в моих покоях. Король Танкред был невероятно любезен, предоставив
нам свои опочивальню и гостиную залу. Господа, как ни жаль, мы вас покидаем.
Мессир де Борн, не огорчайтесь, с таким покровителем все прочие награды мира
впредь будут вашими.
   Сказав напоследок гадость менестрелю, Элеонора Аквитанская  ушла.  Ричард
проводил мать, невесту и нежданного  соперника  взглядом,  в  котором  тонко
смешались презрение и опасение за будущее.
   Гунтер, наблюдавший всю сцену от начала до конца, только головой покачал.
По его мнению,  всем  троим  -  ему  самому,  рыцарю  и  попавшему  в  силки
королевского двора Казакову - грозили нешуточные неприятности.
   Перед самым рассветом, когда солнце еще оставалось за  холмами  Калабрии,
отделенной от Сицилии проливом шириной чуть  поменьше  лиги,  король  Ричард
Львиное Сердце оставил свиту в разбитом за вчерашний  день  лагере  -  сотни
шатров  и  палаток  высадившихся  на   остров   английских   и   аквитанских
крестоносцев встали за северной стеной Мессины - и  поехал  на  берег  моря.
Разумеется, короля сопровождал неизменный Бертран де Борн.
   Их величество спрыгнули с седла и, отпустив коня гулять,  отправились  на
камни, любоваться приливом и  восходом  светила.  Усевшись  на  торчащем  из
пенистых волн огромном гладком валуне,  король  мурлыкал  под  нос  грустную
песенку и швырял в воду подобранную гальку. Бертран, видя,  что  покровитель
пребывает в дурном  настроении,  молчал,  изредка  пощипывая  струны  своего
любимого инструмента. Менестрелю хотелось спать,  однако  бросить  короля  в
одиночестве де Борн не решился.  Он  понимал,  что  Ричард  недаром  оставил
шумный даже ночью лагерь: повелитель Англии хотел отдохнуть от всех.
   - Завтра турнир, - тихо напомнил Бертран  затосковавшему  Ричарду.  -  Ты
сможешь развлечься. Кстати, я слышал, как Танкред  хвалился  перед  герцогом
Бургундским, что выбьет его из седла  при  первой  же  атаке.  Они  едва  не
поссорились...
   - Не завтра, а уже сегодня, - хмуро поправил менестреля король. - Надо бы
отдохнуть после такой сумасшедшей ночи. Но не думаю, что получится заснуть.
   - Мой король расстраивается из-за  Беренгарии?  -  осторожно  уточнил  де
Борн. - По-моему, ты сам виноват. Невесте нужно уделять  больше  внимания  и
почтения. Не удивляюсь, что  после  твоей...  э-э...  невежливости  наваррка
рассердилась.
   - Пускай сердится сколько угодно, -  поморщился  Ричард.  -  Матушка  все
равно нас поженит. Как это не ко  времени!  В  Палестине  Беренгария  станет
обузой... В отличие от королевы-матери, которая в  молодости  управлялась  с
копьем и училась конному бою - ну, ты помнишь эту историю, еще при  Людовике
Французском? - наваррка только  лишь  благородная  девица  и  ничего  более.
Прясть, вышивать, сплетничать... Я уж не говорю о ее нескромности.
   - Побольше внимания, - повторил Бертран. - Женщинам это нравится...
   - Я, между прочим, пригласил ее танцевать!  -  возмущенно  повысил  голос
Ричард. - Кошку подарил!  Знаешь,  во  сколько  безантов  мне  обошлось  это
мерзкое животное? Что ей еще нужно?
   - Иисусе! - не выдержал менестрель. - Да было достаточно объявить на весь
зал, что сейчас ты споешь балладу, посвященную невесте! Беренгария пришла бы
в неописуемый восторг и простила тебе все!
   - Что ж ты раньше  не  посоветовал?  -  Король  недовольно  посмотрел  на
Бертрана. Тот состроил невинную физиономию. - Или  слишком  увлекся,  потчуя
слащавых красавиц романтическими лэ? Купался в волнах дамского восторга?
   - Мне можно, я трубадур, - усмехнулся де Борн. - А ты, часом, не  грешишь
ли ревностью?
   - Глупец, - совсем мрачно проворчал Ричард. - Как я только  тебя  терплю?
Ладно, оставим. С Беренгарией еще полбеды, хотя до ее пламенного воздыхателя
я еще доберусь... Посмотрим, столь ли он ретив на ристалище, как и  в  делах
амурных! Совсем плохо другое. Я разговаривал с ее величеством королевой.
   - Чем же закончилась душевная беседа матушки с  возлюбленным  детищем?  -
ядовито поинтересовался менестрель  и,  быстро  расстелив  плащ,  улегся  на
живот, подперев кулаками подбородок. - Надо полагать, рассуждали о политике?
По-моему, твоя мать ничем более не интересуется. Ну,  еще  твоей  женитьбой,
так это тоже политика.
   - Лоншана удавили, - сообщил приятелю король. - В Англии.  Подлец  Годфри
постарался.
   - Аминь. - Бертран пожал плечами. - И что? Ты же знаешь,  я  в  интрижных
тонкостях не разбираюсь. Вот поэзия... Рассказывай.
   - Не разбирается он! - яростно прошептал Ричард  и  запустил  камешком  в
нахальную чайку, подлетевшую слишком близко к берегу. - Кто с родственниками
воюет уже десять лет? Сколько раз твои  братья  отбирали  у  тебя  фамильный
замок?
   - Дань семейной традиции, - равнодушно ответил трубадур. - Я ведь  всегда
возвращал  замок  обратно.  Правда,  стоит  мне   уехать,   опять   является
проклятущая родня и история начинается сызнова. Приструнил бы ты их, что ли,
своей королевской волей?.. Так мы  вроде  говорили  про  Элеонору  и  твоего
карлика.
   Господин де Лоншан, которого де  Борн  видел  всего  один  раз  в  жизни,
произвел на менестреля отталкивающее впечатление. Покойный канцлер росточком
едва достигал уровня груди Ричарда, имел  огромную  лысую  голову  и  кривые
ноги.  Вдобавок  всегда  горбился  и  потому  казался  выходцем  из   жутких
ирландских легенд о жителях Полых Холмов - настоящий зловредный боуги.
   - Годфри явился в Лондон, завоевал доверие моего младшего братца Джона, и
тот, тварь такая, поднял баронов и  горожан  к  бунту,  -  хмуро  проговорил
Ричард. -  Канцлера  вздернули.  Денег  в  казне  якобы  не  нашли,  чему  я
совершенно не верю. Лоншан постоянно присылал мне по пятьдесят тысяч  фунтов
в месяц. Доходили слухи, будто бы воровал еще  больше,  но  я  сомневаюсь  -
Лоншан отъявленный трус и не посмел  бы  обкрадывать  короля.  Он  ведь  был
обязан мне всем состоянием и должностью!
   - Отъявленные трусы как раз воруют больше всех, - наставительно отозвался
Бертран де Борн. - Правильно сомневаешься. Зная хитрюгу Джона, могу сказать,
что, наверное, твой брат и присвоил все золото канцлера. На пару  с  Годфри.
Так что же дальше? Придется задержать отплытие в Святую землю?
   - Никогда! - рявкнул король. Сидевшие на камнях чайки в  ужасе  поднялись
на крыло. - Я достану деньги где угодно! Дам лены в Англии тамплиерам, пусть
подавятся! Продам Шотландию, наконец!
   - Кто ее купит,  эту  Шотландию...  -  буркнул  менестрель  и  с  ледяной
вежливостью в голосе попросил: - Перестаньте орать, сир,  у  меня  в  голове
звенит.  Между  прочим,  ваша  драгоценная  Шотландия  давно  продана  самим
шотландцам. Приснопамятным малышом-канцлером. Забыл? Твой папенька очень  бы
огорчился - воевал, старался, привел короля скоттов к присяге... А  мэтр  де
Лоншан широким жестом предоставил горским варварам независимость, и всего за
двести тысяч фунтов. Если не ошибаюсь, тебе этого хватило на полтора месяца.
   - Хоть ты-то мне не указывай, что и как делать!  -  искренне  рассердился
Ричард.
   - Молчу, молчу. - Де  Борн  с  показным  испугом  перекатился  на  бок  и
умоляющим жестом протянул к Ричарду  ладонь.  -  Не  имею  права  оспаривать
решения помазанника Божьего. Могу лишь порекомендовать  завоевать  Шотландию
снова, а потом еще раз подарить им свободу от вассальной клятвы.  За  сумму,
гораздо большую.
   Ричард сдвинул брови и вспушил пальцами густую светлую шевелюру:
   - А что, неплохая мысль. Вернемся из Палестины...
   - Я же шучу! Да и с Палестиной как-то грустно  получается.  Что,  у  тебя
совсем не осталось золота?
   - Несколько тысяч безантов, - уныло проговорил король. -  А  людей  нужно
кормить,  платить  рыцарям,  отдавать  долги.  Скоро  заявятся  ломбардцы  и
тамплиеры с заемными письмами и начнут сосать кровь. Я бы облегчил положение
при помощи приданого Беренгарии, но на деньги Наварры наложила руку матушка,
с ней особо не поспоришь. "Все для Англии, все для  государства!  Посмотрите
на Филиппа-Августа! Будьте благоразумнее, сын мой!" Надоело!! Почему  Лоншан
мог доставать средства и доставал  их  всегда,  а  Годфри  не  может?  Казна
пополнится, как только мы возьмем несколько городов в Палестине  и  отправим
добычу в Англию! Если повезет, я надумал  после  взятия  Иерусалима  повести
армию в Египет - в Александрии, Газе и Каире спрятаны сказочные богатства!..
   - Воображаю себе картину после похода в Египет, - сладенько выговорил  де
Борн. - К пристаням  Дувра  подходят  корабли,  доверху  груженные  кошками,
взятыми у александрийского эмира в качестве военной добычи...  Только,  сир,
позволю себе  напомнить,  что  в  Англии  животных  никто  не  купит.  Из-за
полнейшей нищеты. Какой Египет, мой король? Очнитесь и протрезвейте! Нам  бы
с Сицилии отплыть! Ричард, поднимись ото сна и придумай,  где  взять  денег!
Понятно,  что  тамплиеры,  ломбардцы,  Филипп-Август,  Папа  или  Танкред  в
качестве кредиторов отпадают. Тебе никто не выделит и фартинга. Если сумеешь
разжалобить  матушку,  может  быть,  Элеонора  и  найдет  немножко   золота.
Отправлять послов  к  императору  Фридриху?  Он  сам  в  тратах,  да  теперь
Барбароссу и не догонишь - армия германца  вышла  из  Нюрнберга  еще  летом,
значит, сейчас Фридрих марширует через Венфию.
   - Византийцы, - вяло предположил король.  -  Базилевс  Андроник  богат  и
вроде бы союзник... Нет, не даст. К тому же деньги нужны срочно.  Обратиться
к герцогине Бургундской? Что за страшные времена, когда приходится  собирать
по медяку на святое дело освобождения Гроба Господня!
   - Женись на Беренгарии и уговори мать отдать ради похода часть приданого,
- хмыкнул  менестрель.  -  Элеонора  повозмущается,  но,  если  ты  проявишь
достаточно терпения и настойчивости, уступит.
   - Моя мать еще никогда никому не уступала, - со вздохом напомнил  Ричард.
- Ни королю Людовику, ни Стефану, ни Генриху... Безусловно, она меня  любит,
но еще больше любит корону.
   - Тогда твои дела безнадежны. - Бертран де  Борн,  мысленно  взвесив  все
"за" и "против", уяснил, что выхода нет и не предвидится. Деньги  кончились,
кредиторы, как один, отказывают, а Крестовый поход прекращать нельзя. Тупик.
Конечно, часть рыцарей может обеспечить себя самостоятельно,  но  Ричард  не
потерпит такого позора. - Послушай,  а  если  переправиться  через  море  на
побережье Берберии? К Карфагену, в Тунисский эмират? Взять добычу? У мавров,
как говорят, полно сокровищ!
   - Думал, - кивнул король. - Ничего не выйдет,  за  что  огромное  спасибо
Танкреду. Чертов сицилиец все лето изводил  берберов  и  тунисцев  набегами,
ограбил провинции от Бенгази до Алжира... Представляю, какая теплая  встреча
ждет нас на африканском берегу! И никаких трофеев.
   - Прекрати терзаться, - призвал Ричарда Бертран. -  Уверен,  Элеонора  не
оставит тебя в беде. У нее аквитанские вассалы, множество отнюдь  не  бедных
родственников. Королева что-нибудь придумает.
   - Нельзя всю жизнь полагаться на мать, -  справедливо  заметил  король  и
понял, что высказал обвинение в свой собственный адрес. - Бог с ним,  поедем
в лагерь. Хочу выспаться перед  турниром.  Обязательно  вызову  на  поединок
Танкреда - утверждают, будто он великолепный воин...
   Ричард и его фаворит забрались в седла и, пустив коней шагом,  поехали  в
сторону, где горели яркие пятнышки костров.
   Сарацины, пусть и были  нехристями  да  язычниками,  придумали  множество
полезных вещей - от дамасского булата, секрет которого охранялся почище  чем
гарем халифа, до кальянов для курения гашиша. Одно из  арабских  изобретений
украшало шатер Ричарда. На коврах, коими  застилался  земляной  пол,  стояла
складная кровать из парусины и реек ливанского  кедра,  которая  в  походных
условиях являлась незаменимой вещью. Король отослал выбежавших встречать его
оруженосцев и мессира Бертрана, кивнул страже и, откинув полог, вошел в свой
временный дом. Пахло приятно - шатер окуривали  благовониями,  опять  же  по
сарацинским обычаям. Оставалось лишь сбросить с себя тяжелую парадную одежду
и завалиться спать.
   - Ваше величество!
   - Ну что еще? - Ричард обернулся. В  палатку  робко  заглядывал  один  из
оруженосцев. - Я ведь сказал - отдыхайте!
   - Вас очень хотят видеть! Человек ждет с полуночи, говорит, будто у  него
важное дело.
   - Подождет и дальше,  -  отказал  король,  но  когда  ему  сообщили,  что
известие доставлено от Элеоноры, Ричард вздохнул и приказал впустить.  Вдруг
мать сумела раздобыть денег? Хотя  если  визитер  приехал  в  лагерь  только
прошлым вечером... Элеонора  на  ужине  могла  бы  сама  рассказать  Ричарду
спешные новости.
   Появившийся  в  шатре  дворянин  королю  был  незнаком.  Высокий,   прямо
держащийся седой старик с серебристой бородкой от  уха  до  уха.  Следит  за
своей внешностью - волосы и  борода  весьма  тщательно  пострижены.  Даже  в
полутьме шатра заметно, что глаза у гостя светлые и очень яркие.  Приличный,
хотя и небогатый костюм, меч на боку  скорее  всего  выкован  в  Византии  -
рукоять больно приметная.
   В целом выражение  лица  нежданного  визитера  полностью  соответствовало
довольно редко встречающемуся типу людей, которые всем своим видом словно бы
говорили: "А я знаю секрет!"
   - Приветствую ваше величество и приношу извинения за столь поздний визит.
- Гость опустился на правое колено и мигом поднялся, не дожидаясь  ответного
кивка короля. - Мое имя - Ангерран де Фуа,  я  служу  королю  Иерусалимскому
Гвидо...
   -  Весьма  рад,  -  ответил  усталый  Ричард,  желая  как  можно  быстрее
выпроводить  назойливого  старикана  прочь.  Если  он  явился   клянчить   у
английского монарха помощи золотом или людьми для вечного  неудачника  Ги  -
вылетит из палатки быстрее, чем камень из пращи!
   - Великого короля Англии с нетерпением ожидают в Палестине, - вежливо, но
каким-то  странным,  двусмысленным  голосом  произнес  мессир  Ангерран.   -
Владетелю Иерусалимскому Гвидо де Лузиньяну требуется помощь монархов Европы
против...
   - Знаю! - перебил Ричард. - Вы не могли бы выражаться яснее, сударь?
   - Яснее? - чуть улыбнувшись, переспросил Ангерран. -  Извольте.  Вчера  я
беседовал с вашей матерью, мадам  Элеонорой  Пуату.  Мне  ведомо,  что  ваше
прибытие  в  Палестину,  сир,  может  задержаться  из-за   крайне   досадных
обстоятельств. У вас нет денег.
   - Что вы себе позволяете? - вспылил англичанин. - Вам не кажется, шевалье
де Фуа, что говорить подобные слова королю, мягко скажем, опрометчиво?
   - Вы сами просили выразиться  яснее,  я  только  подчинился,  -  спокойно
ответил Ангерран. - И вы отлично знаете, что  я  прав.  Не  сердитесь,  ваше
величество. Мадам Элеонора говорила о  трудностях,  обрушившихся  на  святое
воинство Англии. Я могу вам помочь. Советом.
   - Советов мне сегодня надавали до конца жизни, - прорычал Ричард.  Этотде
Фуа  начал  раздражать  короля  своим  сдержанным,  но   ясно   выражающимся
нахальством. - Пойдите прочь. Если угодно, напишите мне письмо с  изложением
ваших мыслей.
   - Я знаю, где найти  требующиеся  вам  деньги,  -  не  обратив  на  слова
разозлившегося Ричарда ни малейшего внимания, твердо заявил Ангерран.  -  Не
нужно будет просить в долг или заботить вашу матушку... Замечу, мадам  Пуату
все равно не откажет  вам  самого  стертого  медяка.  Вы  возьмете  то,  что
причитается по праву. Это подтвердит любой законник. Почти восемьдесят тысяч
безантов лежат перед вами. Остается только протянуть руку и взять.
   - То есть? - недоверчиво усмехнулся Ричард. - Где же эта сокровищница?
   - Там, - Ангерран де Фуа указал  рукой  направо"  в  сторону  Мессины.  -
Разрешите мне присесть, сир? Тогда я разъясню дело во всех подробностях.
   Элеонора Пуату немного слукавила. Танкред, будучи хоть и  сицилийцем,  но
все-таки прекрасно воспитанным рыцарем, действительно предоставил английской
королеве и ее подопечной свои  личные  покои  на  втором  этаже  мессинского
замка, но  опочивальня  и  гостиная  составляли  лишь  небольшую  их  часть.
Элеонору устроили в спальне супруги Танкреда, отбывшего с женой  ночевать  в
другое крыло дворца-укрепления, дамы-камеристки во главе с вечно  безмолвной
мадам  де  Борж  заняли  оборону  в  предшествующей  комнатке,  выводящей  в
прохладный коридор так, чтоб без их ведома никто не сумел  бы  проникнуть  к
королеве. Дополнял пейзаж сицилийский караул у дверей.
   С Беренгарией  вышло  немного  попроще.  Принцессе  для  вкушения  отдыха
избрали две небольшие, очень  уютные  комнатки,  принадлежащие  вдовствующей
королеве Иоанне, тетке Танкреда и старшей  сестре  Ричарда  Львиное  Сердце.
Обстановка жилища свидетельствовала, что неутешная супруга скончавшегося  не
столь давно короля Роджера отнюдь не замкнулась  в  себе,  проливая  горькие
слезы по ушедшему в мир иной мужу, а старалась  жить,  как  все,  -  удобная
мебель, тканые ковры со сценами охоты на стенах, столики с  ларцами  и,  что
необычно для женщины, довольно много книг - целых девять! - на самых  разных
языках, включая арабский.  Девять  книг  -  удовольствие  крайне  дорогое  и
незаурядное, ибо рукописные трактаты редки, а по той причине,  что  фолианты
представляли собой не  духовные  сочинения,  но  светские  романы,  королева
Иоанна  владела   настоящими   раритетами:   во   многих   монастырях,   где
переписывались книги, запрещалось копировать тексты, не относящиеся к науке,
рассуждениям   или   богословию.   Даже   "Песнь   о   Роланде"   полагалась
предосудительной. Некоторые дворяне, кстати, хвалились роскошными  светскими
библиотеками, составлявшими от силы двадцать пять томов...
   Казаков внес в обиталище принцессы бесценное сокровище - клетку с кошкой,
поставил ее в уголок и собрался было ретироваться. Но провожавшая Беренгарию
Элеонора его остановила:
   - Мессир, если уж взялись охранять покой  принцессы,  извольте  исполнять
свой долг. Чужой дом, чужая обстановка, нет внимательных  монахинь,  которые
не впустят незнакомого человека... Я понимаю, что в коридоре и на  лестницах
стоят сицилийцы, но уж простите меня за  неприятные  слова  в  адрес  нашего
доброго хозяина Танкреда, я не могу довериться этим хитрым рожам!
   - Пришлите одну  из  дам,  -  сказал  господин  оруженосец,  помедлив.  -
Беренгарии станет спокойнее, если с ней будет находиться ваша камеристка.
   - О, что вы, право! В конце концов, вы вооружены, сильны и можете сберечь
сон ее высочества куда лучше, чем слабая женщина. Останьтесь возле  двери  в
комнаты Беренгарии. Я распоряжусь, чтобы стражи не чинили вам препятствий.
   "И как это понимать? - молча задал  вопрос  Казаков.  -  Сицилийцы  будут
дрыхнуть, а мне сидеть под дверью на манер барбоса? Что-то вы темните,  ваше
величество... Но если уж рассуждать над приказами нельзя во  все  времена  -
примем к исполнению. И все равно вы, мадам Элеонора, - старая  стерва.  Надо
же так меня подставить на пиру! Если Ричард меня еще хоть раз в жизни увидит
- точно оторвет голову!"
   - Оставайтесь, - мягко, но  непреклонно  сказала  Элеонора.  -  Я  обычно
просыпаюсь,  когда  звонят   первый   час.17   Если   принцессе   что-нибудь
понадобится, она вас позовет.
   - Ne vopros, komandir, -  по-русски  проворчал  Сергей,  одарив  королеву
очередным  неловким  поклоном,  больше  похожим  на  жест  благовоспитанного
японца, разговаривающего с начальством. Главное в  таких  делах  -  опыт.  И
вообще,  мало  ли  что  может  понадобиться  принцессе,   уж   простите   за
вольнодумство...
   В течение как  минимум  получаса  Беренгария  оставалась  у  себя,  а  ее
незадачливый охранник бродил по коридору замка.  Сицилийцы  посматривали  на
него с интересом, но разговор  не  заводили.  Прошел  с  проверкой  десятник
королевской гвардии, явно вознамерившийся узнать у неизвестного шевалье, что
это он делает возле покоев высочайших особ, однако предупрежденные Элеонорой
блюстители   быстро   растолковали   начальству: