главного угощения громадный кувшин с разведенным  по  совету  Гунтера  втрое
отличным хлебным  спиртом,  выяснилось,  что  половина  гостей  во  главе  с
Мак-Лаудом, мягко говоря, окосела от потребления дармового сгущенного  вина.
Пили  в  основном  сэр  Мишель,  Гисборн  и  сам  Дугал,  определяя  процент
разведения экспериментально. Мак-Лауд оставался по виду трезвым  даже  после
пяти кружек, но начал петь  заунывные  шотландские  баллады  и  рассказывать
крайне занимательные (по его мнению) истории про горские кланы.
   - Ну что? - поднял  бровь  отец  Колумбан,  когда  норманн  и  шотландец,
взъерошенные, раскрасневшиеся и потные,  вернулись  с  полянки  перед  домом
после очередного поединка. - Кто победил?
   - Я! - в один голос выкрикнули оба сэра. Хотя на самом деле Гунтер мог бы
смело приписать победу Дугалу. Шотландец из Глен-Финнана  сумел-таки  выбить
меч из рук сэра Мишеля, но последний был твердо уверен, что в потере  клинка
виновно излишнее возлияние.
   Снаружи смерклось, солнце давно зашло, оставив лишь  западный  край  неба
расцвеченным в желто-голубые цвета. На востоке появились звезды и поднимался
над нормандским лесом узенький краешек нарождавшегося месяца. Наступала ночь
на десятое сентября 1189 года от воплощения Спасителя...
   - Хватит! - провозгласил  отец  Колумбан,  едва  Дугал  с  сэром  Мишелем
повесили перевязи с ножнами на подбирающий крышу столб. - Завтра  проснетесь
с головной болью. Как поедете?
   - Верхом, - пьяно буркнул Гунтер. - Вопрос один - куда?..
   - Ну-у... - протянул святой. - Если собираетесь в Марсель, то дорога идет
через Алансон, Тур - кстати, загляните в церковь Святого Мартина Турского  и
вымаливайте прощение, грешники! - затем через Аквитанию до Лиможа, к Тулузе,
Монпелье и Авиньону. Остерегайтесь, кстати,  лангедокских  еретиков-катаров.
Они не любят добрых католиков.. Пересечете Луару и Рону,  а  там  и  Марсель
рядом! Сейчас - помолиться и спать, пьянчуги! Дугал, я сказал - помолиться и
только потом спать!
   Бесчувственного  мэтра  Адельхельма,  излишне  увлекшегося  своим  жидким
творением, положили в уголке на мешковину, а остальные начали разбираться  с
местами. Гай,  прочтя  шепотом  положенные  Рater,  Аvе  и  Сredo  мгновенно
захрапел под  боком  Мак-Лауда,  отец  Колумбан,  поворочавшись,  заснул  на
любимой лавке возле открытого очага.
   - Спать? - хмыкнул сэр Мишель. - Вот интересно где? Они все заняли,
   - Подвинем, - решительно сказал Гунтер, оглядывая домик. - Или  на  полу.
Слушай, сэр... то есть Мишель что дальше делать  будем?  Вообще,  я  имею  в
виду?
   - Разве неясно? - удивился рыцарь. - В Сицилию, потом в Палестину,  потом
еще куда-нибудь... Ты говорил, будто германский император  Фридрих  потонет?
Можно будет его спасти. Давай отдыхать...
   ...Гунтер проснулся задолго перед рассветом по самой прозаической причине
- необходимо было срочно прогуляться наружу.  Остальные  непробудно  дрыхли,
Мак-Лауд жутко храпел, отец Колумбан бормотал во сне  что-то  на  латыни,  а
Гай, которого потеснил громадный шотландец, свалился с лавки и посапывал  на
земляном полу возле очага,
   Почти не раскрывая глаз, германец  прогулялся  до  ближайшего  дерева,  а
вернувшись в дом, совершенно случайно заметил  неясное  движение  на  столе.
Горели одни лишь свечи на  алтарчике  у  восточной  стены  дома,  поэтому  в
полумраке было не различить, кто именно шевелится.  Наверное,  кошка,  решил
Гунтер. Постойте, отец Колумбан не держит в доме кошку!
   - Допился, - простонал германец, подойдя поближе.  На  грубой  деревянной
столешнице сидели двое домовых. Серенький в темную полоску и бурый.  Домовые
допивали оставшийся  в  кружках  разведенный  спирт,  закусывая  недоеденной
людьми бараниной и свежими овощами.
   - Ты посмотри, - серый ткнул собутыльника локтем. - Человек! Помнишь, про
которого я тебе рассказывал? Он посейчас в нас не верит, представляешь?
   - Да верю я! - ошарашенно сказал Гунтер. - А ты тот самый, из замка?
   - Ага, - кивнул домовой. - У вас сегодня праздник, я и  пришел  в  гости.
Какую гадость вы, люди, пьете!
   - Спирт, - отрешенно пояснил оруженосец.  -  Сгущенное  вино.  Слушай,  а
можно тебя потрогать?
   - Во дает! - хихикнул бурый,  живший  у  отца  Колумбана.  -  Все-то  ему
потрогать нужно!
   - Ну давай, - сказал серенький в полоску и  протянул  переднюю  лапку.  -
Держи!
   Гунтер пожал маленькую, тонкую ручку, покрытую мягкой  шерстью,  и  снопа
уставился на домовых, разглядывая нежданных гостей будто редкие экспонаты  в
Берлинском музее.
   - Поверил? - спросил серый. -  Прекрасно!  Тогда  и  я  в  тебя  поверил.
Выпьешь с нами?
   ВЕСТНИКИ ВРЕМ‚Н
   ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ, ЗАВЫШЕНИЕ

   Ветер воздвигнет громады седых облаков,
   Чтобы немедля рассеять в лазури небес.
   Выстроят зодчие замок на веки веков...
   Годы мелькнут - на развалинах вырастет лес.
   Двое клянутся в любви до скончания лет
   И с упоением верят друг другу, хотя
   Сдержат, не сдержат они свой красивый обет -
   Кто это вспомнит всего лишь полвека спустя?
   Наша покорность судьбе, или споры с судьбой,
   Духа порывы и жизни размеренный труд,
   Страсть и надежда, и вера водившая в бой, -
   Пыль на ветру. Мимолетная пыль на ветру...
   Черная вечность безлико глядит мимо нас.
   Мчатся песчинки - гордыня, веселье и страх,
   Мчатся, мерцая, и гаснут в положенный час...
   Скоро утихнет и ветер, взметающий прах.
   Совести груз (ибо каждый успел нагрешить).
   Кривда и правда, венец или бремя оков,
   Суетный скарб или чистые перлы души -
   Все это тени плывущих в ночи облаков...
   Наги войдя, мы окончим свой путь налегке.
   Разницы нет между тем, кто взыскует небес -
   Или всю жизнь копошится, как червь в нужнике,
   Пыль на ветру... Или разница все-таки есть12?
   КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ
   Дугал, как, впрочем, и всегда, был неподражаем. Едва  блекло-желтый  диск
осеннего солнца  с  натугой  выполз  из-за  лесов  на  востоке,  неугомонный
шотландец раскрыл глаза, с хрустом  потянулся,  отбросил  клетчатый  плед  и
шумно зевнул. Затем он  поднялся  со  скамьи,  обвел  затуманенным  взглядом
жилище отшельника, проворчав под нос что-то о "гнусных  паковых  сидах",  и,
оправив короткую рубаху, в которой спал, двинулся к выходу из  землянки.  По
пути Дугал, разумеется, споткнулся о бесчувственное тело Гая,  свернувшегося
калачиком возле стола. Ноттингамскому рыцарю, впрочем, все было  безразлично
- возвести сейчас трубы архангелов Страшный Суд, он бы и то не проснулся.
   - Разожги очаг и поставь котел с водой на огонь, - послышался из дальнего
угла слабый голос отца Колумбана. - Уж прости, я еще посплю...
   - Нашли слугу! - излишне громко сказал Мак-Лауд, однако взял  закопченный
чан, валявшийся возле открытой печи, и нырнул в низкий дверной проем. Спустя
некоторое время со двора донеслось скрипение колодезного ворота, а еще через
минуту уютный дом святого отшельника огласился душераздирающим воплем:
   - Убью!!! Клянусь древом Креста, убью!
   - Мама... - пискнул мэтр Адельхельм, приоткрывал один глаз. - Погром?
   Дугал, удовлетворенно лыбясь, стоял рядом v лавкой,  на  которой  ночевал
молодой Фармер. Именно  он  и  поднял  крик,  достойный  самого  закоснелого
грешника, терзуемо-го в аду сонмищем чертей.
   - Тупая скотина! - продолжал яростно орать сэр Мишель. - Ты что  творишь,
морда?!
   Шотландец держал в руках  опустевший  котел.  Норманн  же  сидел  посреди
огромной лужи, растекшейся по  скамье,  и  пытался  вытереть  лицо  насквозь
вымокшим меховым одеялом.
   - Господи, что такое случилось? - вскинулся  отец  Колумбан,  но,  ахнув,
сразу опустился на стоящий рядом деревянный табурет и сжал  ладонями  виски.
Голова неимоверно кружилась и двоилось в глазах.  Святой  мысленно  поклялся
больше никогда в жизни не брать в рот спиртного.
   - Он меня!.. Меня!.. - задыхаясь от гнева, выкрикнул Мишель. - Убью!
   - Хорошо, - оскалился Дугал. - Держи! Мак-Лауд услужливо протянул Фармеру
меч рукоятью вперед, а сам поднял с пола длинную шотландскую  клей-мору.  На
гарде можно было разглядеть гравированные буквы "МасLеоn!".
   - Рубаху сними, мокрая вся, - посоветовал Дугал. - Между прочим, у нас  в
Глен-Финнане частенько бьются в первородной наготе, без доспеха  и  одежд...
Пошли на двор!
   Насмешливый голос Мак-Лауда окончательно взбесил  изрядно  похмельного  и
вымокшего до нитки сэра Мишеля. Рыцарь, глухо бормоча под нос все  известные
ему ругательства, содрал через голову белую льняную сорочку, вскочил на ноги
и, воинственно размахивая мечом, ринулся вслед  за  жизнерадостно  гогочущим
Дугалом. Вскоре снаружи донеслись удары железа о железо и злые  взрыки-вания
сэра Мишеля, перемежаемые звучным шотландским сквернословием.
   - Начался денек... - простонал с трудом  разлепивший  глаза  Гунтер.  Ему
тоже досталось изрядная доля ледяных брызг колодезной воды. -  Святой  отец,
вы не спите?
   - Святой отец - в Риме, - строго поправил Гунтера отшельник. - А  я  лишь
недостойный слуга Господа нашего, претерпевающий ниспосланную небесами кару.
   Святой мрачной покосился на  светлый  прямоугольник  дверного  проема.  В
проникающих в землянку солнечных лучах плясали золотистые пылинки.
   - Мы и есть эта "кара"? - поинтересовался германец  и,  едва  переставляя
ноги, добрел до стола. Вскрыв глиняную бутыль  со  спиртом,  Гунтер  плеснул
немного зелья в кубок и, закрыв глаза, выпил залпом получившуюся смесь.
   - Между прочим, я ночью домовых видел... - сказал он.
   - Знаю, -  махнул  рукой  старец  и,  кряхтя,  потянулся  к  бутыли.  Как
известно, подобное лечится подобным, и  сейчас  отец  Колумбан  более  всего
жаждал избавиться от огорчающей его плоть головной боли. -  Домовых?  Двоих?
Понятно. Опять к моему бездельнику Торир из замка приходил. Только  подумай:
даже мелкую нечисть споили...
   - Того, серого в полоску, Ториром зовут? - озадачился Гунтер. Опохмельное
средство начинало действовать, и в голове прояснялось.  -  Не  знал,  что  у
домовых есть имена.
   - Ты пока много чего не знаешь, -  разводя  руками,  сказал  священник  и
тотчас же поморщился: дерущиеся за  дверьми  землянки  Дугал  и  сэр  Мишель
разошлись настолько, что начали сыпать вовсе непотребными словечками. Услышь
сии речения хоть одна прекрасная дама (ну или благородная девица) - быть  им
обеим в глубоком обмороке.
   Между прочим, Гай Гисборн и мэтр  Адельхельм  вставать  категорически  не
желали, несмотря  на  все  совершающиеся  рядом  безобразия.  Еврей  алхимик
натянул одеяло на голову, а молодой рыцарь из Ноттингама и вовсе  ничего  не
слышал, пребывая в сладкой нирване. Судя по улыбке, блуждавшей на  скуластом
лице Гая, и тихим почмокиваниям, снилось  ему  море  разливанное  сгущенного
вина.
   Неожиданно отшельник кашлянул и бросил острый взгляд на Гунтера.
   - Послушай-ка, любезный оруженосец из Германии.  -  Последние  два  слова
старик произнес с понятным Гунтеру сарказмом.  -  Я  тебе  вчера  ничего  не
сказал, а у нас в  баронстве  вот  уже  третью  седмицу  события  интересные
происходят...
   - Несомненно, -  безнадежно  усмехнулся  мучившийся  сухостью  во  рту  и
головной болью германец, посматривая на бутыль со спиртом будто на смертного
врага. - Самолеты из  двадцатого  века  вываливаются.  Адельхельм  самогоном
торгует направо и налево, дьявол во плоти пребывающий шастает...
   - Не поминай всуе! - Отшельник возмущенно хлопнул ладонью о столешницу  и
перекрестился. - Я о другом.
   Отец Колумбан, выстучав частую дробь пальцами по доскам стола  и  странно
посмотрев на Гунтера, спросил:
   - Скажи-ка мне, оруженосец, ты наверняка знаешь, что твой друг, с которым
вы летели на Люфтваффе, умер?
   - Не понял? - опешил Гунтер. - Разумеется, Курт погиб! Когда мы с Мишелем
его хоронили, тело уже начало коченеть. Да и раны были... Ну, вы можете себе
представить. - И германец покосился на снятый с  "Юнкерса"  пулемет,  теперь
покоившийся  в  дальнем  углу  землянки  святого  Колумбана.   Медно-красным
поблескивала лента с тяжелыми заостренными патронами.
   -  Именно  что  могу,  -  мелко  покивал  отшельник.  -  Именно.  Отлично
представляю. Вот посмотри. Что это такое, по-твоему?
   Он отцепил с вервия, коим подпоясывал рясу, небольшой матерчатый  кошелек
и вытряхнул на стол два  темных  предмета,  тяжело  стукнувшихся  о  дерево.
Гунтер  протянул  руку,  взял  один   металлический,   чуть   поблескивающий
стерженек... да так и застыл с открытым ртом.
   Пистолетная пуля.
   - Ты уверен, что ты здесь один!  -  медленно,  четко  выговаривая  слова,
вопросил святой Колумбан. - Что, кроме тебя, здесь никого нет? Я имею в виду
людей из вашего будущего.
   - Ну-у... Да, - промямлил Гунтер, держа  патрон  указательным  и  большим
пальцем правой руки. Это не была пуля от "вальтера" или "шмайссера".  Калибр
другой. И  форма  литья.  И  даже  почти  незаметные  царапины,  оставленные
нарезкой ствола, незнакомы. Бред.
   - Откуда это у вас?
   Старец нахмурился, огладил седую бороду, встал и  прошелся  туда-сюда  по
длинной землянке. Было слышно, что Дугал и Мишель, остававшиеся  на  полянке
перед домом, закончили  свой  поединок  и  теперь,  фыркая  да  посмеиваясь,
окатывали друг друга колодезной водой из кожаной бадьи,
   - Когда вы с Мишелем уехали в Аржантан, -  тихим  голосом  произнес  отец
Колумбан, - я почти седмицу провел в  лесу,  там,  где  стоит  твой  дракон.
Вернее, са-мо-лет. Барон де Фармер прислал вилланов охранять его.  Чтобы  не
вызывать подозрений и ненужных пересудов, я сказал им,  будто  сам  построил
эту штуковину...
   - Какие вилланы? - едва не сплюнул Гунтер. - Вы о деле  говорите!  Откуда
пуля?
   - Не перебивай, - поморщился отшельник. - Молод еще, чтобы с  меня  спрос
держать! Слушай. Когда я вернулся домой,  барон  Александр  послал  за  мной
конюха Виглафа. Передал через него, что в замке есть раненый человек, лечить
нужно. Я пришел. А у человека того - две дырки в бедре...
   - Ну? - тупо спросил Гунтер. - И дальше?
   - Это случилось через  пять  дней  после  вашего  отъезда  на  север.  На
оруженосца некоего рыцаря из Нанта, мон-сеньора  Альмарикад'Эланкура,  напал
разбойник. Чудной разбойник. Он дважды ранил  дворянина,  направляющегося  в
Аквитанию, из такого же оружия, как и у тебя... Забрал деньги, еду. Но,  что
необычно, не  тронул  доспех  -  а  броня  у  д'Эланкура  очень  дорогая,  с
серебряными  насечками...  Лошадь  и  меч  тоже  не  взял.  Потом   раненого
оруженосца подобрали на дороге крестьяне и отвезли в Фармер. Господин  барон
по-христиански заботился о нем. А эти железки я вытащил из  ноги  Альмарика.
Боюсь, теперь он до конца жизни хромать будет...
   - Хорошо, что жив остался, - отрешенно пробормотал Гунтер. Оруженосец был
потрясен. Неужто здесь, в Нормандии, находится еще один человек (а  вдруг  и
не один?!), вывалившийся из двадцатого века в момент  Разделения  миров?  Но
кто он? Как  это  произошло?  Невольно  начнешь  вспоминать  предостережения
монаха-ирландца о фигуре, выставленной на игральную  доску  Лордом.  -  Отец
Колумбан, а можно поговорить с этим д'Эланкуром? Он остался в замке Фармер?
   - Нет, - покачал головой отшельник. - Монсеньор Альмарик уехал четыре дня
назад, подлечив раны. Однако я успел его расспросить. Увы, но бретонец почти
ничего не помнил. Когда  раздались  хлопки,  лошадь  испугалась  и  сбросила
всадника.  д'Эланкур  на  какое-то  время  потерял  сознание.  Потом   успел
рассмотреть  молодого  мужчину  в  диковинной  одежде.  Лица,  конечно,   не
запомнил...
   - Постойте, постойте, - Гунтер тяжело задышал и поднял руку, - вы сначала
говорили, будто странности происходили все три недели,  пока  нас  не  было!
Этот неизвестный человек, видимо, еще как-то давал знать о себе?
   - Да, - вздохнув, подтвердил  отец  Колумбан.  -  Увидев  раны  господина
д'Эланкура и помня о твоем появлении, я начал следить за событиями  в  нашей
округе. Пока Адельхельм занимался машинами для изготовления сгущенного вина,
я ходил в соседние деревни, расспрашивал людей. Благо в нашем баронстве меня
уважают и охотно сплетничают обо всех происшествиях.  Ходил  в  Бреаль  и  в
поместье Фокамберг - это в четырех лигах  к  югу,  -  неизвестного  человека
видели по крайней мере три раза. Иногда он оставлял следы.
   - Поподробнее, - взмолился Гунтер. - Говорите же, отец Колумбан!
   -  Я  достоверно  выяснил,  -  бесстрастным  голосом   отчеканил   святой
отшельник, - что  утром  тринадцатого  августа  в  небе  видели  еще  одного
дракона. Вилланы из деревни Антрен в один голос твердят, будто около полудня
над общинным полем пронеслось жуткое черное  чудовище,  оглашая  окрестности
адским ревом и извергая дым. Оно исчезло где-то в лесу, на границе баронства
и владений герцога Алансонского. Дебри там дремучие, лес простирается лиг на
тридцать к югу... Крестьяне, пускай и были смертно напуганы, заметили, что у
чудовища крыльев не было, а само оно напоминало огромную черную рыбину. Тебе
о чем-нибудь говорит такое описание?
   - Черная рыбина без крыльев... - уныло пробормотал Гунтер, потирая лоб. -
Наверняка вилланы просто недоглядели или  ошиблись.  У  любого  летательного
аппарата есть крылья. Помните, я вам объяснял?
   - Я попытался нарисовать старосте деревни  твоего  Люфтваффе,  -  заметил
отец  Колумбан.  -  И  он  сказал,  что  изображение  ничуть  не  похоже  на
пролетавшее чудище. Между прочим, крестьяне  теперь  боятся  ходить  в  лес.
Прошел слух, будто в чащобе поселился демон. Это тоже примечательно...  А  в
церкви деревни Антрен теперь каждый день проводят  обряд  изгнания  дьявола.
Кстати, барон  Александр  де  Фармер  после  жалоб  арендаторов  и  местного
священника хотел послать в лес дружинных, обыскать заросли, да я  отговорил.
Вас с Мишелем дожидался. Могу поклясться кровью Христовой, хоть и грех  это,
что в лесу возле Антрена прячется твой соотечественник,
   - Черный летательный аппарат без  крыльев...  Не  похож  на  "Юнкерс".  -
Гунтер невидящими глазами уперся в земляной пол, на котором беспробудно дрых
Гай Гисборн, выдыхая  густой  сивушный  перегар.  Ничего  себе!  Интересными
новостями поделился отец Колумбан. -  Одного  понять  не  могу.  Ни  мы,  ни
англичане с американцами, ни русские не красили самолеты в  черный  цвет!  И
если он дымил, значит, был поврежден... Да, так что  еще  известно  об  этом
человеке?
   - Он пытается выжить здесь, - просто, спокойным  голосом  ответил  святой
Колумбан. - Действует уверенно, не без нахальства. Нашего языка не знает,  в
этом м твердо уверен. .
   - Почему? - приподнял бровь германец.
   - На следующий день после нападения на оруженосца  д'Эланкураон  появился
на  Алансонской  дороге.  Безошибочно  нашел   трактир   "Серебряный   щит".
Объяснялся с хозяином жестами, глухонемым прикидывался. Купил мяса, молока и
хлеба. Я проверил  -  он  расплатился  отнятым  у  Альмарика  неаполитанским
серебром. Довольно редкие монеты.
   - А одежда? - спросил Гунтер. - Вы сказали, будто... м-м...  пострадавший
дворянин Приметил необычную одежду! Не  мог  же  этот,  как  вы  выразились,
"разбойник" прийти в трактир в летной  куртке  или  в  военной  форме  моего
времени!
   - Я, кажется, забыл упомянуть, - проворчал монах, - что он в  отличие  от
тебя совсем не дурак.  Он  сообразил,  что  выделяться  среди  прочих  людей
нельзя. Могут возникнуть сложности. Рубаху и суконную куртку гость,  видимо,
позаимствовал в  деревне  Антрен.  Я  узнал,  что  жена  тамошнего  плотника
вывесила на ночь сушиться белье и верхнее платье мужа. К утру вещи  исчезли.
А почтенный трактирщик Уилли Боул запомнил,  что  одежда  неизвестному  была
великовата. Плотник в  Антрене,  понимаешь  ли,  высок  ростом...  В  одном,
кстати, вы с гостем похожи  -  стрижены  коротко.  Дворяне  волосы  обрезают
редко, а вилланы и вовсе никогда. Старинный обычай.
   - Любопытно. - Гунтер удрученно  почесал  в  зат