у, если я не имею собственного дома и живу тем, что служу людям
побогаче и познатнее меня, то уже напрочь позабыл, кто я и откуда?
   - Нет, конечно, - с легким смущением пробормотал Гисборн. Уже сколько раз
он убеждался, что Мак-Лауду известно намного больше, чем кажется  на  первый
взгляд, но. снова не доверял собственным ушам.
   - Могу поспорить, собственную родословную ты помнишь наизусть. - В голосе
Дугала пробилась еле скрываемая досада. - Впрочем, любому понятно:  что  ты,
что Мишель - урожденные сассенахи. И его, и твои предки приплыли  на  берег,
который еще не называли Нормандией, вместе с Ролло-Норвегом, а потом явились
в Британию вслед за Вильгельмом Бастардом. Но Британии вам показалось  мало,
и вы полезли к нам... Я прав?
   - Прав, - миролюбиво  согласился  Гай.  -  Только  учти  если  мы  начнем
пересчитывать все стычки между  твоей  страной  и  моей  даже  за  последние
двадцать лет,  потратим  весь  оставшийся  день.  Между  прочим,  что  такое
"сассенах"? Мне оскорбиться или не стоит?  Я  ведь  собирался  поблагодарить
тебя за рассказ, но раздумал. Теперь я уверен, что вы с той пыжей  девчонкой
с постоялого двора наверняка быстро нашли  бы  общий  язык  -  переругавшись
насмерть.
   - Вот уж нет! - огрызнулся Мак-Лауд, но уже гораздо спокойнее.
   - Тогда прекрати злиться и ответь на вопрос. Если ты меня обозвал,  скажи
честно. Сегодня я склонен прощать ближних своих.
   Дугал презрительно засвистел и только потом соизволил заговорить:
   - Так у нас называли северян -  тех,  что  каждое  лето  высаживались  на
восходном побережье, чтобы ограбить приморские  селения  и  снова  удрать  в
море. Позже, когда набеги  пошли  на  убыль,  имя  по  наследству  досталось
жителям Нормандии. Еще позже - вам, англичанам.  Но  есть  разница.  Скажем,
Мишель действительно сассенах, а ты - паршивый сейт.
   - Думаю, я осознал, в чем состоит сие тонкое  различие,  -  хмыкнул,  сэр
Гисборн. - Не надейся - я помню, что обещал спускать твою болтовню. Но  лишь
сегодня! Кстати,  а  соплеменников  Мишелева  оруженосца,  Гунтера,  вы  как
называете?
   - У него здесь нет соплеменников, - отрезал Мак-Лауд. - Он не такой,  как
мы.
   - Что ты хочешь сказать? - не понял Гай. - Конечно,  он  немного  странно
разговаривает, но это объяснимо, он же иноземец...
   - Когда мы встретимся в следующий раз, приглядись к нему внимательнее,  -
снисходительно посоветовал Дугал. - Вы что, ослепли и ничего  не  замечаете?
Этот тип не просто странно разговаривает, он как  будто  сперва,  складывает
фразу про себя на каком-то ином языке, переводит, а  уже  потом  произносит.
Понятия не имею, где он жил раньше, однако на нас он пялится, будто  впервые
увидел живых людей. Он беседует с  отцом  Колумбаном  о  судьбах  королей  и
государств, но потихоньку расспрашивает Мишеля о том, что каждому известно с
детства! Ты хоть раз видел, как он держит меч? Словно думает, что  обожжется
или что клинок сейчас оживет, вырвется и убежит! Он почти  не  умеет  ездить
верхом - сидит, как виллан на осле! И эта его штука, что припрятана  у  отца
Колумбана! Я посмотрел, она сделана из холодного железа, но провалиться  мне
на этом месте, если я знаю, кто  ее  смастерил  и  для  чего!  Спрашивается,
откуда мог взяться подобный человек и что ему здесь нужно? Мишель,  конечно,
ему  доверяет,  но  Мишель  -  простая  душа  и   будет   доверять   каждому
встречному-поперечному, пока однажды его здорово не надуют.
   - Ты преувеличиваешь, - не совсем уверенно возразил сэр Гисборн, ибо  сам
не раз замечал в  поведении  оруженосца  де  Фармера  некие  не  поддающиеся
внятному определению странности. - Неужели  ты  считаешь,  что  святой  отец
позволил бы какому-то проходимцу сопровождать своего воспитанника?
   - Это верно, - после некоторого  размышления  признал  Мак-Лауд.  -  Отец
Колумбан разбирается в людях, Мошенника он бы сразу раскусил. Однако даже  у
святого  отшельника  могут  быть  свои  секреты  и  свои,  неизвестные   нам
соображения. Почему он не позволил нам ехать вместе? Куда он отправил Мишеля
и Гуннара? Мы вполне  могли  дождаться  их  в  Алансоне,  но  отец  Колумбан
настоял, чтобы мы без остановки ехали в Марсель! С какой стати?  Может,  все
это ерунда, но,  когда  за  моей  спиной  начинают  вот  так  шушукаться,  я
становлюсь не в меру подозрительным.
   Гай  не  нашел  достойного  возражения.  Дугал   подметил   куда   больше
необъяснимых мелочей,  связанных  с  личностью  человека,  называвшего  себя
Гунтером фон Райхертом из Германии, нежели  он  сам.  Оруженосцу  Мишеля  де
Фармера нельзя было отказать в сообразительности или преданности (разве  что
обвинить в некоторой непочтительности к своему молодому сюзерену), однако за
ним неотвязно следовали какие-то  загадки.  Речь,  манеры,  поведение,  даже
внешность - все хоть немного, да отличалось от обычных.
   - Но если этот человек не тот, за кого себя выдает, что нам делать? - Сэр
Гисборн решил рассмотреть дело с иной, более практичной точки зрения.
   - Пока ничего. - Мак-Лауд пожал плечами. - Надеяться, что все обойдется и
мы благополучно доберемся туда, куда собирались. Возможно,  к  тому  времени
все трудности разрешатся сами  собой.  Я  не  говорю,  что  этот  Гуннар  из
Германии или откуда он там на самом деле -  плохой  человек.  У  него  могут
иметься серьезные причины вести себя именно так. Однако я бы предпочел знать
правду о том, кто он такой. Пока это остается в тайне - он мне не враг, но и
не друг. Думай и поступай как хочешь, только потом не говори,  что  тебя  не
предупреждали... Мы пришли.
   За разговорами Гай не заметил, как они миновали длинную стену  аббатства,
пересекли располагавшийся рядом жилой  квартал  и  очутились  на  деревянной
набережной Луары, рядом с длинными рядами причалов и качающимися  на  волнах
кораблями. Здешние суда несколько отличались от стоявших в гавани Руана  или
Дувра. Тут предпочитали вместительные, широкие плоскодонки под растянутыми в
ширину парусами, низко сидящие в воде и способные принять на борт  кажущееся
почти бесконечным число сундуков, мешков, ящиков, пассажиров  и  даже  живой
груз: истошно блеющих овец или фыркающих и опасливо  косящихся  по  сторонам
лошадей.
   Кое-какие из барок, выглядевшие самыми старыми, полагались не столько  на
паруса, сколько на весла. В  море  всегда  можно  рассчитывать  на  ветер  -
попутный или препятствующий, а как прикажете быть на реке, закрытой со  всех
сторон холмами? Только грести, хотя есть еще средство - уныло бредущая вдоль
берега воловья Упряжка, тянущая груженое судно против  течения.  Хлопотно  и
долго, однако надежно.
   Пристани жили обычной  жизнью,  одинаковой  для  всех  морских  и  речных
гаваней мира.
   Где-то привезенный товар сгружали с борта  корабля  на  пристань,  где-то
наоборот  -  перетаскивали  тюки  в  недра  трюмов,  торговцы  свежей  рыбой
старались перекричать друг друга,  сновали  разносчики  и  посредники  между
купцами  и  владельцами  судов,  чинно  шествовали  почтенные  обыватели   и
явившиеся за покупками матроны, прогрохотал мимо десяток городской стражи...
На середине широкой мутно-серебристой реки медленно разворачивалась вниз  по
течению  зеленая  барка  с  высокой  надстройкой  на  корме.  Пахло   мокрой
парусиной, деревом, преющей кожей и почему-то яблоками.
   Источник яблочного аромата выяснился быстро -  в  окрестных  садах  сняли
первый урожай  и  теперь  увозили  его  на  север.  Мак-Лауд,  проходя  мимо
очередного  груженного  красно-желтой  россыпью  плодов  возка,  без  особых
колебаний украдкой прихватил несколько штук  и  теперь  шумно  грыз,  плюясь
семечками.
   - Сказано: не укради, - заметил Гай. - Но раз украл, то поделись.
   Дугал запустил в него одним из своих спелых трофеев и вдруг остановился.
   - Вот, - уверенно заявил он, указывая  на  приглянувшееся  ему  судно.  -
Хорошо бы она направлялась вверх по реке.
   -  Почему  именно  эта?  -  Сэр  Гисборн  пристально  обозрел  ничем   не
примечательный кораблик о низкими бортами и  широкой  палубой,  заставленной
какими-то ящиками.  На  его  неискушенный  взгляд,  посудина  совершенно  не
отличалась от своих соседей, разве что ее украшала проведенная  вдоль  борта
белая полоса.
   - Нравится, - невозмутимо пояснил Мак-Лауд, выбросил яблочный  огрызок  и
спрыгнул на жалобно  скрипнувшие  доски  причала.  Гай  последовал  за  ним,
догадываясь, что перед его глазами вот-вот разыграется шумное  представление
с названием "торговля по-шотландски". Мак-Лауд чувствовал себя  победителем,
когда ему удавалось  сбить  предлагаемую  цену  на  один-два  фартинга.  Сэр
Гисборн подозревал, что дело тут не в обостренной скупости, а в неистребимой
привычке препираться по любому поводу.
   Сам Гай торговаться не любил, да и не умел, справедливо  полагая  таковое
занятие достойным простолюдина или горожанина, но  никак  не  рыцаря.  Кроме
того, у них с Мак-Лаудом имелось на двоих по сотне фунтов, что позволяло  им
считать себя вполне обеспеченными  для  дальнего  путешествия  людьми  и  не
слишком беспокоиться о дорожных тратах.
   Однако Дугалу  не  повезло.  Владелец  судна  под  названием  "Бланшфлер"
действительно шел с грузом тканей и шерсти в верховья Луары, и, стоило  двум
будущим пассажирам заикнуться о цели своего пути, как он назвал столь низкую
плату за проезд, что случилось необычное: Мак-Лауд открыл рот - и закрыл, не
произнеся ни слова. При  таких  условиях  любая  торговля  выглядела  просто
нелепо, особенно если учесть возможность взять на борт лошадей и без  особых
трудов добраться до Дигуэна, а может, и до Роана.  Барка  отплывала  завтра,
между третьим  часом  и  полуднем,  и  благородные  господа  обещали  прийти
вовремя.
   - Оказывается, этот ваш  Крестовый  поход  не  так  уж  бесполезен,  -  с
неохотой  признал  Мак-Лауд,  когда  гавань  осталась  позади  и  компаньоны
зашагали к постоялому двору "Золотой кочет". - Иначе  бы  нас  ободрали  как
липку.
   - Перестань изображать скрягу, - хмыкнул Гай. - Все равно не поверю.  Как
думаешь, нам стоит перебраться на корабль прямо сегодня или завтра с утра?
   - Сегодня, - высказал свое мнение Дугал. - Там и переночуем. Как-то  все,
на редкость удачно складывается, даже чудно...
   В гостинице "Золотой кочет" за время отсутствия господ рыцарей  произошли
определенные  изменения.  Стоявший  посреди  двора  конюх  гонял  по   кругу
привязанную на  Длинной  корде  лошадь  -  запыленную,  тяжело  пыхтевшую  и
ронявшую из открытой пасти на землю клочья пены.
   - Кто-то изрядно торопился, - заметил Мак-Лауд, кивая в сторону уставшего
животного. На мокрой шерсти лошади расплывались пятна,  судорожно  дрожавшие
ноги еле двигались. Казалось, она сейчас упадет и больше не  поднимется,  но
все знали - к вечеру якобы загнанная насмерть кобыла придет в себя, а  через
два-три дня отдыха ее можно снова ставить под седло.
   - Вас, мессиры, тут дожидаются.  -  Неожиданное  приветствие  содержателя
постоялого двора сопроводил указующий кивок в дальний угол общего зала.
   - Нас? - слегка оторопел Гай.
   - Ежели, мессир, вас кличут милордом Гаем Гисборном из Англии - а сдается
мне, что так оно и есть, - стало быть, к вам гость  прибыл,  -  многословно,
однако не слишком вразумительно растолковал трактирщик.
   Упомянутый сэр Гай Гисборн вопросительно покосился  на  своего  спутника,
получив в ответ такой же искренне недоумевающий взгляд. Из возможных  гостей
им  на  голову  единственно   могли   свалиться   Фармер-младший   вкупе   с
оруженосцем...
   - Пошли выясним, кому мы понадобились, - здраво предложил Дугал.
   Сидевший за отодвинутым в самый темный угол столом человек в  пропыленной
темно-синей тунике выглядел полностью занятым содержимым стоявших перед  ним
мисок и кувшина, однако, услышав  приближающиеся  шаги,  вскочил.  Несколько
мгновений он подозрительно рассматривал Гай и Мак-Лауда, затем едва  заметно
кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и негромко спросил:
   - Шевалье Гисборн?
   - Это  я.  -  Гай  присел  на  скамью.  Дугал  остался  стоять,  небрежно
привалившись к стене, и миг спустя Гисборн понял,  по  какой  причине.  Если
неизвестный  вдруг  попытается  скрыться  или   напасть,   ему   сильно   не
поздоровится. - С кем имею честь и чем обязан подобным вниманием?..
   Незнакомец  хмуро  посмотрел  на   Мак-Лауда.   Шотландец   жизнерадостно
ухмыльнулся, вытянул из ножен кинжал и принялся крутить его  в  руке,  якобы
разминая кисть.
   - Можете говорить при нем, - сердито буркнул  сэр  Гисборн.  -  Если  вам
вообще есть что сказать. Кто вы, милейший?
   Человек с опаской огляделся,  сунул  руку  за  пазуху,  извл„к  тщательно
свернутый  в  несколько  раз  и  перетянутый  толстой  крученой  нитью  лист
пергамента и подтолкнул к Гаю.
   - Это вам. Я из Англии, рассчитывал догнать вас в Фармере, но там  никого
не оказалось: Барон Александр послал меня к тамошнему отшельнику...  у  него
еще имечко ирландское...
   - Отец Колумбан, - согласно кивнул сэр Гисборн, не притрагиваясь, однако,
к лежавшему между оловянных тарелок посланию. - Дальше?
   - Святой отец сказал, что баронет Фармер и его спутник уехали и не  стоит
гнаться за ними, а вот мессира Гая наверняка можно будет застать в Type.  Он
описал вас и вашего... э-э... спутника, и я помчался сюда. Стража на воротах
запомнила вас - двое рыцарей, приехавших вместе с итальянскими торговцами, -
и посоветовала искать здесь. Я нашел постоялый двор, но вы куда-то  ушли.  Я
остался ждать. Все. Берите письмо, там все сказано. Как  прочтете  -  ведено
спалить... - Незнакомец  отодвинул  звякнувшие  тарелки  и  кувшины,  уронил
голову на стол и почти мгновенно захрапел.
   - Если притворяется, то очень умело. - Дугал наклонился над посланником и
внимательно прислушался. - Нет, в самом деле спит. Что это нам  доставили  в
такой спешке? Знаешь, дурные новости почему-то всегда обгоняют хорошие...
   Гай забрал загадочный пергамент  и  перебрался  ближе  к  очагу,  в  круг
дрожащего красновато-оранжевого света. Дугал пристроился  рядом,  заглядывая
ему через плечо.
   На желтоватом свертке красовались две небольшие печати - красного воска и
зеленого. Внутри красного кружка один над другим выстроились  три  леопарда,
разинувших  пасть  и  поднявших  переднюю  лапу.  Посреди  зеленого  глубоко
оттиснулись крохотная митра и посох с рукояткой завитой бараньим рогом.
   - Та-ак... - озадаченно протянул сэр Гисборн.
   - Открывай, открывай, - нетерпеливо потребовал Мак-Лауд. -  Похоже,  ваше
прошлое не желает вас отпускать.  Леопарды  и  митра  -  принц  Джон  и  его
святейшество бастард Клиффорд,  чтоб  мне  провалиться.  Зачем  таким  людям
понадобились бедные грешники вроде нас?
   Гай молча перерезан суровую нитку и развернул  хрустящий  лист,  покрытый
ровными строчками отличного, хотя и мелковатого почерка.
   - У-у... - протянул Дугал, всмотревшись в  послание.  -  Тут  я  тебе  не
помощник. Я еще с горем пополам могу выдавить из себя пару фраз  на  латыни,
но осилить такое длиннющее письмо... Надеюсь, тебя учили читать, благородный
сэр, или только махать мечом направо и налево?
   - Учили, учили, - буркнул сэр  Гисборн,  лихорадочно  припоминая  начатки
древнего языка, вбитые в него терпеливыми монахами Ноттингамского аббатства.
- Сядь и не мешайся.
   Первая фраза, как ни  странно,  перевелась  без  особого  труда,  и  Гай,
мысленно поблагодарив архиепископа Кентербери за милостивое  обхождение  без
излишних словесных изысков, начал вполголоса  читать,  перелагая  написанный
текст с латыни на привычный норманно-французский:
   "Шевалье Мишелю де Фармеру.  В  его  же  отсутствие  вручить  pыцарю  Гаю
Гисборну Ноттингамскому"
   -  Куда  же  наш  многомудрый  святой  отец  услал   Мишеля?   -   ехидно
поинтересовался Мак-Лауд. - Он и Гуннар должны были ехать по той же  дороге,
что и мы, и их бы нагнали первыми. Тебе это не кажется странным?
   - Не кажется, - отрезал Гай. - Святому отцу  виднее!  Не  отвлекай  меня!
Вопросы будешь задавать потом. И отодвинься, свет загораживаешь!
   Дугал скорчил оскорбленную гримасу, но подвинулся. сэр Гисборн  продолжил
единоборство с архиепископской эпистолией:
   "Кому бы из вас не попало в  руки  сие  послание  -  привет  и  наилучшие
пожелания! С величайшею радостью услышали мы  весть  о  том  что  Уильям  де
Лоншан, расточитель богатств королевства, позоривший  доверенное  ему  место
канцлера Британии, не избегнул заслуженной кары в чем  целиком  и  полностью
Ваша заслуга.
   Oднaкo всякая радость неизбежно омрачена  горем  и  нынешние  времена  не
являются исключением.
   Суть   же   обрушившегося   на   нас   бедствия   кроется   в   следующих
обстоятельствах. Во время произошедшие  в  конце  августа  месяца  в  городе
Лондоне  справедливых  возмущений  честных  горожан   против   самоуправства
господина Канцлера  и  постыдного  бегства  последнего  случилось  так,  что
отведенный под резиденцию де  Лоншана  замок  короны  Тоуэр,  в  особенности
хранилища pecкриптов, указов  и  прочих  важных  бумаг,  на  какое-то  время
остались без надлежащего  надзора.  Чем  не  замедлили  воспользоваться  как
остающиеся пока  на  свободе  союзники  и  пособники  канцлера,  так  и  его
противники.
   К сожалению, приходится признать, что  лица,  относящиеся  к  противникам
покойного мэтра Лоншана, тем самым не переходят в ряд сторонников  короля  и
королевского  наместника.  Эти  люди  относят  себя  к  противникам   любого
правящего дома Европы, и причина сего удивительного заявления проста. Они  -
подданные  Византийского  императора  и,  как  следствие,  изыскивают  любые
средства, дабы возвысить значение coбcтвeнной  страны,  забрызгав  при  этом
грязью все остальные государства и народы.
   Heкoтopoe число сиих людей  находилось  при  дворе  Канцлера  в  кaчecтвe
представителей  тopгoвыx  домов,  советников  и  придворных.   Еcть   веские
основания предполагать, что мэтр Лоншан также  был  введен  ими  в  изрядное
заблуждение, искреннe полагая их за своих cтopoнников и излишне награждая их
своим доверием.
   В известный вам день все они таинственным образом исчезли как из  Тауэра,
так, возможно, и  из  столицы  Англии.  Вместе  с  ними  пропала  часть  уже
упоминавшихся документов, по большей части относящихся  к  личной  переписке
мэтра Лоншана с сильными и слабыми мира сего.
   Poзыcк,  учиненный  немедля  пo  открытии  пропажи  документов,  безмерно
огорчил наши сердца,  заставил  задуматься  над  судьбами  многих  и  многих
личностей, занимающих не последнее место в жизни государств Европы. Покойный
канцлер, что нм для  кого  не  является  тайной,  не  слишком  разбирался  в
средствах, ведущих к достижению его целей.  Пропавшие  бумаги  таят  в  себе
кончики  нитей,  управляющих  делами  королей  и  их   поданных.   В   pyкax
определенного круга лиц эти pecкpипты могут стать опаснее вооруженной  армии
на границе не готового к достойному отпору соседа.  Посему  они  должны  как
можно скорее вернуться на свое место... или исчезнуть без  следа,  что  доже
предпочтительнее.
   К сожалению, никому в точности  не  известно,  сколько  именно  подданных
византийского императора и под какими личинами пребывали в Лондоне. Эти люди
обладают врожденным талантом перевоплощения  и  обмана.  Тем  не  менее  нам
удалось заполучить кое-какие сведения, могущие oкaзаться полезными для вас.
   Bo-пepвыx, похищенные документы вряд ли  будут  розданы  многим  людям  с
наказом любой ценой довести их  до  Константинополя.  Скopee  вceгo  большая
часть беглецов из Лондона не двинется дальше Руана или Парижа, где они могут
рассчитывать на помощь и yкpытие у обитающих там соотечественников. Архив же
поместят в сундуки и отправят в  сопровождении  отряда  доверенных  лиц  под
видом самого невинного груза.
   Во-вторых, известны приметы чeлoвeкa,  который  скорее  всего  станет  во
главе отряда. Он урожен