, что являлся незаконным сыном впавшего
некогда во грех отца настоятеля и неизвестной бедной потаскушки, после родов
подбросившей детище папеньке. Аббату ничего не оставалось делать, кроме  как
взять сынка на  воспитание.  Все  монахи,  равно  как  и  епископ  Донегола,
прекрасно знали о происхождении юного послушника, но помалкивали - у самих и
не такие грешки водились.  Двенадцати  годов  от  роду  Колумбан  сбежал  от
постылого папеньки и его развеселых монахов, перебрался в Уэльс, где нанялся
в поденщики, но позднее ушел послушником в Бенедиктинское аббатство и принял
там постриг, не сумев преодолеть устоявшиеся с детства привычки.
   И случилось так,  что  в  один  далеко  не  прекрасный  день  фламандские
наемники из армии короля Стефана разорили обитель и сожгли ее. Отец Колумбан
чудом сумел избежать расправы - фламандцы, эти дьявольские отродья, перебили
почти всю братию - и  двинулся  к  Глостеру,  надеясь  примкнуть  к  отрядам
императрицы.
   Повезло барону Фридриху - он разом получил в свое копье отличного лучника
и самого настоящего священника: Колумбан  успел  до  разграбления  монастыря
принять сан. Не пожелав по окончании войны бросать господина  барона  (благо
податься  было  совершенно  некуда),  отец  Колумбан  отправился  с  ним   в
Нормандию.  Изначально  Фридрих  хотел  предложить   воинственному   батюшке
должность капеллана часовни  в  замке  Фармер,  но  святой  отец,  несколько
неожиданно раскаявшись в  многочисленных  грехах  своих,  решил  последовать
старой традиции кельтского  христианства:  зажить  отшельником.  Пустыни,  к
сожалению, под боком не оказалось, и отец Колумбан  обнаружил,  что  жить  в
лесу ничуть не хуже, чем в безжизненных  песках  или  на  холодных,  скудных
горных склонах. Дом он построил самостоятельно,  лишь  с  небольшой  помощью
барона, придерживаясь почерпнутых из сказаний о древних норманнах  традиций,
и зажил себе в тиши и уединении.
   Лет десять об отшельнике мало кто знал в округе  -  живет  себе  монах  и
пускай живет, благо никого не трогает, кур не ворует, девок не пугает. Но по
прошествии  этого  времени  про  отца  Колумбана   начали   распространяться
любопытные слухи. То корову вылечит, то расслабленного на ноги  поднимет,  а
иногда, случалось, помолившись, пустынник и вовсе неизлечимые хвори изгонял.
Впрочем, святым его стали  почитать  после  одного  совершенно  невероятного
чуда, сотворенного лет восемнадцать назад,  как  раз  во  времена  окончания
второго похода Христова Воинства  в  Палестину.  Некий  рыцарь,  возвращаясь
через баронство Фармер из Святой  Земли  в  Англию,  оказался  болен  черной
оспой. Остановился  сей  доблестный  сэр  в  замке,  за  пару  дней  заразил
большинство  его  обитателей,  а  деревенская  прислуга  принесла  хворь   в
окрестные поселки.
   Отец Колумбан явился в замок Фармер немедленно, осмотрел  больных,  средь
коих оказался и сам Фридрих, к тому времени изрядно постаревший,  и,  против
своего обыкновения творить молитву в уединении,  бухнулся  на  колени  прямо
средь двора, громко взывая к Господу Богу и всем святым. Молился  старец  до
заката, потом же просто встал и ушел.
   К утру все были здоровы. Включая и проезжего рыцаря,  бывшего  еще  вчера
при смерти. Только слабость оставалась еще у некоторых дня три да не исчезли
с лица следы заживших чудесным образом язв и струпьев.
   В деревнях баронства приключилась похожая  история  -  отец  Колумбан  не
пользовал недужных травами или  целебными  минералами,  а  лишь  молился  да
распевал  псалмы  на  латыни,  благословляя  направо  и   налево   громадным
деревянным крестом. Одним словом, жертв черной хвори почти  не  досталось  -
единственно, немногие умерли раньше, чем отец Колумбан узнал о напасти.
   В одночасье отец Колумбан в глазах крестьян, старого  барона  и  соседей,
узнавших про чудеса, превратился в святого.  Сам  он  категорически  отрицал
свою святость, сообщая, что чудо сотворил вовсе не он, а иная, высшая сила -
замусоленный указательный палец монаха при этих словах неизменно указывал  в
небеса.
   Однако народная тропа к  дому  отшельника  упрямо  не  желала  зарастать.
Приходили  все:  арендаторы,  иомены,  рыцари,  разбойники  (последних  отец
Колумбан почитал особо -  кому-то  же  необходимо  бороться  за  их  души?).
Следует отметить, что лесная  братия  зачастую  являлась  к  святому  не  на
исповедь или причастие, а с  вполне  мирскими  просьбами;  укрыть  на  время
своего, вылечить раненого, а то и вовсе обратить свинец в  золото...  Ходили
упорные сплетни, что святой Колумбан иногда обращал самые простые металлы  в
благородные, но с неким  французским  герцогом  история  приключилась  прямо
противоположная.  Обедневший  дворянин  пригнал  к  жилищу  пустынника  воз,
набитый  медью,  и  потребовал  немедленно  облагородить  металл.   Колумбан
выставил герцога со скандалом, а потом француз рассказывал, будто  последние
золотые цехины в кошельке нежданно-негаданно обратились  в  жалкие  истертые
медяки...
   Наверняка все это были непотребные враки -  чего  только  про  святых  не
наплетут!
   Отец Колумбан никогда не забывал своего благодетеля - старого барона, и с
ним его сына Александра да внука Мишеля. Гостем в замке святой отшельник был
частым и желанным, три поколения Фармеров стали его духовными детьми, мелкие
чудеса он творил постоянно, но такого, как сегодня, сэр Мишель еще не видал,
да и не мог  видеть  прежде.  Пустынник  изгнал  не  кого-нибудь,  а  самого
дьявола, ничуть при этом не испугавшись!
   Рыцарь и святой подошли к самому  входу  в  жилище,  к  небольшой  грубой
коновязи. Сэр Мишель так и не сед в седло на пути  к  обиталищу  пустынника,
боясь  обидеть  отца  Колумбана,  да  и  следовало  поддерживать   постоянно
сползавшего  с  лошади  бесчувственного  оруженосца.  Как  крепко   его   ни
привязывай, результат один - почти бездыханное тело так и норовит  свалиться
с седла то на одну, то на другую сторону. Один раз Гунтер едва не  грохнулся
наземь,  и  сломать  шею  германцу  не   позволили   только   руки   вовремя
подхватившего его рыцаря.
   По дороге сэр Мишель и старый Колумбан не  разговаривали.  Отшельник  был
угрюм да мрачен, а  норманн  пребывал  в  полнейшем  расстройстве  чувств  и
переживал молча. Прекрасно  известно,  что  дьявол  искушает  смертных  лишь
необходимыми, вожделенными вещами  или  желаниями,  вот  и  сейчас  нечистый
безошибочно ударил по самому болезненному месту в душе оруженосца.  Конечно,
Джонни ужасно хочется домой, но наверняка на самом  деле  он  сейчас  желает
остаться здесь, в Нормандии. К тому  же  Джонни  у  себя  там  не  был  даже
оруженосцем, а о рыцарском посвящении уж точно мечтать не приходилось... Как
здорово, что отец Колумбан пришел так вовремя!
   - Давай снимать его, - проворчал пустынник, когда  сэр  Мишель  прикрутил
поводья своей кобылы к бревнышку. - Занесем в дом.
   Они отвязали Гунтера от седла, опустили на утоптанную землю перед дверью,
и норманн снова похлопал оруженосца по щекам.
   - Джонни, ты меня слышишь? - воззвал рыцарь. - Скажи что-нибудь!
   - Что-нибудь... - не открывая глаз, покорно повторил Гунтер.
   - В дом! - распорядился отшельник, пиная  ногой  притвор  и  нагибаясь  к
ногам германца. - Ну, взялись!
   Жилище святого Колумбана  меньше  всего  походило  на  келью,  будучи  на
удивление просторным, хотя и мрачноватым по причине  отсутствия  окон.  Свет
давали только многочисленные сальные  свечи  возле  самодельного  алтаря  да
круглый открытый очаг под отдушиной в потолке,  располагавшийся  в  дальнем,
северном конце дома. Мишель бывал у отца Колумбана и  раньше,  потому  и  не
удивился такому странному, по его  понятиям,  жилью.  Насквозь  прокопченный
потолок покрывал толстенный  слой  сажи  от  смоляных  факелов,  возжигаемых
зимой, и дыма постоянно горевшего очага. Справа, у восточной, как и положено
каноном, стены красовалось над алтарем деревянное  распятие  и  раскрашенные
фигурки святых.
   Дальше, шагов на десять, посреди помещения громоздился чудовищно корявый,
бесформенный стол, видимо, изначально задумывавшийся мастером как круглый, а
по стенам тянулись лавки, заваленные поеденными молью волчьими  шкурами.  К.
отцу Колумбану частенько  забредали  паломники  или  просто  путники,  и  по
монастырскому обычаю места должно было хватать всем. Стол украшали несколько
деревянных чаш и тарелок, сейчас немытых  и  сваленных  грудой  прямо  возле
обеденного котла. Видимо, отец Колумбан мыл свою посуду только тогда,  когда
чистых мисок уже не оставалось и святой оказывался перед  выбором:  есть  из
заплесневелой посуды или засучить рукава рясы  и  заняться  мойкой.  Правда,
частенько проблема мытья посуды решалась менее болезненным для ее  владельца
способом -  накладывалась  суровая  епитимья  на  кого-нибудь  из  явившихся
покаяться грешников.
   - Фу, ну и денек! -  вздохнул  старец,  усаживаясь  на  лавку.  Чудеса  в
решете!
   - Как хорошо, что ты его прогнал, - снова завел свою  музыку  рыцарь,  но
отец Колумбан лишь отмахнулся.
   - Не успел вовремя, - огорченно сказал он. - Ты знаешь, как я  догадался,
что этот господин бродит неподалеку? Очень  просто!  У  меня  все  молоко  в
момент скисло. А ведь только сегодня  прихожане  из  деревни  принесли!  Чем
ужинать будем - не знаю.
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОЕДИНОК С КРОКОДИЛОМ
   Отец Колумбан между делом разбирал пузырьки  с  разнообразными  целебными
снадобьями, в изобилии стоявшие на многочисленных стенных полках,  и,  найдя
потребное зелье, повернулся к сэру Мишелю:
   - Мишель, подержи своего оруженосца, он сейчас проснется  и  будет  очень
недоволен...
   Норманн подошел к лавке, на которой лежал Гунтер, и,  опустившись  рядом,
крепко взял германца за руки.  Отец  Колумбан  нагнулся  над  бесчувственным
гостем, пребывающим в странном полусне, и, нажав  двумя  пальцами  на  щеки,
разомкнул челюсти.
   - Держи! - рявкнул отшельник на Мишеля, вливая едко пахнущую  жидкость  в
рот оруженосца.
   Сэр Мишель налег на Гунтера всей  тяжестью  своего  тела,  но  едва  смог
сдержать неожиданно начавшего вырываться и размахивать руками германца.
   Гунтер  все  же  успел  заглотить  большую  часть  отравы  святого  отца,
закашлялся, неожиданно вскочил  на  ноги,  с  силой  оттолкнув  собственного
рыцаря и воззвал:
   - Да что происходит, черт вас всех дери?  Чем  вы  меня  опоили?!  Какого
дьявола? - Эти слова Гунтер выкрикнул по-немецки, не  совсем  пока  понимая,
где находится и что происходит. Сильно болела голова, а на  затылке  выросла
солидная шишка. Рука отца Колумбана была крепкой, но  куда  крепче  оказался
его посох, настоящий, хорошо просушенный дубовый сук...
   Старец стоял рядом, скрестив руки на  груди,  и  ухмылялся,  наблюдая  за
разбушевавшимся оруженосцем. Только последние слова Гунтера, видимо,  слегка
вывели его из себя.
   - Какого, говоришь, дьявола? Самого обыкновенного! Он, к  счастью,  всего
один, - проворчал отец Колумбан. - А будешь поминать Князя Ночи всуе - еще и
не на такие неприятности нарвешься! Скажи спасибо, болван, что жив остался!
   Отец Колумбан, умолкнув, убрал со стола грязную посуду,  положив  тарелки
прямо на пол, и принес деревянную бадейку с водой. Пригодится.
   -  Что  стоите?  Садитесь,  -   громко   предложил   отшельник,   нарушая
установившееся вдруг неловкое молчание.
   - Ладно, - сдался Гунтер. - Кто-нибудь мне объяснит,  почему  я  оказался
здесь, что случилось раньше и вообще в чьем доме мы находимся?
   Германец,  безусловно,  узнал  отца  Колумбана,  однако  воспоминания   о
пребывании на солнечной  придорожной  полянке  в  лесу  канули  бесследно  с
момента, когда Лорд заговорил о возвращении домой.
   - Ты разве ничего не помнишь? - изумился  сэр  Мишель.  -  Этот...  седой
сначала играл на лютне, потом. Я тоже забыл.
   - Ну-ка, ну-ка. - Гунтер с интересом воззрился на  сэра  Мишеля.  -  Нет,
этого старого негодяя я прекрасно помню, но потом... Будто провал в памяти.
   - Не мудрено, - проворчал отец Колумбан, присаживаясь к столу, остальные,
повинуясь знаку руки отшельника, последовали его примеру.  -  Больше  слушай
искусителя! Да с ним не только говорить опасно, но даже  упоминать  его  имя
всуе. Полагаю, он просто хотел избавиться от тебя. И наверняка  уверил,  что
сможет вернуть обратно.
   Память Гунтера начала проясняться. Ну и морок навел на  него  господин  в
малиновом берете! И  ведь  точно,  вначале  разговор  шел  о  строении  двух
Вселенных, потом. Ох, он вед;э даже пообещал заправить самолет бензином!  Ну
и ну.
   Гунтер, немного  робея  под  пронзительным  взглядом  отшельника,  словно
пытавшегося просверлить глазами дырку в голове оруженосца,  в  общих  чертах
передал отцу Колумбану смысл беседы с Лордом.
   - Искушение, искушение... - пробормотал германец, вспомнив слова  монаха.
- Вот оно что! А я и  поддался.  А  вдруг,  -  Гунтер  с  некоторой  опаской
покосился на отшельника, - Лорд и вправду вернул бы меня обратно?
   Услышав слова,  произнесенные  германцем  почти  шепотом,  отец  Колумбан
гневно сверкнул глазами, но голос его остался ровным и спокойным:
   - Вернуть-то он тебя действительно собирался, а  вот  дальше...  Полагаю,
Лорд нашел бы способ избавиться от ненужного человека.  Не  знаю.  Говоря  о
твоей смерти там, Князь Ночи наверняка не лгал, всей правды, однако, тоже не
открыл. Как обычно, впрочем. Ты слышал о предопределении? О судьбе?
   - Конечно, - кивнул Гунтер.  Между  прочим,  и  Лорд  о  чем-то  подобном
упоминал еще в первом разговоре...
   - Все в мире взаимосвязано, -  сказал  монах,  обретая  вдохновенный  вид
проповедника, - каждая травинка  имеет  свое  значение  и  место  в  Большом
Творении,  а  человек  тем  более!  Твое  предопределение  в   старом   мире
исполнилось - ты, вернее, твоя  первая  сущность  перестала  существовать  в
пределах зримого Творения...
   - Это я и от Лорда  слышал.  -  Германец  начал  злиться.  Сколько  можно
талдычить одно и то  же!  И  святой,  и  бес  повторяют  как  попугаи:  "Ты,
милейший, мертв, но одновременно жив". -  Прекрасно,  но  тогда  расскажите,
каковы следствия этой абсурдной аксиомы?!
   - Твое возвращение обратно скорее всего невозможно, - четко произнес отец
Колумбан. - Нарушится  общая  картина  Большого  Творения.  Неизвестно,  что
получится, если ты вернешься домой живым. Лишний человек... Вдруг однажды ты
бы смог убить на поединке короля  или  принца,  например,  Франции?  Которые
обязательно остались бы живы, не будь тебя в пределах тварного мира?
   - В нашей  Франции  нет  короля,  -  машинально  заметил  Гунтер,  -  там
республика. Значит, Лорд, который так печется  о  том,  чтобы  история  мира
осталась стабильной, хотел выкинуть меня отсюда, а  там  угробить?  Понимаю,
понимаю... Тогда обе Вселенных развивались бы без всяких  изменений,  точно?
Здесь случилось  бы  все,  что  должно  случится,  -  все  войны,  эпидемии,
инквизиции... Так?
   Отец  Колумбан  молча  кивнул.  Сэр  Мишель  сидел  тихо,   стараясь   не
перебивать. Рыцарь по-прежнему понимал очень немного, но вопросы пока  решил
отложить на Потом - Джонни рано или поздно разъяснит.
   - Но если я понял правильно, - продолжил думать вслух Гунтер, не глядя на
собеседника, - значит, и здесь мне нельзя оставаться...
   - Почему? - искренне удивился старец. - Разве, зная будущую историю, тебе
не захочется ее изменить в лучшую сторону? Насколько я могу  судить,  Второе
Творение было создано не для повторения прежних  ошибок  человечества,  а  с
целью дать людям возможность пойти новой дорогой! И потом, существо, которое
ты называешь Лордом, уже начало действовать, сразу  после  твоего  появления
выставив на игральную доску свою фигуру и тем уравновесив силы. Я это твердо
знаю.
   - Откуда? - оторопел германец.
   - У меня частенько бывают теологические диспуты  с  некоторыми...  э-э...
личностями, - фыркнул святой. - А со знакомым тебе господином я имел встречу
только вчера. Нехорошо, когда дьявол гуляет по земле.  Вот  мне  и  поручили
вежливо попросить его вернуться в Пустоту.
   - Кто поручил? - вытаращился Гунтер.
   - И почему ты такой любопытный? - скривился отец Колумбан.  -  Кто  надо,
тот и поручил. Если ума достаточно - сам догадаешься.
   "Великолепно,  -  отрешенно  подумал  Гунтер.  -  Значит,  можно  жить  в
двенадцатом веке, не опасаясь последствий собственной деятельности?  Рыцари,
монахи, запросто беседующие с Господом  Богом.  Вдобавок  появилась  "другая
фигура"... Прикажете бороться с посланником сатаны?  Да  за  кого  они  меня
принимают?"
   - А кто это? - не выдержал сэр Мишель, опередив на мгновение  оруженосца,
собиравшегося задать аналогичный вопрос. - Я про фигуру... Черную.
   - Это смертный, только отдавший  душу  и  тело  неназываемой  силе...  Он
опасен тем,  что  сделал  это  не  из  страха  или  жажды  мирских  благ,  а
добровольно, искренне полагая, что Лорд сильнее... Кто он - мне неизвестно.
   - Ладно, понятно, - вздохнул Гунтер и задал самый главный  вопрос,  ответ
на который искал все последние дни: - Нам-то с Мишелем как быть дальше?
   - Просто жить, - ответил отец Колумбан, - если вы избраны, значит, не  вы
найдете поприще, а оно вас. Однако это  не  значит,  что  следует  бесцельно
проводить время на охоте или... - святой строго покосился на рыцаря,  -  или
на сеновалах. Поймите, дурни, в одиночку вы  не  сможете  ничего  совершить.
Лишь вместе вы сила. Нечистый будет стараться разрушить ваш союз,  вспомните
тогда о моих наставлениях. Преодолеть искушения вам поможет чувство долга  -
крепко держите свое слово...
   - Какое слово?  -  не  понял  Гунтер,  перебивая  отшельника.  Оруженосец
медленно оглядел отца Колумбана. - Вы  хотите  потребовать  от  меня...  нас
некоей клятвы?
   Старец отрицательно покачал головой:
   - Сказано в Писании - "Не клянись". И вообще,  дорогие  мои,  вам  вдвоем
действительно представляется возможность изменить историю мира. Князь  Ночи,
насколько я понимаю, пугал вас всякими  россказнями  о  том,  что,  убей  вы
предка некоей великой личности из  будущего,  случится  страшное?  Подумайте
сами, разве было бы плохо, если Гай Кесарь Калигула несколько столетий назад
не появился бы на свет?
   - Наверно, не было,  -  согласился  Гунтер.  -  Но  тогда  все  стало  бы
по-другому!
   - А кто такой Калигула? - неожиданно встрял сэр Мишель.
   . - Да был один, - отмахнулся оруженосец, - Импер... э...  ну,  в  общем,
король Италии. Не самый лучший. - Гунтер снова  взглянул  на  отшельника.  -
Значит, мы можем просто делать что хотим? И  наши  действия  не  повлекут...
нехороших последствий?
   Святой посмотрел на германца серьезно.
   - Смотря какие действия. И при каких обстоятельствах.
   - То есть, - осторожно начал Гунтер,  -  если  я,  неплохо  зная  историю
своего мира, вмешаюсь в некие будущие события... Я, например, помню о смерти
императора Фридриха Барбароссы, который должен  утонуть  через...  -  Гунтер
нахмурился, прикидывая даты, - ...ну да, почти через год. И  ведь  мы  можем
успеть на берег реки Салеф к десятому июня следующего года. Представляю, что
станется, если Фридрих Рыжебородый придет в Палестину, в Святую Землю вместе
со своей армией! Предполагаю, это будет уже не обычное изменение истории,  а
нечто большее.
   - Вот-вот, -  подтвердил  отшельник,  пытаясь  не  обращать  внимания  на
настойчивые тычки локтя сэра Мишеля. Рыцарь был поражен новостью о возможной
смерти императора германского, и ему очень хотелось расспросить подробнее.
   "Любопытная картина вырисовывается,  -  подумал  Гунтер,  -  слова  этого
необычного старца  истолковать  двояко  невозможно.  Если  он  действительно
святой, а может, ангел, архангел или  кто  еще  там,  замаскировавшийся  под
человека? - получается, что мне вместе с рыцарем дается право  делать  самые
невероятные вещи, не оглядываясь на возможные последствия в будущем.  Спасти