хотят только этого. Не понимают, что
раз их заперли, то лучше им оставаться там, где они есть.
   - А-а... кто такие "они"? -  непроизвольно  икнув,  спросил  Франческо  и
мельком  подумал,  что  его  смерть  наверняка   наступит   от   чрезмерного
любопытства.
   - Старые. Очень старые и живут в стенах, - серьезно и не слишком  понятно
ответила девочка. - Там, внизу, -  для  наглядности  она  постучала  кожаной
туфелькой по пыльным плитам, - другая крепость. Римская. И развалины капища.
Тьерри, мой брат, однажды сказал -  там  церковь  мертвого  бога  подземного
мира. Ты, наверное, не понимаешь, о чем я говорю?
   - П-понимаю. - Франческо переупрямил свой не желавший ворочаться язык.  -
Этот замок выстроен на месте  римского  укрепления.  В  подвале  сохранилось
капище. Только при чем тут голоса?
   - Не знаю, - огорченно  призналась  девочка  и  присела  рядом,  взмахнув
черным подолом и белыми оборками  нижних  юбок.  -  Мне  кажется,  это  души
прежних  жителей  этого  места.  Они  не  хотят  отсюда  уходить.  Папа  все
собирается когда-нибудь нанять рабочих, разрушить этот коридор  и  построить
что-нибудь другое. Тогда, наверное, голоса  пропадут.  Рамон  против  -  ему
нравится их слушать. Он думает, что я не знаю, а я видела.  Он  ходит  сюда,
надеется, они расскажут ему  свой  секрет.  -  Девочка  состроила  злорадную
гримаску и невозмутимо пояснила: - Вы не  удивляйтесь,  я  всегда  за  всеми
подсматриваю и подслушиваю. Это так интересно! Ведь ребенку никто ничего  не
расскажет, правда?
   - Правда, - согласился немного обалдевший Франческо и поинтересовался:  -
Прости за невежливость... ты кто?
   - Терезия-Маргарита-Бланка-Катрин, - важно назвалась  девочка,  вскочила,
чинно поклонилась, а затем снова  устроилась  на  грязном  полу,  засыпанном
толстым     слоем     осыпавшейся     щебенки     и     пыли.     -      Или
Катрин-Бланка-Мар-гарита-Терезия.  Но  чаще  всего  -  Бланка.   Бланка   де
Тран-кавель. Я дочка хозяина замка. Только не совсем законная.
   - Не совсем, - растерянно повторил Франческо,  осторожно  поднял  руку  и
дотронулся до головы, пытаясь убедить себя,  что  кружится  всего  лишь  его
голова,    а    замок    никуда    не    движется.    Девочка    по    имени
Терезия-Бланка-Катрин-Марга-рита озабоченно посмотрела на него и спросила:
   - Послушайте, с вами действительно все  в  порядке?  Мне  показалось,  вы
заслушались голосов, и я прикрикнула на них. Мне не надо было этого делать?
   - Со мной все  замечательно,  -  отчетливо  выговорил  Франческо,  и  его
неудержимо понесло течением словесного потока: - Как только мы  уберемся  из
этой галереи, я сразу же начну ценить окружающий мир и свою никчемную  жизнь
гораздо  больше  обычного.  Если  бы  не  вы,  монна  Бланка,  боюсь,   наша
поучительная  беседа  никогда  бы  не  состоялась.  Чем  могу  служить?  Что
пожелаете принять в знак моей величайшей признательности: голову дракона или
золотое ожерелье с изумрудами?
   - Как ты смешно разговариваешь, - хихикнула  Бланка.  -  Я  бы  предпочла
ожерелье. Ты откуда? Я видела, как вы приехали утром - ты и еще двое.
   - Вернее, еще двое и я, - поправил  Франческо.  -  Вам  суждено  испытать
величайшее разочарование: в отличие от моих спутников я всего лишь  скромный
торговец из Италии. Меня зовут Франческо Бернардоне, и, кажется, с нынешнего
дня мне придется добавлять: "Я отлично умею встревать в неприятности".
   Девочка звонко рассмеялась, мотая длинными черными локонами.
   -  Ты  забавный,  -  решила  она,  встала  и  протянула  Франческо  руку,
перехваченную в запястье тонкой  ниткой  серебряного  браслета.  -  Вставай,
пойдем отсюда. Голоса могут вернуться. Зачем ты вообще сюда забрел?
   - Искал дорогу в часовню, - честно сказал Франческо и с усилием поднялся,
цепляясь за стену.
   - Тогда будет лучше, если я тебя провожу, - решительно заявила Бланка.  -
А то снова заблудишься. Ренн очень старый и  с  характером.  По-моему,  даже
папа, Рамон и Гвиго в точности не знают всего замка.
   - Папа, надо полагать, граф Редэ, владелец  всего  этого  великолепия?  -
осторожно заикнулся Франческо. Шагавшая рядом девочка небрежно кивнула:
   - Ага. Рамон - мой старший братец, наследник фамилии и первый  воображала
во всей округе. Еще есть Тьерри и Хайме. Рамон и Тьерри - родные братья, они
родились от первой  жены  моего  папочки,  благородной  госпожи  Беатрис  де
Плантар. Матушка Хайме - из-за гор, из  Арагона,  ее  звали  донья  Чиеттада
Хименес. Я  -  самая  младшая.  А  Гвиго  всего  лишь  командует  гарнизоном
крепости. Он как сторожевой пес - глупый, но преданный.
   Они беспрепятственно дошли до выхода из галереи, который  незваный  гость
недавно считал  недосягаемым.  Бланка  толкнула  дверь  -  самую  настоящую,
привычную,  сколоченную  из   потрескавшихся   сосновых   досок.   Франческо
остановился передохнуть, увидев,  что  впереди  их  ждет  подъем  по  крутой
лестнице, закрученной по спирали вокруг толстого  кирпичного  столба  опоры.
Значит, он в самом деле  умудрился  не  заметить,  как  спустился  вниз.  Он
оглянулся на галерею - теперь она выглядела, как и  полагалось:  заброшенное
помещение, нуждающееся в хорошем ремонте или перестройке.
   - Монна Бьянка, - окликнул  он  уже  поднявшуюся  на  несколько  ступенек
девочку, замялся, представив, насколько глупо прозвучит его вопрос,  но  все
же решился: - Скажи, дверь,  которую  просили  открыть  эти...  голоса,  она
действительно существует? Мне кажется, я ее видел...
   - Бронзовая, вся в патине и  засиженная  пауками?  -  Бланка  присела  на
ступеньку, внимательно глядя на своего собеседника. - Нет, ее на самом  деле
нет. Я и Хайме облазили весь замок сверху донизу и не нашли ничего похожего.
Но мне кажется, - она заговорщицки понизила голос и покосилась по  сторонам,
- эта дверь здесь и не здесь одновременно, понимаешь?
   - Нет, - признался Франческо. - Дверь либо есть, либо ее нет. Почему твой
отец ничего не сделает с этими голосами? Вдруг это демоны пытаются вырваться
на свободу?
   - В Ренне много странных вещей,  с  которыми  приходится  мириться,  если
хочешь прожить долго и счастливо, - как о само  собой  разумеющемся  сказала
девочка. - Ты говоришь: "Дверь либо есть, либо ее нет", а я знаю  тут  такие
двери, которые никуда не ведут и всегда закрыты. Что же до  голосов...  Папе
все равно, он занят другими делами. Рамон хочет, чтобы они остались, а после
отца Рамон здесь главный. Остальные просто обходят это место стороной. Да  и
как от них избавиться?
   - Позовите священника, - уверенно предложил Фран-ческо и удивился,  когда
Бланка откровенно расхохоталась:
   - Какого, нашего капеллана Уриена, что ли? Ой,  нет,  лучше  епископа  из
Алье! От него, когда он приезжает, всегда слышишь только одно:  "Да,  милорд
граф", "Будет исполнено, милорд  граф",  "Всегда  к  вашим  услугам,  милорд
граф!" Наверное, если бы отец  велел  ему  почистить  наши  конюшни,  он  бы
побежал вприпрыжку. Он трус, больше всего на свете он боится  моего  отца  и
Рамона.
   - Как ты можешь  так  говорить?  -  возмутился  Франческо  и  осекся  под
спокойным, недоуменным взглядом.
   - Но ведь это правда. Епископ сделает все, что ему прикажут. Этой  весной
его преосвященство попытался возразить отцу -  то  ли  не  отдал  ему  часть
церковной десятины, то ли наложил лапу на налоги с рудников. Папа,  конечно,
возмутился, но ничего не сказал: он считает, что недостойно  заводить  свару
из-за такой вещи, как золото. К несчастью епископа, на беседе  присутствовал
Рамон. Через седмицу Рамон вкупе с Тьерри подняли людей в окрестных деревнях
и спалили одну из часовен епископства - ту,  что  звалась  "Обитель  Святого
Креста на Пустошах", лигах в трех отсюда  к  полуночи.  С  тех  пор  епископ
прячется в Алье, как мышь в норе. Извини, но я представила, как смешно будет
выглядеть этот подлиза в мантии, крича на наших призраков: "Изыди!"  Честное
слово, он перетрясется от страха, но не рискнет даже носа сунуть в галерею.
   - Твои братья сожгли часовню? - Франческо решил,  что  ослышался.  Бланка
невозмутимо кивнула:
   - Рамон там точно был, Тьерри -  наверняка.  Где  Рамон,  там  поблизости
околачивается его верный прихвостень Гиллем. У моего старшего братца нравы в
точности как у мавританского султана - он женился сразу на двоих. На госпоже
Идуанне де Бланшфор и ее братце Гиллеме... Мессир Франсиско, вам нехорошо?
   - Я посижу тут немного, ладно? - Франческо  давно  привык,  что  его  имя
постоянно  коверкают  на  подходящий   для   языка   собеседника   лад,   но
легкомысленная болтовня девочки не желала укладываться в его голове.
   Бланка погрустнела:
   - Я слишком много говорю, да? Хайме всегда повторяет, что я сую нос не  в
свои дела. Вы, наверное, слышали прозвище нашей семьи?
   - Бешеное  Семейство,  -  онемевшим  языком  выговорил  Франческо,  снова
начиная сползать вниз по стене.
   Бланка подняла указательный палец и горделиво поправила:
   - Безумное. "Безумное Семейство" - вот как нас называют в долине,  и  это
тоже  отчасти  правда.  Не  спорю,  неприглядная  правда,  но  разве  правда
когда-нибудь бывает красивой? То, что я наговорила... Оно известно  всякому,
кто живет здесь, - от  наших  родственников  до  вилланов.  Извините,  я  не
подумала, что вы, люди из другой страны, могли ровным счетом ничего о нас не
слышать. Вы не сердитесь? Вам не понравилось, что  я  сказала?  Но  мне  так
скучно все время сидеть одной! Раньше Хайме часто разговаривал со  мной,  но
недавно ему исполнилось восемнадцать, он уже взрослый, и теперь я ему мешаю.
   - Ни капли не сержусь. Скорее, я здорово озадачен, - оторопело  признался
Франческо. -  Понимаете,  монна  Бьянка,  я  человек  иного  сословия.  Ваши
традиции...
   - Скажи уж откровенно: ты не можешь решить, верить мне или нет, - сердито
бросила девочка. - Верь, если хочешь... только не во всем. Я  ведь  тоже  де
Транкавель и, когда вырасту, наверняка стану ничуть не лучше  моих  братьев.
Отец говорит: нам можно все, потому что... Потому что мы - это мы.  Идем.  -
Она рывком поднялась на ноги и побежала вверх по лестнице,  нарочито  громко
стуча каблуками. Франческо поковылял  следом,  не  забыв  тщательно  закрыть
дверь в галерею и тоскливо подумав, что многое бы отдал за умение с такой же
легкостью прекращать размышлять над услышанным. Кажется, ему снова повезло -
он наткнулся  на  единственного  человека,  готового  в  обмен  на  капельку
внимания и терпения ответить на любые вопросы  о  замке  и  его  обитателях.
Франческо умел быть хорошим собеседником, это признавали все. Вопрос в  том,
хочет ли он слушать, что ему говорят? Девочка  ему  нравилась,  мысленно  он
сравнивал ее с ночной фиалкой, растущей в самых  тенистых  уголках  лесов  и
расцветающей в поздних сумерках. Но ее речи, если вдуматься, сильно отдавали
безумием и чем-то, чему  Франческо  пока  не  мог  подобрать  названия.  Она
говорила о призраках так, будто они приходились ей лучшими друзьями, об отце
и братьях - как о врагах, с которыми вынуждена жить рядом, смеялась над тем,
что Франческо с рождения полагал незыблемым и достойным всяческого уважения,
и, кажется, считала свое жилище живым существом с собственным характером.
   С последним Франческо был склонен согласиться. Замок Ренн, хотя он  успел
повидать только его малую часть, отнюдь не заслуживал наименования  обычного
строения из камня, металла и дерева. Так же как и монна Бьянка де Транкавель
ничуть не походила на невинное  дитя,  каким  вроде  представала  на  первый
взгляд.
   - Мы кажемся тебе странными? - через плечо  спросила  Бланка.  -  Эдакими
надменными и самовлюбленными типами, что взобрались на вершину горы и  знать
не желают остальных смертных?
   - Не думаю, что я вправе справедливо судить о вашей  семье  на  основании
того немного, что я узнал, -  как  можно  дипломатичнее  ответил  Франческо,
вовремя вспомнив  никогда  не  подводившие  заветы  многих  поколений  своих
предков: "Знай свое место!" и "Человеку, дорожащему  своей  шкурой,  незачем
без особой нужды встревать в дела аристократов". - Однако  кое-что  в  ваших
порядках и взглядах на мир действительно  звучит  для  меня...  скажем  так,
непривычно и неприемлемо. Похоже, ваш отец и братья  -  весьма  своеобразные
люди.
   - Своеобразные - еще вежливо сказано,  -  не  по-детски  жестко  хмыкнула
девочка. - Спасибо за честный ответ. Не знаешь,  почему  взрослые  увиливают
или отмалчиваются если их о чем-то спрашивает ребенок?
   -  Наверное,  из  опасения,  что  ребенку  будет   трудновато   правильно
истолковать их слова, - предположил Франческо. - Или  потому,  что  знают  -
ответь на один вопрос, за ним посыплется  еще  десяток  других,  и  вдобавок
придется растолковывать такие  вещи,  о  которых  сам  отвечающий  старается
лишний раз не задумываться. Причем отвечать нужно по  возможности  правдиво,
а, как ты сама догадываешься, правда не  только  частенько  непривлекательна
внешне, но и утомительна.
   - Красиво сказано. - Бланка остановилась на  крохотной  площадке,  тускло
освещенной падающими из узкой бойницы лучами, и задумчиво наклонила  голову.
- Ты сам такую фразу придумал или где-нибудь прочитал?
   - Если скажу, что выдумал сам, получится, что солгу, но если  скажу,  что
прочитал, - это тоже будет неправдой, - бодро  отчеканил  Франческо.  Личико
девочки  приобрело  настолько  озадаченно-растерянное  выражение,  что   ему
пришлось спешно подыскивать иной оборот речи: - Скажем так, эта  мысль  есть
объединенный плод моих раздумий над прочитанным. Можно двигаться дальше?
   - Можно... - Бланка стала подниматься  по  крутым  ступенькам  медленнее,
погрузившись  в  размышления  над  услышанным.  Воспользовавшись   моментом,
Франческо поспешно спросил:
   - Монна Бьянка, о какой тайне упоминали эти ваши... голоса?
   - Не знаю. - Ответ последовал настолько стремительно, что  только  глупец
не распознал бы откровенной лжи Однако Франческо предпочел  довольствоваться
услышанным. - Никто не знает. Рамону  кажется,  будто  рано  или  поздно  он
сумеет завоевать доверие призраков и вынудит их проболтаться, но я  думаю  -
он обманывает себя. Для голосов не имеет значения, с кем они  разговаривают.
Если у них есть разум, то в  нем  застряла  одна-единственная  мысль  и  они
повторяют ее на все лады... Мы почти пришли.
   Девочка изо всех силенок навалилась на низкую, целиком  обитую  железными
пластинами дверь и вопросительно  оглянулась  на  замешкавшегося  Франческо.
Общими  усилиями  им  удалось  отжать  створку  от  косяка  на   расстояние,
достаточное, чтобы по очереди проскользнуть наружу.  Франческо  шел  вторым,
вежливо пропустив свою маленькую даму вперед, и в  очередной  раз  замер  на
месте, пораженный новыми чудесами замка. Ему хотелось дать себе слово больше
не удивляться, однако он  всерьез  подозревал,  что  еще  до  заката  успеет
повидать больше, чем за все прожитые годы.
   Они стояли на крохотной площадке, неизвестно  как  втиснутой  строителями
между закругленной кладкой сторожевой башни  и  зубцами  бастиона.  Площадка
насквозь продувалась ветром, превратившимся в подобие невидимой, но  ощутимо
теплой, упругой стены, мягко отталкивающей человека  назад.  Ветер  заунывно
насвистывал, выдувая из камней протяжный, ноющий звук, похожий на  отголосок
звона порвавшейся струны.
   - Красиво? - с видом щедрой хозяйки, показывающей гостю сокровища  своего
дома, осведомилась Бланка.
   - Очень, -  согласился  Франческо,  с  опаской  косясь  вниз.  Он  всегда
недолюбливал высоту, а под площадкой насчитывалось  не  меньше  сотни  футов
обработанного камня, сменяющегося затем местными оранжево-желтыми скалами  с
гранями  острыми,  как  лезвие  ножа.  Похоже,  Бланка  решила  сделать  ему
небольшой  подарок  и  привела  на  самое  высокое  место  в  замке,  откуда
открывался вид на всю округу.
   Девочка с любопытством покосилась на своего собеседника осталась довольна
произведенным впечатлением и, в один прыжок  преодолев  короткую  деревянную
лестницу, ведущую вниз, ловко подтянулась и  пролезла  между  двух  соседних
крепостных  зубцов.  Франческо  растерянно  поглядел  ей  вслед,  перед  его
мысленным взором полыхнула безумная картина, наверняка  порожденная  шепотом
призрачных голосов: Бланка невозмутимо говорит "Смотри,  я  умею  летать"  и
сигает вниз, на миг обернувшись  небывалой  черной  птицей  с  переломанными
крыльями...
   - Ты куда? - в панике выкрикнул он. Девочка недоуменно оглянулась:
   - Я всегда тут сижу. Это место называется "балкон  Мануэля".  Позапрошлым
летом один солдат гарнизона,  этот  самый  Мануэль,  побился  об  заклад  на
двадцать цехинов, свое жалованье за месяц, что сможет  спуститься  отсюда  и
подняться наверх, не используя никаких веревок и  крючьев.  По-моему,  тогда
весь замок разделился на два  лагеря  -  одни  ставили  на  Мануэля,  другие
против. Я поставила "на" и выиграла. Он смог сделать то, о чем говорил, хотя
на спуск и подъем у него ушел почти целый день. Потом он  рассказывал:  мол,
стена только кажется гладкой и ровной, за столько лет от ветров и  дождей  в
ней  образовалась  уйма  трещин  и  выбоин,  почти  как  лестница.  Кое-кто,
наслушавшись,  пытался  повторить  его  успех,  но  больше  ни  у  кого   не
получилось. Скорее всего потому, что Мануэль - баск, в здешних  горах  живет
такой небольшой народ.  Этим  людям  достаточно  царапины  на  скале,  чтобы
зацепиться и подтянуться. Как  ящерицы,  которые  бегают  по  потолку  и  не
падают. Тьерри потом целую седмицу злился, что  пришлось  расплачиваться  за
проигрыш... Залезай, не бойся. Я хочу показать тебе наши  земли.  Отсюда  их
видно лучше всего.
   Стараясь не отрывать рук от теплой поверхности камня и не смотреть  вниз,
Франческо добрался до своей провожатой. После короткой борьбы с  собственным
воображением услужливо нарисовавшим ему  картину  человека,  карабкающегося,
как паук, по неприступной  скале,  и  взбунтовавшимся  желудком,  ничуть  не
испытывавшим желания висеть над пропастью, он неуклюже взобрался  на  стену.
Здесь он почувствовал себя увереннее - с двух сторон его защищали от падения
сложенные из толстых плит зубцы, а впереди  расположилась  Бланка.  Он  даже
рискнул бросить короткий взгляд через ее плечо и увидел раскинувшуюся  внизу
просторную долину, поля и виноградники, блестящие ленты рек и  россыпь  крыш
выросшего под защитой замка городка Куизы, через который они проезжали днем.
Отсюда, сверху, становилось заметно, что замок, город и разбежавшиеся вокруг
деревушки лежат на плоской возвышенности,  ограниченной  руслами  бегущих  с
окрестных склонов рек и  замыкающейся  сверкающим  великолепием  белоголовой
горы.
   -  Бланшфор,  -  произнесла  Бланка,  указывая   на   скалистый   пик   и
соседствующие с ним темные холмы. - Рядом  -  Рокко-Негро.  Бланшфор  у  нас
зовут "Белой королевой на черном троне". К полуночи от нее начинается полоса
лесов и тянется большой  песчаный  откос,  над  ним  еще  поблескивает.  Это
крепость Фортэн, владение семьи мадам Идуанны. Большой поселок левее и  выше
замка - рудники. Там добывают свинец,  медь  и  немножко  золота.  Я  всегда
думала,  что  золото  лежит  под  землей  в  виде  таких...  -  она  сделала
неопределенный жест рукой, - вроде  как  больших  кусочков  или  лепешек,  а
оказалось - оно похоже  на  крупинки,  которые  нипочем  не  заметишь.  Надо
собрать много земли, промыть ее, тогда, может быть, отыщешь парочку...  Гора
на полдень от нас  называется  Безье.  Рядом  с  ней  стоит  городок  Безье,
единственная тамошняя достопримечательность  -  командорство  ордена  Храма.
Непонятные люди: никуда не ездят,  никого  к  себе  не  пускают,  зато  твои
сородичи наведываются к ним почти что каждый день.
   - Торговые дела, наверное, -  уверенно  заявил  Франческо,  знавший,  что
большинство итальянских торговых ломов, особенно генуэзских и  в