ылке.  -  По-моему,  этот
человек  сильно  рискует.  Помните,  как  в  Сен-Рикье  удавили   пойманного
крестьянами сарацина? Того, который у вас некоторое время прятался?
   - Да, - сказал отец Колумбан. - Поэтому ты,  я  и  Мишель  обязаны  найти
нашего  странного  гостя  раньше,  чем  его  разыщут  безграмотные  вилланы,
перепуганные разбойниками  и  жуткими  черными  драконами.  Как  бы  смел  и
нахрапист он ни был, рано или поздно попадется.  Будет  жалко,  если  Мишель
потеряет возможность завести себе еще одного оруженосца... -  Тут  отшельник
чуть язвительно ухмыльнулся.
   - Вы, как я вижу, даже восхищаетесь тем... человеком, - невесело  хмыкнул
Гунтер.
   - Разумеется! - воскликнул святой. - Вспомни, сын мой, что ты заявился  к
нам, почитай,  на  все  готовенькое!  Во-первых,  сразу  же  познакомился  с
Мишелем.  Во-вторых,  на  здешнем  наречии  неплохо  говоришь.  И  вообще...
Прижился. А тому каково? Полный месяц  жить  одному  -  а  он  там  один,  я
полагаю! - присматриваться, наблюдать, добывать хлеб насущный! Я  могу  даже
оправдать и то, что он пошел разбойничать на  Алансонскую  дорогу!  В  конце
концов, он только лишь ранил д'Эланкура, а ведь, если бы пожелал, мог убить.
Он просто хотел есть! И, замечу, он до  сих  пор  наверняка  не  знает,  где
оказался. А если и догадался, то представь, в каком смятении  пребывает  его
душа!
   - Воображаю... - мрачновато ответил  Гунтер  на  вдохновенную  речь  отца
Колумбана. - А если к нему Лорд заявлялся...
   -  Вот  и  мы!  -  раздался  голос  сэра  Мишеля.  Рыцарь,  довольный   и
раскрасневшийся, стоял у дверей, приглаживая мокрые волосы.  За  его  плечом
воздвиглась мощная фигура Дугала. - О чем разговор ведете, отец Колумбан?
   - Головы друг другу не  разбили,  грешники?  -  Отшельник,  прищурившись,
посмотрел на обоих забияк. - Нет? И водичкой колодезной  освежились?  Вот  и
замечательно. Дугал, я, кажется, просил тебя развести огонь? Не забыли,  что
к полудню вы уже должны быть в дороге?
   Шотландец, отпихнув в сторону молодого  Фармера,  подошел  к  скамье,  на
которой спал, забрал с нее черно-желтый клетчатый плед, быстро  обернул  его
вокруг бедер и, щелкнув иглой  серебряной  литой  фибулы,  укрепил  оконечья
ткани на плече.
   - Сейчас сделаю, - прогудел он. - Хорошо поразмялись. А я опять  победил!
Эй, кто-нибудь, разбудите Гая!
   Гунтер не шевельнулся. Он по-прежнему сидел за столом,  сжимая  в  кулаке
свинцовую пистолетную пулю. У германца было такое ощущение, что его  ударили
по голове тяжеленным обухом топора, обернутым мешковиной.
   ...Итак, Гунтер фон Райхерт вовсе не  единственный  гость  из  грядущего,
очутившийся  в  Нормандии,  королевстве  Английском.  Теперь  остается  лишь
отыскать собрата по несчастью. И будь он американцем, норвежцем,  итальянцем
или даже японцем - этот человек  окажется  для  Гунтера  единственным  живым
напоминанием о грохочущем где-то в неимоверной дали времен двадцатом веке.
   - Я даже рад, что они уехали, - сказал сэр Мишель. - Хотя и нехорошо  так
говорить о друзьях.
   - Без Дугала тебе будет  скучно.  -  Гунтер  подтянул  поводья  лошади  и
перебросил  их  в  левую  руку.  Правая  же  легла  на  кобуру   "вальтера",
прицепленную к ремню. - Ничего, потерпишь.  Дугал,  кстати,  хвастался,  что
научил тебя какому-то особо  хитрому  финту,  позволяющему  одним  движением
выбить клинок из руки противника.
   - Врал, - фыркнул норманн. -  Мне  этот  прием  еще  в  детстве  папенька
показывал. А ты вообще ничего в мечном бое не понимаешь. Длинный тяжелый меч
не приспособлен для фехтования, им можно только рубиться. Впрочем,  если  ты
перейдешь из четвертой в третью позицию...
   - Остановись, сын мой, - взмолился отец Колумбан, ехавший позади на своем
длинноухом муле. - Почему твои мысли посвящены одному лишь душегубству?
   - Не душегубству, а благородному искусству, - возразил сэр Мишель и уныло
добавил: - Одно плохо - против стреляющих огнем железок меч  не  выстоит.  И
вообще, давайте внимательно смотреть по сторонам. Вдруг приметим  что-нибудь
необычное?
   Наручные часы  Гунтера  показывали  три  с  четвертью  пополудни.  Сейчас
маленький отряд в составе норманнского  рыцаря,  его  оруженосца  и  святого
отшельника  направлялся  через  выпасной  луг  к   лесу.   Деревня   Антрен,
располагавшаяся по  другую  сторону  Алансонской  дороги,  осталась  позади.
Совсем неподалеку лежала граница баронства Фармер и  младшего  лена  герцога
Алансонского, монсеньора Тьерри.
   ...А Дугал из клана Лаудов и Гай Гисборн отбыли в  Марсель  незадолго  до
полудня.
   Когда наконец все проснулись, полечили головную  боль  старым,  как  мир,
способом и слегка перекусили, отец Колумбан собрал небольшой конклав.  Мэтра
Адельхельма,  чтобы  не  подслушивал,  выставили  на  улицу.  Старый  еврей,
разобидевшись, пошел заниматься  делом  -  возжигать  огонь  под  котлами  и
готовить новую порцию сгущенного вина. А  господа  рыцари,  Гунтер  и  монах
начали обсуждать свои дальнейшие планы.
   Гунтер, однако, почти не участвовал в  разговоре.  И  даже  не  сидел  за
столом вместе с остальными. Германец бродил по землянке сам не свой, вздыхал
и время от времени бурчал себе под нос: "Ну скоро господа дворяне  закончат?
У людей дела серьезные, а они о всякой ерунде  болтают!.."  Он  очень  хотел
немедленно оседлать коня и, бросив все, отправиться  к  Антрену.  Туда,  где
якобы свалилась с небес "огромная черная рыбина".
   Отец Колумбан, пускай и видел терзания оруженосца вел беседу  неторопливо
и  обстоятельно.  Бестолковым  рыцарям  следовало  точно  объяснить  дорогу,
рассказать о приметных местах и возможных опасностях. Решили вот что: Гай  и
Дугал,  которые  не  имеют  поручений  от  архиепископа  и  принца,   сейчас
направятся  в  приморский  город  Марсель  и  сядут  на  корабль,  идущий  в
Константинополь. Им дается полный месяц на то, чтобы  добраться  до  столицы
кесаря Андроника. Там ноттингамский  рыцарь  и  шотландец  будут  дожидаться
прибытия сэра Мишеля и Гунтера, а  что  самое  главное  -  армии  императора
Фридриха Барбароссы. Когда  вся  четверка  окажется  в  сборе,  им  надлежит
присоединиться к крестовому воинству...
   - А скажи мне, отшельник, - басом вопросил Дугал отца Колумбана, - почему
бы нам не подождать Мишеля и Гуннара (он произносил имя германца на северный
лад) прямо здесь? Люди толкуют, будто Константинополь  -  город  большой.  Я
имею в виду, он намного больше Лондона. Где мы там увидимся?  Станем  бегать
по улицам и спрашивать ромеев-схизматиков? Мол, не видели  вы  дворянина  из
Нормандии с белыми волосами и сине-желто-красным щитом?
   - Не спрашивай о глупостях,  -  сурово  ответил  пустынник.  -  Если  вам
говорят сделать  так,  а  не  иначе,  -  делайте.  В  Константинополе  можно
встретиться  в  странноприимном  доме  прецептории  ордена  святого   Иоанна
Крестителя. Найдете, где это. А ждать Мишеля с Гунтером не нужно. У них  еще
остаются дела здесь.
   - Какая таинственность, - буркнул  Гай.  -  Хорошо,  мы  согласны.  Хвала
Небесам, денег у нас достаточно, да и поход в Святую Землю - суть мечта всей
моей жизни.
   Мишель молчал. Слово отца Колумбана для него было решающим.  Кроме  того,
когда Фармер-младший изредка пытался  возразить  старцу,  тот  пинал  рыцаря
ногой под столом. Посему сэр Мишель лишь согласно кивал да искоса поглядывал
на Гунтера, с которым явно творилось что-то неладное.
   Гай и Дугал собрались быстро. Во-первых; оба привыкли брать в дорогу лишь
самое необходимое, а не нагружаться самим и изводить  под  тяжестью  поклажи
заводных лошадей; во-вторых, к закату необходимо было  приехать  в  Алансон,
чтобы там заночевать. По дороге на протяжении всех шести лиг  до  города,  к
сожалению, не отыщется ни одного постоялого двора.
   Отец Колумбан выдал обоим рыцарям запас высушенной крольчатины и муки,  а
Мак-Лауд шумно вытребовал небольшой бочонок  со  спиртом.  Затем  отшельник,
многозначительно взглянув на Гунтера, сказал:
   - Давайте проводим наших  друзей  до  большого  тракта.  Джонни,  возьми,
пожалуйста, оружие. Собственное. Мишель, оседлай моего мула.
   На Алансонской дороге Дугал и  ноттингамец  свернули  налево,  к  югу,  а
святой Колумбан, задержав  Мишеля,  рвавшегося  прокатиться  с  друзьями  до
границ баронства, приказал ехать в сторону деревни Сен-Рикье и  придорожного
трактира. Прощались недолго. Старец заставил более смышленого Гая  повторить
названия всех городов, которые надо было  миновать  по  пути  к  Марселю,  а
Мак-Лауд, уже отъехав на  сотню  шагов,  просто  крикнул  в  спину  молодого
Фармера: "Когда увидимся - убью!"
   - Сам дурак, - хмыкнул сэр Мишель.  -  Отец  Колумбан,  а  куда  мы  путь
держим?
   - Куда? - Отшельник старательно оправил капюшон серой рясы и посмотрел на
Гунтера. У германца только что руки не тряслись. - Мишель, понимаешь  ли,  у
нас есть одно небольшое дело... Тебе случайно не нужен второй оруженосец?
   - Только не это! -  простонал  рыцарь.  -  С  одним-то  неприятностей  не
оберешься! На какие деньги я второго кормить буду?
   - Ограбили бывшего канцлера и еще жалуются! - раскатисто хохотнул святой.
- Хорошо, выслушай меня. Только внимательно. Дело очень серьезное.
   И отец Колумбан слово в слово повторил Мишелю историю, рассказанную утром
Гунтеру. Разумеется, баронет не поверил. А германец,  наоборот,  старательно
выслушал и отметил про себя некоторые новые детали.
   Неизвестный появлялся на людях три  раза.  Сначала  напав  на  оруженосца
Д'Эланкура, потом заглянув в трактир "Серебряный щит". Всего неделю назад он
пришел в деревню Сен-Рикье. Крестьяне поначалу приняли гостя за  блаженного,
однако продали ему забитых куриц, а что самое интересное - несколько  мотков
веревок. Расплачивался опять же серебром, похищенным у монсеньора Альмарика.
Зачем ему  понадобились  веревки  -  Гунтеру  осталось  неясно.  Ненавязчиво
расспрашивавший  вилланов  отец  Колумбан  даже  привел   краткое   описание
незнакомца. Ростом он был якобы чуть ниже Гунтера,  волосы  темные  и  очень
коротко стриженные. По виду  лет  двадцати  двух  -  двадцати  пяти.  Взгляд
настороженный. Вот, собственно, и все, что запомнили крестьяне и  трактирщик
Уилл.
   - Дела-а... - протянул сэр Мишель, выслушав речи духовного наставника.  -
Не верю!
   - И я бы не поверил, - глухо сказал Гунтер в ответ.  -  Но  откуда  пули?
Совсем другой калибр...
   - Другой - что? - Рыцарь опять услышал непонятное  словечко.  -  Впрочем,
это не важно. Помнишь, ты стрелял из своей громыхалки в Понтия? Может  быть,
эти железные стерженьки разлетелись по округе и случайно попали в монсеньора
д'Эланкура? Ты говорил, будто они способны пролететь тысячи шагов!..
   - Оруженосца из Нанта ограбили через несколько дней после вашего  отъезда
в  Аржантан!  Сколько  можно  повторять?  -  взволнованно  воскликнул   отец
Колумбан. - Мишель, выслушай. Я и Джонни намерены  до  заката  обшарить  лес
возле деревни Антрен. Если не хочешь ехать с нами - возвращайся к дому.  Кур
покорми да проследи за Адельхельмом. Иначе алхимик опять  повезет  сгущенное
вино в Бреаль, на продажу.
   - Ну уж нет! - искренне возмутился норманн предложением  старца.  -  Я  с
вами! Вы будете, ловить разбойника, а я должен следить за каким-то выкрестом
и паршивыми курами? Не рыцарское это дело! Поехали!
   Гунтер откровенно побаивался идти в темную чащобу.  Достаточно  поставить
самого себя на место человека из леса, чтобы  понять:  он  напуган  и  будет
яростно сопротивляться любым попыткам  чужих  разыскать  его  убежище.  Хуже
всего то, что у  неизвестного  есть  огнестрельное  оружие  и  он,  по  всей
видимости, неплохо умеет им пользоваться. Вот засядет на дереве  и  запросто
расстреляет всех троих нежданных визитеров. Мишель кольчугу с собой не взял,
отец Колумбан не носил броню со времен гражданской войны в Англии...  Гунтер
к тому  же  сомневался,  что  его  собственная  кольчуга,  предусмотрительно
надетая под куртку, выдержит удар пули. А если стрелять будут в голову?..
   Кем может быть этот человек? Если его тоже перенесло в двенадцатый век из
августа 1940 года, то есть лишь два варианта: либо англичанин,  либо  немец.
Но не дают покоя приведенные  со  слов  крестьян  описания  отца  Колумбана:
машина была черной, без крыльев и винтовых моторов.  Впрочем,  несведущие  в
технике нормандцы могли ошибиться от испуга. Кажется, только со второй трети
двадцатого века люди перестали бояться летательных аппаратов...
   "Я попал  сюда  тринадцатого  августа,  а  сегодня  десятое  сентября,  -
напряженно раздумывал Гунтер. - Если гостя перебросило  в  тот  самый  день,
значит, он скрывается полных двадцать семь суток. За такое время (и это  при
условии, что к нему не заявлялись необычные гости  из  мира  потустороннего!
Лорд наверняка заглянул на огонек!) он вряд ли мог понять, что  произошло  с
ним самим и Вселенной. Однако  гость  сравнительно  быстро  адаптировался  к
здешним условиям. Понял, где можно найти  еду,  купить  или  украсть  нужные
вещи. И даже разбойничать пошел. Силен! Сообразительный  молодой  человек...
Только откуда он такой взялся?"
   Лошади остановились в низинке перед зарослями ольхи.  Дальше  простирался
огромный  девственный  лесной  массив,  заканчивавшийся,  если  верить  отцу
Колумбану, где-то на  берегах  реки  Майен,  северного  притока  полноводной
Луары. На ветру шумели листья деревьев, из чащи тянуло холодком. Послышались
обычные лесные звуки -  дробь,  выстукиваемая  дятлом,  кваканье  лягушек  в
редких болотинах и высокое жужжание моментально налетевших комаров.
   - Лес большой, - тихо сказал сэр  Мишель,  глядя  в  глубину  пущи.  -  А
человек один. Если он вообще здесь есть. Отец Колумбан, мы не  можем  задень
обшарить всю округу. Пока будем искать в  одном  месте,  он  заметит  нас  и
успеет отойти подальше.
   - Мишель. - Отшельник, склонив голову набок,  разглядывал  плещущиеся  на
ветру  кроны  деревьев.  -  Починится,  в  детстве  ты  частенько  играл   с
деревенскими мальчишками из  Антрена  и  Сен-Рикье.  На  несколько  дней  вы
уходили в лес. В этом лесу бывали?
   - Конечно, - подтвердил рыцарь.  -  Места  знакомые.  Чуть  дальше  будет
еловая заросль, потом моховое болотце. Дальше - холмы. Как сейчас помню.
   - Именно поэтому  я  надеялся  на  тебя,  -  удовлетворенно  кивнул  отец
Колумбан. - Вы знали, где можно  спрятаться  в  лесу  так,  чтобы  никто  из
взрослых не нашел. Вспомни хотя бы два-три таких местечка!
   - Ну-у... - Рыцарь задумался  и  взъерошил  пятерней  светлые  волосы.  -
Помнишь, когда была война между Ричардом и старым королем Генрихом,  вилланы
прятались от наемников в Сером овраге? Тогда  еще  восемь  домов  в  Антрене
сожгли... Помнишь?
   - Конечно, - подтвердил святой. - Думаешь, он там?
   - Не знаю, - пожал плечами сэр Мишель. - Попробуем съездить. Я еще  помню
тропинки.
   - Если самол... э-э... дракон упал в лес,  наверняка  остались  следы,  -
сказал Гунтер. - Поломанные деревья, части  обшивки...  Если  загорелся,  то
должны обнаружится следы пожара. Отец Колумбан, поймите, самолет  гостя  мог
упасть как в тысяче шагов от границы леса, так и  десяти  лигах!  Боюсь,  мы
ничего не сможем найти. - Уныние - грех, - наставительно сообщил  старик.  -
Мишель, показывай дорогу к Серому оврагу!
   Оказывается, ловить разбойников вовсе  не  интересно.  Особенно  в  лесу.
Солнце опускалось  все  ниже,  вот-вот  должны  были  наползти  предзакатные
сумерки, а поиски не давали никаких результатов.
   Серый  овраг  -  длинная,  скрытая  разросшимся  кустарником  изложина  с
голубовато-серыми глиняными склонами - был необитаем. Обнаружились,  правда,
старые кострища, но гость совершенно точно не имел к ним никакого отношения.
Видимо, темные пятна слежавшейся золы  на  дне  оврага  остались  со  времен
войны. Мишель старательно облазил всю  ложбину,  надеясь  отыскать  недавние
следы на сыроватой глине, однако ничего интереснее старого птичьего гнезда и
кучки кабаньего помета не нашел. Огорченный  и  искусанный  комарами  рыцарь
выкарабкался наверх, залез в седло и вымолвил, хмуро сдвинув брови:
   - Можно еще заглянуть к холму, на котором еловые  заросли...  Вы  знаете,
где это, отец Колумбан. Одна беда - вокруг холма болотца, лошади не пройдут.
А нам надо вернуться на дорогу до темноты.
   - Верно, - кивнул отшельник. - Не хочется ночевать в лесу. Мы даже ничего
покушать с собой не взяли. Придется завтра снова возвращаться.
   - Здесь можно год ходить и ничего не найти, - заметил рыцарь.  -  Давайте
съездим к холму, осмотримся и отправимся домой.
   - Постойте, - перебил сэра Мишеля; Гунтер. - А если покричать?
   - Что сделать? - округлил глаза норманн.
   - Покричать. Или песни попеть.
   - Головой повредился, - соболезнующе вздохнул  рыцарь.  -  Представь:  ты
прячешься, не желаешь, чтобы твое убежище нашли другие люди, и вдруг слышишь
неподалеку чьи-то истошные вопли. Что ты сделаешь? Правильно, затаишься.
   - Или пойду посмотрю,  кто  орет,  -  возразил  Гунтер  и,  на  мгновение
задумавшись, добавил: - Если человек прилетел сюда из моего времени, значит,
должен знать песни, которые в Нормандии неизвестны. Услышит  и  поймет,  что
рядом свой.
   - Именно, что неизвестны, - сказал отец Колумбан. - Мы их тоже не  знаем,
поэтому подтягивать тебе не сможем.
   - Сам и надрывайся, - бесчувственно хмыкнул сэр Мишель. - А мы послушаем.
Поехали шагом.
   Лошади медленно двинулись в сторону от оврага  в  направлении,  указанном
рыцарем. А Гунтер, поразмыслив, громогласно исторг первые слова  германского
национального гимна. Затем последовало чудовищное попурри  из  самых  разных
песен. Два куплета из "Интернационала", несколько строк "Хорста Весселя"; на
случай, если человек окажется  англичанином,  был  полностью  исполнен  гимн
"Правь, Британия". Затем Гунтер порадовал спутников образцами более  легкого
жанра. Вспомнились  "Фиалки  на  Монмартре"  Эдит  Пиаф  (германец  мысленно
извинился перед  певицей  за  жуткое  исполнение)  и  "Лили  Марлен".  Финал
концерта ознаменовался самым известным маршем  "Люфтваффе"  -  "Все  выше  и
выше...".
   В конце концов Гунтер охрип.
   - Ужасно, - фыркнул сэр Мишель. - По-моему, две предпоследние песни  были
для женского голоса. Или нет?
   - Где в королевстве Ричарда  я  найду  женщину,  исполняющую  французский
шансон? - прошипел Гунтер. - Ты был прав - дурацкая затея.
   Если прятавшийся в лесу человек и слышал песнопения оруженосца, то  никак
на них не отреагировал. Единственными слушателями (не считая Мишеля  и  отца
Колумбана) были птицы да мелкая живность, шнырявшая в зарослях.
   Гунтер прикинул, что маленький отряд углубился в лес не  меньше,  чем  на
пять километров. То есть почти на  лигу.  Мишель  утверждал,  будто  вот-вот
начнется болото, за которым вырастает каменистый холм. Там  юный  норманн  и
деревенские ребята играли в детстве в "штурм Иерусалима", сложив крепость из
булыжников.
   - Постойте-ка. -  Гунтер  краем  глаза  заметил  слева  что-то  неладное,
натянул поводья и остановил лошадь. - Видите? Сломанное дерево.
   - Ну и что? - удивился святой. - Ветром, наверное, сломало.
   - Возле  дерева...  Внизу,  -  напряженно  сказал  германец.  -  Я  схожу
посмотрю.
   Силуэт, привлекший внимание Гунтера, был чужероден для нормандского леса.
Чересчур угловат, темен и...  неправилен,  что  ли?  Оруженосец  спрыгнул  с
лошади и медленно направился к треснувшему стволу молодого бука.
   - Есть! - Сердце заколотилось с утроенной частотой. - Вы были правы, отец
Колумбан!
   -  Иду,  иду,  -  отозвался  старец.   -   Что   ты   нашел?   Гунтер   с
глуповато-растерянным видом, приоткрыв рот,  рассматривал  довольно  большой
кусок металла. Не оставалось никаких сомнений в том, что обнаружилась  часть
обшивки некоего летательного аппарата. Вернее, даже не обшивки, а  какого-то
приспособления. Неплохо знако