Джона никто  не
посмел.
   - Меньше всего меня интересуют ваши  личные  дрязги,  господа,  -  жестко
заговорил принц, выйдя на середину комнаты.  Его  шелковый  красный  плащ  с
гербом Плантагенетов отливал багрецом и золотом, три золотых леопарда грозно
щерились, ножны меча глухо постукивали о голенища сапог при каждом  шаге.  -
Неужели  здесь  никто  не  понимает,  что  сейчас  решается   судьба   всего
королевства? Молчите и слушайте, что скажу я, сын и брат короля!
   Волкодав, потревоженный громкой речью  принца,  наконец  проснулся,  сел,
прошелся громадными зубами, точно машинкой для стрижки волос, по спине,  ища
блоху,  и  утробно  гавкнул.  Это  только   добавило   происходившей   сцене
величественности.
   "А на самом деле  Джон  прав,  -  подумал  Гунтер,  по  военной  привычке
вытягиваясь по стойке "смирно". - -Если принц не пойдет на поводу у  Лоншана
и  начнет  действовать  самостоятельно  -  может,  мы  и  спасем  Английское
королевство от окончательного разорения. Только бы Джон решился!"
   - Годфри через шевалье де Фармера  переслал  мне  документы,  подписанные
Ричардом, королевой Элеонорой и Папой Климентом. - Джон говорил ровно, четко
произнося каждое слово и глядя  прямо  перед  собой,  в  каменную  стену.  -
Правитель Англии -  он...  Легко  сказать,  но  трудно  сделать  так,  чтобы
архиепископ занял свое кресло в Кентербери и взял управление страной в  свои
руки. У Лоншана  гвардия,  полки  пехоты  и  лучников,  а  самое  главное  -
искренняя уверенность в полнейшей безнаказанности... Годфри в ближайшие  дни
должен быть любым способом доставлен в Лондон. Тогда мы сможем  рассчитывать
на поддержку дворян и ремесленников, которые помогут нам сбросить  канцлера.
- Джон резко развернулся к притихшему Мишелю. - Шевалье, вы говорили,  будто
граф Клиффорд одобрит любые действия, предпринятые к его  спасению  и  благу
короны?
   - Да, милорд, - склонил голову сэр Мишель.  -  И  вы  правы  -  рыцарство
недовольно канцлером. Стоит архиепископу появиться в столице - Лоншан падет.
Оттого канцлер и старается задержать графа Клиффорда и никого, включая  вас,
не известил о его прибытии...
   Принц долго молчал, морщил лоб, будто что-то решая, и наконец  хлопнул  в
ладоши. Было ясно, что Джон придумал нечто, способное изменить  положение  в
лучшую сторону.
   - Как насчет  заговора?  -  подчеркнуто  невинным  тоном  поинтересовался
принц, обведя взглядом всех присутствующих. -  Не  сомневаюсь,  что  мы  все
относимся к господину де Лоншану без почтения и с удовольствием  увидели  бы
на его шее не канцлерскую цепь, а пеньковую веревку.  Предлагаю  сегодня  же
устроить небольшой переворот, целью которого станет восстановление  законной
власти.
   "Эк ты заговорил, - подумал германец,  пытаясь  не  выдать  свой  сарказм
улыбкой на лице. - Лихо! Вот тебе и самая  настоящая  большая  политика,  во
всей   красе...   Извольте   видеть:   Джону   предоставляется   возможность
одновременно  прослыть   спасителем   отечества   от   ненасытного   негодяя
управителя,  заслужить  расположение  Годфри  и  привлечь  на  свою  сторону
обиженных Лоншаном рыцарей и горожан. Если у принца  хватит  ума  и  энергии
сделать все правильно и быстро, а пресловутый "народный гнев" не выльется  в
революцию, то Джон имеет прекрасный шанс стать на время отсутствия Ричарда и
Элеоноры  вторым  человеком  в  государстве...  Только  как  он   собирается
совершить свой переворот? Стража Лондона подчинена Лоншану,  гвардия  Тауэра
тоже... Возле монастыря, где сидит Годфри, наверняка собрался целый полк..."
В своих рассуждениях Гунтер позабыл об одной великой силе, пока остававшейся
в тени, - о свободном рыцарстве. Именно на содействие дворян, которых Лоншан
пустил по миру, и рассчитывал принц Джон.
   План заговора, сыгравшего  не  самую  последнюю  роль  в  судьбе  Англии,
родился всего за полчаса в маленькой комнатке  дворца  Винчестер.  Во  главе
мятежа встали такие разные люди, как принц Джон  Плантагенет,  командир  его
личной охраны сэр  Гай  Гисборн,  рыцарь  из  Нормандии  Мишель  де  Фармер,
оруженосец Гунтер фон Райхерт да некий сэр Понтий Ломбардский, рыцарь короля
Иерусалимского. В качестве наблюдателя без права голоса в комнате  находился
представитель одной из подчиненных Англии стран - ирландский  волкодав,  чья
кличка гостям из баронства Фармер оставалась неизвестной.
   Сценарий, предложенный Джоном, выглядел простым, удивительно нахальным  и
немедленно  должен  был  претворяться  в   жизнь.   Именно   из-за   фактора
неожиданности   можно   было   надеяться   на   успех    этого    маленького
государственного переворота.
   - Сэр Гисборн, вы обязаны незамедлительно  послать  верного  человека  за
сыновьями  герцогов  Йорка   и   Ланкастера,   -   отдавал   приказы   Джон,
расположившись за столом и быстро черкая что-то на маленьких пергаментах,  а
затем скрепляя листки своим кольцом и кольцом с печатью Годфри. - Пусть  они
до заката приведут свои копья вместе с лучниками к часовне Святого  Оригена,
что на Чатемской дороге. Лучников посадить на лошадей.  Надеюсь,  Ланкастеры
смогут собрать около двух десятков рыцарей и около сотни конных солдат.  Вы,
Гисборн, вместе с баронетом де Фармер будете командовать  отрядом.  За  ночь
необходимо миновать Чатем, Кентербери и на рассвете снять осаду с  монастыря
Святого  Мартина.  Лучше  без  боя,  господа.  Я  выдам  бумаги  с   личными
приказами... Затем... - принц подписал еще  один  пергамент  и  передал  его
Мишелю,  -  ...вы  попросите  архиепископа  одобрить  это.  Здесь  приказ  о
временном назначении Бертрана Ланкастерского, сына герцога, констеблем Дувра
и шерифом Чатема.
   Похоже, Джон ни минуты не сомневался, что  собираемый  отряд  сумеет  без
труда отбить Годфри у Риченды и ее муженька Роджера  Крэндона.  Принц  между
тем продолжал:
   - Сэр Понтий вместе с моими рескриптами поедет  в  Оксфорд.  Да,  Понтий,
прямо сейчас... Приведешь рыцарей шерифа Оксфордского, он мой хороший друг и
не сможет отказать. Завтра к утру вы расположитесь возле южных ворот Лондона
и будете ждать приезда архиепископа. Господин  де  Фармер,  -  Джон  сдвинул
брови и серьезно взглянул на Мишеля, - вам препоручается наиважнейшее  дело.
Раз вы изначально впутаны в  эту  историю,  то  доставить  особу  святейшего
архиепископа в Лондон доведется именно вам.  Возьмите  из  отрядов  Йорка  и
Ланкастера  столько  людей,  сколько  потребуется,  но  завтра  к   третьему
послеполуденному колоколу Годфри должен прибыть  к  воротам  города.  Дорога
будет  безопасной  -  об  этом  позаботятся  Понтий  и  рыцарское  ополчение
Оксфорда. Наше спасение в одной лишь быстроте. Когда  архиепископ  въедет  в
Лондон - победа состоится!..
   - Сколько у Лоншана войск в самом городе? -  вдруг  спросил  Гунтер.  Как
профессиональный военный он мог  похвалить  план  Джона,  в  котором  ставка
делалась на удары небольшими силами по чувствительным  точкам  против-.ника.
Однако если Лоншан сумеет понять, что происходит, и поднимет верные  войска,
тогда всем заговорщикам придется ждать возвращения Ричарда из Святой Земли в
самых глубоких подземельях Тауэра.
   - Две сотни личной гвардии, - подумав, ответил принц. - Полторы тысячи  -
городская стража, десять рыцарский копий и около пяти десятков шотландцев из
охраны Тауэра.
   - Дикари, - пробурчал сэр Мишель, услышав слова  Джона  о  шотландцах.  -
Откуда они взялись, эти немытые горцы?
   - Лоншан за большие деньги предоставил шотландскому королю независимость,
- объяснил Джон. - А вы же знаете, как скотты носятся с этой своей  свободой
от английского владычества...  Теперь  проклятые  варвары  почитают  Лоншана
благодетелем. По-моему, они единственные искренне преданные канцлеру люди...
   - Что с городом, то есть с ремесленниками и чернью? - задал важный вопрос
Гисборн. - Мы сумеем за одну ночь поднять людей? Чтобы к завтрашнему утру  в
Лондоне начался бунт? Такой бунт, который мог  бы  потом  усмирить  человек,
ожидаемый толпой? Стоит лишь  обещать  горожанам  снижение  налогов,  и  они
пойдут даже за приверженцем ислама!
   - Прекрасно, Гай, - одобрил соображения Гисборна Джон. -  Поэтому,  чтобы
через сутки Лондон не превратился в груду  дымящихся  развалин,  на  которых
будет пировать чернь, нам необходим архиепископ. Я немедля еду с рескриптами
короля и Папы к аббату Вестминстера Целестину. Мы соберем  священников  всех
городских  приходов,  настоятелей  монастырей  и  епископов.  Я   покажу   в
доказательство своих слов бумаги Годфри. Сегодня же в вечерней  проповеди  в
каждой церкви имя нового архиепископа будет  на  устах  каждого  клирика.  А
намекнуть пастве, чего именно ждет  от  прихожан  церковь,  святые  отцы  не
преминут...
   "Лоншану теперь точно конец, - убежденно  подумал  Гунтер.  -  С  помощью
церкви, которую канцлер долго обижал, Джон поднимет лондонцев и прихожан  из
окрестных поселков еще до наступления полуночи. Даже  если  нам  не  удастся
освободить Годфри или он погибнет, во главе  бунта  встанет  Джон,  которого
вдобавок поддержат дворяне. Вот лиса, принц ведь отлично  знает,  что  может
взять власть в стране и без помощи Годфри,  а  останавливает  принца  только
страх перед старшим братцем (вдруг Ричард заступится за Лоншана!) и матушкой
Элеонорой. А так - он за спиной Годфри, наместника, архиепископа,  правителя
королевства, сидящего сейчас на алтаре захолустной церкви и не смеющего носа
наружу высунуть:  мигом  схватят  и  упрячут  подальше  да  поглубже...  Для
свержения хапуги канцлера нужен был лишь толчок, и его сделали мы с Мишелем.
Можно гордиться - не прожил в двенадцатом веке и месяца, а  уже  участвую  в
делах, связанных с судьбами монархий! Хуже другое - тот ублюдок,  о  котором
предупреждали и Лорд, и отец Колумбан,  святой  ирландский  отшельник,  тоже
наверняка не мается бездельем..."
   - Милорд, - неожиданно заговорил сэр Мишель, только что  припрятавший  за
пазухой полученные от Джона пергамента с приказами. - Ваше высочество, я все
же просил бы вас поостеречься. Думаю, Гвидо де Лузиньян не зря  предупреждал
об опасности. И потом, не позабудьте, убийством угрожают не только вам, но и
государыне Элеоноре и другим членам королевской семьи...
   - Об этом - после,  -  рубанул  ладонью  воздух  принц.  -  Письма  Гвидо
обсудим, когда станем пировать в Тауэре. А  сейчас,  господа,  в  дорогу.  У
каждого есть дело... Гисборн, распорядитесь, чтобы шевалье де Фармеру и  его
оруженосцу подали свежих лошадей, и верните им оружие.
   Безмятежная убежденность в  собственных  безнаказанности  и  безопасности
сильно подвели канцлера Англии Уильяма де Лоншана.  Внешне  дела  в  столице
обстояли просто идеально-  принц  Джон,  у  которого  не  было  сколь-нибудь
серьезных должностей в государстве, выступать против королевского любимца не
смел, побаиваясь Ричарда; большинство влиятельных, способных держать в руках
оружие дворян отбыли с королем на берега Средиземного  моря,  и  подчиненной
Лоншану гвардии могли противостоять лишь отдельные бунтари,  расправиться  с
которыми было бы проще простого. Новый  архиепископ  пребывал  в  монастыре,
окруженном верными канцлеру войсками. Оставалось и дальше сохранять в  тайне
от епископата и дворян нахождение Годфри на  острове  да  .силами  шерифских
отрядов усмирять редкие вспышки недовольства.
   Ричард и Элеонора далеко, вернутся они весьма нескоро,  а  потому  Лоншан
чувствовал себя единственным обладателем власти на английских землях. Однако
выстроенная  им  пирамида  казнокрадства,  обмана  и  вероломства   начинала
рушиться, точно крепостная башня, разбитая метким выстрелом из катапульты...
   За принцем канцлер не следил, считая  Джона  неспособным  к  действиям  в
ущерб человеку, облеченному доверием  грозного  Ричарда.  Но  даже  если  бы
соглядатаи Лоншана надзирали за замком Винчестер,  то  доклады  вряд  ли  бы
отличались особой оригинальностью.  Ничего  подозрительного  -  сразу  после
полудня дворец принца покинул всадник, направившийся вверх по  Темзе,  через
западные ворота к  Оксфорду;  позже  поодиночке  выехали  несколько  молодых
дворян из свиты принца - гонцы с приказами находившимся в  городе  или  близ
него отрядам Йорка,  Ланкастера  и  Монмута;  сам  принц,  окруженный  двумя
десятками всадников охраны, среди которых выделялись шестеро угрюмых сарацин
в восточных одеждах и с саблями наголо, поехал к Вестминстерскому аббатству.
Находился он там вплоть до заката, а внимательные нищие, собиравшие мзду  на
ступенях собора, отметили  странное  оживление  среди  благочестивого  клира
Лондона - до вечерней службы  Вестминстер  посетили  настоятели  почти  всех
городских храмов, аббаты монастырей и даже четверо епископов...
   Трое верховых на сытых,  застоявшихся  горячих  конях  выехали  из  ворот
Винчестера ближе к вечеру. Вслед за ехавшим впереди Гаем Гисборном поспешали
сэр Мишель и Гунтер, разодетые в плащи с гербом  принца  Джона,  нацепленные
поверх кольчуг. Гай провел своих новых знакомцев через Тауэр-бридж  и  центр
Лондона к южным городским воротам. У каждого  при  себе  имелась  бумага  за
подписью принца Джона, дающая возможность беспрепятственного  проезда  через
все заставы стражи в пределы любого  королевского  земельного  владения  или
любой город Англии.
   "Даст Бог  -  все  получится,  -  думал  германец,  покачиваясь  в.мягком
новеньком седле и рассеянно оглядывая толчею  на  лондонских  улицах.  -  Ну
почему я в прежние времена никогда  не  обращал  внимания  на  этот  отрезок
истории  Англии?  Насколько  было  бы  проще,  знай   я   хоть   по   книгам
обстоятельства авантюры, в  которую  мы  с  Мишелем  влипли...  Но  никакого
переворота с участием принца Джона не было - вот уж это я точно  помню!  Так
что и книги вряд ли бы нам помогли..."
   Сэра  Мишеля,  как  истинного,  хотя  и  немножко  безалаберного  рыцаря,
сомнения не терзали. Норманн был твердо уверен в победе.  Сколь  трудным  ни
стало бы  освобождение  Годфри,  сын  барона  де  Фармер,  впервые  в  жизни
взявшийся за настоящее дело, не подведет своих сюзеренов. Годфри  или  Джону
не придется стыдиться за рыцаря Англии Мишеля де Фармер! Зря  что  ли  принц
подарил ему и Гунтеру одежду со своим гербом?!.
   Далеко  на  востоке  над  проливом  собирались  грязновато-серые  кучевые
облака, со стороны моря потягивало пахнущим солью  и  водорослями  ветерком.
Чувствовалось, что ближайшей ночью над Лондоном разразится летняя гроза.
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ФЕОДАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
   Ночь  на  двадцать  четвертое  августа  выдалась  беззвездная,  темная  и
ветреная. Порывы холодного ветра хлестали по кронам столетних дубов и буков,
окружавших дорогу на Дувр, в  чаще  коих,  как  шептались  в  деревнях,  еще
обитали боги сгинувших кельтов-язычников, а белобородые друиды-отшельники  и
поныне клали требы самым древним и великим деревьям втайне  от  христианских
священников... Страшно человеку такой  ночью.  Кажется,  будто  среди  теней
колеблющегося на ветру единственного факела, вставленного в кольцо на  стене
маленькой хибарки, пляшут чужие, принадлежащие ночи и дьяволу силуэты  ведьм
и неведомых чудовищ... Хорошо, что  дорожная  застава  Чатемского  шерифства
состоит  из  трех  человек  -  не  в  одиночестве  сидеть  в  темноте  среди
враждебного, холодного леса.
   Дорожные стражи спали попеременно, и вот сейчас,  в  глухой  предутренний
час, старший заставы Том Хоттин, продрогший до костей за  время  бдения  при
дороге, разбудил сменщика, валлийца по имени Беннет.  Последний  должен  был
дежурить до утра, пока помощник шерифа не пришлет смену.
   - Кому это нужно? - недовольно ворчал Беннет, затягивая пряжку  плаща.  -
Нет, ну скажи - кому приспичит гулять по дорогам ночами, когда всякий добрый
католик отдыхает перед новым днем?
   - Иди, иди, подыши свежим воздухом, - подтолкнул не торопящегося валлийца
Том. - Я и так отстоял больше положенного. Дай поспать хоть немного... А  ну
тихо! Что это?
   Сквозь дощатые стены придорожной хижины до слуха насторожившихся  стражей
донесся отдаленный глухой гул,  усиливавшийся  с  каждым  новым  мгновением.
Словно ревело штормовое море, накатывая на  берег  очередной  сокрушительный
вал... Том и Беннет растерянно переглянулись, но все же  схватили  копья  и,
позабыв о спящем третьем сотоварище по службе, кинулись прочь из хибарки,  к
едва серевшей в темноте полосе дороги.
   Этот отрезок широкого тракта был прямым и днем отлично  просматривался  в
обе  стороны.  Сейчас  двое  всерьез  перетрусивших  стражников  могли  лишь
различить, что с севера, со стороны Лондона, к  заставе  споро  приближаются
несколько желтоватых огоньков и оттуда же  доносится  невнятный  рокот,  все
больше начинающий походить на перестук множества десятков копыт.
   А далеко над лесом, в черном небе над долиной Темзы, посверкивали голубые
и белые длинные искорки молний, привнося в разворачивающийся  перед  глазами
чатемцев спектакль несколько демонический характер.
   Вскоре стало понятно, что по дороге к Дувру сквозь ненастную ночь  мчится
большой конный отряд.
   - Иисус и  святой  Томас!  -  Беннет,  медленно  отступая  к  придорожным
зарослям, перекрестился дрожащей рукой. - Том, это  же  Дикая  Охота!  Спаси
нас. Господи...
   Оба чатемца, не  сговариваясь,  бросились  прочь  с  тракта,  проломились
сквозь колючие кусты, оставляя на шипах клочки одежды,  и  замерли  в  тени,
сжимая вспотевшими ладонями оружие.
   Земля заметно подрагивала, стало возможно различить приглушенное фырканье
и тяжелое дыхание лошадей, по-звякивание сбруи, доспехов и оружия;  отблески
огня ложились на пустую, гладкую дорогу. Беннет ошибся - Дикая Охота  всегда
скачет бесшумно и без живого пламени... К Дувру быстрой  рысью  шла  тяжелая
рыцарская конница.
   Крупные боевые кони с облаченными в полную броню всадниками неслись  друг
за другом, по две пары в  ряд.  За  первой  четверкой  другая,  третья...  У
некоторых в руках были факелы, которые  Беннет  издали  принял  за  болотные
огоньки,  иные  скакали  в  глухих,  посверкивающих   красноватыми   бликами
начищенных шлемах и с поднятыми к темному небу тонкими копьями. Над головами
виднелись  укрепленные  на  пиках  узкие  вымпела,  изображения  на  которых
различить было невозможно.
   Боевой  отряд  числом  не  меньше  чем  в  полную  сотню  мечей   миновал
неприметную сторожку на Лондонском тракте и канул в темноту.  Но  долго  еще
тишину ночного леса беспокоил удаляющийся гул копыт,  бьющих  по  утоптанной
земле, и мелькали огненные точки факелов...
   - Что делается в веселой  Англии,  -  покачивая  головой,  прошептал  Том
Хоттин,  осторожно  вылезший  обратно  на  тракт.  Он  вместе   с   Беннетом
настороженно смотрел вслед исчезнувшему вдалеке отряду.  -  Может,  опять  к
аббатству Святого Мартина гвардию гонят? Что ж такое  могло  приключиться  в
святой обители?
   Великаны-дубы, поднимавшие кроны по краям дороги, не ответили  на  вопрос
озадаченного человека, а лишь еще громче зашумели резной листвой,  мятущейся
под наплетавшим ледяным ветром.
   Столь неожиданно и быстро  придуманный  принцем  Джоном  план  переворота
осуществлялся без каких-либо затруднений или  внезапных  препон  со  стороны
потерявшей бдительность государственной службы канцлера Лоншана. Ко времени,
когда солнце коснулось  дальних  лесов  Корнуолла  и  медленно  уползало  за
горизонт, несколько рыцарских отрядов, пришедших  из  Лондона  или  в  обход
города  по  проселочным  дорогам  из  окрестных  замков,  встретились  возле
небольшой каменной часовни, выстроенной на развилке дорог, ведущих к  Чатему
и  Мейдстоуну.  Подъезжавших  дворян  приветствовали  трое  людей  с  гербом
Плантагенета на плащах, а невысокий и широкоплечий здоровяк,  известный  под
именем Гая Гисборна, подзывал к себе командира каждой группы и что-то  долго
объяснял, показывая небольшие исписанные листки пергамента. Д