ами, Элеонора начинала подумывать о том, что  неплохо  бы
видеть королем принца  Джона.  Конечно,  он  молод,  неопытен,  но  во  всем
слушается мать и со временем научится быть настоящим правителем. Таким,  как
Филипп-Август.
   Элеонора Пуату не любила, но искренне уважала короля  Филиппа,  прижитого
бывшим мужем Людовиком  от  второго  брака.  Чисто  человеческие  недостатки
Капетинга, наподобие обжорства, черствости к людям  или  жестокости,  меркли
перед его умом. Филипп-Август никогда не позволял  себе  безрассудность  или
импульсивность, подобно Ричарду, скорее наоборот. Он не тратил  зря  лишнего
ливра, собирал земли, был настойчив, скрытен, умел выжидать и  рассчитывать,
действовал только наверняка... Поэтому бароны его и не терпели - почуяли  не
то чтобы сильную, но цепкую руку. Во многом Филипп походил  на  Элеонору,  и
поэтому королева-мать отчасти симпатизировала французу. Элеоноре Аквитанской
иногда становилось жаль, что Филиппом придется пожертвовать ради Замысла. Но
пожилая королева знала: Филипп-Август, сколь он ни умен,  является  открытой
угрозой ее стране -  английскому  государству.  Именно  Филипп,  еще  будучи
принцем, заявил на одном из турниров Старому Гарри:
   - Я отберу у вас, сир, все земли, которые вы забрали у моего отца.
   Генрих II  тогда  только  рассмеялся  -  потерять  Аквитанию,  Нормандию,
графство Тулузское, все земли материка, многократно превосходящие  размерами
Остров-домен? Невозможно!
   Элеонора знала, что еще  как  возможно.  Там  кусочек,  здесь  кусочек...
Глядишь,  а  через  двадцать  лет  нет  великого  королевства   Английского,
разбросанного от  Шотландии  до  Лангедока.  Поэтому  толстый  умник  Филипп
обречен. Надо будет  поставить  свечу  во  здравие  Конрада  Монферратского,
несколько лет назад предложившего Элеоноре безумный  план.  Тогда  аквитанка
находилась в Винчестере, и рассказ приехавшего инкогнито Конрада захватил ее
фантазию настолько, что по прошествии пяти лет Элеонора  свыклась  с  мыслью
получить однажды императорскую корону.
   Есть   Священная   Римская   империя,   принадлежащая   германцам,   есть
Византийская империя, наследница цезарей, так почему бы не  исполнить  мечту
Старого Гарри и не короноваться  однажды  в  Риме  императрицей  Британии  и
Аквитании? Генрих II из-за ссоры с Бекетом не довел дело всей своей жизни до
конца, а ведь он давно, еще в 1170 году, короновал  Генриха-младшего,  хотел
раздать всем сыновьям  по  королевству  (Англию  -  сыну-тезке,  Ирландию  -
Годфри,  Шотландию  -  Ричарду,  а  Аквитанию  -  Джону),  а  самому   стать
императором, возвышающимся над четырьмя королями... В дело вмешался Бекет, и
все пошло прахом. Может быть, Элеонора вскоре подведет черту  под  замыслами
покойного мужа. Главное - обуздать Ричарда.
   ...Простецы с улиц Мессины приветствовали Элеонору радостными  криками  -
она до сих пор оставалась для сицилийцев великой  аквитанской  герцогиней  и
матерью доброй королевы-вдовы Иоанны. Увильнув от пики на-варрского  рыцаря,
к королеве подбежал нищий, отвлекая Элеонору от воспоминаний о прошлом,  она
стащила со среднего пальца массивный  перстень  и  бросила  его  попрошайке.
Пусть знают, что Элеонора Пуату щедра.
   Стража  у  северных  ворот  Мессины,   носивших   имя   святой   Терезии,
расступилась - они увидели аквитанское знамя и восседавшую на  меланхоличном
сером мерине полноватую розовощекую особу с золотым  обручем  поверх  вуали.
Кем бы ни был европеец - англичанином, сицилийцем, кастильцем,  венгром  или
германцем, -  у  всякого  из  них  невысокая  добродушная  бабушка  вызывала
искреннее уважение, ибо Элеонора Пуату уже  пятьдесят  два  года,  считая  с
1137-го, находилась на вершине власти материка.
   Лагерь английского  воинства  показался  почти  сразу.  Скопище  палаток,
роскошных герцогских шатров, навесов. Десятки костров, солдаты рубят деревья
в ближайшем сосновом лесу, поблескивает оружие, слышны отнюдь не  куртуазные
возгласы... Элеонора не морщилась  от  доносившихся  кабацких  выражений.  В
эпоху молодости и Второго Крестового похода, когда она  вместе  с  Людовиком
Капетингом преодолела  весь  путь  от  блистательного  Парижа  до  выжженной
солнцем Палестины, приходилось слышать и более изощренные речения. При нужде
(не исключено, что таковая наступит весьма  скоро)  Элеонора  могла  загнуть
словечко и почище.
   - К королю! -  Кортеж  остановился  возле  белоснежного  шелкового  шатра
Ричарда.  Королева-мать  заметила,  что  рядом  стоят  несколько  оседланных
вспотевших лошадей, следовательно, Львиное Сердце куда-то уезжал.
   - Его величество занят, - робко попытался остановить  надвигающуюся  бурю
один из пажей Ричарда, но Элеонора уже успела спуститься на землю из  седла.
- Король приказал мне никого не впускать, мне жаль, ваше величество...
   - Прочь с дороги, щенок, - рявкнула королева-мать,  распаляя  себя  перед
грядущей битвой. Пажа просто сдуло. Будь на его месте Саладин, летел  бы  до
самого Багдада.
   - Распорядитесь, чтобы дам  моей  свиты  и  рыцарей  королевства  Наварры
устроили, - куда-то вслед молодому дворянину приказала Элеонора и отодвинула
полог шатра, над которым развевалось знамя святого Георгия.
   Так и есть. Вся компания в сборе. Ричард, Бертран де Борн,  герцог  Йорк,
барон Жоффруа де Лузиньян - старший брат неудачника Гвидо,  граф  Анжуйский,
еще трое или четверо напыщенных личностей по уши в гербах и бархате.
   - Всем - вон! - яростно, но очень тихо бросила Элеонора Пуату. -  Шевалье
де Борн, к вам это тоже относится. Быстро!
   - Матушка! - вскочил Ричард.
   - Вы слышали приказ королевы? - Она произнесла эти слова таким тоном, что
даже  племяннику,  герцогу  Йоркскому,  стало   понятно   -   если   станешь
противоречить, слетит голова и никакой Ричард не поможет.  Бертран  де  Борн
предусмотрительно исчез первым.  Через  несколько  мгновений  в  королевской
палатке остались только любящая мать и почтительный сын.
   - Ну? - набычился Ричард. - Бунт в Англии? Меня лишили короны?
   - Я была бы счастлива, случись так, - стремительно начала атаку Элеонора.
- Что вы себе позволяете, мессир сын мой?
   - Я только проводил военный совет с моими друзьями, - будто оправдываясь,
сказал король и тотчас понял, что налицо поражение: неверный  тон  избран  с
самого начала. Как только мать  может  столь  быстро  победить  в  словесном
поединке?
   - Где ваша сестра, сир? - Элеонора шагала вперед, оттесняя Львиное Сердце
к середине шатра. -  Где  Иоанна,  моя  старшая  дочь?  Во  что  вы  втянули
несчастную вдову?
   Ричард  наконец  сумел  взять  себя  в  руки  и  ответил  с  наивозможным
достоинством:
   - Ее величество королева  Сицилийская  отдыхает  в  предоставленном  мною
шатре. Иоанна крайне огорчена вероломством Танкреда, пожелавшего отобрать  у
нее наследство, принадлежащее английской короне, а стало быть, и королю.
   - Прошло тридцать лет с тех пор,  как  вы,  мессир  сын  мой,  произнесли
первое слово! - воздела руки к  небесам  Элеонора.  -  И  наконец  научились
обращать эти слова в  доступную  обычным  смертным  речь!  Я  не  верю,  что
подобные мысли возникли именно в вашей голове! Кто подсказал? Отвечайте же!
   Королева-мать сделала еще шаг вперед, а Ричард, который был выше Элеоноры
почти на две головы, на шаг отступил.
   - Законы. Законы  Сицилии  и  Англии!  -  напряженно  ответил  король.  -
Достояние двух супругов принадлежит только супругам и никому более..
   - Ax во-от оно что! - внезапно успокоилась Элеонора и присела на стульчик
без спинки возле раскладного стола.  Ее  тихий  и  насмешливый  голос  являл
опасность куда более грозную. Когда королева-мать несдержанно кричит, это не
так страшно. - Смею заметить, сир, вам для начала следовало бы  как  следует
научиться читать. Чтобы потом ссылаться на законы...
   Королева-мать неожиданно мило улыбнулась  (Ричарда  передернуло,  ибо  за
много лет он  отлично  изучил  все  хищные  жесты  возлюбленной  матушки)  и
извлекла  из  рукава  сюрко  закрытую  крышкой  блестящую   медную   трубку,
предназначенную для хранения свитков.
   - Отвлечемся ненадолго. - Элеонора  щелкнула  металлическим  замочком  и,
вскрыв цилиндр, вынула пергамент  самого  внушительного  облика.  Желтоватый
тонкий лист из лучшей телячьей кожи. - Знаете, что  это?  Ричард,  я  к  вам
обращаюсь!
   - Что? - хмуро переспросил Львиное Сердце.
   - Сегодня днем, пока вы изволили проламывать копья на турнире, я побывала
у святейшего Папы Климента  и  просила  его  о  милости...  Это  -  булла  о
назначении вашего сводного брата Годфри де Клиффорда, ныне канцлера Англии и
архиепископа Кентербери,  кардиналом  всех  королевств  Англии,  Ирландии  и
Шотландии. Годфри теперь входит  в  конклав,  способный  избрать  следующего
Папу. Вы меня понимаете?
   Ричард  понял.  Если  Годфри  стал  кардиналом  (а   потомок   Прекрасной
Розамунды, пусть и бастард, все-таки входил в королевскую  семью  и  являлся
ставленником  матери),  то,  значит,  после  смерти  Папы  Климента  у  него
появляется неплохая возможность  занять  апостольский  престол.  У  Элеоноры
недурственные связи в ватиканской курии, и ее друзья могут  весьма  повлиять
на решение собрания кардиналов, выбирающих нового Папу.
   Королева-мать нанесла новый удар. Климент III - глубокий старик  и  может
весьма скоро скончаться. Если Папой вдруг станет  Годфри  -  Элеонора  Пуату
победит окончательно, раз и навсегда. Клиффорд  будет  прислушиваться  к  ее
мнению, а не к словам королей.
   - Итак, мессир сын мой, вы откажетесь от  притязаний  на  приданое  вашей
сестры? - проворковала Элеонора. - Или будете  настаивать?  Закон  на  вашей
стороне,  а  если  вы  сумели  уговорить  Иоанну,  то,  значит,   заполучили
главнейшего свидетеля по тяжбе. Оставьте эти мысли. К закату я  подарю  вам,
сир,  сто  пятьдесят  тысяч  фунтов  золотом.  Наличными  монетами,  которые
перейдут в вашу собственность и казну.
   Ричард верил  и  не  верил.  С  одной  стороны,  угроза  Элеоноры  вполне
осязаема: Годфри по велению Папы стал кардиналом, а это значит, что  получил
еще большую власть над Англией. Преемник Уильяма де Лоншана пляшет под дудку
королевы-матери. Вывод один - ситуацией владеет Элеонора.
   Но Ричард Львиное Сердце прославился в веках именно своим упрямством.  Он
плохо понимал, что такое интрига,  политика  или  государственный  разум.  А
потому король Англии нехотя, но твердо ответил Элеоноре:
   - Права моей сестры ущемлены Танкредом. И я добьюсь своего.  Матушка,  не
вынуждайте меня - коронованного монарха, держащего скипетр, печать и корону!
- обижаться на вас. Танкред Сицилийский так или иначе возвратит моей  сестре
приданое. Это последнее слово.
   Элеонора Пуату посмотрела на сына и  враждебно,  и  любяще  одновременно.
Королева-мать знала: так или иначе она добьется победы. Переупрямить Ричарда
силой сегодня не получилось и вряд ли получится. Тогда придется использовать
недоступную молодому венценосцу хитрость политика...
   Глава двенадцатая. Тамплиеры всегда при месте...
   2 октября 1189 года, вечер
   Мессина, королевство Сицилийское

   Орден Храма - коему суждено столь неудачно и  трагически  закончить  свою
историю ровно через сто двадцать пять лет - возник в Святой  земле  за  семь
десятилетий  до  воцарения  Ричарда  Львиное  Сердце.  Может   быть,   особо
назначаемые магистром летописцы Ордена  и  знали,  что  именно  произошло  в
Иерусалиме в 1119 году, но широкая публика могла только теряться в догадках.
Тамплиеры  даже  для  современников  были  окружены  немеркнущим  загадочным
ореолом (исключая тех  рыцарей,  которые  занимались  делами  денежными.  Ну
какая, скажите, романтика  кроется  в  ремесле  ростовщика?  Хотя  для  кого
как...).
   С чего же все началось? Почти  неизвестно...  Через  двадцать  лет  после
основания Иерусалимского королевства Готфрид Бульонский  со  товарищи  вдруг
решил, что прибывающие в Иерусалим паломники непременно нуждаются  в  охране
на    неспокойных    дорогах    Палестины.    Раньше    делом    обеспечения
беспрепятственного прохода богомольцев в Святой град  занимались  признанные
Церковью и Папой госпитальеры, чей орден был  создан  за  пятьдесят  лет  до
Первого Крестового похода, но Готфриду показалось, что этого недостаточно. В
1118 году, а может, и через год или  два,  девять  рыцарей  вытребовали  для
новой, никому не известной организации у короля  Иерусалимского  Балдуина  I
(между прочим, брата Готфрида) помещение на задворках бывшего храма Соломона
и обосновались там, поименовав сей коллоквиум "Орденом Бедных Рыцарей  Храма
Соломонова". Благие речи об охране  дорог  и  защите  паломников  быстренько
прекратились.
   Кто был первым Великим  Магистром,  так  и  осталось  загадкой.  Или  сам
Готфрид Бульонский, или его  приятель  Гуго  де  Пен...  Девять  изначальных
тамплиеров  (на  самом  деле  их  насчитывалось  побольше,  ибо  у   каждого
уважающего себя рыцаря имелись оруженосцы и прислуга, так что в первые  годы
тамплиеров набралось около сотни) окопались в Храме, не  принимали  в  орден
других рыцарей и  больше  ничего  не  делали.  "Ничего"  -  с  точки  зрения
стороннего наблюдателя. Какие разговоры и дела скрыли в  себе  стены  Храма,
какие планы строил магистр де Пен, официально взявший  эту  должность  после
смерти Готфрида, - в летописях умалчивается.
   И вдруг спустя десять лет тамплиеры заявили о себе, да столь громко,  что
аукнулось по всей Европе. Рассказывали, будто  один  из  первых  храмовников
приходился  дядюшкой  аббату  Бернару  из  Клерво  и  использовал  связи   с
влиятельным родственником ради прославления нового  ордена.  Так  или  иначе
святой Бернар, едва услышав о тамплиерах, неожиданно пришел в восторг и взял
"бедных рыцарей" под свое покровительство.
   На церковном соборе в Труа  пламенный  проповедник  Бернар  легко  убедил
епископов и кардиналов в том, что признание Римом Ордена Храма приведет лишь
к быстрейшей победе христианства в Святой земле, а столь благочестивое  дело
нуждается  в  непременной,  всемерной  и  активной  поддержке   со   стороны
Матери-Церкви. Апостольский понтифик, Папа  Иоанн  XIX,  разрешил  составить
устав  Ордена  (это  ответственное  дело   поручили,   разумеется,   Бернару
Клервосскому)  и  подтвердил  право   тамплиеров   на   существование,   дав
храмовникам весьма широкие полномочия.
   Ходили весьма смутные слухи, будто за десять лет, прошедших  до  папского
разрешения 1128 года, Гуго де Пен со  своими  братьями-рыцарями  проводил  в
Иерусалиме и окрестностях  некие  странные  изыскания,  которые  завершились
настолько  успешно,  что  тамплиеры  привели  в  экстатическое  состояние  в
общем-то сурового и недоверчивого святого  Бернара  и  завоевали  абсолютное
доверие Папы Иоанна, осыпавшего Орден Храма всеми возможными милостями. Гуго
де Пен с 1120 года  занимался  раскопками  в  подвалах  храма  Соломона,  на
Елеонской горе, наносил визиты в Назарет и Вифлеем, что-то искал в  пустынях
и буквально  выпотрошил  весь  Иерусалим  на  предмет  древних  рукописей  и
старинных уникумов, связанных с историей земной жизни Спасителя.
   Что же отыскал первый Великий  Магистр?  Поговаривали  о  Святом  Граале,
плащанице Господней, подлинных текстах Евангелий и сокровищах царя Соломона.
   Менее  верилось  в  обнаружение  данных  Моисею  Скрижалей  Завета,   ибо
известно, что после взятия Иерусалима римляне доставили Ковчег Завета вместе
с каменными плитами Скрижалей в метрополию, а дальнейшая его судьба  окутана
покровом тайны. Предводительствуемые  Гензерихом  вандалы  в  очередной  раз
проявили вандализм и после захвата Рима в 455 году вывезли из храма  Юпитера
среди прочих сокровищ и богатую добычу, доставленную Титом из Иерусалимского
Храма. Ковчег Завета оказался в руках варваров и пропал навсегда.
   ...Гуго де Пен  быстро  добился  расположения  высших  князей  Церкви  и,
вероятно, оставил найденное сокровище в  Риме  в  обмен  на  благосклонность
апостольского престола. Орден, доселе отнюдь небогатый  и  немногочисленный,
начал расти как на дрожжах.  В  него  вступали  как  бедные  рыцари,  так  и
герцоги, дворяне передавали командорствам свои земли и богатства,  тамплиеры
построили множество замков в Сирии и Палестине, часть рыцарей перебрались из
Иерусалима в Европу, образовывая командорства ордена  во  всех  странах,  от
Шотландии до  Португалии  и  от  Франции  до  Польши.  Стоит  заметить,  что
принадлежавший некогда Рено де Шатильону неприступный замок Крак де  Шевалье
после  исчезновения  бургундского  авантюриста   перешел   в   собственность
храмовников. Генрих II Плантагенет  после  убийства  Томаса  Бекета  пожелал
искупить грех и внес пожертвование Храму "для благочестивых нужд" в  размере
сорока двух тысяч марок серебром, а расчетливый  и  экономный  Филипп-Август
передал на хранение парижским рыцарям Храма всю государственную казну.
   Уже через двадцать лет после утверждения Ордена  Папой  тамплиеры  решили
переплюнуть евреев и лом-бардцев  в  делах  денежных.  Неизвестно,  кому  из
магистров  пришла  в  голову  светлая  идея   воспользоваться   изобретением
пройдошливых итальянцев -  заемными  и  доверенными  письмами.  Проценты  за
хранение денег взимались небольшие,  а  любому  путешественнику  удобнее  не
таскать с собой крупные суммы, на которые может положить глаз  любой  вор  и
разбойник, а отдать честно заработанное золото в тамплиерский банк  и  более
ни о чем не беспокоиться - в кармане лежит пергамент, который через столетия
получит наименование "чека", а  деньги  охраняются  не  только  вооруженными
рыцарями, но и авторитетом Церкви...
   Тамплиеры разрушили древнюю и неразумную  систему  накопительства,  когда
золото  просто  собиралось  и  складывалось,  оборачиваясь  мертвым  грузом.
Магистры и командоры ордена здраво рассудили, что  деньги  должны  порождать
деньги, и начали использовать вклады мирян для совершения торговых операций.
Командор Иерусалимской прециптории покупал  за  сто  золотых  безантов  груз
перца, пришедший из Индии по Великому шелковому пути,  платил  еще  двадцать
безантов за перевозку в Марсель и еще десять  -  за  дорогу  от  Марселя  до
Парижа, а обосновавшиеся в столице Франции  рыцари  перепродавали  перец  за
четыреста  безантов.  Желающие  могут  посчитать  процент  чистой   прибыли,
отправившейся в казну Ордена, ибо не важно, где живет тамплиер  -  в  Святой
земле или в горах Шотландии.
   Теперь  храмовники  меньше  всего  походили  на  "бедных   рыцарей".   За
шестьдесят лет активной деятельности, прошедшихсо  времен  святого  Бернара,
орден  получил  в  ленное  владение  огромные  земли,   десятки   замков   и
сосредоточил  в  своих  руках  колоссальные  богатства,  за  что  тамплиеров
невзлюбили и начали распускать о них гадкие  слухи  и  откровенную  клевету.
Взять хотя бы историю со штурмом Аскалона в 1153 году.
   По общему мнению, ворвавшиеся в город  первыми  тамплиеры  перекрыли  для
остальных  рыцарей  проход  и  бросились  грабить  арабские   дома,   но   в
действительности все происходило отнюдь не так. Конечно,  военная  добыча  -
дело святое, однако говорить о том,  что  рыцари  Храма  поголовно  являются
трусами или скупцами, не приходится. Войдя через пролом в стене  в  Аскалон,
отряд тамплиеров не пропускал в город  обычных  дворян  лишь  из-за  великой
опасности,  которой  могли  быть  подвергнуты  их  жизни.  Естественно,  что
рыцари-храмовники погибли все до одного (какой уж  тут  грабеж?),  но  своей
доблестью  сохранили  основные  силы  крестоносного  войска...  которому   и
достались после взятия города все богатства Аскалона.
   С мирянами тамплиеры общались мало, вызывая  тем  самым  разнообразнейшие
сплетни. Никто не ведал, что на самом деле происходит за незримыми  стенами,
отделявшими орден от суетной действительности, но все знали одно: если  тебе
срочно  нужны  деньги