ого   дворца,
выстроенного в те времена, когда пожар войны  еще  не  погубил  великолепную
Трою. На одной из уцелевших  стен  она  заметила  полустершуюся  от  времени
фреску, изображающую  тавромахию,  танцы  с  быками.  Люди  казались  такими
маленькими по сравнению с животными...
   "Это бык, - панически подумала Изабель. - Бык, вот кто там ходит!"
   Ей отчетливо представился этот самый  бык  -  черный  с  белыми  пятнами,
коротконогий, грузный и невероятно проворный. У него будут длинные изогнутые
рога, изжелта-светлые на концах и каштаново-темные у  основания,  и  красные
маленькие глаза навыкате. Он учует ее, побежит следом и непременно  догонит,
потому что с рождения знает все хитросплетения  коридоров.  Она  еще  успеет
почуять его теплое вонючее  дыхание,  прежде  чем  острые  кончики  рогов  с
размаху вонзятся ей в  спину  чуть  пониже  лопаток.  Наверное,  она  успеет
вскрикнуть и увидит, как на противоположной стене расплывается грязное пятно
выплюнутой ею густой крови. Она упадет, бык пробежит  дальше  и  вернется  -
завершить  дело.  Он  пройдется  по  ней,  слушая,  как  трещат   ломающиеся
человеческие кости, может, обнюхает труп, пыхтя и недовольно  фыркая.  Потом
он отправится дальше обходить лабиринт в  поисках  шатающихся  по  коридорам
подозрительных личностей.
   Она уже не шла - бежала, судорожно хватая отдающий  тухлятиной  воздух  и
слыша нарастающий рокот. Случилось то, чего она боялась: зверь почуял чужака
и отправился в погоню. Она неслась по мелькающим мимо коридорам, все быстрее
и быстрее, факелы сливались в сплошную оранжево-красную полосу,  бык  скакал
где-то сзади, не приближаясь, но и не отставая, грохоча рогами по  стенам  и
злобно ревя. В какой-то миг Изабель почудилось, что ее  почти  догнали,  она
истошно завизжала, оглянулась и запуталась в собственных ногах.
   Приземление вышло неудачным и на  редкость  болезненным.  Она  с  размаху
приложилась левым бедром о камни пола, заскользила дальше, выронив кинжал  и
нелепо  размахивая  руками,  врезалась  в  стену   и   зажмурилась,   ожидая
сокрушительного удара снизу вверх.
   На  макушку  упала  с  потолка  тяжелая  капля   и   разбилась.   Изабель
нерешительно приоткрыла один глаз,  затем  второй,  осторожно  приподнялась.
Коридор пустовал. Никаких быков и иных животных.  Она  представила  себя  со
стороны - растрепанная  девица  в  платье  с  косо  обрезанным  подолом,  из
которого торчат нитки, стоит на четвереньках в пустом коридоре и еле  слышно
подвывает. Глаза у этой особы вытаращены, сердце колотится, точно собирается
вот-вот разорваться, кожа бледная, точно шляпки  вырастающих  в  заброшенных
сырых погребах поганок, перекошенный рот разинут, и с его  уголка  наверняка
тянется прозрачная ниточка  слюны.  Полюбуйтесь,  люди  добрые,  на  девицу,
всегда гордившуюся своим хладнокровием и выдержкой!
   - Изабель-Джулиана Уэстмор,  ты  глупая  гусыня,  -  пробормотала  она  и
тыльной стороной правой ладони вытерла  рот.  Губы  походили  на  два  плохо
выделанных и пересохших кусочка кожи. Изабель качнулась в  сторону,  неловко
села, подвернув ногу. - Даже не  гусыня,  вы  -  квочка.  Вы  отвратительны,
мистрисс Уэстмор. Вы ошибка Господа, позор семьи и достойны только всеобщего
презрения.
   Она привалилась к  влажной  стене,  пару  раз  шмыгнула  носом  и  тяжело
вздохнула. Кажется, воображение cыгpaлo с ней дурную шутку.  Может,  в  этом
месте потаенные страхи обретают плоть и кровь? Миг назад  бык  действительно
существовал,  она  заметила  его  краем  глаза,   когда   оборачивалась,   -
черно-белый,  с  низко  опущенной  лобастой  головой,  он  мчался  за   ней,
выбрасывая вперед короткие толстые ноги, и из его ноздрей вырывались струйки
горячего пара, каплями оседавшие на холодных стенах.
   - Им бы стоило написать на стенах: "Xie sunt taurus".16 - С  истерическим
смешком Изабель поднялась на ноги и поковыляла дальше,  наклонившись,  чтобы
подобрать кинжал. Лабиринту удалось сделать то, чего не могли добиться люди,
- заставить ее на несколько мгновений испытать всепоглощающий ужас.  Она  не
столько испугалась быка, угрожавшего растоптать ее,  как  человек  мимоходом
растаптывает гусеницу. Ее  тревожило  иное  -  что,  если  здесь,  в  месте,
лишенном времени, ведется игра без правил? В обычном мире любой  лабиринт  -
не только запутанное строение, но и зашифрованная фраза, символ  в  извечном
безмолвном разговоре людей и Бога. В нем обязательно должен иметься выход  -
как любое изречение завершается логическим выводом. Но если здешний лабиринт
создан безумцами, презревшими все законы, и она  обречена  до  конца  времен
бегать по темным коридорам от черного быка  и  иных  чудовищ,  явившихся  из
древних языческих времен?
   - Я же не Тезей, - поделилась она с мокрыми стенами. - И даже не Ариадна.
Я всего лишь Изабель, и у меня нету спасительного клубка.
   Она прислушалась - топот отдалился  и  вроде  бы  затих,  что  ничего  не
значило. Бык мог вернуться. Может,  уже  вернулся  и  крадется  по  соседним
коридорам, подняв тяжелую морду и ловя влажным носом запах ее страха...
   "Прекрати! Прекрати немедленно!"
   От злости на саму себя она с размаху ударила сжатым кулаком по  камням  и
немедленно затрясла ноющей рукой. Кажется, подземелье  мало-помалу  добилось
своего - она вновь  начала  паниковать,  оборачиваться  на  каждый  шорох  и
несколько раз нарушила правило поворотов.
   "Может, я умерла? -всплыло новое безрадостное соображение. - Это местечко
мало похоже на рай, но ад оно тоже не напоминает. Оно вообще ни  на  что  не
похоже. И, уверена, всевидящий и всезнающий Господь редко заглядывает  сюда.
Тут правит кто-то другой, или здесь вообще нет хозяина. Брошенные руины,  по
которым бродят некогда грозные, а теперь  забытые  призраки,  ища,  кого  бы
напугать. Темный пыльный чулан  для  отживших  свое  чудовищ,  вот  куда  ты
угодила!"
   Она резко  выдохнула,  пытаясь  вместе  с  воздухом  избавиться  от  всех
пугающих мыслей. Не важно, как называется это место и кому оно  принадлежит.
Важно одно - как его покинуть.
   Впереди мелькнул свет, более яркий, нежели от факелов на стенах.  Изабель
невольно  пошла  быстрее,  прихрамывая   на   каждом   шагу,   потом   резко
остановилась. Свет еще  не  спасение.  Он  может  оказаться  ловушкой.  Надо
прижаться к стене и идти на цыпочках.
   Еще несколько осторожных шагов. Теперь она разглядела распахнутую  дверь,
за которой вроде бы не тянулся очередной опостылевший коридор,  а  виднелось
какое-то большое помещение. Изабель стояла, закусив губу и раздумывая, потом
с обреченным видом пожала плечами и шагнула вперед. Все равно выбирать не из
чего. Если ей суждено сегодня умереть - под копытами быка или от собственных
страхов, - значит, так оно и будет. Ей очень хотелось, чтобы рядом  оказался
Франческо - он бы посоветовал, как поступить. При всех своих  недостатках  и
странностях Франческо обладал одной полезнейшей способностью  -  безошибочно
разбирался в людях, их желаниях и стремлениях. Но мессир Бернардоне пребывал
где-то далеко и, без сомнения, отгадывал собственные загадки.  Она  мысленно
пожелала ему удачи. Ему и всем остальным. Потом перехватила кинжал, направив
лезвие чуть вверх, толкнула дверь и вошла.
   Она очутилась в круглом зале, около десяти шагов в поперечнике, с  плавно
изогнутым  куполом  потолка,  с  которого  свисало  на  длинных  цепях  чуть
раскачивающееся огромное бронзовое колесо, утыканное  множеством  оплывающих
свечей. По всей окружности зала темнели проемы открытых дверей -  не  меньше
полутора десятков возможных  дорог  в  неизвестность.  Слегка  опешившая,  а
потому удвоившая внимательность Изабель  медленно,  переступая  с  носка  на
пятку, отошла от двери  и  недоуменно  повела  головой,  решая,  который  из
проходов ей больше по душе. Кажется,  повезло  -  она  добралась  до  центра
лабиринта или по крайней мере до какого-то важного места...
   Створки еле заметно  дрогнули  и  одновременно  захлопнулись  со  звуком,
напоминающим стук опускаемой крышки гроба. Она шарахнулась  назад,  невольно
расслышав еще кое-что - скрип задвигаемых засовов. Руки лихорадочно зашарили
по гладкому дереву, темно-желтому, лишенному даже намека на дверные ручки  и
скважины. Не поверив ощущениям собственных пальцев, она присела, уставившись
на равнодушную створку. Вскочила, перебежала к другой,  затем  к  следующей,
встречая везде одно и то же...
   "Меня заперли! - Загнанная в тупик крыса  заметалась  в  голове,  пытаясь
спастись. - Закрыли в самом сердце лабиринта!"
   Она метнулась к следующей двери, поскользнулась, едва  не  упала  и  тупо
уставилась на острый носок сапога, выпачканный в  чем-то  красном.  Перевела
ставший  отсутствующим  взгляд  на  пол  зала   -   ровный,   сложенный   из
светло-коричневых  шестиугольных  плиток.  Поверх  них   кто-то   размашисто
начертал яркой красной краской огромный сложный знак - многоконечную звезду,
обрамленную несколькими окружностями. Изабель по невнимательности  наступила
на один из лучей, смазав его и превратив в бесформенное пятно.
   "Как я могла не заметить его  с  самого  начала?  -  вяло  подумала  она,
прижимаясь к стене и чувствуя, как поневоле начинает съезжать вниз.  -  Или,
когда я вошла, его еще не было?"
   Раздался тихий звон - Изабель выпустила  из  ладони  кинжал.  Теперь  она
сидела на  корточках,  вжавшись  в  крохотную  нишу  между  двумя  выступами
каменной кладки, и смотрела прямо перед собой.  Обычно  живые  и  яркие,  ее
голубовато-зеленые глаза напоминали пару застывших на морозе  лужиц.  Больше
бежать некуда, она сама пришла в расставленную ловушку.  Скоро  сюда  явится
тот, кто нарисовал пугающий символ, и тогда настанет время ответить за  все.
Она ни мгновения не сомневалась, кто именно откроет одну из запертых дверей.
Рамон обещал вернуться за ее душой, и он это сделает. Непременно сделает.
   "Одна, - тоскливо подумала она. - Совсем одна. Он затащил меня  в  место,
спрятанное от всех, и оставил дожидаться, зная, что я никуда  не  убегу.  Он
умирает там, наверху, но никогда не умрет здесь, в  темном  лабиринте  своей
души. А чтобы не скучать в ожидании Страшного Суда,  он  прихватил  с  собой
меня".
   Она не могла точно сказать, сколько просидела так, бессмысленно пялясь на
перечеркивающие пол красные линии и что-то невнятно бормоча. В какой-то  миг
она точно услышала свой голос со стороны и  вяло  подумала,  с  какой  стати
повторяет именно эти слова? Допустим, чтение Pater Noster вполне объяснимо -
человеку необходимо верить в защиту высших  сил,  особенна  если  он  угодил
неведомо куда. Но почему между молитвами  она  принималась  почти  беззвучно
напевать песенку, слегка  отдававшую  терпким  яблочным  ароматом  прежнего,
исчезающего Зеленого Острова:

   Я искала тебя в золотой башне,
   Я искала тебя на свежей пашне.
   Я искала тебя в молоке и хлебе,
   Отыскались следы на высоком небе.
   Расступись, тучи; налети, ветер,
   Донеси голос к берегу моря...

   - Хотелось бы знать, кого вы так  старательно  ищете,  молодая  особа?  -
сварливо поинтересовалась Изабель. - Очередного рыцаря  на  белом  коне?  Не
волнуйтесь,  никто  за  вами  не  прискачет.   У   ваших   рыцарей   хватает
неприятностей и  без  вас.  Она  пошевелилась,  разминая  затекшие  ноги,  и
попыталась встать. Хромая, совершила несколько кругов по  залу,  старательно
осматривая каждую дверь. Она даже пересчитала их - ровно двенадцать. Попытка
узнать время по тому, как быстро  сгорают  свечи  на  бронзовом  колесе,  не
удалась - белые толстые столбики не желали уменьшаться в размерах, и Изабель
решила, что это вполне отвечает здешним порядкам, отвергающим любые законы и
традиции.
   В отчаяньи она шлепнулась на четвереньки и попыталась  заглянуть  в  щели
под дверными створками, но и тут  ей  не  повезло.  Двери  настолько  плотно
примыкали к каменным порогам, что не пролезало даже тонкое  лезвие  стилета.
Изабель тихонько зарычала - наполовину от страха, наполовину от ярости  -  и
снова уселась ждать неведомо чего. Время неслышно текло мимо, не задевая ее,
единственными звуками оставались далекая мерная капель да  шлепанье  изредка
срывавшегося вниз воскового наплыва. Она превратилась в раскрашенную статую,
жили только мысли - быстрые, нетерпеливые и тревожные.
   "Это загадка, - повторяла она себе. - Забудь о Рамоне и его  бреднях.  Ты
должна понять, в чем кроется здешний секрет, разгадать  его  смысл  и  тогда
наверняка сможешь выбраться. Ищи  решение.  Неужели  после  всего,  что  нам
довелось пройти, ты опустишь руки и заноешь: извините, я устала, это мне  не
по силам, и вообще это не мое дело?"
   Изабель озадаченно потерла согнутым  указательным  пальцем  нижнюю  губу.
Коротенькое такое, простенькое словечко! Обозначает некое количество  людей,
большее одного.  Мы:  трое  молодых  мужчин  и  девушка,  сведенные  любящей
пошутить  судьбой  и  пережившие  вместе  довольно-таки  трудные  дни.   Она
принялась размышлять о  своих  попутчиках,  вызывая  в  недовольно  ворчащей
памяти имена, голоса и лица.
   Франческо - единственный пока  в  ее  жизни  человек,  ради  безопасности
которого она была готова лгать и убивать, не колеблясь  и  не  беспокоясь  о
собственной душе. Почему - не знала, но твердо верила в правильность  своего
решения.
   Дугал. Она уважала подобных людей и хотела бы стать  его  другом  -  если
только этот человек допускает мысль  об  обычной  дружбе  между  мужчиной  и
женщиной. Впрочем, как знать?
   Гай... Хм. Интересно, что он думает о ней после всего,  что  произошло  в
Ренне? Он и так-то невысокого мнения о представителях торгового сословия,  а
теперь, наверное, не захочет даже смотреть в ее сторону. Жаль.  Очень  жаль.
Он, наверное, сам не догадывается, какое впечатление производит.  Интересно,
у него есть невеста или просто знакомая девушка, которая  терпеливо  ожидает
возращения отправившегося в Палестину героя?
   - Трижды правы те, кто называет женщин суетными и тщеславными созданиями,
- пробормотала Изабель. - Чем ты занимаешься, дорогая? Сидишь  и  предаешься
праздным мечтаниям о человеке, для которого  ты  -  не  более  чем  досадная
обуза. -
   Она вскочила и заметалась  по  круглому  залу,  точно  пыталась  схватить
ускользающую догадку. Она чувствовала, что построила верную цепочку от одной
мысли до другой  и  ей  не  хватает  самой  малости,  крохотного  звена,  до
правильного ответа на невысказанную загадку.
   - Эй! - Она замерла в центре зала, как раз посреди скрещивающихся  линий,
начавших подсыхать и приобретать буроватый цвет сворачивающейся крови. - Эй,
мне все это надоело! Или вылезайте и начнем веселье, или я  ухожу!  Нехорошо
заставлять даму ждать!
   "Куда  это  ты  собралась,  интересно?"  -  злорадно  напомнил  невовремя
проснувшийся здравый смысл и прикусил язык.  Изабель  мимолетно  поразилась,
какое раскатистое и долгое  эхо  породил  ее  неожиданный  выкрик,  а  потом
затаила дыхание, прислушиваясь. Ей померещился ответ - смутная тень далекого
человеческого голоса.
   - Я здесь! -  На  сей  раз  она  заорала  изо  всех  отпущенных  сил,  не
сомневаясь, что завтра - если это завтра когда-нибудь наступит - она  сможет
только шептать, и напрочь позабыв о том, что на ее вопли могут сбежаться все
обитающие в этом пугающем месте существа. - Я здесь!
   Непонятный отдаленный звук  сделался  отчетливее,  приближаясь  с  каждым
мгновением.
   Поначалу она сочла его похожим  на  хруст  бьющегося  стекла  или  тонкой
глины,  но  потом  добавилось  что-то  новенькое   -   пронзительный   треск
раздираемого (или,  что  вероятнее,  разрубаемого  мечом)  жестяного  листа.
Свистящий  скрип  -  лезвие  с  трудом  продирается  через   слои   металла,
застревает, его яростно дергают, извлекая наружу, и оно  снова  пронзительно
скрежещет, пролагая путь. Возможно, к  ее  освобождению.  Но  что,  если  ее
спаситель откроет дверь, войдет и тоже окажется в ловушке?
   - Изабель!.. -  Несколько  тягуче  долгих  мгновений  она  тупо  пыталась
сообразить, не послышалось  ли  ей.  Однако  голос,  выкрикивавший  ее  имя,
нетерпеливо повторил:
   - Изабель, где вы?
   - Сюда! - Она лихорадочно замолотила  кулаками  и  рукояткой  кинжала  по
первой подвернувшейся створке, продолжая кричать и не замечая,  что  в  зале
становится теплее. Только когда на стене заплясали тусклые багровые отсветы,
она догадалась оглянуться и в ужасе ахнула.
   Линии, очерчивающие многолучевую звезду, занялись  пламенем  -  пока  еще
невысоким, призрачно-малиновым, пронизанным золотистыми  вспышками.  Изабель
недоуменно  уставилась  на  неизвестно  откуда  взявшийся  огонь,   бесшумно
плясавший в двух шагах от нее, и на ленты сизоватого дыма,  поднимавшиеся  к
потолку и сворачивающиеся там в туманные  облачка.  В  горле  запершило,  на
глаза навернулись слезы.
   "Я же сгорю! - растерянно подумала она. - А если не сгорю, то  непременно
задохнусь! Это... это несправедливо! Я ведь почти сообразила, каков ответ на
мою загадку!"
   Дверь напротив нее, уже  почти  неразличимая  за  языками  разгорающегося
пламени, открылась. Даже  не  открылась  -  распахнулась  от  изрядной  силы
толчка, отбросившего створку к стене и едва не сорвавшего с петель. В проеме
возник человеческий силуэт, озиравшийся по сторонам и тревожно звавший:
   - Изабель? Изабель, ты здесь?
   Времени на раздумья  не  оставалось.  Еще  немного,  и  непонятный  огонь
вырастет  до  высоты  человеческого  роста.   Девушка   судорожно   вдохнула
наполненный горьким дымом воздух, зажала рукавом рот, зажмурилась и, с силой
оттолкнувшись от стены, ринулась вперед, точно собираясь прыгнуть с высокого
обрыва в глубокий  омут.  Она  пролетела  через  зал,  краем  глаза  заметив
наконец-то взревевшее оранжевое сияние, как живое, пытавшееся  ухватить  ее,
но поймавшее только  затлевший  подол,  с  размаху  врезалась  в  кого-то  и
услышала самый желанный звук в мире - стук закрывающейся за спиной двери.
   Ее спасителю пришлось торопливо отступить на несколько  шагов,  чтобы  не
упасть вместе с ней. Отрезанное дверной створкой пламя гудело  и  облизывало
преграду, на которой вырастали и лопались  тягучие  пузыри  расплавляющегося
лака.
   - Все хорошо, - успокаивающе проговорил голос у нее над головой. -  Вы  в
безопасности.
   Изабель отважилась приоткрыть слезящиеся глаза. Ей пришлось несколько раз
быстро сморгнуть, дабы убедить себя, что зрение не вздумало  сыграть  с  ней
жестокую шутку. Хотела заговорить, но язык отказывался подчиняться. Поначалу
ей  удалось  издать  неразборчивое  сипение,  и  лишь  затем  она  отчетливо
выговорила:
   - Гай? Гай, это в самом деле ты?
   - Думаю, что я, - серьезно ответил сэр Гисборн, и  она  внезапно  поняла,
что только  ее  присутствие  удерживает  обычно  спокойного  и  на  редкость
уравновешенного молодого человека на тонкой грани между действительностью  и
безумием. Мессиру Гаю выпал свой лабиринт и свои чудовища,  а  знакомство  с
ними ни для кого не проходит даром. - Хотя в последнее время я начал изрядно
сомневаться во всем, даже в том, что я - это именно я, а не  кто-то  другой.
Что с вами случилось, мистрисс Изабель?
   - Ничего  хорошего,  -  рассеянно  пробормотала  девушка,  только  сейчас
догадавшись бросить взгляд по сторонам  и  озадаченно  нахмурившись.  Вокруг
покачивались  искореженные  и  перекрученные  жестяные  ленты,  свисавшие  с
невидимого потолка. Кое-где между лентами  висели  под  самыми  невероятными
углами разнообразные зеркала - серебряные и бронзовые, побольше и  поменьше,
в вычурных рамах и  без.  Изабель  не  заметила,  чтобы  блестящие  пластины
поддерживало что-то, кроме воздуха. Зеркала  тоже  плавно  раскачивались  на
неощущаемом ветерке,  тускло  отражая  два  цветных  пятна,  в  которых  при
определенном воображении угадывались женщина в  зеленом  платье  и  мужчина,
нерешительно обнимавший сво