аковым казаться. На его кирасе и наплечниках доспеха
красовались изрядные вмятины, кольчужный рукав справа оказался порван, а  на
кованом металлическом украшении шлема развевался драный лисий хвост.
   - Трофей! - весело пояснил Лаур-младший. - Случайно  сорвал  с  какого-то
дикаря и прихватил себе. Вы еще живы, Драйбен? О, да, как я погляжу,  вы  не
один?
   Нардарец машинально оглянулся. И точно: чуть позади и справа за ним  ехал
все тот же аррант из "беркутов". Они бились в паре, и теперь  Безымянный  не
желал покидать Драйбена, который тоже прикрывал его  спину.  Тем  более  что
битва еще не закончилась.
   - Не один, - согласился эрл. - А куда вы подевались?
   - Закон военного искусства полуночных земель гласит: в сражении  действуй
сам, по своему разумению и возможностям, - прогудело из-под шлема  Асверуса.
- Признаться, теперь жалею, что принимал эту догму буквально, ибо ходить под
единым командованием  гораздо  проще  и  выгоднее.  Вообразите,  я  внезапно
оказался  по  уши  в  мергейтах,  а  вокруг  -  никого  своих!   И   ничего,
выкарабкался...
   - Повезло, - хмыкнул нардарец. - Кто вас вытащил, саккаремцы?
   - Ну уж точно не арранты... Смотрите! Опять атакуют! Очень  надеюсь,  что
рано или поздно в действие вступит подготовленный шадом резерв.
   Аррант, сгорбившийся в своем седле, даже не посмотрел в сторону  пустыни,
откуда накатывалась новая волна степняков. Их удар примет  на  себя  конница
Мельсины. Если же мергейты прорвутся, "беркутам" снова придется  вступать  в
дело.
   Центурион и десятники аррантских  всадников  быстро  восстановили  строй,
Драйбен занял свое место в паре  с  Безымянным,  а  Асверус  остановил  свою
лошадь  позади.  Мальчишка  явно   намеревался   снова   погеройствовать   в
одиночестве.
   "Почему так темно? - отдышавшись, соображал Драйбен. - Если я не  потерял
ощущения времени, то солнце недавно ушло из зенита  и  начало  склоняться  к
закату. Самый разгар дня, а мрачно,  как  во  время  сумерек  на  Сегванских
островах. Что такое происходит?"
   Над головой оглушительно бухнуло, лошади устало забеспокоились, а Драйбен
с удивлением отметил, что по металлу  шлема  и  кольчуге  забили  тяжеленные
капли ливня. Нардарец, во время сражения и думать забывший о своих  чувствах
посредственного мага, призвал все свое умение и попытался проникнуть  мыслью
через завесу этого удивительного дождя. Когда же он понял, в чем дело,  едва
не вывалился из седла.
   - Асверус! - Его голос с трудом прорвался сквозь шум льющих с небес струй
воды, однако Лаур-младший  подъехал  ближе  и  наклонил  голову.  В  глубине
смотровых щелей его тяжелого шлема  поблескивали  глаза.  -  Асверус,  нужно
убираться отсюда как можно быстрее! Куда угодно! К мергейтам, в  пустыню,  в
горы!..
   - Да что случилось? - не понял младший сын кониса. -  Что  вы  паникуете?
Мне дождь, наоборот, приятен. Это все-таки лучше, чем жариться весь день  на
солнце.
   - Аласор проснулся! - выкрикнул Драйбен. - Такого  средоточия  колдовской
силы я вообще никогда не видел и даже не думал, что  подобное  возможно!  За
нашими спинами - мощь сотни армий! И она движется сюда!
   - Но мы же не можем так просто взять и  уехать!  -  возмущенно  заорал  в
ответ Асверус, пытаясь перекричать рев внезапно начавшейся  бури.  -  Вы  же
дворянин, эрл!
   - Я не против того, чтобы меня убили в честном поединке или  в  сражении,
однако не хочется погибать из-за причуд давно забытых колдунов! Сила Аласора
не станет разбирать правых и  виноватых!  Она  просто  будет  защищать  свои
владения...
   Последние  слова  нардарца  заглушил  громовой  раскат,  зеленовато-синяя
ветвистая молния ударила совсем рядом,  шагах  в  сорока  справа,  испепелив
нескольких  всадников.  Донесся   невнятный   рев   мергейтов,   отбросивших
саккаремцев назад. Бежать не было никакой возможности.
   - Смотри  левее!  -  услышал  Драйбен  голос  арранта,  которого  прозвал
Безымянным, и резко повернулся, едва успев отвести  узким  и  длинным  мечом
саблю степняка. Варвары все-таки  сумели  обойти  саккаремцев.  "Беркуты"  и
прибившиеся к ним нардарцы снова вступили в  безнадежный  для  обеих  сторон
бой.
   Где-то наверху, в сотнях локтей  от  земли,  Мысль  Хозяина  ударилась  о
незримую стену незнакомого для нее могущества, откатилась,  превратившись  в
беспорядочный клубок набухавших краснотой огоньков, а затем снова  повторила
атаку на неизвестное чудовище, явившееся из глубин Аласорского хребта.  Небо
расцветилось многоцветными полосами огня, сквозь гигантское облако мелькнули
солнечные блики. Дождь и ветер слегка ослабели.
   Повелитель Самоцветных гор, чей  разум  незримо  присутствовал  на  месте
поединка двух великих армий, растерялся. В  этом  новом  для  него  мире  он
впервые столкнулся с силой,  достойной  его  и  способной  оказать  активное
сопротивление. Это были не жалкие двуногие, чей разум  так  легко  и  просто
подчинить.  На  сей  раз  перед  Повелителем  встала  незнакомая  ему  мощь,
справиться с которой походя было невозможно.
   Хозяин, впитав в себя чувства тысяч смертных, дравшихся  и  умиравших  на
равнине, понял: до поры до времени, пока  он  тщательно  не  изучит  природу
Аласора и слабые стороны неожиданного врага, бороться с ним не следует. Рано
или поздно тварь,  тысячелетиями  покоившаяся  в  скалах,  отступится.  Куда
важнее  сохранить  войско  Гурцата  -  залог  дальнейшего  существования   и
постоянный источник страха, силы, без которой  Хозяин  терял  свой  облик  и
смысл существования.
   Хаган мергейтов, сбрасывая ладонью с лица капли воды, увидел, что Подарок
вернулся. Крылатое бестелесное существо вновь беззвучно возникло над  холкой
белого коня.
   "Уходим немедленно, - сообщил Повелитель Гурцату. - Бой выигран. Едем".
   На равнине оставались еще два или три  туме-на,  сцепившиеся  в  яростной
драке с саккаремца-ми, но хаган махнул рукой  своим  приближенным,  хлестнул
лошадь поводьями, и та вначале медленно,  а  потом  все  быстрее  и  быстрее
зарысила к полуночному восходу.
   По  древней  дороге,  змеящейся  между  красноватыми   скалами   Аласора,
безостановочно струился блестящий черный  поток.  Наконец  пожирающая  плоть
чернота выплеснулась на пустынную пыль и, подобно разливающемуся в половодье
озеру, устремилась к оазисам.
   Глава пятнадцатая. Хрустальный мыс и морские звезды
   Варварские удовольствия сразили изнеженную аррантку не  хуже  выпущенного
из тяжелой катапульты  булыжника.  Лоллия,  как  откоммен-тировал  поведение
своей царственной подружки вельх, "не устояла перед ароматом  неизведанного"
- кесариссу пришлось на руках перетащить в "Три дельфина", ибо  медноволосая
красотка никогда доселе не сталкивалась с коварством темного солодового оля.
Напиток вкусный, сладковатый, пахнет и вином  и  квасом,  но  после  третьей
кружки непривычный человек может запросто свалиться под стол и остаться  там
весьма надолго.
   Степенная госпожа Элиада только глаза вытаращила, когда во двор  ее  дома
ввалился Кэрис, с плеча которого  свисала  пьянющая  девка,  в  чьем  облике
отдаленно угадывались черты супруги божественного басилевса Тибериса. Лоллия
ничего не соображала, пыталась распевать матросские песни, коим научилась  в
сомнительных  кварталах  Нижнего  Арра,  а  невнятные   куплеты   перемежала
болезненной икотой.
   - Что ты с ней сделал? - Толстуха Эля, переваливаясь, сошла  со  ступеней
украшавшей сад открытой беседки и недоуменно осмотрела близкую  к  состоянию
полной  бесчувственности  Лоллию.  Затем  снова  набросилась  на  вельха:  -
Немедленно объясни, почему...
   - Прости, - чуть улыбаясь, перебил хозяйку Кэрис. -  Мы  ходили  в  "Плот
басилевса". Валериде захотелось попробовать пищи варваров...
   - Тверда как камень наша плоть, - хрипло  пропела  Лоллия,  не  раскрывая
глаз, - девицам на усладу. И нашу плоть перебороть не смогут все преграды...
   - Очаровательно... - Эля ахнула, покачала головой  и  возмущенно  поджала
губы. - Убирайся отсюда, легионер. Я сама займусь госпожой. Боги, только  бы
этот старый болван Атраний не вышел!
   - В Стабонии живет одна девица, - с наслаждением вставила кесарисса,  чьи
познания в поэзии казались  неисчерпаемыми.  -  Она  и  "беркутов"  заставит
шевелиться...
   Лоллию Кэрис и Фарр не видели до ночи. Они погуляли по городу,  осмотрели
храм Молниемечущего, а когда начало смеркаться и они засоби-рались домой,  в
городе  случилось  что-то  необычное.  Главная  улица   внезапно   опустела,
появились одетые в золото и пурпур вооруженные люди, вставшие у стен домов в
частую цепь, на фасадах зажгли факелы. Кэриса, пожелавшего перейти дорогу по
направлению к арке "Трех  дельфинов",  вежливо,  но  непреклонно  остановили
военные. Оказалось, что это ликторы личной стражи Божественного.
   - Да нам только перебежать!  -  попытался  объяснить  вельх.  -  Двадцать
шагов! Во-он тот дом!
   - Нельзя, - с безразличной строгостью ответил ликтор, - правил не знаешь,
легионер? Сейчас пройдут колесницы - и шагай куда вздумается!
   "Сейчас" растянулось на полтора оборота клепсидры. Вельх ругался под нос,
пытался обойти охраняемую стражей дорогу и провести Фарра через другую часть
города,  но  Геспериум  оказался  будто  рассеченным  надвое  несговорчивыми
вояками, коим была  доверена  охрана  кесаря.  Стремительно  темнело,  плащи
ликторов из красных становились черно-багровыми. Тиберис задерживался.  Лишь
когда на безлунное небо ладони богов просыпали горошины звезд,  в  отдалении
взревели рога. Значит, басилевс миновал границу Геспериума.
   Сумерки почти не коснулись городских улиц  -  охрана  не  поскупилась  на
факелы, а горожане, следуя приказу, украсили фасады своих жилищ  лампами  из
цветной слюды. Вельх вместе с молчаливым атт-Кадиром  стоял  на  пересечении
широкого  проезда,  ведущего  далее  к   Хрустальному   мысу,   и   проулка,
спускающегося к морю. Из-за широких спин ликторов все было отлично видно.
   Процессию возглавляли  конники,  передний  из  которых  торжественно  вез
украшенный  кистями  из  конского  волоса  штандарт   Божественного,   далее
следовала пешая охрана - высокорослые бугаи в доспехах и белоснежных плащах,
потом две или три колесницы... Двигались  они  довольно  медленно,  так  как
Тиберис не пожелал отягощать свой царственный зад жестким лошадиным седлом и
путешествовал в носилках.  Сие  чудовищное  сооружение,  более  напоминавшее
переносной дворец, волокли десятка три невольников. Следует  отдать  должное
щедрости басилевса - носильщики  щеголяли  не  в  железных  ошейниках,  а  в
серебряных, с красивым чернением.
   - На колени, быстро, - прошипел Кэрис разинувшему рот Фарру. - Не  смотри
на него! Ни в коем случае!  Не  хватало  только  лишнего  внимания  к  нашим
персонам, да еще со стороны этого увальня.
   Лунообразное,  заплывшее  лицо  повелителя  Аррантиады  покачивалось   за
отдернутыми занавесями  носилок.  Нижняя  губа  выпячена,  щеки  слегка,  по
последней моде, нарумянены, редкие волосы старательно завиты и уложены  надо
лбом  изящными  кудряшками.  Пурпурная  тога  смята   и   выглядит   подобно
обыкновенному покрывалу. В ногах расположилась  некая  весьма  скупо  одетая
смуглая девица, обвешанная украшениями из  цветного  бисера  и  с  небольшой
свирелью в руках. Басилевс то поглаживал пухлой дланью спящего рядом  с  ним
маленького  котенка  черной  пантеры,  то  с  тоскливым  видом  рассматривал
проплывавшие мимо стены домов, иногда зевал, громко и с привизгом, показывая
рот с темными неровными зубами.
   Внезапно  рука  Тибериса  поднялась,  и  тотчас   последовавшая   команда
центуриона стражи остановила рабов. Божественный углядел что-то  интересное.
Улицы Геспериума пустовали, если не  считать  ликторов  охраны,  и  внимание
Царя-Солнце привлекли два силуэта, простершиеся ниц на углу.
   Центурион был отлично осведомлен о системе  жестов  кесаря,  которыми  он
частенько заменял устные приказы, не снисходя до общения с  телохранителями.
Потому аррант подбежал к двум неизвестным, быстро и тихо проговорив:
   - Вы! Встать! Вас зовет Божественный. Руки держать сложенными  на  груди.
Лишнее движение - смерть. Идите.
   "Влипли!" - только эту  мысль  успел  прочитать  в  глазах  вельха  Фарр,
обменявшись с ним взглядом.  Конечно  влипли.  Неизвестно,  что  взбредет  в
голову Тиберису, привыкшему считать других  людей  пылинками  под  подошвами
своих сандалий.
   Некоторое время басилевс, пожевывая губами, оценивающе рассматривал двоих
незнакомцев, замерших, как было приказано, в трех шагах от  носилок,  ладони
сложены крестом на груди. Фарр опустил глаза, но Кэрис, нарушив  собственный
приказ, осмелился исподтишка глянуть на владыку Аррантиады.
   - Тебе нравятся звезды? - вдруг  вопросил  кесарь,  обращаясь  к  вельху.
Голос у Тибериса  оказался  неожиданно  низким  и  глубоким,  что  никак  не
вязалось с его внешностью. Чернявая девица  с  флейтой  наклонила  голову  и
почему-то предвкушающе ухмыльнулась.
   - Мне нравится все, что любит Божественный, - не задумываясь изрек Кэрис.
В таких ситуациях он полагался только на импровизации, предчувствуя, что  от
него хотят услышать. На этот раз он ошибся.
   - Да или нет? - ласково спросил басилевс.
   - Ну... да, нравятся, - рискнул вельх.
   - Отправишься со мной. - Тиберис опять  зевнул.  -  И  я  угощу  тебя  на
Хрустальном мысе морскими звездами в винном соусе. Раз уж они тебе нравятся.
   - Моя благодарность не знает границ, о басилевс, - Кэрис от неожиданности
закашлялся, - но я... я сыт.
   - Легионер?.. - Тиберис будто не слышал его, разговаривая  больше  сам  с
собой. - Колонии... Агрикул, где сейчас стоит третий легион?
   - Провинция Сикинос, Закатный материк, - быстро ответил не отходивший  от
носилок центурион.
   -  Хорошо-о...  -  Кесарь  снова  поглядел  на  вельха.  -   Завтра   ты,
колониальный десятник, проснешься воином моей личной стражи и оденешь  белый
плащ. После того, как мы отведаем морских звезд.
   "Чтоб тебя переплющило! - бормоча невразумительно-благодарственный ответ,
подумал Кэрис. - Впрочем, я сам хорош -  нечего  было  попадаться  на  глаза
этому дерьмовому полубогу! Хотел попасть на Хрустальный мыс  -  изволь.  Как
теперь  выкручиваться?  Воображаю,  какими   морскими   звездами   он   меня
попотчует".
   - Но мой брат... - заикнулся вельх, пытаясь придать  физиономии  дурацкое
преданно-восторженное выражение и кивая на атт-Кадира.
   - Твой юный амант пусть идет домой, - медленно,  как  сомнамбула,  шепнул
Тиберис, глядя куда-то в  сторону.  -  Ему  морские  звезды  не  понравятся.
Забирайся сюда. В ноги. Меч отдай Агрикулу, он позаботится.
   Басилевс отвернулся, считая разговор оконченным.  Кэрис,  указав  глазами
помертвевшему от страха  Фарру  на  дом  Элиады  и  пошевелив  бровями,  что
долженствовало обозначать: "Сматывайся, пока и тебя не прихватили!", неловко
залез в носилки, потеснив красотку с флейтой. На ее лице появилось выражение
легкого недовольства. Тиберис снова принялся  почесывать  за  ухом  крупного
смоляного котенка.
   Едва  процессия,  осиянная  факельным  огнем,  прошла  мимо   и   ликторы
освободили улицу, Фарр опрометью рванул к арке  "Трех  дельфинов",  надеясь,
что госпожа Валерида успела прийти в себя.
   "...Это надо же! Попался, как медвежонок в  яму  с  кольями!  -  мысленно
ругался Кэрис, нахально облокотившись о спину смуглокожей  флейтистки.  -  И
ведь не сбежишь - этому борову я глаза отведу, ну еще нескольким... А охраны
не меньше полутора сотен.  Морские  звезды!  Да  чтоб  ты  подавился  своими
морскими звездами, урод!  Белый  плащ  охранной  центурии!  Почетно,  нечего
сказать. Интересно, как дорого Тиберис мне его продаст?"
   Вероятнее всего, что очень дорого. Иногда басилевс, обуянный своеобразной
жаждой благодеяний,  выбирал  человека  с  улицы  и  мог  даровать  ему  все
возможные под луной и солнцем блага. Однако объекту любви Тибериса к  добрым
делам приходилось отрабатывать милость Божественного. Это могло  происходить
как угодно - от вульгарных постельных утех до сражения с голодным  леопардом
в запертой клетке или ночи, проведенной в бассейне со  скатами-хвостоколами,
специально для таких целей отлавливаемыми на побережье.
   Фантазия кесаря не имела границ и пределов. Хочешь  получить  собственный
дом, должность,  богатство?  Пожалуйста.  Но  сперва  посмотри,  как  твоего
ребенка разорвут псы на арене, вытащи оброненную Тиберисом драгоценность  из
наполненной жидким дерьмом глубокой ямы, прыгни  в  воду  со  скалы  высотой
триста локтей, подерись с лучшим гладиатором Арра (правда, у тебя меч, а  он
невооружен, но такие бойцы способны разделаться с любым  противником  голыми
руками) и так  далее  до  бесконечности.  Иногда  басилевс  изобретал  более
утонченные удовольствия: например, сумеет  ли  осчастливленный  солнцезарной
милостью плебей за два квадранса на потеху Тибериса и его  присных  ублажить
нескольких рабынь, ослицу и двух обезьян или, допустим, перенести насилие со
стороны десятка телохранителей Божественного? Самое интересное,  что  иногда
такие люди отыскивались, а теми, кто не сумел доставить  радость  повелителю
Великолепного Острова, кесарь  оставался  недоволен.  Недовольство  Тибериса
означало  только  одно  -  смерть,  иногда  быструю,  но  чаще  медленную  и
малоприятную.
   "Если дело будет плохо, - решил  Кэрис,  уныло  наблюдая  за  задремавшим
Тиберисом, - придется эту шайку  как  следует  пугнуть.  Божественный  может
приготовить мне любой сюрприз, но не знает, что и у броллайханов  есть  свои
причуды. Однако,  если  мы  ограничимся  какой-нибудь  невинной  забавой,  я
окажусь в фаворе у этого  обрюзгшего  гиппотавра  и  получу  доступ  во  все
помещения дворца. А если нет?.."
   - Прочь с дороги, свиное отродье! -  Размеренный  шум  поступи  охраны  и
носильщиков нарушил чей-то голос. Женщина. Судя по всему, разгоняет  излишне
усердных телохранителей, а  это  может  делать  только  одна-единственная  в
Аррантиаде особа. - Убери лапы, я сказала! Хочешь завтра оказаться на столбе
и пожариться на солнышке?!
   Далее последовал такой густой поток  ругани,  что  гости  любого  вертепа
Нижнего Арра пришли бы в восторг. Подобные милые словечки в основном входили
в небогатый лексикон портовых "волчиц" и уж точно не могли  произноситься  в
нескольких шагах от носилок Божественного. Звучало, однако, захватывающе.
   Процессию догнала неоседланная лошадь со всадницей на спине.  Как  только
стало ясно, кто прибыл, ликторы почтительно расступились.
   - Ну и ночка! - Женщина буквально обрушилась в носилки с  холки  гнедого,
упав прямо на проснувшегося Тибериса. - Подвинься!
   - Дорогая? - Басилевс  не  на  шутку  удивился  и  часто-часто  заморгал.
Котенок пантеры пискнул. - Откуда?
   -  С  неба,  -  отрезала  Лоллия.  Басилисса  выглядела  потрепанно,   но
решительно. Судя по морщинке, прорезавшей ее чело,  последствия  вельх-ского
оля еще давали себя знать. - Та-ак, это еще что такое?
   Кесарисса метнула ледяной  взгляд  на  пристроившихся  в  противоположном
конце носилок Кэрис а и флейтистку, после чего  взревела  ровно  разъяренная
буйволица:
   - Опять эта курва здесь?! Наслаждаешься обществом Климестины? Что это  за
немытый солдафон? От него за перестрел разит перегаром!
   На самом деле так пахло именно от Лоллии, но возражений супруга  Тибериса
не принимала.
   - Пошли вон! -  Валерида  запустила  в  темноволосую  красотку  одной  из
подушек, и  та  мигом  исчезла,  будто  растворившись  в  воздухе.  Кэрис  с
сомнением глянул на басилевса, однако не получил  никакого  ответа.  Похоже,
власть сменилась. - Ты, морда, чего расселся? Не терпится  сорвать  побольше
золота с моего мужа, а? Двигай пешочком! Как и положено вояке! Быстр-ро!
   Едва не прыснув в кулак, вельх на ходу выпрыгнул  из  носилок  и  зашагал
радом с центурионом Агрикулом, сохранявшим  ледяное  спокойствие.  Он  будто