г обойдется? С нами архиепископ, а гнев церкви даже
для самого прожженного джентльмена удачи далеко не шутка".
   Дальнейшее  плавание  на  "Иоленте"  даже  в  виду   британских   берегов
становилось невозможным - руль и мачта сломаны,  в  корме  имелась  солидная
пробоина, отчего когг пока еще незаметно начинал крениться  на  левый  борт.
Брродатые субъекты с галеры, имевшие, между прочим, насквозь разбойный  вид,
успели  перебросить  на  "Иоленту"  абордажные  крючья,  и  корабли   плотно
сцепились бортами.
   Команда "Иоленты", состоявшая всего из трех  матросов  и  капитана,  тоже
сгрудилась на  корме  вместе  с  рыцарями,  так  как  остановить  вопящих  и
размахивающих мечами морских разбойников, кинувшихся на палубу  когга,  было
совершенно невозможно даже для хорошо вооруженных и отчаянно  смелых  людей.
Лорд Вустер, сэр Мишель и еще один аквитанский рыцарь  по  имени  де  Морлен
сумели отбить первую атаку и сбросить с лесенки, ведущей на высокую кормовую
палубу, четверых неприятелей. После чего возникла вполне логичная пауза, так
как никто из нападавших пока не  решался  повторить  попытку  схватиться  со
стоявшими наверху рыцарями. Сэр Мишель разрубил одного пирата почти  надвое,
и теперь палуба внизу оказалась залитой кровью, а одежда многих  разбойников
забрызгана кровавыми каплями.
   "Перебить их всех до одного? Не получится, - быстро соображал сэр Мишель,
оглядывая  взбудораженную  как  первым  успехом,  так  и   первой   неудачей
разномастную шайку. Было странно видеть, что на многих  пиратах  красовались
шлемы, которые носили только в английском войске, а  одежду  других  украшал
герб констебля Дувра. - Значит, перед нами не просто банда морских искателей
удачи. Тогда какого черта?.. И где Джонни со своим оружием?  Ведь  он  может
уложить половину этих сукиных детей!"
   Гунтер по-прежнему надеялся, что дело может  окончиться  миром  и  сейчас
случилось какое-то досадное недоразумение. Тем  более  некоторые  рыцари  из
свиты Годфри да и сам архиепископ пребывали в  удивлении  -  они  разглядели
гербы и военную одежду напавших на "Иоленту".
   Напряженное ожидание длилось не больше  трех  минут.  Вперед  из-за  спин
бородатых головорезов вышел невысокий человек с рыцарским поясом, в  богатой
тунике и с мечом в руке. Встав прямо в кровавую лужу перед лесенкой на корму
и без тени брезгливости отодвинув носком сапога то, что осталось  от  одного
из членов  команды  галеры,  человек  внимательно  осмотрел  троих  рыцарей,
стоявших у самого края надстройки, и хриплым голосом прокричал:
   - Мое  имя  Конрад  Уисбрич,  я  помощник  констебля  Дувра  и  начальник
таможенной канцелярии...
   - Думалось мне, у таможни несколько другие обязанности, -  проворчал  сэр
Мишель, а позади раздался голос Годфри:
   - Интересно, а в каких делах вы помогаете констеблю, господин Уисбрич?  Я
что-то не слышал, чтобы  пиратство  было  разрешено  королем  и  английскими
законами. За подобные действия вы можете лишиться не только должности, но  и
шпор рыцаря!
   Сейчас лишь сэр Мишель да лорд Вустер не опустили мечи.  У  остальных  на
лицах появилось облегчение - слава Богу, на "Иоленту" напали  не  пираты,  а
воины английского короля. Остается ожидать разъяснений.
   Уисбрич  стоял,  широко  расставив  ноги,  благо  качка   на   море   все
усиливалась, и подозрительно рассматривал дворян и матросов на корме  когга.
Слова сэра Мишеля и Годфри его, казалось, ничуть не задели.
   - Я попрошу всех назвать свои имена, - потребовал  таможенник.  -  Именем
короля! Вот вы кто? - Уисбрич ткнул рукой в сэра Мишеля.
   - Еще всякие пираты будут спрашивать мое имя? - рявкнул рыцарь. -  Катись
отсюда, недоносок!
   - Понятно, - усмехнулся помощник констебля.- - Сэр,  мало  того,  что  вы
обидели меня, так вдобавок оскорбили корону! Я на службе, прошу не забывать!
   - Я тоже, - крикнул сэр Мишель, но его вдруг  прервал  шагнувший  к  краю
кормовой палубы Годфри.
   - Сударь, - сказал он, окидывая надменно-презрительным взглядом Уисбрича.
- Вы хотели знать имена? Извольте. Мне по старшинству следует  представиться
вначале.  Годфри,  граф  Клиффорд.  Волей  короля  Ричарда   -   архиепископ
Кентербери иски и и наместник Англии.  Если  не  боитесь  подняться,  можете
взглянуть на бумаги, подписанные королем.  Но  прежде  я  требую  объяснения
ваших действий...
   Внизу произошло замешательство, пока Уисбрич и двое-трое людей со знаками
различия десятников кивали и многозначительно переглядывались. Годфри ждал.
   Таможенник так и не стал отвечать, а просто круто  развернулся  и  быстро
отошел за строй своих солдат и оттуда донесся его голос:
   - Взять их всех! Но только живыми! Если на  самозванце  будет  хоть  одна
царапина, констебль повесит виновного на воротах Дуврского замка!
   - Самозванце?.. - пробормотал сэр Мишель, метнув. на Годфри недоумевающий
взгляд. - Что они несут?
   Думать об этом  не  оставалось  времени.  Подчиненные  Уисбрича  услышали
приказ и рванулись вперед. Надо  полагать,  констебль  хорошо  платил  своим
людям, потому что они лезли  на  корму  скопом,  ничуть  не  страшась  мечей
рыцарей, занявших правильную оборону. Сэр Мишель  оказался  единственным,  у
кого был щит, и потому самый опасный участок пришлось прикрывать именно ему.
Рыцарь, встав на правое колено, закрыл щитом проход с лесенки, ведущей вниз,
и удерживал его одновременно носком сапога, левой рукой и плечом. Упертый  в
палубные доски щит можно было сдвинуть  только  вместе  с  его  обладателем.
Справа нормандца поддерживал лорд Вустер, орудовавший длинным тонким  мечом,
слева встал шевалье де Монфор, младший сын знаменитого аквитанского герцога,
остальные били мечами сзади через голову сэра Мишеля, работая ими почти  как
копьями. Вскоре Вустера ранили в бедро,  почти  над  коленом,  но  лорд,  не
обращая внимания на глубокую кровоточащую царапину, продолжал отбивать удары
и сбрасывать англичан вниз.
   Гунтер, впервые видевший настоящий бой на холодном оружии, совершенно  не
представлял, что делать. Для начала схватка ничуть не походила ни на книжные
описания, ни тем более на историческое кино.  Герои  известного  в  Германии
фильма   "Кольцо   Нибелунгов"   дрались   исключительно    героически,    с
идиотски-возвышенными выражениями лиц  и  совершенно  точно  не  употребляли
такого количества площадной брани,  как  благородные  рыцари  из  свиты  его
святейшества архиепископа Кентербе-рийского.  Все  орут,  рычат,  матерятся,
оружие противно лязгает - классический  "звон  мечей"  на  непривычный  слух
звучит так, будто  очень  большой  вилкой  стучат  по  ножу  соответствующих
размеров. Даже сам Годфри, протыкая клинком  очередного  наглеца,  сумевшего
прорваться к самой корме, выкрикнул пару таких  словечек,  что,  услышь  это
Папа Климент, должность  архиепископа  немедленно  занял  бы  человек  более
благочестивый...
   Между прочим, если вспоминать воздушные бои за  Польшу  или  Францию,  то
авиаторы обеих враждующих сторон тоже на "изящную словесность" не скупились.
Говорят, рейхсмаршал Геринг, послушав эфир во  время  своего  пребывания  на
польском фронте, ходил после этого зеленый от злости  (учитывая  маршальское
непомерное дородство, его можно было тогда принять  за  гигантскую  жабу)  и
вообще хотел запретить  радиопереговоры  во  время  боев.  Но  матерщина  на
норманно-французском звучала гораздо более вычурно и мелодично...
   Гунтер прекрасно понимал, что ему хвататься за  меч  не  имеет  смысла  -
только своих поранишь или  сам  напорешься,  не  говоря  уже  о  том,  чтобы
отбиться от ударов противника. А стрелять очередями слишком опасно  -  можно
причинить неприятности  своим,  причем  наверняка  самые  разнообразные,  от
пулевого ранения до сердечного приступа при звуке выстрела. И все же  настал
момент, когда Гунтеру пришлось применить свое оружие.  Получивший  несколько
новых ран Вустер упал, один из солдат констебля смог  достать  острием  меча
стоявшего за лордом рыцаря, проскочить чуть вперед,  развернуться  на  одной
ноге и ударить мечом по спине сэра  Мишеля,  слишком  увлеченного  тем,  что
творилось на лестнице. Спасла кольчуга - колечки не разошлись, а сам  рыцарь
не глядя отмахнул обидчику по ногам клинком и сразу  ткнул  острием  в  глаз
чернобородому англичанину, который кинулся вперед,  решив,  что  сэр  Мишель
наконец-то  ранен.  Солдаты  констебля,  углядев,  как  упал  лорд   Вустер,
подбадривая себя нечленораздельными воплями, полезли наверх, и сдерживать их
дольше стало практически невозможно.
   Один из них вскарабкался на корму, отбил удар Фармера, ударил  плашмя  по
щиту и моментально рухнул вниз,  заливая  лестницу  и  окружающих  ярко-алой
кровью, хлынувшей из страшной раны на  шее.  Бедняге  не  повезло  -  острие
клинка сэра Мишеля перерезало горло от уха до  уха,  задев  крупные  сосуды,
отчего кровь веером брызнула во все стороны. Но по его телу,  еще  живому  и
дергающемуся, полезли другие, не обращая  внимания  на  сыпавшиеся  со  всех
сторон удары. Вот теперь Гунтер, поставивший автомат на одиночные  выстрелы,
в упор застрелил двоих  и  двинул  прикладом  по  зубам  третьему.  В  общей
суматохе звук  выстрелов  остался  совершенно  незамеченным,  его  заглушили
крики, вой ветра в разорванных снастях и шум волн.
   Положение осажденных стало безвыходным. Почти  половина  солдат  Уисбрича
были так или иначе неспособны продолжать  бой,  но  остальные,  окончательно
рассвирепев,  дрались  с  неслыханной  яростью.  Вустер,  который,   потеряв
сознание,  свалился  вниз,  под  ноги  англичанам,  наверняка  был  затоптан
насмерть, Монфор-младший получил несколько тяжелых ран, сэра Мишеля вс„-таки
повалили на палубу, выбили меч и с  заметным  удовольствием  пинали  ногами.
Годфри вместе с сэром де Морленом и какими-то  аквитанскими  рыцарями  (имен
которых Гунтер не запомнил, но точно  знал,  что  они  дальние  родственники
королевы Элеоноры Пуату) еще сопротивлялись, встав спина к спине.  Германец,
пристрелив  парочку  пиратов,  получил  по  лбу   щитом   (что   характерно,
принадлежавшим сэру Мишелю - щит вырвали из рук рыцаря, когда  тот  не  смог
больше сдерживать натиск англичан) и рухнул без чувств на палубу, так что за
дальнейшим развитием событий наблюдать не мог.
   - Остановитесь! - вдруг закричал  Годфри  и,  к  общему  изумлению  своих
рыцарей, отбросил в сторону меч, шагнул вперед, прямо на клинки англичан,  и
поднял руки ладонями вперед. - Я принужден сложить оружие!
   - Но почему? - прохрипел сэр Мишель, которому  сейчас  вязали  руки  двое
дюжих англосаксов. - Милорд?..
   Остальные дворяне  из  свиты  архиепископа,  видимо,  более  привыкшие  к
подчинению слову вышестоящей особы, опустили мечи. И так стало понятно,  что
сопротивляться  дальше  смысла  не  имеет.  "Иолента"  медленно,  но   верно
погружалась в воду, почти все аквитанцы, сопровождавшие Годфри, были ранены,
кто легче, кто тяжелее, а злость подчиненных Уисбрича только нарастала.
   - Я должен сохранить свою жизнь, так как она принадлежит не мне, а королю
и Англии, - громко сказал архиепископ. - Господа, не принуждайте этих  людей
к бессмысленному убийству.
   - Вот верно! - проворчал остававшийся в стороне от схватки капитан когга.
- Только кто мне заплатит за потерянный корабль?..
   Англичане  по  приказу  помощника   констебля   препроводили   сдавшегося
архиепископа на свою галеру, прежде отобрав оружие, перенесли раненых и сами
покинули тонущую "Иоленту". Единственным связанным оказался изрядно  помятый
сэр Мишель, которого тоже вслед  за  остальными  отправили  в  трюм  галеры.
Годфри поместили отдельно.
   - Джонни! Джонни, ты живой?
   Голос сэра Мишеля пришел из  неимоверного  далека  и  звучал  так,  будто
рыцарь звал оруженосца, сидя под очень большим медным колоколом.
   Гунтер разлепил залитые кровью веки и медленно поднес руку ко лбу. Пальцы
нащупали зверски болевшую шишку, размером наверняка  не  уступавшую  кулаку.
Волосы и почти все лицо  были  покрыты  спекшейся,  хрустящей  под  пальцами
кровью, в ушах звенело, а каждое движение отдавалось  в  голове  раздирающей
болью. Ну и тошнило, само собой.
   - Господи Иисусе,  -  простонал  германец.  -  Надо  было  соглашаться  с
предложением Лорда... Баронский замок... Жена, золотые зубы...
   - Джонни, - всерьез забеспокоился сэр Мишель. - Какие зубы? Тебе их  что,
выбили?
   - Отцепись! - поморщился Гунтер. - И без тебя тошно!  И  в  прямом,  и  в
переносном...
   Гунтер  повернул  голову  набок  и  выплюнул  крупный  кровяной  сгусток,
приземлившийся точь-в-точь на разорванный, болтавшийся манжет рубахи шевалье
де Мон-фора. Герцогскому сыну, впрочем, было все  равно  -  костюм  оказался
испорчен раз и навсегда, а сам Монфор почти не подавал признаков жизни.
   - Где мы? - слабым голосом спросил германец. Рядом что-то зашевелилось, и
из полутьмы выплыла покрытая ссадинами и местами распухшая  физиономия  сэра
Мишеля. Рыцарь ожесточенно  подергал  руками,  связанными  сзади,  попытался
сесть и наконец, неловко утвердившись полубоком, воззрился на оруженосца.
   - Мы на английской галере, - прошептал сэр Мишель. - У  меня  будет  одна
просьба - не мог бы ты развязать мне руки?
   - А зачем? - задал Гунтер идиотский вопрос, но  рыцарь  так  выразительно
сверкнул глазами из темноты, что  германец,  превозмогая  боль  в  голове  и
невероятную слабость, подвинулся к нему поближе, коленом перевернул норманна
набок и начал разбираться в узлах и хитроумных  сплетениях  тонкого,  но  на
редкость прочного кожаного ремешка. Сопровождалось  сие  действие  невнятной
руганью рыцаря и недовольным ворчанием Гунтера:
   - Господи Боже, вот сюзерен свалился на мою голову...
   - Это ты на мою свалился, - ответствовал сэр Мишель, морщась от того, что
ремень, обхвативший запястья, затягивался еще туже. - У нормальных рыцарей и
оруженосцы нормальные, а у меня?
   - Каждый получает, что заслужил, - буркнул Гунтер. - Я предупреждал -  не
следовало ехать в Англию! По крайней мере вместе с Годфри! Сиди смирно, а то
порежу!
   Как ни  странно,  англичане  не  догадались  обстоятельно  обыскать  сэра
Мишеля, а потому его любимый  тупой  кинжал  остался  за  голенищем  сапога.
Гунтер  наткнулся  на  торчащую  рукоять  совершенно   случайно   и   теперь
старательно пытался перерезать ремешок. От долгого употребления лезвие  ножа
оказалось иззубренным у самой рукояти, и Гунтер  действовал  им  как  пилой.
После десяти минут напряженного труда сэр  Мишель  довольно  охнул,  сбросил
распавшиеся путы и встряхнул освобожденными ладонями.
   - Вот суки, так обращаться с рыцарем!  -  А  оглянувшись,  уточнил:  -  С
рыцарями то есть. Германец тяжко вздохнул и сказал:
   - Ты еще этого... этого урода, как его там? Ну, таможенника  на  поединок
вызови. Пускай сатисфакцию дает.
   - И вызову! - неожиданно громко рявкнул рыцарь, отчего шевалье де Монфор,
видимо, на секунду придя в себя, приподнял голову и выдавил:
   - Не надо...
   А  потом  снова  впал  в  беспамятство.  Рыцари,  сопровождавшие   Годфри
Клиффорда в Лондон, и впрямь оказались в  самом  затруднительном  положении.
Вместо веселого прибытия в Англию рядом с наместником короля и архиепископом
дворяне, посланные  Элеонорой,  теперь  сидели  в  темном  и  вонючем  трюме
непонятной галеры, их патрон вообще находился неизвестно где, а лорд  Вустер
был присмерти, пускай англичане и перевязали  его,  как  и  других  раненых.
Когда галера отходила от погружающейся в холодную пучину пролива  "Иоленты",
Уисбрич отдал приказ помочь всем раненым аквитанцам, заново проорав, что все
пленники должны быть доставлены в Дувр живыми.
   Окончательно придя в себя и осмотревшись, Гунтер  уяснил,  что  ситуация,
мягко говоря, безрадостная.  Во-первых,  мародеры  англосаксы  не  преминули
срезать  с  пояса  бессознательного  оруженосца  кошельки  с  золотом  (надо
заметить,  что  аналогичной  процедуры  не  миновали  и  все  прочие  сэры).
Во-вторых, поклажа наверняка осталась на  затонувшем  когте,  и  пропали  не
только запасные обоймы консервы, вооружение сэра Мишеля, купленное в  Руане,
но и бесценный "вальтер".  Наиболее  скверным  был  тот  факт,  что  автомат
бесследно исчез, а рыцарь был не в состоянии  проследить  судьбу  Гунтеровой
громыхалки. Германец  с  чувством  легкого  ужаса  представлял,  как  сейчас
наверху, на палубе, тупые англичане пытаются выяснить что за железяку таскал
при себе один из захваченных на "Иоленте" людей. Инквизиция обеспечена...
   "Надеюсь, у них хватит ума перестрелять друг  друга",  -  мрачно  подумал
Гунтер и поделился своими соображениями с обиженно сопящим в  темноте  сэром
Мишелем. Рыцарь отмахнулся, сказав, что надо  лишь  выбраться  из  трюма  на
палубу, а там он покажет этому  "вонючему  английскому  быдлу",  что  значит
связываться с настоящим рыцарем и сыном барона.
   Англичане не догадались снять с запястья Гунтера  часы,  и  теперь  можно
было отслеживать время - стрелки и  циферблат  покрывал  светящийся  состав.
Когда состоялось нападение на когг, было около трех  часов  дня,  сейчас  же
дело близилось к шести пополудни. Если считать по меркам двадцатого  века  и
предполагать, что ладья направляется в Дувр или Лондон, то вскорости корабль
должен оказаться в порту. А вдруг галера плывет совсем не в Англию?..
   - Господь и все святые! - ворчал, покачивая головой, сэр Мишель. - Как не
повезло! Джонни, ты только представь - Понтий уже в Англии, мы будем  сидеть
под замком... Остается уповать лишь  на  то,  что  у  принца  Джона  хорошая
охрана. Королева Элеонора сейчас на юге, значит, опасность ей  не  грозит  -
Ричард наверняка сумеет охранить собственную мать.
   - Знаю я вашего Ричарда... - скривился Гунтер. - Ну  ладно,  Бог  с  ним.
Дорогой мой рыцарь, меня неотступно гложет одна нехорошая мысль  -  тебе  не
кажется, что первопричиной наших неприятностей является вмешательство... Ну,
ты понял, кого?..
   Сэр Мишель  перекрестился,  пробормотал  что-то  невнятное  на  латыни  и
некоторое время молчал. Наконец он выдавил:
   - Не знаю, что и думать. Однако же тот... седой может  делать  гадости  и
повнушительнее. Ты посмотри: морские разбойники  в  Северном  море  и  возле
берегов Франции - дело самое обычное, таможенная  канцелярия  иногда  вправе
устраивать налеты на подозрительные корабли, чтобы  перехватить  запрещенный
груз или задержать  важного  преступника,  злодея  короны...  Нет,  тот  мог
придумать что-нибудь похуже.
   - Будет тебе похуже. Приедем сейчас в Англию или  незнамо  куда,  вытащат
нас  на  палубу,  поставят  строем  и  пустят  всем  пулю  в  затылок.  Это,
разумеется, я преувеличиваю,  но  виселица  вполне  может  быть  обеспечена.
Слышал, как они Годфри самозванцем назвали?
   - Дворян нельзя вешать, - со знанием дела ответствовал сэр Мишель. -  Нам
обязаны головы отрубить. Только после королевского суда, кстати.
   Оптимистичное разъяснение рыцаря о правах дворян прервал  глухой  удар  о
левый борт, галера вздрогнула, сверху, с палубы, доносились неясные крики  и
топот.
   - Или мы пристали в каком-то порту, - откомментировал сэр Мишель,  -  или
на нас напали другие разбойники.
   Правильным оказалось первое предположение -  через  несколько  минут  над
головами  находившихся  в  трюме  людей  заскрипели   проржавленные   петли,
откинулся в сторону люк, и в мрачное чрево  английской  галеры  хлынул  свет
закатного солнца.
   - Выбирайтесь, господа, - послышался  знакомый  голос  сэра  Уисбрича.  -
Раненых мы  вынесем  сами.  Только  попрошу  без  шуток.  Все  вы  задержаны
констеблем Дувра сэром Роджером Крэндоном  за  соучастие  в  государственной
измене.
   -  Вот  паскуда!  -  ахнул  сэр  Мишель,  поднимаясь   на   ноги.   -   В
государственной измене, а? Ты гляди!  Уисбрич,  чье  лицо  маячило  наверху,
продолжал:
   - Господа, выходите по одному и не заставляйте нас прибегать к насилию. А
вот тот