".  Во
время последней ночевки на сеновале у сэра Уилфрида он исхитрился  приделать
к ней ремешок, с помощью которого кобуру теперь можно было вешать  на  плечо
так, чтобы выхватить пистолет мгновенно.
   Отряд дворян был уже  совсем  рядом.  Семь  человек,  а  не  десять,  как
показалось вначале. Не видно, чтобы  кто-то  был  при  полном  вооружении  и
доспехах. Одеты недурно, шляпы дорогие, сразу видно - знать.  У  всех,  само
собой, по мечу. У Гунтера сложилось впечатление, что это не просто несколько
приятелей, собравшихся проехаться в город, а свита некоей важной особы, хотя
непонятно, почему эта самая "особа" совершает променад в сопровождении всего
шести приближенных. Впрочем, сейчас эти вопросы наверняка будут разъяснены.
   - Я буду с ними разговаривать, - тихо сказал сэр Мишель,  оборачиваясь  к
германцу. Они двигались уже почти вровень с отрядом. - А ты помалкивай.
   Гунтер  только  вздохнул.  "Ну  да,  я  буду  помалкивать,  как  положено
благовоспитанному  оруженосцу,  но  потом  наверняка  именно  мне   придется
вытаскивать шевалье де Фармера из заварухи и долго извиняться. Между прочим,
мое знание  норманно-французского,  пусть  и  хорошее,  не  позволяет  вести
изысканно куртуазную беседу,  насыщенную  сложными  оборотами,  принятыми  в
здешнем непостижимом обществе..."
   - Простите, господа, что отвлекаю вас, - твердым голосом  уверенно  начал
сэр Мишель, поравнявшись с всадниками,  замыкавшими  цепочку.  -  Нельзя  ли
поговорить с вами?
   Двое  рыцарей  оглянулись,  окинули  Фармера   несколько   подозрительным
взглядом, один отъехал чуть в сторону, ближе к сэру Мишелю, и со  сдержанной
вежливостью в голосе спросил:
   - Что вам угодно, сэр?
   - По поручению королевского бейлифа мы разыскиваем... -  серьезно  сказал
сэр Мишель, но тут его перебил другой рыцарь:
   - Шевалье де Фармер! Мишель, ты ли это, или я обознался?
   Ехавший в голове отряда дворянин с короткой черной бородкой обернулся  на
разговор, а теперь и вовсе  приостановил  лошадь.  Его  сопровождающие  тоже
натянули поводья, и отряд рыцарей встал у края дороги.
   "Понятно, - подумал  Гунтер.  -  Либо  бывший  собутыльник,  либо  Мишель
когда-нибудь дрался с ним на  поединке.  Вот  интересно,  проиграл  он  этот
поединок или победил в нем? Надеюсь, все обойдется..."
   Сэр Мишель застыл в седле с открытым ртом и,  только  когда  чернобородый
подъехал совсем близко, изумленно выдавил:
   - Милорд?.. Это вы? А говорили, будто вы... вас...
   - Правильно говорили, - улыбаясь, кивнул рыцарь.  На  вид  ему  было  лет
тридцать  пять,  одет  значительно  лучше  других,  а  на  груди   красуется
серебряный крест, ровно у священника.
   "Интересно, - подумал Гунтер, -  если  этот  человек  лицо  духовное,  то
почему он разъезжает в компании рыцарей в мирской одежде?"
   - Я не ожидал вас здесь встретить, - растерянно  говорил  сэр  Мишель.  -
Куда вы направляетесь, милорд?
   "Он называет его милордом, - мелькнула у германда мысль. -  Значит,  этот
красавец - личность известная. Представился бы..."
   - Господа, - сказал чернобородый, обращаясь к своим спутникам, - счастлив
вас познакомить с  шевалье  де  Фармером,  нормандским  рыцарем.  -  Изящным
движением отклонив назад голову, он доброжелательно посмотрел на  Гунтера  и
добавил: - Мишель, позволь узнать, а кто тебя сопровождает?
   - Гунтер фон Райхерт, оруженосец, - влез германец, сообразив,  что  перед
таким  важным  господином,   каким   наверняка   является   этот   "милорд",
представляться каким-то идиотским имечком "Джонни" совсем неприлично. - Я...
родом из Германии.
   - Отлично! - Приятная улыбка не сходила с лица рыцаря.  -  Мы  прежде  не
были знакомы, сударь?
   Гунтер подавил назревавший приступ идиотского  смеха,  но  удержаться  от
двусмысленности не смог:
   - Я мог слышать о вас или читать...
   -  Годфри,  граф  Клиффорд,  -  внезапно  став  серьезным,   представился
дворянин.  -  В  настоящий  момент  волей  короля  нашего  Ричарда  назначен
архиепископом Кентерберийским. Вы в Руан, господа? Значит,  нам  по  дороге.
Мишель, поехали со мной, попутно расскажешь, что делал  и  чем  жил  все  то
время, пока мы не виделись?
   - Архи... кем? - только и смог выдавить из себя сэр Мишель.  -  Простите,
сэр, я плохо расслышал...
   - Поехали, поехали, -  отмахнулся  Годфри.  -  Все  вопросы  проясним  по
дороге...
   "Ну ничего себе! - Гунтер тронул лошадь с места, пристраиваясь  слева  от
рыцаря. - Вот это встреча! Сам сыночек  короля  Генриха  Второго,  пускай  и
незаконнорожденный!  Ведь  только  Мишель  о  нем  вспоминал!  Он  наверняка
собирается в Англию... Жаль, не помню, в какую именно историю Годфри попадет
на Альбионе. А ведь читал когда-то".
   Пока добирались до берега Сены, где должны были сесть на  паром,  который
переправил  бы  их  через  реку,  сэр  Мишель  увлеченно  рассказывал  графу
Клиффорду о своих приключениях, случившихся за последний  год,  прошедший  с
его посвящения. Вообще-то ничего особо любопытного в похождениях Фармера  не
было, но Годфри  вежливо  выслушивал  байки  о  поединках  со  всяко-разными
рыцарями, достоинствах вин в различных  нормандских  трактирах  и  последних
новостях  из  графства  Анжуйского,  Аквитании  и  Гиени.   Мишель   же   за
непринужденной болтовней хотел  скрыть  свое  замешательство:  опальный  сын
Генриха теперь вдруг стал вторым лицом в королевстве и на  время  отсутствия
Ричарда превращался в фактического повелителя  Англии.  Но  что  архиепископ
Кентерберийский  делает  в  Нормандии,  да  еще  с  такой  скромной  свитой?
Непонятно...
   Гунтер, соскучившись от пространных и местами совсем непонятных приезжему
речей сэра Мишеля, принялся разглядывать поднимавшиеся совсем рядом  высокие
стены крепости Руан и довольно крупный порт,  видневшийся  ниже  по  течению
реки. Гавань была забита  галерами  и  торговыми  судами,  название  которых
германец позабыл, -  широкие,  вместительные  парусные  корабли  с  высокими
носовыми и кормовыми палубами. Сквозь лес мачт и  такелажа  с  трудом  можно
разглядеть песчаный берег, по которому подобно  муравьям  сновало  множество
людей,  громоздились  непонятные  серые  тюки,   пузатые   бочки,   огромные
деревянные коробы. Прежде Гунтер видел гавань этого Руина только  с  высоты,
пролетая над ней утром тринадцатого августа.
   Отряд как раз успел прибыть к отправлению очередного парома.  Спешившись,
люди ввели лошадей в поводу на палубу, сложенную из огромных широких бревен,
где без труда могло разместиться несколько больших подвод. Кони Годфри и его
свиты, должно быть, попривыкли уже к  переправам  и  без  страха  взошли  на
паром, но никогда в жизни не ступавшие на такую  зыбкую  почву  лошади  сэра
Мишеля и Гунтера поначалу заартачились. Многих  трудов  стоило  сэру  Мишелю
успокоить своего скакуна,  а  заодно  и  Гунтерова,  потому  что  оруженосец
сердитыми окриками только еще больше напугал животное.
   Наконец был дан знак к  отправлению,  и  перевозчик  подхлестнул  могучую
холеную лошадь, тянувшую широкое колесо, приводившее паром в движение.
   Сэр  Мишель,  усевшись  у  самого  края  палубы  и  прислонясь  спиной  к
фальшборту, задумчиво смотрел на медленно  удаляющийся  под  натужный  скрип
колеса берег. Понемногу клонящееся к западу  солнце  горячо  пригревало  ему
голову, легкий речной ветерок шевелил волосы, но в мыслях сэр Мишель  сейчас
был  в  темном  ноябрьском  лесу,  под  холодным  нескончаемым   дождем,   с
пульсирующей  болью  в  боку,  лицом  к  лицу  с  Ричардом  Львиное  Сердце,
неожиданно  нагнавшим  короля  Генриха  на  его  пути  к  своему  последнему
пристанищу.
   Потом в памяти всплыли низкое студенистое  небо,  быстро  летящие  клочки
сизых облаков, пронизывающий ветер и сгорбленная фигура короля, из последних
сил   державшегося    в    седле    перед    своим    сыном,    зачитывающим
равнодушно-скучающим тоном список  вассалов,  предавших  своего  сюзерена...
Дальше - семь суток, слившихся в один тяжкий нескончаемый день, когда  жизнь
тягучими каплями неумолимо исходила из старого короля;  глухое  ожесточенное
горе, тяготевшее над Годфри, Уильямом Маршаллом и Мишелем, сидевшими  втроем
за липким от пролитого вина столом; холодное прикосновение меча  к  плечу  и
слова графа Клиффорда: "Посвящаю тебя не я, а  он...  Я  лишь  исполняю  его
волю".
   Да, раз впутавшись в сложнейшие переплетения  судеб  сильных  мира  сего,
невероятно сложно выбраться из них, а понять и вовсе немыслимо...
   Наконец круглые бревна парома мягко ткнулись  в  песчаный  берег,  гладко
вылизанный мелкими волнами речного  прибоя,  и  епископ  Кентерберийский  со
своей свитой и сэром Мишелем с оруженосцем двинулся к Руанской крепости.
   Запрокинув голову. Гунтер  разглядывал  суровые  неприступные  крепостные
стены. В сравнении с Аржантаном Руан выглядел куда более солидно,  а  Фармер
теперь и вовсе мыслился укрепленным сарайчиком. Высота мощных каменных  стен
была, по мнению Гунтера,  не  меньше  метров  пятнадцати,  в  сером  граните
пробито множество узких бойниц, ворота укреплены двумя башнями, а на  мосту,
перекинутом  через  глубокий,  заполненный  мутной   цветущей   водой   ров,
околачивались господа в кольчугах и при  копьях.  Надо  полагать,  городская
стража.
   - Ну вот, почти приехали,  -  сказал  Годфри  своим  попутчикам.  -  Лорд
Вустер, пожалуйста, сообщите страже...
   "Так, - подумал Гунтер, - вот интересно,  сколько  в  его  свите  лордов,
графов и  других  принцев  с  виконтами?  Какая  досада,  что  эти  люди  не
представились сразу! Совершенно не знаю, как следует вести себя  в  подобном
обществе! Придется  изображать  скромного  слугу  и  молчать,  пусть  рыцарь
треплется за обоих..."
   Сэр Мишель словно подслушал мысли оруженосца, приблизился к нему  и  тихо
проговорил:
   - Ты чего робеешь? Они все такие  же  дворяне,  как  и  мы.  А  Годфри  -
замечательный человек, хотя и архиепископ...
   - Лучше скажи, сколько придется выложить за въезд в Руан, -  сменил  тему
Гунтер, твердо помнивший просьбу барона Александра не тратить слишком  много
и попусту. Позавчерашняя попойка в счет не шла...
   - Подожди, -  усмехнулся  рыцарь.  -  Похоже,  сегодня  нам  не  придется
тратиться.
   В это время на мосту происходили любопытные вещи. Сэр Мишель и Гунтер  не
услышали,  что  именно  говорил  страже  лорд  Вустер,  но  буквально  сразу
несколько блюстителей кинулись к  рассевшимся  у  края  моста  коробейникам,
погнав их прочь, а к лошади Годфри подбежал человек,  заметно  пьяный,  пока
еще твердо державшийся на ногах, но уже туго соображавший.
   - Сэр, - икнув, браво прокричал сей субъект. - Тот рыцарь  сказал,  будто
вы лондонский архиепископ... Выходит, мне нужно пропустить вас без пошлины?
   - И еще доплатить, - проворчал сэр Мишель. Свитские посмотрели на Фармера
неодобрительно, а  Годфри  фыркнул.  Выдержав  многозначительную  паузу,  он
посмотрел на стражника и, вынув  из  кожаной  сумки  на  поясе  пергаментный
свиток довольно внушительного вида, протянул ее.
   - Тебе знакома королевская печать, или ты не знаешь, что это такое?
   - Не видел, - признался стражник, мучительно  сдерживая  рвущуюся  наружу
отрыжку. - Но, если посмотрю, узнаю.
   Тут уж даже строгие спутники графа  Клиффорда  позволили  себе  сдержанно
рассмеяться, покашливая и окидывая незадачливого стража надменно-любопытными
взглядами.
   Довольно долго блюститель рассматривал бумагу - что характерно, держа  ее
вверх ногами, - потом, почтительно прикрыв рот рукавом,  все-таки  рыгнул  и
вернул. манускрипт Годфри со словами:
   - Не извольте гневаться, ваше при... пре... освященство...
   После чего развернулся  на  каблуках  и,  громко  топая  подоскам  моста,
кинулся к  своим,  выкрикивая  точно  глашатай  на  башне  замка  городского
правителя:
   - Дорогу архиепископу Кентерберийскому! Именем короля! Роже, дубина, беги
к господину коннетаблю, доложись! И быстрее! Дорогу архиепископу...
   Сэр Мишель довольно улыбнулся Гунтеру и сказал:
   - Я же говорил - ничего платить не надо! "Везде одно и то же, -  вздохнул
про себя Гунтер. - Пьяные в лежку часовые, бесплатный проезд-только  потому,
что у тебя в знакомых важная шишка... Порядки почти как у нас".
   Годфри вместе со свитой, в которую теперь негласно входили сэр  Мишель  с
оруженосцем, проследовал  по  мосту,  сопровождаемый  туповато-восторженными
взглядами стражи  и  столпившихся  неподалеку  простолюдинов,  уже  каким-то
таинственным образом  прослышавших,  какая  честь  оказана  славному  городу
Руану. Когда проезжали тоннель,  образованный  стенами  башен  и  надвратным
укреплением, Годфри глянул на сэра Мишеля,  по-прежнему  ехавшего  рядом,  и
сказал:
   - Мишель,  я  завтра  утром  отплываю  в  Англию.  Если  хочешь,  приходи
поговорить до заката. Мы расположимся в доме руанского епископа.  Или,  если
тебе негде остановиться, едем с нами.
   Рыцарь, не раздумывая, ответил:
   - Милорд, у нас есть некоторые  дела  в  городе,  но,  как  только  будет
возможность, я обязательно навещу вас  сегодня.  Кстати,  милорд,  если  вас
назначили архиепископом, то наверняка вы должны  знать  о  посланиях  короля
иерусалимского Гвидо в  Англию  и  королевским  наместникам  в  Нормандии  и
Аквитании...
   - Вот  как?  -  Годфри  изумленно  поднял  брови.  -  Я  знаю  кое-что  о
предостережениях Гвидо, но ты-то каким образом проведал об этой истории?
   - Давайте поговорим вечером, сэр, - сказал  сэр  Мишель.  -  Может  быть,
сейчас я сумею узнать немного побольше и потом доложу вам.
   - Хорошо, - кивнул новоявленный архиепископ. - Жду вечером.
   Годфри вместе со свитой двинулся  прямо  по  улице,  а  Мишель,  окликнув
Гунтера, махнул рукой направо.
   - Если Понтий собирается в Англию, то искать его надо в порту. Согласен?
   - Согласен, - ответил Гунтер. - А как на предмет чего-нибудь  пожевать  и
выпить?
   - Выпить? - задумался сэр Мишель. На лице его явственно отразилась борьба
с искушением.
   Спустя совсем немного времени рыцарь просиял:
   - В гавани должны быть трактиры!  Там  и  подкрепимся.  А  вечером,  если
придется, Годфри угостит нас хорошим вином!
   - Это бесполезно, - вздохнул сэр Мишель. - Мы  никогда  никого  здесь  не
найдем. Я бы выпил доброго эля, а ты?
   Рыцарь вместе с оруженосцем стояли на пристани, держа лошадей под  уздцы,
и тоскливо озирали невероятную сутолоку, царившую в порту.  Руан  был  самым
крупным портом, связывавшим  владения  английской  короны  на  континенте  с
островом, а теперь вдобавок  служил  еще  и  главным  пунктом,  из  которого
отправлялись грузы на юг, в Марсель и Сицилию, крестоносному воинству короля
Ричарда. Если большинство  припасов,  подготовленных  в  Англии  для  армии,
переправлялись из Дувра, то в Руан стекался поток продовольствия,  оружия  и
ценностей  со  всей   Нормандии,   севера   Франции   и   части   Аквитании.
Соответственно, и неразбериха  стояла  неимоверная.  А  тут  еше  корабли  с
ополчениями норвежцев, датчан и шведов зачастую останавливались  в  руанском
порту на отдых, и северные молодцы добавляли в беспокойную жизнь города свой
норманнский колорит - больше половины драк и пьяных выходок было на  совести
славных крестоносцев из полуночных стран...
   Король Ричард требовал, чтобы флот и армия были полностью обеспечены всем
необходимым, и уже сейчас богатства, сосредоточенные  на  флоте  английского
короля, давали ему возможность оплачивать колоссальное войско,  собиравшееся
на юге Европы и готовое по первому приказу короля-рыцаря двинуться к берегам
Палестины.  Вот  и  опустошались  богатейшие  земли   Анжуйского   графства,
выбивалась церковная десятина, а,  как  помнил  Гунтер,  кардинал  Иоанн  из
Ананьи собрал с Лиможской и Пуа-тевинской  епархий  денег  больше,  чем  они
могли стоить...
   - Как ты думаешь, кто здесь главный? - Гунтер решил прибегнуть к  логике.
- В порту, я имею в виду?
   Сэр Мишель задумался, несколько отрешенно взирая, как на  борту  стоявшей
возле деревянного причала галеры двое господ, явно северян, ругались на  чем
свет  стоит  из-за  какого-то  якобы   не   вовремя   возвращенного   долга.
Вслушиваться особо было неинтересно, но  множество  ярких  и  запоминающихся
оборотов речи привлекали своей новизной и необычностью внимание рыцаря.
   - Главный?.. - Сэр Мишель с  трудом  оторвался  от  созерцания  выяснения
отношений между северянами, грозившего перерасти в драку на ножах. - Капитан
порта, наверное...
   - Кто дает разрешение на выезд в Англию, или такого разрешения у  вас  не
положено?
   - Откуда я знаю? - развел руками рыцарь. - Когда  года  полтора  назад  я
ездил в Уэльс на  турнир,  который  устраивал  Овейн  Гуиннедский,  никакого
разрешения не нужно было. Просто сел на корабль и поплыл!
   - Тогда, - Гунтер потер лоб тыльной стороной ладони, соображая, каким еще
способом можно отыскать этого проклятого  Понтия,  -  тогда  давай  спросим,
когда уходил последний корабль в Англию. Понтий опережал нас не меньше,  чем
на сутки, и если уехал, а не остался в городе, то, глядишь,  кто-нибудь  его
запомнил.
   Мимо рыцаря протолкалась пара каких-то мрачных  личностей,  облаченных  в
совершеннейшие рубища и тащивших по увесистому тюку. Судя по всему, эти люди
работали в гавани на погрузке. Оба согнулись чуть ли не пополам под тяжестью
тюков, на перемазанных, темных от загара лицах застыло выражение равнодушной
тупости, и они сильно смахивали  на  двух  заморенных  осликов,  нагруженных
поклажей. Сэр Мишель, мигом  ухватив  мысль  оруженосца,  словил  одного  за
рукав, так  что  работник  пошатнулся,  с  трудом  удерживая  равновесие,  и
вопросил:
   - Эй, ты, какой корабль недавно ушел  в  Дувр?  Выражение  лица  человека
тускло осветилось вниманием и всесогласием, которое свойственно самым низшим
кастам общества при разговоре с благородными.
   - Корабль?.. А как же, корабль... Судно. Ушло. В Дувр. -  Работник  ронял
слова бесцветным хрипловатым голосом, потихонечку отодвигаясь от рыцаря. Его
товарищ продолжал неторопливое движение к галере.
   - Когда? - рявкнул сэр  Мишель,  дернув  засаленный  перелатанный  рукав.
Гунтер  наблюдал  за  сценой  с  умилением.   Картина   маслом   "Рыцарь   и
простолюдин".
   - В Дувр ушло. Как же... Судно. Парусное. Вчера. Не извольте гневаться...
- Несчастный говорил все тише и тише, будто собирался упасть  в  обморок  со
страху.
   Правая ладонь сэра Мишеля непроизвольно сжалась в кулак.
   - Название? - учтя манеру собеседника разговаривать, тихо,  но  угрожающе
спросил рыцарь.
   - Так оно же сейчас в Дувре, - пролепетал бедняга, явно не понимая,  чего
от него хочет благородный рыцарь.
   - Мишель, пойдем отсюда. - Гунтер потянул рыцаря  за  плечо,  но  в  этот
момент  в  разговор  вмешался  второй  грузчик,  остановившийся  поодаль,  и
крикнул:
   - Медведь.
   Сэр Мишель повернулся к нему:
   - Ты кого имеешь в виду,  ублюдок?  Названный  ублюдком  грузчик  грустно
поморгал глазами на рыцаря и пробормотал:
   - "Медведем" корабль назывался, сударь. Первый добавил:
   - Не извольте гневаться...
   "Страна идиотов, - мелькнула мысль у Гунтера. -  Вот  теперь  это  больше
походит на средневековье, знакомое мне по книгам. Ужас!"
   На том разговор с работниками гавани и закончился. Оба  потасканных  типа
понесли свои тюки по сходням на галеру, беспрестанно  оглядываясь.  Там  уже
слышались  громкие  подбадривающие  крики,  а  цветистая  ругань  перешла  в
гортанное рычание - северяне все-таки передрались.
   Потом рыцарь вместе с оруженосцем толкались по всему порту, выспрашивая о
корабле, именовавшемся "Медведь", но ничего  путного  не  добились.  Ну  да,
стоял такой торговый когг, имя хозяина его было Робин  Саутем,  а  постоянно
квартировал он в Дувре, возя товары  и  пассажиров  из  Англии  во  Францию.
Отплыл вчера вечером, повез груз льна и бочки с  вином.  Пассажиры  были,  а
к