ед некая потусторонняя сила. Боюсь,  неведомому
богу, завладевшему  душой  мергейта,  безразличны  обиды.  Вдруг  Гурцат  не
придет?
   - Вдруг, вдруг, - проворчал Даманхур. - Если и так, мы ничего не  теряем.
В крайнем случае пойдем вдогонку и ударим ему  в  тыл,  когда  этот  грязный
варвар попытается осадить Нардар и Вольные конисаты.
   - Через пустыню? - вздохнул Энарек. - Непосильное испытание  для  войска.
Придется идти по побережью, а это отнимет часть нашего величайшего сокровища
- времени.
   - Пусть так, - упрямо повторил шад и продолжил диктовать.
   * * *
   - Рассказывай! Ну?
   Фейран невероятно смущалась. Все-таки кто она такая? Обычная  девушка  из
дальней провинции, некогда любимая  старшая  дочь  захолустного  управителя,
отличная от  прочих  смертных  лишь  неизвестно  зачем  ниспосланным  богами
странным даром. И вот сегодня Фейран стоит  пред  ликом  не  кого-нибудь,  а
самого шада Саккарема Даманхура атт-Бирдженда, и его титула ничуть не  могут
умалить продолжительные возлияния, отчего Солнцеликий несколько теряет  свой
ореол божественности. Несмотря на то что Фейран уже успела  познакомиться  с
Даманхуром  минувшим  вечером,  инстинктивная  почтительность  к  титулу   и
происхождению  этого  бородатого  сорокалетнего   мужчины   с   затуманенным
прыгающим взором брала верх.
   Кэрис, наоборот, был, как всегда, слегка развязен, шумлив, однако  вежлив
и деловит. Эти четыре, казалось бы, несовместимых манеры поведения  идеально
сочетались  в  образе  вельха  и  делали  его   настолько   неповторимым   и
оригинальным, что он неизменно вызывал симпатию. Даже Энарек, самый разумный
и обстоятельный из придворных  Даманхура,  по-доброму  улыбался  углом  рта,
глядя на дикаря с полуночи. Вдобавок помянутый дикарь быстро сообразил,  что
в Мед  дай  сейчас  полно  чужеземцев,  сам  аттали  благоволит  к  нему,  и
наконец-то сбросил "отвратительные" саккаремские одеяния в  виде  шаровар  и
халата, представ в своем истинном  облике:  багрово-черный  клетчатый  плед,
обернутый вокруг бедер, белая рубаха с золотистой вышивкой (надобно сказать,
недавно постиранная  Фейран)  и  длинный  меч  за  спиной.  Картину  отлично
дополняли заплетенные косички вкупе с улыбкой до ушей  и  громким  гортанным
голосом.
   "Между  прочим,  -  несколько  отрешенно   подумал   шад,   наблюдая   за
неожиданными визитерами, - от такого телохранителя я бы не отказался. Почему
у басилевса Аррантиады личная стража набрана из сегванских варваров,  ничуть
не менее колоритных, а я могу позволить  себе  только  разряженных  в  шелка
сыночков мелкопоместных эмайров?  Когда  двор  вновь  вернется  в  Мельсину,
обязательно наберу  особый  отряд  вельхской  стражи...  Необычно  и  как-то
диковато-красиво... А девочка,  если  судить  по  глазам,  хорошенькая...  И
похоже, умная".
   Кэрис и Фейран заявились  к  Даманхуру  с  шу.  мом  и  треском:  вначале
телохранители Солнцеликого категорически  отказывались  впускать  варвара  и
женщину (женщину!) на  порог  маленького  дворца,  отведенного  эт-Убаийядом
Даманхуру, потом Кэрис незамедлительно  устроил  скандал,  слышимый  за  два
квартала. На шум сбежались патрули халиттов.  Наконец  вельх  добился  того,
чтобы один из саккаремских стражей доложил  о  гостях  Энареку,  но  в  этот
момент Кэриса узнал один  из  воинов  Даманхура,  охранявший  шада  минувшей
ночью, во время посиделок в пристройке Золотого храма.  Пьяный,  но  отлично
соображающий, что к чему, Даманхур распорядился впустить  "дорогих  друзей",
надеясь, что сейчас ему составят общество вместо скучного Энарека или зануды
сотника люди повеселее.
   Шада слегка огорошили. Кэрис, прорвавшись в сад и едва не насильно волоча
за собой Фейран, отлично  Помнившую  еще  по  Шехдаду  сложный  саккаремский
этикет, едва завидев царственного владыку, выкрикнул:
   - Прикажи усилить стражу! Будь здоров, кстати. Три  телохранителя  должны
постоянно находиться при тебе. У каждого входа обязаны встать  дополнительно
по пять гвардейцев. Сейчас такое расскажу!..
   -  Н-не  понял,  -  помотал  головой   Даманхур   и   оглянулся,   увидев
презрительно-вопросительные  взгляды  двух  сотников  гвардии,  находившихся
рядом. С ними он решал вопрос об отъезде из Мед дай наутро следующего дня. -
Да в чем дело, объясни!
   - Она объяснит, - рявкнул вельх, подталкивая Фейран к сиденью, на котором
распластался шад. - Рассказывай.
   Фейран собралась с мыслями. Кэрис объяснил ей что шаду  непременно  нужно
узнать все  подробности  недавнего  мимолетного  сна,  который,  без  всяких
сомнений, мог оказаться пророческим.
   Помня,  как  отец  в  старые   добрые   времена   приветствовал   изредка
приезжавшего в Шехдад наместника Полуночного Саккарема,  девушка  преклонила
колени и по взглядам придворных поняла что совершила ошибку, - так  выражали
свое почтение к шаду только мужчины, по той  простой  причине,  что  женщины
могли лишь наблюдать за подобными церемониями  из-за  неплотных  штор  и  не
допускались в общие залы. Фейран не на шутку расстроилась, но твердо  решила
идти до конца. Тем более за спиной стоял такой уверенный в себе  и  надежный
Кэрис.
   - Мой господин, боюсь, тебе... тебе грозит опасность...
   - Кому она сейчас не грозит? - преувеличенно горестно  вздохнул  шад,  за
туманом винных паров не замечая нарушения этикета, к которому и  сам  обычно
относился слегка небрежно. - Поднимись. Пол каменный, холодный. Может  быть,
желаешь вина или сладостей?
   Кэрис сдавленно зашипел.  По  слухам  он  знал,  что  в  последнее  время
Даманхур, огорченный потерей державы,  трона,  столицы  и  семьи,  все  чаще
прибегает к утешению в виде сока винограда -  "солнечных  ягод",  а  поэтому
голова шада застилается посторонними и не всегда нужными мыслями.
   - Нет, спасибо, государь, - слегка помотала головой Фейран. - Прошу  лишь
об одной милости - выслушать меня.
   - Ну, если так... - Шад потянулся к кубку, однако насторожившийся Энарек,
в обязанности  которого  входило  знать  все  и  обо  всех,  отстранил  Руку
Солнцеликого и как бы невзначай опрокинул  стоявший  на  подставке  сосуд  с
белым вином в клумбу с лилиями. Благоразумный дейвани успел вызнать многое о
необычных гостях аттали эт-Убаийяда из разговоров с самим мудрейшим Учителем
Веры, а заодно из непременно бытующих сплетен. Энарек знал: вельх, явившаяся
с ним девица, а также их приятели  -  некий  нардарский  вельможа,  усиленно
выдающий  себя  не  то  за   простеца,   не   то   за   путешественника,   и
мальчишка-мардиб по имени Фарр атт-Кадир - далеко не так просты,  как  хотят
казаться. Благоволение Касара эт-Убаийяда завоевать  не  так  легко,  а  эта
четверка почему-то живет  не  где-нибудь,  а  в  Золотом  храме,  пользуется
расположением строгих  и  внимательных  халиттов...  Что-то  здесь  нечисто!
Нечисто в положительном смысле данного слова, если такое вообще возможно.
   -  Шад  позволяет  тебе  говорить,  -  ласково   сказал   государственный
управитель и ободряюще кивнул. Даманхур  тоже  опустил  голову,  по-прежнему
внимательно наблюдая за Фейран. Ее грация и большие, неожиданно светлые  для
саккаремской девушки глаза начинали ему нравиться.
   - Люди говорят, будто мои сны - вещие, - смущенно начала Фейран. - Иногда
они действительно сбывались. Господин Кэрис из Калланмора посчитал, что  мое
последнее видение может иметь значение...
   "Какой я ей, в задницу, "господин"?  -  подумал  вельх.  -  Ладно,  пусть
говорит что хочет. Даманхур изрядно выпил, и, судя по взглядам,  сейчас  его
интересуют только прелести нашей красавицы, но Энарек явно прислушается.  Он
мужик умный, голову даю на отсечение..."
   * * *
   Драйбен вовсе не собирался по первому зову приятеля-варвара вскакивать  и
мчаться к шаду. Его отнюдь не удивил быстрый, но отчетливый рассказ Кэриса о
явившемся посольстве мергейтов о варварском "подарке"  в  виде  уложенной  в
банку  с  виноградным  спиртом  головы  брата  шада  (хвала  всем  богам   и
Предвечному Огню,  что  мардибы  догадались  скрыть  от  Солнцеликого  столь
невероятное    оскорбление!),    и,    в    конце    концов,     неудачливый
волшебник-недоучка,  в  отличие   от   чувствовавшего   приближение   угрозы
броллайхана, пропустил мимо ушей новое предостережение Фейран,  явившееся  в
виде сна.
   У бывшего эрла владения Кешт на сегодня имелись другие планы.
   Когда вельх и утянутая им к Даманхуру Фейран  покинули  комнату,  а  Фарр
засобирался на полуденное богослужение, в котором  обязан  был  участвовать,
Драйбен решил сам попробовать, как у него получится пообщаться со знаменитым
мешком вельха. Дело  в  том,  что,  едва  наступил  рассвет,  принц  Асверус
Нардарский, еще не протрезвев после розового дангарского вина,  поднялся  и,
пошатываясь, раскланялся, сославшись  на  то,  что  ему  необходимо  идти  и
заняться своими делами. Надо полагать, изряднейше  захмелевший  Асверус,  по
молодости лет не привыкший пить так много  и  не  имевший  особого  опыта  в
ремесле винопийства, просто возжелал прогуляться во двор до отхожего места и
там как следует прочистить желудок. Воспитанный Драйбен,  конечно,  не  стал
возражать. Он сам был молодым и прекрасно знал, что  юношеский  организм  не
всегда спокойно переносит чересчур обильные возлияния.
   Однако Асверус явно решил больше не надоедать гостеприимным  хозяевам  и,
сделав свои дела во дворе, отправился домой - в  ту  сторону,  где  ниже  по
улице жили шад, его приближенные и послы иных держав.
   Миновал полдень. Сквозь полусон и  нарождающуюся  головную  боль  Драйбен
слышал и видел, как абсолютно трезвый и не мучающийся  с  похмелья  (великое
преимущество броллайханов перед людьми - вечно здоровое тело!) Кэрис куда-то
убежал, затем исчезли  остальные...  Едва  солнце  встало  в  зените,  кидая
отвесные лучи на мрамор Белого  города,  нардарец  отбросил  легкий  коврик,
которым укрывался, протянул слегка дрожащую руку к полупустому кувшину,  как
следует хлебнул...
   "Асверус, Асверус... - тяжело повернулись  мысли  в  его  голове.  -  Без
сомнения, он потомок кониса Юстиния. Это  точно:  у  старшей  ветви  Ла-уров
родимое пятно на  предплечье  в  форме  неправильного  пятиугольника.  Когда
вечером принц закатал рукава, я его заметил. Но что-то здесь не так... Что?"
   Драйбен остановил взор на мешке Кэриса. В конце концов, эрл Кешта,  пусть
даже и потерявший вместе с земельным владением свой титул, остается эрлом по
крови, и этого не изменить даже богам и Первородному Пламени. Головная  боль
медленно отпускала, и Драйбен начинал соображать.
   "Как меня Кэрис учил? Достаточно обратиться мыслью  к  мешку,  вообразить
себе требуемую вещь, и он породит ее  незамедлительно.  Бутылки  с  вином  и
монеты у меня получались, но, как сказал  наш  броллайхан,  это  лишь  самое
простое волшебство. А ну-ка... Попробуем посложнее!"
   Нардарец сосредоточился, воссоздал в своих мыслях требуемые предметы и...
Оставалось лишь развязать горловину мешка.
   - Ого!
   Собственно, мешок,  как  отчасти  разумное  существо,  всегда  подчинялся
только своему хозяину-вельху. Но сейчас почему-то потрепанная кожаная  торба
соблаговолила одарить дружка  своего  господина  всем  необходимым.  Драйбен
вытащил  из  развязанной  горловины  отличный  кожаный  колет   с   золотыми
накладками  (правда,  вскоре  выяснилось,   что   они   бронзовые   и   лишь
позолоченные) великолепные коричнево-белые полосатые  штаны,  новые  сапоги,
плащ, тунику с гербом Кешта (только кабанья  голова  на  вышивке  держала  в
зубах не листья дуба, а крапиву, но это мелочи) и несколько простеньких,  но
вполне красивых мужских украшений, включая серебряную  серьгу  с  аметистом,
тяжелые серебряные браслеты и небольшой кинжал нарлакской работы.
   "Теперь я  одет  как  приличный  человек,  -  с  удовлетворением  подумал
Драйбен, рассматривая свое отражение в блеклых стеклах стрельчатого окна.  -
Не зазорно будет сопровождать нардарского принца..."
   Пинком отбросив ворох старой, но еще добротной  дорожной  одежды,  бывший
эрл легко сбежал с лестницы, миновал внутренний дворик и,  выйдя  на  улицу,
горделиво посматривал на обряженных в  халаты  саккаремцев.  Теперь  Драйбен
снова чувствовал себя нардарцем и эрлом со своим родовым гербом на груди.  В
конце концов, люди с полудня не слишком разбираются в геральдике и  едва  ли
отличат крапиву от дуба.
   -  Дома  ли  благородный  посланник  конисата  Нардар  Асверус  Лаур?   -
высокомерно осведомился Драйбен у охранявшего двери саккаремского десятника,
за плечами которого маячили еще четверо детин в сине-зеленых халатах гвардии
ша-да. - Передайте светлейшему  послу,  что  явился  Драйбен  Лаур-Хельк  из
Кешта, наследный эрл помянутого владения.
   - Заходите, заходите, -  раздался  молодой  звонкий  голос.  -  Почтенный
Драйбен, отчего ты так разоделся? Десятник, пропустите!
   Асверус выглядывал из выходящего на улицу окна второго  этажа  маленького
дворца и ухмылялся. Его светлые волосы были растрепаны и ложились на  плечи.
Становилось ясно, что он совсем недавно проснулся.
   - Ваша светлость. - Драйбен  отвернулся  от  насупленных  саккаремцев  и,
приложив ладонь к груди, поклонился принцу. Вспоминалась  забытая  с  годами
придворная куртуазность. Но внезапно Асверус перебил соотечественника:
   - Драйбен, глянь! Варвары! Зажри меня  самые  зубастые  эгвиски,  это  же
мергейты!
   Эрл  Кешта  оглянулся,  следуя   взгляду   Асверуса,   устремленному   на
противоположную сторону широкой улицы, и обомлел. В двух десятках  шагов  от
него шествовали несколько подданных хагана Гурцата. И возглавлял  их  старый
знакомец. Менгу.
   Часть вторая. Противостояние
   Fasta est grando et ignis
   (сделались град и огонь (лат.))
   Глава седьмая. По дороге на закат
   Океан...
   Рассказывают,  будто  несчетные  тысячелетия  назад  воды  Великого  моря
ласкали совсем другие берега, очертания  континентов  отнюдь  не  напоминали
нынешние, над сизо-голубыми водами вздымались  города  иных  народов,  среди
которых человеческая порода лишь с большой натяжкой почиталась за "разумную.
Сохранившиеся  летописи  Золотого  века  прямо  указывают:  люди   приобрели
господство над землей не столь  уж  давно.  Благодаря  свой  плодовитости  и
живучести человек вытеснил и отчасти растворил в своей крови  многих  других
разумных существ. Альбов, файри, данхан, двергов, кро мара,  дайне...  Менее
всех повезло нечеловеческим расам, разумным, но выглядящим чуждо и чуждым по
самой своей сути людям существам наподобие бравни или, к примеру,  обитавших
в горах Шо-Ситайна полулюдей-полуящериц.
   Как  утверждают  мудрецы,   составлявшие   старинные   хроники,   центром
зарождения сообществ людей  стали  полуночные  области  материка  Восхода  -
где-то там, в отдалении, в холмистых областях ныне  занятых  многочисленными
племенами вель-хов, однажды увидел свет солнца первый  человек,  а  потом...
Кто знает? Достоверно известно: приблизительно  за  десять-пятнадцать  тысяч
лет до падения Небесной горы люди заселили большинство известных островов  и
материков, расселяясь в новых землях иногда  с  разрешения  Старших  рас,  а
зачастую завоевывая плодородные угодья бронзовым мечом. Конечно, примитивное
оружие человека  не  шло  ни  в  какое  сравнение  с  творениями  альбов,  в
совершенстве владевших всеми тайнами оружейного ремесла и боевой  магии,  но
людей было слишком уж много. Одна из  четырех  сохранившихся  доселе  хроник
альбийских королевств гласит, что во время битвы при  Аэльтунне  (неподалеку
от нынешней столицы Нардара) на каждого латника альбов приходилось не  менее
чем по тридцать варваров. Бессмертные проиграли сражение, несмотря на всю их
внешнюю мощь и опыт долгих веков.
   К коротким столетиям Золотого века (продолжавшегося, судя  по  всему,  не
более трехсот лет) цивилизация пришла почти разоренной и уничтоженной ордами
волосатых,  немытых  тварей,  называющих  себя  людьми.  Однако  нельзя   не
учитывать, что волшебство - величайший  дар  богов  -  жило  и  действовало.
Предки нынешних аррантов, заселившие Великолепный Остров, сумели перенять от
прежнего населения благочинные традиции и любовь к красоте;  дальние  родичи
нарлаков вобрали в себя альбийскую  военную  культуру  и  построили  великую
империю, пускай и на костях своих предшественников; нынешние мономатанцы  по
сей  день  остерегаются  заходить  в  глубинные  области  своего  небольшого
материка, зная, что там живут  боги...  Правда,  в  действительности  "боги"
Черного континента отнюдь таковыми не являются, хотя бы потому, что  остатки
древнейшей расы керимбуту, представители  которой  лишь  отдаленно  схожи  с
человеком, заставили двуногих варваров уважать  себя  и  даровали  им  часть
своих знаний. Доныне кер-имбуту - странные темнокожие существа  -  сохраняют
свое королевство, изредка появляясь в пределах  владений  людей,  однако  не
пуская варваров в свои исконные вотчины...
   - Как интересно, - восхищенно присвистнул фарр, слушая эти  речи  Кэриса.
Мальчишка прекрасно знал, что его попутчик и друг - великолепный  рассказчик
и знает об этом мире куда больше, нежели самые просвещенные мужи, а то и сам
Учитель Веры, коему Атта-Хадж открыл все тайны мира. - Никогда не думал, что
обитаемые пределы скрывают в себе такое количество тайн!
   - Понимаешь ли... - Вельх нагнулся, подхватил плоскую округлую гальку  и,
примерившись, запустил ее  в  набегающую  волну.  Камешек  ударил  по  горбу
морского бархана раз, другой, третий, а затем исчез в тысячах переливающихся
в лунном свете брызг. Сейчас как раз  восходила  вторая  луна,  называвшаяся
по-саккаремски Фегда, первая же, Сиррах, находилась  в  зените.  Лучи  обоих
ночных  светил  скрещивались,  играя  в  сотворенных  океаном  недолговечных
водяных алмазах. - Дело в том, мой дорогой Фарр, что в  мире  не  существует
никаких тайн, но твои сородичи люди так любят их придумывать! Без  сомнения"
вокруг нас множество загадок, однако  надо  различать  понятия  "загадка"  и
"тайна".
   - Кажется, понял, - кивнул Фарр,  не  уставая  любоваться  на  невиданное
ранее зрелище - океанский прибой. Они стояли в пределах  аккон-ской  гавани,
несколько в стороне от главных пирсов, там, где начинался длинный,  уходящий
на  многие  лиги  к  полудню   пляж.   Где-то   справа   светились   огоньки
галеры-либурна  аррантского  купца  Пироса,  согласившегося  перевезти  двух
путешественников в  далекую  Аррантиаду.  Отплытие  должно  было  состояться
завтра в полдень.
   Кэрис, услышав слова Фарра, рассмеялся:
   - Я живу несколько подольше тебя и до сих  пор  не  могу  понять,  в  чем
замысел Единого творца, а ты утверждаешь, будто понял все  с  первого  раза!
Ладно, не обижайся. Окружающее нас бытие столь многолико и глубоко, что и за
десять тысячелетий мы не сможем объять своим разумом даже  половины  сущего.
Между прочим, тебе никогда не попадалось в руки сочинение некоего  Сигобарта
Нарлакского "О природе мира"?
   - Не-а, -  помотал  головой  атт-Кадир.  Несмотря  на  то  что  близилась
полночь, спать вовсе не хотелось. - О чем оно?
   - Древние люди, - поучающим тоном начал Кэрис,  -  верили,  будто  Творец
мира, которого у вас называют Атта-Хаджем, в Нарлаке  -  Вечным  Пламенем  и
вовсе по-другому у иных народов, отнюдь не создавал эту Вселенную,  но  стал
ею сам. Всеве дающий и всемогущий бог обратил свое тело в эти камни,  в  эти
волны, воздух, звезды... То есть скрипящая у нас под ногами галька,  золотые
монеты в твоем кошельке, сам кошелек, твое тело, твои или мои мысли, да хотя
бы сам хаган Гурцат, наконец, - есть частицы самого Творца. Ясно?
   - Куда уж яснее, - нахмурился Фарр. - То есть когда дикий мергейт убивает
беременную женщину, значит, Атта-Хадж сам уничтожает в  себе  самом  частицу
самого себя, и вдобавок частицу неродившуюся?  Что-то  я  запутался...  Твой
Сигобарт, как мне кажется, перемудрил. И еще: например, т