омился
Мак-Лауд. - Держимся как можно  увереннее,  ибо  спасение  теперь  только  в
нахальстве. Скорее всего нас с Гаем  сразу  же  потащат  под  грозные  взоры
хозяев... Френсис, не  взыщи,  на  тебя  падает  тяжкая  доля  высматривать,
вынюхивать и шнырять по  углам.  Поговори  со  слугами,  со  стражей,  отыщи
какого-нибудь  любителя  потрепать  языком...  Не  мне   тебя   учить,   сам
сообразишь.
   - Что именно я должен разузнать? - деловито уточнил Франческо, словно ему
не впервой доводилось натягивать шкуру  соглядатая:  ремесло  странствующего
торговца накрепко связано  с  умением  замечать  полезные  мелочи,  а  затем
продавать эти знания заинтересованным людям.
   - Дай подумать. - Дугал рассеянно побарабанил пальцами по луке  седла.  -
Как только решат, в какую  дыру  нас  сунуть,  отыщи  подходящее  место  для
сундуков, чтобы не попадались лишний раз на глаза. Потом ступай прогуляться,
только не привлекая внимания. Вряд ли твое везение  поможет  сразу  отыскать
потайной ход из замка, но будет очень неплохо, если ты выяснишь, где там что
находится. Нам здорово  пригодятся  любые  сплетни  и  слухи  об  обитателях
крепости, чем они живут и дышат. Мы ведь даже не  знаем,  к  кому  явимся  в
гости!
   - К потомкам короля Дагоберта, - внушительно  проговорил  Гай,  припомнив
вечер на постоялом дворе в Муассаке.
   Дугал и Франческо дружно и недоверчиво хмыкнули.
   - С тех времен минуло пятьсот лет, - напомнил итальянец.  -  Кроме  того,
история короля Дагоберта и чудесного спасения  его  сына  больше  напоминает
местную легенду, нежели истинное изложение событий. Вам известна  хоть  одна
династия, которая не прерывалась бы на протяжении почти пяти веков?
   - Шести или семи, -  поправил  сэр  Гисборн.  -  Нам  ведь  сказали,  что
Дагоберт был одним из последних  королей  этого  рода,  значит,  истоки  его
родословной кроются  намного  глубже.  Не  думаю,  что  отыщется  хоть  один
человек, могущий с полным правом  именовать  себя  прямым  потомком  древних
королей Франции. Побочные линии - да, не спорю,  но  прямое  наследование?..
Дугал, я знаю, что ты намереваешься сказать. Я не сомневаюсь, ты в состоянии
перечислить всех своих предков до пятидесятого колена  вкупе  с  близкими  и
дальними родственниками, но лучше ты сделаешь это в другой раз.
   - В другой так в другой, -  неожиданно  покладисто  согласился  Дугал.  -
Просто мы приехали.
   Компания  остановилась,  в  некоторой  растерянности  сообразив,  что  за
разговорами не  заметила  окончания  пути.  Шагах  в  пяти  от  них  тесаные
булыжники дороги сменялись ровными досками подъемного моста,  висевшего  над
глубоким рвом.
   Привратные башни отсюда выглядели двумя желтовато-серыми глыбами в  низко
надвинутых зубчатых коронах, подозрительно изучавшими новоприбывших  черными
трещинами  бойниц.  Ветру  наконец  удалось  полностью  развернуть   тяжелое
полотнище, окрашенное в блекло-соломенный цвет. Па знамени, как и  положено,
красовался  герб  владельцев  замка,  простой  по  форме  и  непривычный  по
исполнению - два сплетенных воедино равносторонних  треугольника,  черный  и
белый,  образовывавшие  шестиконечную  звезду.  Тот  же  символ,  выбитый  в
граните, украшал замковый камень арки барбикена,  и  он  же,  оттиснутый  на
красном  сургуче,  заверял  краткое  послание,  столь  необычно   переданное
компаньонам в Тулузе.
   - По крайней мере одно теперь известно  точно  -  нас  приглашали  именно
сюда, - с натянутой бодростью заметил сэр Гисборн, коротким движением головы
указывая на герб.
   Попутчики  согласно  кивнули,  не  проявляя  особого  стремления  первыми
пересечь мост  и  довериться  гостеприимству  хозяев  замка,  носившего  имя
Ренн-ле-Шато. Неловкое топтание на месте нарушил  Мак-Лауд,  пнув  каблуками
приплясывавшего серого  жеребца  и  устремившись  вперед.  Конь  и  послушно
следовавшая за ним заводная лошадь прогрохотали  по  толстым,  едва  заметно
пружинящим доскам, поравнялись с охранявшими ворота стражниками,  ничуть  не
удивленными прибытием  незваных  гостей,  и  канули  в  сумрак  предвратного
укрепления.  Обратной  дороги  и  возможности  повернуть  назад  отныне   не
существовало.
   Непрошеные визитеры, конечно, не рассчитывали на торжественную встречу  с
герольдами и парадом гарнизона крепости, однако сразу уяснили, что их  здесь
ждут. Причем ждут уже давно и начали терять терпение, а потому до неприличия
сократили традиционную церемонию приветствия.  Догадка  Мак-Лауда  оказалась
безошибочной: стоило  иноземным  рыцарям  очутиться  в  обширном  внутреннем
дворе, как их сразу захватил круговорот  возникших  непонятно  откуда  слуг,
быстро и умело принявших поводья. Царивший здесь привычный шум на  несколько
мгновений затих.
   Гай ощутил на себе десятки настороженных, оценивающих взглядов, а  затем,
точно повинуясь неслышимому приказу, население замка вернулось  к  обыденным
хлопотам.
   Сэр Гисборн на глазок прикинул число обитающих в крепости людей, придя  к
неутешительному выводу: только на охрану стен требуется  не  менее  полутора
сотен гвардейцев. Добавим к ним примерно такое же  количество  работников  и
слуг и поймем - хозяев Ренн-ле-Шато смело можно назвать  самыми  богатыми  и
процветающими лордами в округе.
   - Даже не думай  бежать  отсюда,  -  почти  беззвучно  проговорил  Дугал,
заставив Гая заподозрить  компаньона  в  умении  подслушивать  невысказанные
мысли.  Вертевший  головой  по  сторонам  Франческо  покосился  на   них   и
безрадостно скривился.
   Они спешились у ворот конюшни,  украшенных  позолоченной  подковой  таких
размеров, что она вполне могла подойти какому-нибудь сказочному великанскому
коню. Из-за приоткрытой двери долетал приглушенный топот копыт  по  толстому
слою соломы и фырканье множества лошадей. На конюшню падала глубокая тень от
вознесшегося  на  сотню  с  лишним  футов   округлого   донжона,   заставляя
компаньонов испытывать тревожное чувство беззащитности и наводя на  странные
размышления о том, насколько порой бывает мал человек по сравнению со своими
творениями. Казалось, стены крепости сложены не из  обычных  камней,  но  из
прошедших мимо лет.
   - Да простится мне подобная откровенность... с каждым  мгновением  я  все
больше хочу очутиться подальше  отсюда.  -  Франческо  поежился  и  виновато
дернул плечом.
   - Не ты один, - ободряюще сказал Гай. - Будем надеяться, нам не  придется
долго злоупотреблять гостеприимством здешних хозяев. Через  два-три  дня  мы
наверняка отправимся дальше. Разумеется, вместе с мистрисс Изабель.
   Франческо уныло кивнул, но сэр Гисборн отчетливо понял: из  него  никогда
не получится хорошего лжеца - он не убедил ни попутчика, ни себя самого.
   - Мессиры. - Перед встрепенувшейся компанией предстал человек с настолько
затверженно-любезным выражением равнодушного лица,  что  в  нем  безошибочно
узнавался если не управитель замка, то его ближайший  помощник.  -  Мессиры,
граф Редэ передает вам свои наилучшие  пожелания,  просит  располагать  всем
достоянием замка и хотел бы узнать - не могли бы благородные господа нанести
ему краткий визит, дабы засвидетельствовать взаимное почтение?
   На протяжении краткой,  составленной  по  всем  правилам  куртуазии  речи
управитель подчеркнуто не замечал почтительно отступившего назад  Франческо,
словно молодого итальянца вообще не существовало, преимущественно  обращаясь
к  пустому  пространству  между  настороженным  Гаем  и  хмурым  Мак-Лаудом.
Франческо не раз повторял, что его соотечественники, независимо от  достатка
и происхождения, не пользуются уважением  сильных  и  слабых  мира  сего  за
пределами своей страны, однако только теперь Гай смутно понял, каково жить с
постоянным сознанием того, что тебя относят к иному, низшему, разряду людей.
Впрочем, Франческо не выглядел чрезмерно огорченным  -  видимо,  свыкся  или
научился не выдавать своих переживании.
   - Прошу вас. - Голос распорядителя походил на тающую льдинку,  завернутую
в  лоскут  бархата.  Пересекая  двор,  сэр  Гисборн  бросил  взгляд   назад:
оставшийся в одиночестве мессир Бернардоне-младший  переминался  с  ноги  на
ногу и тоскливо глядел им вслед.
   - Ничего с ним не случится, - на миг  задержавшись  и  украдкой  наградив
компаньона болезненным тычком под ребра, прошипел Дугал. - Спорю на фартинг:
когда мы вернемся, Френсис разузнает все обо всех,  включая  кличку  любимой
собаки хозяина и давно ли он изменял своей жене.
   Вход в главную башню Ренн-ле-Шато располагался  на  верхнем  дворе,  куда
вела крутая лестница,  и  походил  на  маленькое  дополнительное  укрепление
внутри замка.
   Проходя через массивную арку и быстро поглядев вверх, Гай успел  заметить
ряд темнеющих отверстий - наверняка предназначенных  для  смолы  и  кипятка,
щедро выливаемых на головы возможным врагам. Тяжелые  двери,  окованные  для
крепости полосами железа и меди, гулко и  протяжно  хлопали,  закрываясь  за
идущими гостями и заставляя трепетать  язычки  пламени  в  масляных  лампах,
расставленных  по  коридорам  на  высоких  треножниках.  Они  несколько  раз
сворачивали, потом долго  взбирались  по  каменным  ступенькам  с  глубокими
вмятинами посредине, свидетельствующими о частой беготне  вверх  и  вниз  по
проложенной внутри донжона лестнице. На маленьких площадках между  пролетами
торчало по стражнику, и каждый провожал  посетителей  взглядом  вышколенного
сторожевого пса, не получившего приказа нападать, но в  любой  миг  готового
прыгнуть и вцепиться намертво.
   Поневоле затосковавший Гай безучастно подумал, что творится на душе у его
компаньона. Конечно, Мак-Лауд не умеет бояться, но  такой  прием  никого  не
оставит равнодушным.
   Провожатый  замер  возле  низкой  и  глубокой  ниши,  скрывавшей   внутри
небольшую дверь, нагнулся, чтобы приглушенно стукнуть костяшками пальцев  по
темно-красным,  поблескивающим  от  воска  доскам,  и  отступил  в  сторону,
пропуская гостей. Сэр Гисборн мысленно  посочувствовал  спутнику  -  сам  он
слегка  не  дотягивал  до  того,  что  считается  "средним  ростом",  а  вот
долговязому шотландцу, чтобы войти, придется согнуться в три погибели да еще
постараться не зацепиться за косяк рукоятью меча.
   Позади раздалось недовольное ворчание. Гай не стал оглядываться, дабы  не
уязвлять и без того пострадавшее самолюбие Дугала.  Им  предстоит  серьезный
разговор, ради которого они проделали долгий путь, изрядно  отклонившись  от
первоначальной цели, и не  стоит  отвлекаться  на  всякие  мелочи.  Короткий
взгляд по сторонам заставил его  подавить  завистливый  вздох  -  обитателям
замка точно не приходилось держать на счету каждую монетку.
   Гобелены на стенах, новенькие, еще не успевшие почернеть от  осаждающейся
на них многолетней копоти свечей и факелов. Камин,  где  дотлевает  одинокое
полено, исходящая тонкими ленточками голубоватого ароматного дыма  бронзовая
жаровня на львиных лапах  -  вполне  достаточно,  чтобы  обогреть  небольшую
комнату. Стол, накрытый багрово-золотистой скатертью, опускающейся до самого
пола, не привычно каменного, а забранного маленькими дощечками.  Под  ногами
никакой соломы или сухой листвы, сохраняющей тепло,  но  еще  один  ковер  -
толстый, ворсистый, непривычно ярких красных  и  оранжевых  оттенков.  Узкие
окна в форме наконечника стрелы,  мелкие  разноцветные  стекла  в  свинцовых
переплетах; высокие, в  рост  человека,  ниши  в  стенах,  занятые  статуями
черного то ли дерева, то ли камня.
   И, наконец, человек. Мужчина, явно миновавший рубеж пятидесятилетия,  уже
почти седой, однако наверняка еще способный провести весь  день  в  седле  и
держащий всех домашних в беспрекословном подчинении. Он удобно  расположился
за столом в кресле с высокой  резной  спинкой,  изучая  гостей  взглядом,  в
котором снисходительная вежливость в равных долях смешивалась  с  врожденной
надменностью и тщательно скрываемым любопытством.
   "Похож на короля Генриха, - безотчетно подумал Гай, хотя ему  не  слишком
часто доводилось видеть вблизи  ныне  покойного  правителя  Британии.  -  Не
внешностью, иным, тем, кроющимся внутри, даже тем, как он сидит и смотрит на
нас. Господи, неужели мы всерьез намереваемся его провести? Да он  же  видит
людей насквозь! А если заподозрит, что его обманывают, расправится с нами  -
быстро и без колебаний. Похоже, в Муассаке и в Алье  нам  говорили  истинную
правду: здешние хозяева ставят себя превыше всех в этом мире".
   Сэру Гисборну очень хотелось оглянуться - посмотреть, как там  компаньон,
однако он не решился. Молчаливый человек за столом заставлял его чувствовать
себя  нашкодившим  мальчишкой,  схваченным  наставником  за  руку  и  строго
призванным к ответу. Гай  чуть  слышно  откашлялся,  лихорадочно  соображая,
должны ли они дожидаться слов владельца замка, или  им  надлежит  заговорить
первыми, - накрепко затверженные с детства правила поведения вдруг канули  в
бездонную черную пропасть.
   - Итак, чем обязан? - Голос владельца Ренна оказался иным, нежели  ожидал
Гай. Вместо приглушенного львиного  рыка  -  бархатистое  журчание  дорогого
вина, льющегося в чеканный серебряный кубок. Человеку с таким голосом  можно
доверить самую сокровенную тайну... или прикусить язык и  трижды  обдумывать
сказанное, даже ответ на безобиднейший вопрос, хороша ли сегодня  погода.  -
Мы рады всем гостям, но предпочитаем заранее знать, кто к нам пожалует.  Вы,
мессиры, похоже, прибыли издалека... Я хотел бы  узнать,  с  какой  целью  и
можем ли мы вам чем-то помочь?
   - Мы... - Сэр Гисборн замялся, ощутив ужасающую растерянность. Вдруг  они
стали жертвами  чудовищно  нелепой  ошибки,  неверно  истолковав  загадочное
послание и явившись со своими требованиями  к  людям,  не  имеющим  никакого
отношения к непонятным событиям в Тулузе? Да, герб замка и  герб  на  письме
совпадают,  но  Гай  на  собственном   опыте   убедился,   насколько   полна
совпадениями человеческая жизнь. Он сглотнул и попытался  начать  заново:  -
Мы...
   - ...приносим свои глубочайшие  извинения  за  столь  неожиданный  визит,
однако  нас  пригласили.  -  Гай  не  сразу  сообразил,  что  ровный,  почти
лишившийся оттенков и оттого ставший более внушительным голос принадлежит не
кому иному, как его компаньону. - Мы приехали за женщиной, которую  насильно
удерживает здесь либо кто-то из ваших родственников, либо  человек,  имеющий
право использовать печать с гербом ваших владений.
   - О какой женщине идет речь? - Хозяин замка насторожился, но не особенно,
точно заранее предвидел все происходящее и не находил достойных поводов  для
волнения.
   - И не будете  ли  вы  столь  любезны  пояснить,  на  основании  чего  вы
полагаете себя приглашенными в Ренн?
   - Женщину зовут Изабель Уэстмор, - тем же  бесстрастным  тоном  продолжал
Мак-Лауд, а Гай сконфуженно принялся копаться в болтавшемся на поясе  кошеле
в поисках  пергамента,  украшенного  красной  печатью  с  изображением  двух
треугольников. - Она подданная Британской  короны,  свободная  горожанка  из
Бристоля и, как мы подозреваем, седмицу назад во время праздников  в  Тулузе
была увезена против ее воли. От вероятных похитителей мы получили вот это. -
Гай наконец извлек сложенный в несколько раз листок и, сделав  шаг,  положил
его на середину стола.  -  По  настоятельной  просьбе  весьма  обеспокоенных
друзей этой дамы (сэр Гисборн едва не брякнул "Каких  друзей?",  но  вовремя
догадался: ссылка на несуществующих покровителей  прозвучит  внушительнее  и
многозначительнее,  а  также  даст  понять,  что   затянувшееся   отсутствие
посланников может вызвать  подозрение  и  привести  к  розыскам)  мы  решили
наведаться сюда и лично выяснить, правдиво ли столь нелепое обвинение.
   Господин Ренна бросил короткий взгляд на пергамент -  похоже,  из  чистой
вежливости, так как отлично знал его содержание, - и невозмутимо кивнул:
   - Кажется, я понял, что вы  имеете  в  виду...  Присаживайтесь,  господа.
Кстати, позвольте узнать, с кем имею честь? Я - Бертран де Транкавель,  граф
Редэ.
   - Гай Гисборн, из Ноттингама, - запнувшись,  пробормотал  Гай,  осторожно
опускаясь  на  скамью,  накрытую  серебристо-рыжим  покрывалом  из  беличьих
шкурок.
   - Дугал ап Кодкелден Мак-Лауд, из Глен-Финнана. - На  сей  раз  шотландец
изменил своей обычной манере представляться  в  соответствии  с  дошедшей  с
древних, еще языческих времен традицией, употребляя обходное выражение "меня
называют так-то", и вдобавок произнес полное  имя,  которого  сэру  Гисборну
ранее слышать не доводилось. С  подобным  обычаем,  когда  вместе  с  личным
именем  перечислялись  имена  родственников  по  мужской   линии,   он   уже
сталкивался - так именовали себя уроженцы Эрина и Уэльса, такое  обыкновение
сохранялось и в Шотландии.
   - Вы англичане? - уточнил мессир Бертран. Гаю послышался обреченный вздох
компаньона, неизменно впадавшего в ярость, когда приходилось долго  и  нудно
растолковывать разницу в их происхождении, а в  итоге  звучало  недоуменное:
"Но  ведь  Англия  -  это  одна  страна,  почему   же   вы   не   считаетесь
соотечественниками?"
   Услышав  подобное  высказывание,  Дугал  стервенел  и  начинал  вкрадчиво
интересоваться, составил ли любопытный болтун завещание, или еще не успел.
   - Да, - мрачно сказал сэр Гисборн.  Хвала  всем  святым,  Мак-Лауд  решил
оказать ему снисхождение и промолчал.
   Дверь позади них протяжно грохнула, в  тихую  комнату,  принеся  с  собой
горьковатый   запах   полыни,    нетерпеливо    ворвалось    нечто    яркое,
неудержимо-стремительное, похожее на несущийся над горными  склонами  ветер,
замедлило  свой  бег  у  стола  и  со  слабым  намеком   на   почтительность
осведомилось:
   - Мне передали, ты хотел меня видеть?.. О, у  нас  сегодня  гости?  Добро
пожаловать в Ренн-ле-Шато, чувствуйте себя как дома!..
   Первый же взгляд на новоприбывшего позволял почти безошибочно представить
внешность графа Редэ годков так  двадцать  тому  назад.  Гай  без  колебаний
решил, что перед ними наследник  Ренна  собственной  персоной,  и  поразился
тому,  что  природа,  создавая  столь  замечательные  образцы   человеческой
внешности, никогда не  забывает  уравновесить  их,  наделив  хотя  бы  одним
недостатком. В  случае  де  Транкавеля-младшего  почти  совершенная  красота
породистого лица и хорошо  сложенной  фигуры  вместо  ожидаемого  восхищения
производила действие  прямо  противоположное,  наводя  на  мысль  о  статуе,
оживленной неким мрачным колдовством.
   Мысль мелькнула и сгинула бесследно,  уничтоженная  искренне  приветливой
улыбкой, блеском глубоко  посаженных  агатовых  глаз  и  низким,  но  чистым
голосом.
   - Судя по всему, мой призыв не канул впустую.  -  Молодой  человек  ловко
подхватил со стола запечатанный пергамент, одним плавным движением зашвырнул
его в камин и в нарушение всех правил уселся на краю столешницы. - Вообще-то
мы ждали вас несколько позже, но лучше опередить, чем опоздать, не  так  ли?
Отец, это же друзья нашей уважаемой гостьи, мадам Изабеллы. Она много о  вас
рассказывала, поэтому можете считать, что мы  уже  знакомы...  Ах  да,  меня
зовут  Рамон  де  Транкавель.  -  Он  вежливо   наклонил   голову,   тряхнув
блестяще-вороными прядями, необычно длинными для мужчины и гладко  стянутыми
на затылке в хвост.
   Сэр Гисборн не без оснований считал себя  тугодумом,  но  вот  память  на
лица, пусть увиденные случайно и мимолетно, его подводила редко. Он поспешно
вообразил открывающуюся  дверь,  стоящий  в  полумраке  и  подающийся  назад
силуэт, краткое мгновение,  когда  незнакомец  из  дома  в  Тулузе  закрывал
створки за вошедшей мистрисс Изабель и на него упали солнечные  лучи...  Или
мессир Рамон самолично наведывался на праздники в столицу провинции,  или  у
него имеется брат-близнец.
   Только   как   ему,   Гаю   Гисборну   быть   с   открытием,   непреложно
свидетельствующим, что обширнейший круг знакомых мистрисс У