Мария Семенова.
   Волкодав 1-5

   Волкодав
   Право на поединок
   ИСТОВИК-КАМЕНЬ
   САМОЦВЕТНЫЕ ГОРЫ
   ЗНАМЕНИЕ ПУТИ
       

   Мария Семенова.
   Волкодав

---------------------------------------------------------------
 OCR по изданию: М.Семенова, "Волкодав", Азбука-Терра, СПб, 1995г.
---------------------------------------------------------------


   Одинокая птица над полем кружит,
   Догоревшее солнце уходит с небес.
   Если шкура сера и клыки что ножи,
   Не чести меня волком, стремящимся в лес.

   Лопоухий щенок любит вкус молока,
   А не крови, бегущей из порванных жил.
   Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
   Расспроси-ка сначала меня, как я жил.

   Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
   Забывая, каков над землей небосвод.
   Там я собственной крови с избытком хлебнул
   До чужой лишь потом докатился черед.

   Я сидел на цепи и в капкан попадал,
   Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
   И ошейника нет, чтобы я не сломал,
   И цепи, чтобы мой задержала рывок.

   Не бывает на свете тропы без конца
   И следов, что навеки ушли в темноту.
   И еще не бывает, чтоб я стервеца
   Не настиг на тропе и не взял на лету.

   Я бояться отвык голубого клинка
   И стрелы с тетивы за четыре шага.
   Я боюсь одного - умереть до прыжка,
   Не услышав, как лопнет хребет у врага.

   Вот бы где-нибудь в доме светил огонек,
   Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
   Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
   Я б тихонько притронулся к детской щеке.

   Я бы верно служил, и хранил, и берег -
   Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне..
   ... Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
   И охота завыть, вскинув морду к луне.


        1. ЗАМОК ЛЮДОЕДА

   Отгорел  закат,  и  полная  луна  облила  лес  зеленоватым призрачным
серебром.  Человек по имени Волкодав шагал через лес -  с холма на холм,
без  троп  и  дорог,  широким шагом,  размеренным и  неутомимым.  Он  не
прятался.  Не хоронился за деревьями, не избегал освещенных прогалин, не
пригибал головы,  хотя  босые ноги по  давней привычке несли его  вперед
совершенно бесшумно.  Связанные тесемками сапоги висели у него на плече.
На  другом плече,  держась коготками,  сидел  пушистый большеухий черный
зверек.  Когда  Волкодав  перепрыгивал  через  валежины  или  нырял  под
нависшую ветку, зверек, чтобы сохранить равновесие, разворачивал крылья.
Тогда делалось видно,  что  это  летучая мышь  и  что  одно крыло у  нее
разорвано почти пополам.
   Волкодав помнил эти места наизусть,  как свою собственную ладонь.  Он
знал,   что  доберется  до  цели  прежде,   чем  минует  полночь.  Копье
покачивалось в его руке,  блестя в лунном луче. Короткое копье с прочным
древком   и   широким,   остро   отточенным   наконечником,   снабженным
перекладиной, - на крупного зверя.
   Останавливался он всего дважды. В первый раз - возле большой засохшей
осины,  что  стояла у  скрещения давно заброшенных лесных троп.  Вытащив
нож,  Волкодав проколол себе палец и  начертал на  обнаженном,  лишенном
коры  стволе священный Знак  Огня -  колесо с  тремя спицами,  загнутыми
посолонь.  Кровь казалась черной в холодном,  мертвенном свете. Волкодав
прижался к  дереву обеими ладонями и лбом и постоял так некоторое время.
Губы его беззвучно шевелились,  перечисляя какие-то имена. Потом он снял
заплечный мешок,  положил копье  и  ссадил  Нелетучего Мыша  на  гладкое
древко,  осторожно отцепив от своей рубахи его коготки.  Зверек, однако,
расставаться с  ним  не  пожелал:  подпрыгнув,  привычно вскарабкался по
одежде  на  прежнее  место  и  устроился  на  плече  Волкодава,   крепко
ухватившись зубами  за  толстую льняную ткань  -  на  тот  случай,  если
человек вновь попробует его отодрать. Волкодав покосился на него и молча
полез вверх.
   Достигнув первой ветки,  он повис на руках, потом стал раскачиваться.
Скоро  ветка  затрещала  и  обломилась под  его  тяжестью.  Волкодав  со
звериной ловкостью приземлился в  мягкую лесную траву.  Уперся коленом и
переломил ветку на  несколько частей.  Ему не  было дела до  посторонних
ушей,  способных услышать хруст.  Вновь вытащив из  ножен тяжелый боевой
нож,  Волкодав принялся расщеплять обломки. Вышел изрядный пучок лучины.
Каждую щепку Волкодав смочил кровью из пальца,  потом убрал их в  кошель
на поясе. Поднялся, поклонился дереву и зашагал дальше.
   Второй раз он остановился,  когда с высокого, крутого холма перед ним
открылась деревня.  Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под
низко  нахлобученной  земляной  крышей  -   и  больше  не  покидал  его.
Посередине крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона. Когда-то,
очень давно,  в этом доме жил мальчик из рода Серого Пса.  Жил от самого
рождения и до двенадцати лет. На двенадцатую весну мужи рода должны были
отвести его в  мужской дом для испытаний,  назвать мужчиной и,  сотворив
обряды,  наречь новым  именем.  Не  младенческим домашним прозванием,  а
настоящим именем,  которое ни в коем случае нельзя открывать чужаку. Это
имя будут знать только самые близкие люди. Да еще жена, когда ему придет
время жениться.  А  прежде чем  уводить его лесными тропами,  собирались
устроить пир,  на  котором должно было хватить места всем:  и  родне,  и
соседям,  а  может,  даже  и  чужеземцам  -  сегванам  кунса  Винитария,
поселившимся за поворотом реки...
   Но  именем мальчика так  и  не  нарекли.  Потому что  в  самый  канун
праздника наемные воины  кунса  Винитария пристегнули мечи  к  поясам  и
напали на спящую деревню ночью,  по-воровски.  Как говорили, задуман был
этот набег не ради пленников или наживы -  ради захвата обжитых земель и
устрашения окрестных племен.  Явившись  гостем,  Винитарий устраивался в
этих местах надолго...
   Мальчик,  сражавшийся как мужчина,  остался в живых по дурной прихоти
победителей.  На  него спустили собак,  но злющие кобели,  сколько их ни
натравливали,   рвать  его  так  и  не  стали:   подбегали,  сердобольно
обнюхивали  и  отходили  прочь...  Потом  было  хуже.  Восемь  неудачных
побегов,  четыре рабских торга,  досыта унижений.  И  наконец строптивый
щенок  Серого  Пса  угодил  в  Самоцветные горы,  в  страшный  подземный
рудник...
   В  доме  раскрылась дверь.  Острые глаза  Волкодава различили девичий
силуэт, мелькнувший на фоне освещенного прямоугольника. Притворив дверь,
девушка пошла по тропинке к берегу реки - туда, где, несмотря на поздний
час,  вился дым  над  крышей кузницы и  раздавался мерный стук  молотка.
Волкодав мог бы поклясться: девка несла ужин кузнецу, припозднившемуся с
работой.
   Точно так же, как его мать когда-то носила ужин отцу...
   Что  за  люди жили теперь в  его доме?  К  кому спешила девчонка -  к
родителю, брату, жениху?..
   Волкодав вдруг сел  наземь,  обхватил руками колени и,  содрогнувшись
всем  телом,  опустил на  них  голову.  Нелетучий Мыш  подлез  под  руку
человека и,  дотянувшись,  крохотным язычком лизнул его в щеку. Волкодав
судорожно  вздохнул,   широкая  ладонь  накрыла  зверька,  гладя  мягкую
шерстку.  Потом он  выпрямился.  На  залатанной коже штанов остались два
мокрых пятна.
   Поднявшись,  Волкодав поправил за плечами мешок, взял копье и зашагал
вниз.
   Кузнец только-только успел взять в  руки  корзинку,  принесенную юной
невестой,  когда дверь вновь заскрипела.  Кузнец недоуменно обернулся, -
кого принесло некстати?  - увидел вошедшего... и вмиг подхватил молот, а
невесту оттолкнул назад, загораживая собой.
   Человеку,  стоявшему на пороге,  пришлось нагнуться в дверях.  Густые
русые волосы,  изрядно подернутые сединой,  падали ниже плеч, схваченные
на лбу ремешком.  На худом,  обветренном,  как еловая кора, лице недобро
горели серо-зеленые глаза. Горели, как показалось кузнецу, адским огнем.
Нос у человека был перебит,  по левой щеке,  от века до челюсти,  пролег
шрам,   прятавшийся  нижним  концом  в  бороде.   Грабитель,  насильник,
убийца?.. Все, что угодно.
   Незваный гость обшарил кузницу взглядом,  словно бы  не сразу заметив
парня  и  девушку.  Однако потом  его  взгляд скользнул по  вскинутому в
защитном движении молоту кузнеца.  Скользнул и вернулся. И, каковы бы ни
были  первоначальные планы  пришельца,  он  тотчас  о  них  позабыл.  Он
медленно поднял руку и протянул ее к молоту:
   - Дай сюда.
   Низкий,  сдавленный голос мог вогнать в дрожь кого угодно.  Как повел
бы себя кузнец, окажись они с Волкодавом один на один, неизвестно. Но за
спиной у  него всхлипывала от ужаса веснушчатая девчонка-невеста,  и  он
только покрепче перехватил дубовую рукоятку:
   - Поди вон!
   - Дай сюда,  -  повторил Волкодав на  языке сегванов,  не  двигаясь с
места. - Это не твое.
   - Поди  по-доброму!  -  оправившись  от  первого  испуга,  огрызнулся
кузнец.  Он ведь разглядел,  что перед ним был не кунсов подручный. И не
наемник из тех, что бродили из замка в замок, не брезгуя легкой добычей,
когда та шла в руки.  К тому же ночной гость, судя по всему, был один, и
кузнец,  первый парень в деревне,  несколько осмелел. Неужто не оборонит
себя и подругу?  Но Волкодав шагнул вперед,  и кузнец полетел в сторону,
так и  не  поняв,  с  какой стороны пришелся удар.  Девчонка вскрикнула,
метнулась к  нему  и  обняла  в  жалкой  попытке  отстоять  любимого  от
расправы.  Однако Волкодаву больше не  было дела ни  до  девушки,  ни до
парня.  Нагнувшись,  поднял он молот, которым его отец столько лет ковал
лемехи и серпы. На наковальне и теперь лежал недоделанный серп. Волкодав
отодвинул его в  сторону,  положил на наковальню свое копье и примерился
молотом к  блестящему наконечнику.  Он  даже не оглянулся,  когда кузнец
зашевелился возле стены,  а  потом,  цепляясь за руку невесты,  выскочил
наружу.
   Спустя  немного  времени  к  кузнице с  вилами  и  топорами собралась
половина деревни.  Не  забыли  и  колдуна,  прихватившего горшочек живых
углей и пучок трав,  любимых Богами - изгонять злого духа, если незваный
гость и вправду окажется таковым.
   Ударов молота больше не было слышно,  но незнакомец находился все еще
там.   За  дверью  негромко  звякал  металл  -   похоже,   он  перебирал
инструменты.  Люди  начали поглядывать друг  на  друга и  на  безобразно
распухшую челюсть  кузнеца;  почему-то  никому  не  хотелось  входить  в
кузницу первым.  Но  тут  дверь растворилась сама,  и  Волкодав встал на
пороге -  черный силуэт,  охваченный сзади  жаркими отсветами из  горна.
Луна,  светившая сбоку,  не озарила лица,  лишь зажгла в  глазах бледное
пламя.  Люди начали перешептываться. Волкодав не спеша обвел их взглядом
и вдруг спросил по-сегвански:
   - Кто живет в  замке за поворотом реки?  Иные позже клялись,  что его
голос порождал эхо.  Несколько мгновений прошло в  тишине,  потом кто-то
ответил:
   - Благородный кунс Винитарий...
   А из-за спин прозвучал озорной мальчишеский голос:
   - Людоед!..
   Ибо никакая сила не удержит дома мальчишек, когда отцы и братья бегут
куда-то с оружием.  И никакая сила не воспретит им лишний раз выкрикнуть
прозвание грозного кунса,  за которое, услышь только стражники, в лучшем
случае ждала жестокая порка.
   Огонь ярче прежнего вспыхнул за  спиной Волкодава.  Непроглядная тень
шарахнулась по траве, глаза засветились. Люди подались еще на шаг назад.
Когда  же  Нелетучий  Мыш  забрался  по  волосам  на  голову  Волкодаву,
угрожающе развернул крылья и зашипел,  - деревня бросилась наутек. Исчез
даже колдун.  Он  был мудр и  понял раньше других:  против этого духа не
помогут ни угли, ни священные травы.
   После  молодой кузнец все-таки  вернулся в  опустевшую кузню,  заново
раздул  горн  и  осмотрел свое  имущество.  Все  было  на  месте,  кроме
старого-престарого молота.  Они долго гадали вместе с  невестой,  что бы
это значило.

   Кунс  Винитарий появился у  Серых Псов  в  конце лета.  Он  прибыл на
потрепанном боевом корабле и  сошел,  на  берег во  главе трех  десятков
суровых,  обветренных мореходов.  Он рассказал Серым Псам,  что пришел с
миром. Он искал новую родину для своего племени. На праотеческом острове
делалось все невозможнее жить из-за медленно расползавшихся ледников.
   Серых  Псов  не  удивили подобные речи.  Венны знали,  что  островным
сегванам последние сто лет в самом деле приходилось несладко. Даром, что
ли, они все больше переселялись на материк. Горе, когда внуки селятся не
там,  где умерли деды! Посоветовавшись, Серые Псы указали светловолосому
кунсу ничейные земли на  том берегу Светыни.  Страна веннов кончалась по
cю сторону. А до страны сольвеннов на западе было еще далеко.
    Винитарий сердечно благодарил за  ласку...  Откуда было  знать Серым
Псам,  что  островное племя давно уже  прозвало своего заботливого вождя
Людоедом...

   Волкодав стоял  в  тени  густых ив  и  смотрел через реку  на  замок,
возвышавшийся над крутым,  обрывистым берегом. Он хорошо видел комесов -
дружинных  воинов  Людоеда,   разгуливавших  туда-сюда  по  бревенчатому
забралу.  Он знал:  им его не разглядеть.  Еще он видел,  что хозяин был
дома.  Над остроконечной кровлей лениво трепыхался флаг. Тот самый флаг,
что долгих одиннадцать лет снился ему во сне.
   Сняв заплечный мешок,  Волкодав опустил его  наземь.  Нелетучего Мыша
при  нем  больше не  было.  Некоторое время назад Волкодав оставил его у
входа в  пещеру,  где  под потолком гнездились его соплеменники.  Зверек
отчаянно верещал  и  пытался  бежать  за  человеком,  с  которым  привык
чувствовать себя в безопасности,  но Волкодав ушел не оглядываясь. Может
быть,  Нелетучий Мыш и  сейчас еще полз по его следу,  плача и путаясь в
траве короткими лапками. Волкодав прогнал эту мысль прочь.
   Порывшись в  мешке,  он  вытащил лепешку,  размахнулся и  забросил ее
далеко в воду.  Если комесы заметят всплеск, пусть думают - рыба играет.
В  роду  Серого Пса  не  было  принято обижать Светынь,  праматерь-реку,
оставляя  ее  без  приношения.  И  уж  в  особенности  когда  затевалось
что-нибудь важное.  Стащив с  плеч  рубаху,  Волкодав положил ее  поверх
мешка и оставил лежать.  Может,  пригодится кому.  Привязал свое копье к
запястью петлей,  чтобы не потерялось.  Без плеска вошел в воду и нырнул
прежде, чем его могли увидеть со стен.
   Плыл он в основном под водой,  лишь изредка поднимаясь к поверхности.
Помогая ему, Светынь гнала мелкие волны: поди различи мелькнувшую голову
среди ряби, в неверных бликах лунного света...
   Вынужденный осторожничать,  Волкодав плыл долго,  но  наконец высокий
береговой обрыв укрыл его от  глаз ночных сторожей.  Тогда он вынырнул и
бесшумно двинулся вдоль берега.  В  каждой крепости,  стоящей близ озера
или реки, непременно имеется потайной водовод. В ином случае крепость не
обязательно и  штурмовать.  Достаточно осадить,  и  рано или  поздно она
падет сама, не вытерпев жажды.
   Волкодав  знал,   в   каком  месте  под  берегом  находился  водовод,
тянувшийся внутрь замковых стен. Если человеку непременно нужно что-либо
выведать, он это выведает. Дай только время.
   Достигнув приметной каменной россыпи на берегу, Волкодав начал нырять
и с пятой или шестой попытки нащупал устье подземного хода. Вынырнув, он
глубоко вдохнул и  выдохнул несколько раз.  Потом  снова наполнил легкие
воздухом - и ушел вниз.

   "Мама,  беги!  -  Серый Пес двенадцати лет от роду подхватил с  земли
кем-то   брошенную  сулицу   и   кинулся   наперерез  молодому   комесу,
выскочившему из-за амбара. - Мама, беги!.."

   Бывалый  воин  не  глядя,  небрежно  отмахнулся  окровавленным мечом.
Однако молокосос оказался увертлив.  Меч свистнул над русой головой,  не
причинив вреда,  мальчишка метнулся под руку сегвана,  и тонкое,  острое
жало сулицы воткнулось тому в лицо, как раз под бровь.

   "Мама, беги..."
   Когда его взяли, брат того комеса сам натравливал на мальчишку собак.
И  яростно  спорил  со  своим  вождем,  но  Винитарий  остался  тверд  и
прикончить избитого пленника не  позволил.  На  счастье,  сказал он.  На
счастье.

   Замок  Людоеда  строили толковые мастера.  Нечего  было  и  надеяться
одолеть  весь  ход  до  конца,  не  встретив препоны.  И  точно,  вскоре
вытянутые  руки  Волкодава коснулись железной  решетки,  между  прутьями
которой не смог бы протиснуться человек.  Волкодав подергал их.  Ни один
прут не  поддался.  Тогда он  наудачу обхватил ладонями средний,  уперся
ногами  и  налег  что  было  силы.  В  руднике он  вращал тяжелый ворот,
поднимавший воду  из  подземной  реки.  Предельное усилие  мигом  сожгло
остатки воздуха в груди,  но наконец прут поддался и со скрипом вышел из
гнезд -  сперва одним концом,  потом и  обоими.  Путь был  расчищен,  но
Волкодав,  повернувшись,  рванулся назад,  за  новым глотком воздуха.  В
тоннеле вполне могли  встретиться другие решетки или  еще  что-нибудь не
лучше. Стоило ли рисковать?
   Отдышавшись,  он снова нырнул и,  миновав решетку, быстро и осторожно
поплыл вперед, обшаривая рукой каменный свод над головой. Оказавшись, по
всем расчетам,  внутри  замковых стен, он стал ожидать появления впереди
слабого пятнышка света, которое означало бы, что колодец недалеко. Замок
был невелик, но пятнышко не появлялось. Волкодав не удержался от мысли о
незадачливых мстителях,  многие сотни  которых в  разные времена сложили
головы кто за тридевять земель от цели, а кто и на самом пороге. Сколько
их приходилось на каждого из тех, о чьей мести потом сложили легенды ? А
ведь всем небось думалось: ну уж нет, со мной-то этого не произойдет, не
имеет права произойти...
   Легкие  начали  мучительно гореть.  Волкодав  понял,  что  не  успеет
вернуться назад,  и  решил:  застряв здесь,  его мертвое тело по крайней
мере отравит Людоеду колодец.  Он еще быстрее заработал ногами -  не мог
же  этот  тоннель,   в  самом  деле,  тянуться  бесконечно.  Как  вдруг,
совершенно  неожиданно,  его  рука  пробила  поверхность воды.  Волкодав
мгновенно отдернул  ее.  Близость воздуха  сделала  удушье  нестерпимым.
Все-таки  Волкодав пересилил себя и  медленно,  очень медленно приподнял
голову над водой.
   Он хорошо видел в темноте.  В руднике никто не заботился о том, чтобы
у рабов было достаточно света.  Он без труда различил каменные ступени и
колесо  с  толстой заржавленной цепью,  уходившей в  какую-то  трубу,  и
понял, куда его занесло.
   Плох тот замок,  из которого не предусмотрено тайного выхода, а лучше
- нескольких.  Цепь,  намотанная на колесо, по всей видимости, поднимала
решетку. А тоннель был как раз такой длины, чтобы выплыть, не задохшись,
наружу. Значит, водовод мог служить и для отправки гонца, и для спасения
драгоценной жизни хозяина.  Занятно.  И  уж вряд ли о  нем в замке знали
все. Скорее, лишь самые приближенные.
   Тоннель вел дальше,  теперь уже явно к колодцу, но Волкодав в него не
полез.  Гораздо больше шансов незаметно проникнуть в замок подземельями,
чем через двор. Всякое подземелье когда-нибудь открывают. Не в эту ночь,
так на следующую. Или через неделю. Он подождет. Он умел ждать.
   Выбравшись из воды, Волкодав тщательно отжал волосы и штаны, чтобы не
выдать  себя  мокрыми  следами или  случайным шлепаньем капель.  Отвязал
копье от руки и двинулся вперед по узкому каменному коридору.
   Довольно скоро путь ему  преградила тяжелая дубовая дверь.  Запертая.
Ну конечно.  Тайный лаз и должна отделять от остальных подвалов ничем не
примечательная,  но  надежная и  постоянно запертая дверь.  Если  ее  не
удастся открыть, придется вернуться в тоннель и попробовать колодец. Так
что лучше бы удалось.
   Волкодав не обнаружил на двери ни ручки,  ни скважины для ключа и  не
очень  этому  удивился.  Еще  не  хватало в  суматохе поспешного бегства
разыскивать запропастившийся ключ.  Между прочим,  это говорило еще и  о
том, что дверей на его пути вряд ли окажется много.
   Как же она открывается?
   Толстые доски были прошиты множеством бронзовых заклепок.  Три из них
при сильном нажатии чуть-чуть подалис