     - Те ребята и  вправду погибли все как один, - начал рассказывать рыжий
Левзик.  - Я мог бы всех перечислить, поскольку  брат одного из них был моим
предком.  Но  мы  не  помним, как звали вождя, который бросил их под  вражий
удар. Это был плохой, неудачливый куне,  а значит, незачем  и сохранять  его
имя. Как говорят старики, он собирался захватить еще город- другой, основать
небольшую державу и со временем прибрать к рукам весь Халисун. Может, у него
бы что-нибудь и получилось, ведь тогда  происходила большая война и нигде не
было крепкой власти. Но так вышло, что он вдруг умер  всего через полгода, и
люди рассказывали, будто его смерть была странной. Как ты думаешь,  паренек,
что с ним случилось?
     - Его, - твердо заявил Йарра, - убил твой пращур и другие  родичи  тех,
кого он предал  на смерть. Это долг  крови, и  я  слышал, будто вы, сегваны,
всегда его отдаете!
     Левзик и гребцы на ближних скамьях снова захохотали.
     - Тебя,  краснозадый, выбелить  бы  в  коровьем  навозе, и получился бы
отличный сегван!.. - сказал Гарахар. Йарра улыбался, польщенный.
     - Мы  в самом деле отдали долг,  - продолжал Левзик. Весло в его  руках
между тем взмывало из синей  воды, уносилось, роняя  капли, за спину и опять
погружалось,  бросая вперед тяжелый корабль. - Нелегко было это сделать, ибо
в дом вероломного кунса сегванов более не пускали. Тогда мы собрали деньги и
отдали их убийце из клана Безликих... Но не думай, малыш, что это была месть
чужими руками. Когда Безликого спрашивают, кто он такой, он отвечает:
     "Никто". Это значит, что он лишь телесное выражение воли пославших его,
продолжение их возмездия... Понимаешь, о чем я говорю? Йарра важно кивнул:
     - Понимаю.
     -  Тот Безликий, которого мы наняли,  он еще  и был когда-то  сегваном.
Прежде чем стать Безликим, я имею в виду. Он даже взял с нас не  так дорого,
как они обычно берут. А потом проник в дом  вероломного кунса и подсыпал ему
в еду волокон одной  травы, растущей, как говорят, только на островах Меорэ,
где из  недр  изливается  ядовитый огонь. Мы слышали,  куне страшно мучился,
когда испускал дух. Это была позорная смерть.
     Йарра радостно согласился:
     - Еще какая позорная!..
     - Дельфины! - закричал кто-то с левого борта. -
     Дельфины!
     Все на корабле повернули головы, не исключая и сидевших на веслах.
     Пять гладких  серо-белых тел то скользили в хрустальной толще воды чуть
ниже поверхности, то взвивались в воздух, чтобы, пролетев несколько саженей,
с шумом и брызгами обрушиться обратно в волны.
     - Привет вам, добрые странники! - нараспев провозгласил Эврих. - Знаешь
ли ты, Йарра, откуда появились дельфины ?
     Иарра отрицательно замотал льняными вихрами.
     -  Однажды, -  поведал  ему Эврих,  -  моряки  некоего  корабля  узрели
Прекраснейшую,  выходившую  из  воды, и  усладили свой взор Ее  несказанными
прелестями. Это так сильно прогневало Владыку Морей, что неба видно не стало
из-за Его развевающихся усов. Он уже взмахнул гарпуном, собираясь немедленно
уничтожить корабль, а команду обратить в безобразных донных рыбешек, никогда
не  видящих  света. Но  Прекраснейшая,  чье  сердце  чуждо обидам,  упросила
Владыку смягчиться. Как говорит об этом Сордий Насмешник:
     Быстро подобьем  могучих  хвостов  их  украсились ноги,  И  разделяться
отвыкли колени, обтянуты гладкою  кожей,  Руки прилипли к  бокам, захотелось
нырять и плескаться.
     С  палубы жаркой нырнули в прохладные  волны Все  моряки...  Вот откуда
повили в океане дельфины!
     - Правду святую говорят люди: "Врет, как  аррант"!  - высунулась из-под
скамьи  рыжая  голова Левзика.  Как и сам Эврих, сегван  только  что передал
весло  напарнику и  теперь отдыхал, валяясь  на  палубе. - У вас, голоногих,
только и разговоров, что про Прекраснейшую и других баб!
     Эврих не задержался с ответом:
     - По мне, лучше воспевать женскую красоту, чем убийства и сражения, как
ваши сказители...
     - Наши  сказители, -  рявкнул Левзик, -  гораздо лучше ваших! Ваш Царь-
Солнце  когда-то  правил половиной населенного мира,  а где он теперь? Ему и
свои-то города не  особенно  подчиняются!  Мы  же,  сегваны,  родившиеся  на
маленьких островах, скоро будем обладать всем тем, что вы потеряли! Вот куда
ведут нас наши сказания!
     Он  свирепо топорщил  кудрявую бороду, но Волкодав,  сидевший на весле,
больше не опасался,  что арранта вот-вот придется избавлять от расправы. То,
что  происходило, было обратной  стороной  молчаливости мореходов.  Шуточная
перепалка, в которой не принято обижаться, даже если тебя прилюдно смешивают
с дерьмом. Болтай что угодно, лишь бы от души хохотали и веселились все, кто
вместе  с  тобой  взялся  измерять  грозное  море  на  крохотной  деревянной
скорлупке и неизвестно, выберется ли на берег живым.
     Если тебя втянули  в  подобную перебранку - считай, приняли  за своего.
Понял  ли это Эврих, Волкодаву знать было неоткуда,  но вот  смутить ученого
арранта оказалось вправду непросто.
     -  Великие державы суть прах!  - назидательно  сообщил он  Левзику. - Я
слышал, длиннобородый Храмн советовал поменьше гоняться за властью и земными
благами  и больше  заботиться о  взращении славы, способной пережить людей и
народы!
     Иарра завороженно  смотрел то  на одного, то на другого. Со  дня гибели
матери и  отца  никто не разговаривал  с  ним  так много, ни от  кого  он не
узнавал сразу столько важного и  занятного.  Теперь странно было  вспомнить,
как поначалу, только попав на  этот корабль, он всех боялся  и не смел ни на
шаг отойти  от  своих  спутников.  Если так  пойдет дальше, под  самый конец
путешествия ему, чего доброго, дадут даже постоять на носу!..
     -  Храмн еще говорил, - сказал Левзик, - что славу добывают деяниями, а
не  пустой болтовней. Вот  слушай,  малец,  откуда  на  самом  деле  берутся
дельфины.  У  Повелителя  Глубин  есть  жена,  чье имя  столь же  священно и
непроизносимо. Верные люди называют Ее почтительным прозвищем: Бездна...
     - Что  можно истолковать очень по-разному... - вставил Эврих. На всякий
случай  он произнес  это вполголоса, однако  люди  услышали,  и  от хохота у
гребцов чуть  не  вывалились  весла  из рук. Самым осторожным, усмотревшим в
словах Эвриха излишне дерзкий намек,  велели протереть глаза  и увидеть, как
улыбается  море.  Неужто  Богиню,  породившую  столь  многие  жизни,  обидит
восхваление Ее женского естества?..
     - Так вот,  Бездна каждый день раскидывает по своим владениям предивную
сеть, - продолжал Левзик, когда хохот утих. - В эту  сеть  попадают отважные
воины,  павшие  в морских боях. Их  тела  не познали  объятий  погребального
пламени, а значит, достойные души не могут пока вознестись в Обитель Храмна,
за пиршественные столы.
     Йарра  кивнул  с полным  знанием  дела.  На его родине бытовали сходные
представления.
     -  Милостивая  Богиня  дарует  им плоть  и облик  дельфинов и  посылает
присматривать за нами,  мореплавателями. Оттого  и бывает,  что  они спасают
терпящих кораблекрушение. И еще, - тут Левзик победно покосился на Эвриха, -
ни один островной сегван, даже умирая от голода, никогда не обидит дельфина.
В отличие от всяких там голоногих!..
     - Волкодав великий воин, - сказал Эврих юному итигулу.
     - Волкодав  очень  хорошо  дерется, - степенно  подтвердил  Йарра.  - Я
видел. В "Зубатке", когда приходили выгонять его вон.
     Венн  греб,  слушая их  разговор, и  на всякий случай помалкивал. Он не
сомневался, что Эврих готовился в очередной раз над ним подшутить.
     - Я не о том, - сказал молодой аррант. - До сегодняшнего дня он ни разу
не  вращал весла на "косатке",  а  посмотри,  как гребет! Надо  быть великим
воином, чтобы вот так сразу постигнуть незнакомое дело!..
     Йарра подлез  под  руки Волкодава, устроился  рядом с ним на  скамье  и
повторил, как о заветном:
     - Я тоже  стану великим воином и пойду среди мужей, когда Элдаг Быстрый
Клинок поведет  нас  истреблять  шанов... да  исчезнет их имя  из разговоров
мужей! Мы  очистим  от  них  нашу  священную  землю  и  не  оставим  никого,
способного  продолжить мерзостный род! Вождь Элдаг  носит старинный кинжал с
рукоятью из бирюзы.  Если  время от времени не смачивать ее  шанской кровью,
бирюза начнет трескаться и тускнеть...
     Волкодав, почти весь день упорно молчавший, при этих словах  неожиданно
спросил его:
     - А ты хоть раз видел поселение, вырезанное до последнего человека?
     - Нет, - озадаченно ответил Йарра, - не видел, но когда мы...
     -  А  я видел, - перебил венн. И слышалось в  его голосе  нечто  такое,
отчего  воинственный  маленький  горец вмиг  понял:  надо  сидеть  смирно  и
слушать. И  головой  по  сторонам  не  вертеть,  даже  если  опять  появятся
дельфины.  -  Я  был в  Саккареме,  когда тамошние  жители восставали против
своего  шада,  - угрюмо  и  тяжело продолжал Волкодав.  Он  говорил на языке
Шо-Ситайна, чтобы Йарра  хорошо понимал  его.  - Шад Менучер  расправлялся с
восставшими безо  всякой  пощады.  Мы с  моей  Наставницей забрели однажды в
деревню, где накануне побывал отряд "золотых"...
     - Это отборные наемники, ближняя охрана саккаремских правителей, - тихо
пояснил Эврих. Он тоже навострил уши,  ибо этими воспоминаниями венн никогда
с ним не делился. Эвриху вдруг подумалось, что венн вообще к себе в душу его
не очень-то допускал...
     - Деревня  была  большая  и  богатая, - орудуя веслом, медленно говорил
между тем Волкодав. - Наверное, больше сотни дворов.
     - У  нас  в... - начал было Йарра, но  Эврих толкнул его  под ребра,  и
мальчик смущенно умолк.
     - Когда  мы с  Наставницей вышли  из тростников, между  дворами  ходило
всего несколько человек,  - сказал Волкодав.  -  Родственники  и  друзья  из
соседнего  селения,  пришедшие узнать,  что  случилось.  Они не  могли  дать
каждому умершему погребальный костер,  потому  что на это во всей округе  не
хватило бы дров. Они выкопали возле  старого кладбища одну большую  могилу и
свозили  в нее мертвых. Нагружали  телегу, катили туда,  вываливали  и опять
возвращались  за трупами.  Они  толкали  телегу руками,  потому  что  лошади
пугались запаха  смерти. Люди сказали  нам, что  поначалу пытались  хотя  бы
складывать погибшие семьи рядом  друг с другом, но теперь у них и на  это не
было сил. Никто даже не плакал. Мы принялись им помогать...
     Волкодав  помолчал  некоторое время. Ни на Йарру,  ни на Эвриха  он  не
смотрел.
     - Мы с одним тамошним парнем, Саргел  его  звали, забрасывали мертвых в
телегу. Брали  за  руки и  за  ноги...  если  у них еще были руки и  ноги...
раскачивали  и  взваливали наверх.  Там  были  мужчины,  женщины  и  грудные
младенцы. Один  из тех, кто с нами вместе работал,  зашел в  какой-то  дом и
долго не появлялся.  Когда мы  с Саргелом туда заглянули, он сидел за столом
среди мертвецов  и  играл  с  ними в  кости. Смеялся, пел песни и  вел  счет
выпавшим фишкам...
     - Он сошел с ума?.. - робко спросил Йарра. Волкодав молча кивнул.
     - Потом мы нашли девушку... - сквозь зубы сказал он погодя. - Мне тогда
было двадцать лет, а ей... не  знаю... пятнадцать, четырнадцать... "Золотые"
насиловали  ее,  потом  перерезали  горло.  Лежит в  луже  крови...  а  лицо
спокойное,  светлое, чистое,  ну  вот  сейчас  проснется...  Надо  в  телегу
закидывать, а  Саргел вдруг прямо затрясся и говорит: погоди, мол, нельзя же
с  ней как со всеми, сейчас  на  руки подниму... Начал поднимать,  а  у  нее
голова на лоскутьях кожи держалась. Так и откатилась нам под ноги. Саргел...
чуть не завалился, побелел весь...
     Йарра безмолвно  смотрел на него.  Он  и сам был не румяней. Эврих тоже
молчал.
     - Мухи, - сказал Волкодав. - Синие  мухи.  Они жужжали  и  садились  на
трупы. Они не сразу взлетали, когда мы наклонялись подобрать мертвеца...
     Йарра уткнулся в колени лицом и долго не поднимал головы.


     В разорванных тучах проглянуло небо,
     И солнце метнуло лучи,
     И берег, похожий на зыбкую небыль,
     Жемчужный туман облачил,

     Был с нами на судне один северянин,
     Он руки вперед протянул'.
     "утесы в снегу" вот мой берег буранный,
     Где я расцелую жену!.."

     Вскричал уроженец далекого юга,
     Смоленых канатов черней:
     "я вижу пустыню! Там плачет подруга;
     Мы скоро обнимемся с ней!"

     И третий, с востока, заплакать готовый,
     Всем телом к форштевню приник'.
     Он видел вдали заостренные кровли
     И слышал, как шепчет тростник.

     "мой город!.." - восторженным крикам я вторил,
     Неистовой радостью пьян:
     Гранитная крепость вставала из моря,
     И башни пронзали туман.

     Но спряталось солнце, и в отблесках молний
     Седой океан опустел.
     Лишь мерно катились железные волны,
     Да ветер над ними свистел...



12. Всадник


     Арранты  любили  хвастаться, будто самую первую карту  начертили именно
они.  Может, так  оно  и было в действительности.  Во  всяком случае, родной
материк Волкодава на всех картах  именовался Восточным - по той единственной
причине, что лежал к востоку от Аррантиады. Землю же, разделенную Заоблачным
кряжем на Шо-Ситайн и Озерный  Край, всюду  обозначали как Западный материк.
Волкодава  это,  собственно,  не удивляло:  как  ни  крути,  а надо  же было
мореходам разных стран сговориться о каких- то общих названиях,  чтобы сразу
понимать,  о  чем речь.  Иначе  выйдет,  как  с  Железными  горами,  они  же
Ограждающие,  они же Замковые,  Замковые и неведомо какие еще. Гораздо более
странным казалось  венну другое. Морские пространства к  востоку и западу от
Аррантиады гордо именовались  Восточным  и Западным  океанами.  Волкодав был
согласен, что водную ширь, которую самый быстрый корабль пересекал несколько
дней,  следовало именовать  отнюдь не лужей. Но и на  океаны оба эти  весьма
обширные моря уж никак не тянули.
     Он спросил об этом Эвриха. Эврих смутился:
     - Видишь ли... Когда-то мы, арранты,  не умели строить морских кораблей
и не посещали других стран, известных нам ныне. В те времена у нас полагали,
будто весь земной мир состоит из одной Аррантиады, окруженной водами вечного
Океана.   Мы  давно   оставили  свое   старинное  заблуждение,  но  названия
сохранились. Не знаю, достаточно ли понятно я...
     -  Вполне, -  проворчал  Волкодав. Все  же  совместное  плавание что-то
делает с  человеком, и  он  в  кои  веки раз не обиделся. Даже больше  того.
Кажется, на него ни разу еще не нападало  желания по  своей воле, без долгих
уговоров,  рассказывать  Эвриху что-либо  о  своем  племени.  А  вот  теперь
захотелось. Волкодав даже спросил себя: уж не потому  ли,  что это некоторым
образом уравнивало  его  маленький народ с  уроженцами великой  страны?.. Он
сказал:  - В древности у  нас  тоже считали, что  одни мы, венны,  настоящие
люди, а кто за лесом живет, уже непонятно чьи выкормыши... Ну  и что Светынь
прямо  на  тот свет  течет, тоже...  Я  даже слышал,  когда род  кого-нибудь
изгонял за  злодейства,  человека сажали в лодку и отправляли вниз  по реке,
закляв не  приставать к берегу трижды три дня.  Старики  думали,  что  после
этого он причалит уже в Исподнем Мире, у мертвецов...
     Он сам  слегка испугался собственной  откровенности и  наполовину ждал,
чтобы  аррант,  по  своему  обыкновению, уколол его язвительным  замечанием.
Однако Эврих, сидевший на скамье, лишь согласно кивнул.
     - Вот и  Тилорн  говорил мне о  том же, - проговорил он погодя. - Много
столетий назад у него  на родине  бытовали воззрения, схожие с вашими... и с
нашими тоже...  Люди от века очерчивали для себя границы населенного мира, а
за  его  пределами  усматривали  чудовищ.  Там тоже  сперва предпочитали  не
доверять чужеплеменникам.  Потом  считали свой  мир  неповторимым  творением
Богов, избранным и единственным. И наконец поняли, что мир этот - всего лишь
пылинка, летящая во Вселенной...
     "Косатка" снова  резво бежала  под парусом,  растянутым  вдоль корабля.
Позади осталась короткая  стоянка в  порту Кдври, расположенном  на северной
оконечности Аррантиады. Несколько дней в городе прошли тихо и мирно. Горячие
нравом  сегваны умудрились не натворить ничего, способного привлечь внимание
стражников,  даже не  ввязались  в какую следует  драку: несколько  разбитых
носов  да  покрытая   ссадинами  физиономия  Левзика,  спьяну  поцеловавшего
мостовую, - разве это урон, о котором следовало бы говорить?..
     -  Может,  поэтому они  там  так  и держатся  друг за дружку, -  сказал
Волкодав. - Когда поняли, что пылинка.
     - Совсем как мы здесь, на корабле, - подхватил Эврих. Он вертел в руках
красивую  походную  чернильницу,  купленную  в  одной  из  лавочек Каври.  -
Помнишь,  сперва Иарре  чуть  уши не оборвали,  когда он  плюнул за  борт? А
теперь! Смотри-ка, Астамер его сам на нос позвал, что-то показывает...
     Чернильница у  Эвриха уже была, и весьма неплохая.  Эту он купил больше
затем,  чтобы  напоминала  об  очередном  посещении  "нижней"  Аррантиады. И
предвкушал,  как откупорит ее в какой-нибудь грязной дикарской лачуге,  дабы
составить очередное  дополнение  к  Салегринову "Описанию", и  заново ощутит
себя посланцем страны божественных мудрецов.
     Он задумчиво проговорил:
     - Вот за  это я и люблю  долгие  морские путешествия. Такие разные люди
собираются на корабле, а  пройдет несколько дней, и  все как  одна семья. Из
Кондара отплывали,  я и  то  озирался:  ох,  думаю,  рожи,  с  такими  добра
наживешь!.. А вот пожил с ними бок о бок и вижу: ничего порочного в них нет,
мужественные, красивые люди. Верно ведь, друг мой?..
     Волкодав  попробовал  вспомнить,  называл  ли  кто-нибудь красивым  его
самого, но так  и не вспомнил. Вот висельником  и головорезом  - это сколько
угодно. Красивым же...
     - А отношения! - рассуждал Эврих. - Поначалу ведь только  и делали, что
косились: на тебя - за то, что ты венн и выглядишь опасным, на меня - за то.
что аррант. Да и мы с тобой на них тоже, наверное. Помнишь, как с я Левзиком
цапался? А сейчас упади кто-нибудь за  борт, первый  вслед прыгну. И тот  же
Левзик, я уверен, меня выручать бросится... А, Волкодав?
     Волкодав  опять  промолчал.  Он  и Эвриху-то  доверял не  сказать чтобы
совсем безоглядно,  уж  какое  там  ораве  прожженных  сегванов  с выговором
родичей Людоеда!..
     Йарра  стоял  на носу корабля. И обшаривал взглядом горизонт, изо  всех
сил стараясь  не жмуритьс