хрипло отрапортовал  Гунтер  и  вслушался  в  вой  мотора.
Двигатель уже достаточно прогрелся, никаких неполадок быть просто не  могло,
приборы в норме... Ну, тогда - вперед!
   Увидев сигнал к взлету - три красные ракеты, - Гунтер медленно надавил на
педаль газа, и самолет,  двинувшись  с  места,  пополз  вперед,  развернулся
вправо, почти  упершись  в  хвост  тридцать  второй  машине  обер-лейтенанта
Дитриха. Последняя вдруг резво побежала вперед, набирая скорость, и  Гунтер,
поддав газу и снова чисто автоматически проверив работу  элеронов,  устремил
своего стального и безмолвного приятеля вслед.  Мелькнули  строения  у  края
аэродрома, плиты  взлетной  полосы  слились  в  единую  сероватую  ленту,  а
несколькими мгновениями спустя легкая вибрация, сопровождавшая  движение  по
земле, прекратилась - машина плавно поднялась в воздух, к грязному облачному
небу. Ну, держитесь, англосаксы! Сегодня у вас будет неудачный день!
   Операция "Орлиный налет" планировалась долго и серьезно,  подготовка  шла
со всем тщанием и германской организованностью - еще  бы,  сейчас  на  карту
поставлена судьба не одной лишь Европы, но и всей  планеты!  Если  получится
заставить англичан отказаться от  своих  непомерных  амбиций  и  призвать  к
нейтралитету,  на  мировой  карте  останутся  лишь  три  империи,  способные
оказывать влияние на ход истории, - Германия, Россия и Америка.
   Потому-то и  наезжали  из  Берлина  в  эскадру  нескончаемые  проверки  и
комиссии, возглавляемые важными шишками. Последний раз, всего  сутки  назад,
явились даже господа из ведомства адмирала Канариса. Словом, командование  и
правительство относились к войне с Англией исключительно серьезно.
   ...Руки действовали самостоятельно, почти без участия головы: штурвал  на
себя  и  потом  чуть  влево,   щелкнуть   тумблером,   открывающим   клапаны
воздухозаборника двигателя, пальцы привычно лежат на штурвале... Резко  ушла
вниз земля, пронеслись под  брюхом  самолета  деревья,  остались  за  кормой
холмистые гряды, окружавшие аэродром, и Гунтер выровнял  самолет.  Справа  и
чуть впереди шел ведущий, за ним еще три  пикировщика  с  эмблемами  эскадры
StG1 - черным петушком на желтом щите с красными углами  наверху.  Семьдесят
седьмая машина заняла свое место в  строю,  двигавшемся  к  свинцовому  полю
пролива.
   Лейтенант Райхерт любил свой самолет.  Иногда  он  даже  казался  Гунтеру
немножко живым, способным отблагодарить за хорошее обращение или наказать за
небрежность. Прошлой весной появилась возможность в этом  убедиться.  Пускай
французы после начала наступления в Арденнах сопротивлялись больше для вида,
нежели действительно надеялись остановить пришедших мстить им за Версальский
договор  германцев,  но  их  авиация,  конечно,  изрядно  потрепанная  после
внезапного  нападения,  действовала.  "Семьдесят  седьмая"   показала   себя
прекрасно - за всю кампанию машина получила всего несколько пулевых отметин,
да  шальная  пуля,  случайно  попавшая  в  двигатель,  заставила  повозиться
аэродромных техников, а на счету (это кроме наземных целей)  даже  были  два
сбитых француза...
   "Юнкерс-87" не истребитель, а пикирующий бомбардировщик. Скорость у  него
поменьше, чем у английских  "Спитфайеров"  и  "Харрикейнов",  да  и  огневое
вооружение не ахти какое  -  пулемет  стрелка-радиста,  прикрывающий  заднюю
полусферу, да пара неподвижных  пушек  в  консолях.  Много  не  навоюешь.  В
воздушной войне все как на примитивной  фабрике  по  производству  кастрюль:
всяк должен делать свое дело, не вмешиваясь в чужие функции. Бомбардировщики
обязаны  громить  наземные  объекты  врага,  а  истребительная   авиация   -
прикрывать их и драться с чужими самолетами. "Юнкерс", безусловно, куда  как
пошустрее  тяжелых   бомбовозов,   но   все-таки   сцепляться   с   верткими
истребителями англичан в воздухе для него - дело рискованное. Однако  "Ю-87"
нынче лучший в Европе пикировщик - этот неоспоримый  факт  наглядно  доказал
первый год войны.
   "Первый год... - подумал Гунтер. - Первый. Чувствую всеми потрохами,  что
далеко не последний. Сны - снами, но не понимать, что все вокруг  далеко  не
идеально, ты не можешь. Плохо не только  с  тобой.  Страна,  мир,  они  тоже
катятся под откос и лишь увлекают тебя вслед, как и многих других людей. Все
плохо, и не надо этого отрицать..."
   А как прекрасно все начиналось в начале десятилетия! После пятнадцати лет
невиданного в истории Европы унижения Германия снова  поднялась  на  ноги  и
всего за четыре года превратилась в великую державу. Парадокс: то,  чего  не
сумели  сделать  старик  Гинденбург  и  обещавшие  скорый   рай   на   земле
интеллигенты-демократы, получилось у смешного невысокого австрийца, чье  имя
теперь стало пугалом для всей планеты... Гений, пусть и злой,  показал  свои
способности. Оглядываясь на события последних семи лет, время своей  юности,
Гунтер искренне недоумевал, каким образом этому человеку  удалось  совершить
невозможное? Мистика, да и только... Впрочем, в потусторонние силы Гунтер не
слишком  верил,  предпочитая  здраво   оценивать   реальность.   А   таковая
недвусмысленно свидетельствовала: рейсхпрезидент и народный  канцлер,  Фюрер
германского народа Адольф Гитлер достиг  вершины,  падать  с  которой  будет
больно. Возможность же разбиться насмерть при падении была вполне реальна...
   Досадно, что многие этого не понимают, продолжая идти  вслед  за  красным
знаменем странной и невиданной :  на  планете  прежде  организации,  носящей
аббревиатуру НСДАП.
   Страна. Германская империя. Просто Vaterland - земля отцов, самое  доброе
и хорошее имя. Государство с тысячелетней интереснейшей и славной  историей.
Прекрасный, радушный и порядочный народ, прошедший  через  все  представимые
бедствия, но выживший и сохранивший свои качества, за которые немцев уважают
во всем мире, от Южной Америки  до  Аляски  и  мыса  Нордкап.  Что  с  тобой
случилось в середине двадцатого века? Что делать? Как тебе помочь?..
   Германия воевала всегда. Предки-готы,  пришедшие  с  востока,  пронеслись
ураганом от Днепра  до  теперешних  Англии  и  Португалии,  изгнав  кельтов,
переломили  хребет  Великой  Римской  Империи,  проникли  даже  в  Африку  и
Византию. Это, однако, не было началом. Наверняка готы и  прежде  дрались  с
кем-нибудь в родных степях вокруг Черного моря, лесах  возле  Дуная,  Днепра
или Волги. Смешно, но теперь министерство пропаганды усиленно распространяет
абсурдную точку зрения высшего руководства -  оказывается,  предками  немцев
следует считать древних греков! Господи, да какие еще греки? Гунтер, услышав
как-то по радио  эту  версию  партийных  историков,  расхохотался  до  слез.
Забавно было бы посмотреть  на  бедных  эллинов,  столкнувшихся  с  готскими
ратями...
   Гунтер тогда же рассказал об этой передаче берлинского радио своему отцу,
и они повеселились вместе, не забывая, впрочем, об осторожности.  Несогласие
с партийной  идеологией  чревато,  знаете  ли...  А  потом,  ради  интереса,
Райхерт-старший и Райхерт-младший  засели  в  библиотеке  поместья  на  весь
вечер, раскапывая самые древние сведения  о  германских  племенах.  Собрание
книг  у  отца,  профессора  древних  языков  Кельнского  университета,  было
исключительно обширным, и к трем пополуночи Вальтер фон  Райхерт  надиктовал
сыну двадцатистраничное письмо рейсхминистру пропаганды, доктору  Геббельсу,
почти  сплошь  состоявшее  из  цитат  и  книжных  выдержек.  Текст,  напрочь
опровергавший выкладки господ идеологов, само собой, никуда не отправили,  а
спрятали в том "Военной истории" Дельбрюка, но  оба  исследователя  остались
довольны  проведенными  изысканиями.  Отец,  отправляясь  отдыхать,   сказал
Гунтеру:
   - Греки, греки... Не пойму, отчего нужно  заводить  новых  предков,  если
должно гордиться своими?.. Я давно  подозревал,  что  в  Берлине  поселились
душевнобольные.
   Гунтер прокашлялся и, серьезно взглянув на родителя" ответил:
   - Знаешь, папа, на твоем месте я бы не стал говорить подобное в обществе.
Понимаешь ли, могут возникнуть э... сложности.
   - Знаю, - отмахнулся старый Вальтер. - Я просто душу отвести. Не  обращай
внимания.
   Нет,  действительно,  чем  плохи  для  Фюрера  варвары-готы  в   качестве
пращуров? Разве не они разбили в Тевтобургском лесу  войско  Арминия?  Слава
Богу, официальное радио пока не заявляет, будто римские легионы  погибли  от
эллинских рук. А если вспомнить битву на  Каталунских  полях?  Этцель-Аттила
привел за собой гигантскую армию,  опустошившую  Восточную  Европу,  угрожал
Риму... Однако извольте видеть, германцы, римляне и кельты,  встав  на  пути
восточной орды, победили,  а  дружины  готов  рассеяли  и  уничтожили  самую
страшную ударную силу орды Аттилы - славянскую конницу. Греки  в  то  время,
надо  полагать,  сидели  на  берегах  Средиземного  моря,   хлестали   вино,
развлекались с девочками или друг с другом да сочиняли стишки...
   Войны, сражения, походы - вот история Германии. Нордический  дух  героики
всегда жил в немецком народе. Со  времен  бургундских  королей  из  "Саги  о
Нибелунгах", Зигфрида, Хагена и Беовульфа, прошли сотни  лет,  вместившие  в
себя войны Фридриха Барбароссы, крестовые походы в Святую Землю и славянские
владения, завоевания Тевтонского ордена... Есть  ли  смысл  вспоминать  все?
Случалось, война ставила под  угрозу  само  существование  народа,  как  это
произошло в XVII веке. Тридцатилетняя война и последовавшие  вслед  эпидемии
чумы да холеры сократили население больше чем наполовину,  некогда  цветущая
страна пришла в невероятное запустение, наступивший голод вынудил оставшихся
в живых к людоедству...
   Ужас  поселился  в  Центральной  Европе  на  долгие  годы...  А   причина
катастрофы была незамысловата - некий господин Мартин Лютер "метнул  молнию"
и вызвал величайшую в  истории  Германии  бурю,  единолично  восстав  против
католицизма. С тех пор Лютер посчитал себя  "Орудием  Господа"  в  борьбе  с
"антихристом" и "порождением дьявола" - святейшим  Папой.  Смешно,  но  этот
еретик оперировал чисто  гитлеровскими  терминами:  Римская  Церковь  в  его
глазах - "разбойничий вертеп", "царство греха" и "наиболее бесстыжая из всех
блудниц". Лютер, создав новую религию, раздробил  и  без  того  не  блещущее
единством  христианство,  отрекшись  от  апостольского  Римского   престола.
Разумеется, последовали стычки  сторонников  лютеровой  ереси  и  католиков,
разразились религиозные войны, и последствием самой страшной  из  них  стало
почти полное опустошение Европы...
   Гунтер происходил из католической  семьи  и  на  протестантов  поглядывал
косо. Однако последние события Германии давали понять, что, видимо, в скором
времен всем христианам рано или поздно придется  объединиться  уже  не  ради
спасения своей церкви, но  для  спасения  веры  Христовой.  Фюрер  не  любил
церковь. Конечно, совершено отринуть Бога, подобно большевикам в России,  он
не пытался, но трактовал понятия религии не совсем обычно. Он, ставший богом
на земле, видимо, искренне полагал, что знает замыслы вышних сил, и потому в
"Май Кампф" через страницу  встречались  утверждения  наподобие:  "Борясь  с
евреями, я сражаюсь за дело Господа"  или  "Еврей  -  это  образ  и  подобие
дьявола. Он просто не может быть человеком в смысле образа  и  подобия  Бога
Вечного". Вот так, незатейливо и без экивоков.
   Гунтер, из интереса проштудировав партийную "библию", не мог очухаться  с
неделю. Вождь тут и там, в книг и многочисленных праздничных речах упоминает
Имя, не должное произноситься всуе. Заявляет,  будто  действует  по  прямому
велению Господа,  и  одновременно  начинает  гонения  на  католицизм?  Оплот
христианства? Да-а, что-то неладное творится в стране. Священники для  вождя
"мракобесы и плуты".  Святой  Папа  не  больше  не  меньше  как  "ставленник
западных плутократов и банкиров", а Ватикан  и  вовсе  "свинарник".  Почитай
тексты Мартина Лютера и увидишь почти такие же слова... Ну ладно, на излишне
резкие выражения, свойственные Гитлеру, можно не обращать внимания,  но  как
объяснить обоснование "делом Господа" жутковатые вещи, начавшиеся в Польше и
других побежденных государствах, а еще прежде в самой Германии?..
   Гунтер, с разрешения отца окончивший военную  летную  школу  в  Кобленце,
сразу попал на фронт - их  подразделение  бросили  на  Польшу.  Вальтер  фон
Райхерт хоть и рассчитывал, что  сын  пойдет  по  его  стопам,  занявшись  в
университете историей или отцовским делом - древними  языками,  -  прекрасно
понял сына и сказал, что каждый немец  должен  отслужить  в  армии,  а  быть
профессиональным военным, тем более летчиком - дело почетное.. Ничего, когда
война (тогда еще не начавшаяся, но всеми ожидаемая)  кончится,  можно  будет
спокойно заняться наукой. Сейчас лучше сражаться за свою страну, а не сидеть
за книгами.
   Лейтенанта  фон  Райхерта  распределили  в  первую   эскадру   пикирующих
бомбардировщиков, и как раз к  его  прибытию  на  место  службы  "Люфтваффе"
получили новый самолет - "Юнкерс-87 В2", модификацию начавшего выпускаться в
1937 году пикировщика. Гунтер получил новенькую, только сошедшую с конвейера
машину с бортовым номером 77. Стрелком и оператором-радистом  к  нему  попал
успевший послужить в Испании унтер-офицер Курт  Мюллер.  Последний  оказался
родом  из  Гамбурга.  Болтун  и  весельчак,   однако   человек   удивительно
хозяйственный и прекрасно знающий свои обязанности.  Гунтер  и  Курт  вместе
прошли через Польшу, Голландию, Францию... Теперь на очереди Англия.
   Польша. Уже после окончания боевых действий, после  неприятной  аварийной
посадки  рядом  со  столицей  съеденного   Германией   и   союзницей-Россией
государства лейтенант Райхерт получил отпуск и перед  отъездом  домой  решил
осмотреть Варшаву. Прежде бывать ему за границей не доводилось, а потому все
было интересно. Гунтер бродит по старой части города, с непривычки  смущаясь
от  взглядов  поляков,  настороженно,  а  то  и  враждебно   косившихся   на
рыжеволосого немецкого' лейтенанта в серо-сизой  форме.  Изредка  по  улицам
проходили колонны техники, грохотали танки,  кое-где  виднелись  разрушенные
дома поработали коллеги  из  второй  эскадры,  бомбившей  Варшаву.  В  целом
прогулка получилась хорошей,  но  возле  католического  костела,  в  который
Гунтер собирался зайти, ему  пришлось  стать  свидетелем  крайне  неприятной
сцены. Возле собора стояло несколько военных грузовиков, и солдаты  в  форме
войск SS выводили из  храма  каких-то  ничем  не  примечательных  личностей,
заталкивая их в грузовики.
   - Простите, - Гунтер обратился к офицеру в черном  плаще  с  серебристыми
знаками различия,  соответствующими  армейскому  званию  капитана.  -  Можно
узнать, что здесь делается?
   Гауптфюрер  SS  подозрительно  оглядел  не  в  меру  любопытного   пилота
"Люфтваффе", но все же ответил, не вынимая сигареты изо рта:
   - Евреи, господин  лейтенант.  Укрывались  в  церкви.  Отказались  пройти
регистрацию  и  переселиться  в  еврейский  квартал,   выделенный   для   их
проживания.
   - Вот как? - Гунтер озадаченно потер переносицу. - Но  здесь  же  храм...
разве можно так?
   - Это евреи, - безразлично  пожав  плечами,  повторил  гауптфюрер.  -  Им
теперь не поможет и Папа Римский. А храм тут или публичный дом  -  не  имеет
значения...
   И, не попрощавшись, офицер SS отошел.  Когда  грузовики  уехали,  Гунтеру
расхотелось идти в костел,  тем  более  что  стоявший  на  ступенях  пожилой
священник смотрел на него, как на исчадие сатаны.
   - Простите, - буркнул Гунтер, не выдержав испепеляющего взгляда  ксендза,
и, развернувшись, зашагал прочь, к вокзалу.
   А в поезде он ехал в одном купе с толстеньким и розовощеким чиновником из
ведомства Альфреда Розенберга, направлявшимся с каким-то докладом в  Берлин.
Говорили о войне, дальнейшей судьбе Европы, после того как Англия и  Франция
объявили войну Рейху. И вдруг выглядевший очень  добродушным  и  приветливым
толстяк помрачнел, сказав слова, надолго запомнившиеся Гунтеру:
   - Знаете, молодой человек, наступившая  война  крайне  необычна.  Нет,  в
смысле танков и артиллерии все как и прежде, я  имею  в  виду  другое...  От
снарядов и пуль сейчас погибли всего несколько тысяч, а вот  этим  рукам,  -
чиновник  вытянул  вперед  ладони,  -  предстоит  истребить  в  десятки  раз
больше...  Если  вам  однажды  предложат  съездить  на  экскурсию  в   новый
исправительный лагерь под Варшавой, где мне  приходится  нынче  служить,  не
соглашайтесь. Поберегите рассудок. Это очень плохое место.
   Гунтер сначала не понял, о  чем  идет  речь,  но  когда  толстяк,  открыв
бутылку коньяку, стал разговорчивее и подробнее поведал  о  своей  "работе",
лейтенант Райхерт убедился: слова из "Майн Кампф"  начали  обретать  видимое
воплощение. Именем Бога Германия пошла против Бога...
   Война - это просто: ты здесь, впереди враг. Врага следует уничтожить  или
принудить  сдаться.  Но  убивать  людей  просто  так,  из-за  "неправильного
происхождения"  или  других  политических  убеждений?..  Что  же  происходит
вокруг, а?
   "Правительство и Фюрер, одобрившие эту затею, роют себе яму, - подумал  в
тот момент Гунтер. - Подобного скотства не было со времен Нерона! А  если  о
таких вот "исправительных лагерях" узнают за  границей  (а  ведь  непременно
узнают!), на нас взъестся весь мир! От Китая до  Бразилии...  Как  прикажете
воевать против всей планеты?"
   Гунтер понял -  пока  не  поздно,  нужно  как-то  остановить  этот  ужас.
Образумить руководство, втолковать господам из рейхсканцелярии, что подобные
вещи никогда не могут остаться скрытыми и  безнаказанными?  Только  как  это
сделать?
   Да никак!
   Тебя и слушать не будут, а сказав слово  против  действий  партии,  85  и
Фюрера, ты рискуешь лишиться не только серебристых лейтенантских  погон,  но
вдобавок  можешь  оказаться  в  учреждении  вроде  того,  в  котором  служит
улыбчивый чиновник, видимо, давно уяснивший, в какое дерьмо вляпался...  Так
что, дорогой Гунтер фон Райхерт, давай забудем о пьяных излияниях случайного
попутчика и спокойно доберемся до родного  поместья.  Твое  дело  -  честная
война.
   Райхерт, родовое гнездо на левом берегу Рейна, расположился среди  лесов,
покрывавших Арденны, у южных склонов хребта Айфель. Места, что  и  говорить,
красивейшие почти не тронутые цивилизацией. Узенькие быстрые речки, огромные
ели в три обхвата, чистый горный воздух, не изгаженный угольной  пылью,  или
заводским дымом. Промышленные центры  Рурской  области  гораздо  севернее  а
здесь, почти на границе Люксембурга, - девственная природа, сохранявшая свой
облик неизменным вот уже почти тысячелетие. Всего сотней километров южнее  -
легендарный Вормс, столица древнегерманских королей, город, откуда  Гунтеров
тезка с братьями Гернотом и Гизельхером некогда отправились к королю Этцелю,
в свой последний  поход.  Говорят,  что  совсем  неподалеку  от  этих  краев
находится место, где Хаген спрятал знаменитый клад Нибелунгов... Теперь лишь
воды Рейна да Господь  Бог  знают,  в  каких  глубинах  покоится  сокровище,
погубившее Зигфрида и бургундских властителей...
   Если отвлечься от непременных атрибутов технического прогресса, наподобие
электрических столбов или узкоколейных  железных  дорог,  проложенных  вдоль
склонов гряды, то Гунтеру иногда казалось, что здесь все осталось  абсолютно
таким же, как и во времена Фридриха Великого. Иногда, гуляя по  лесу,  он  с
напряжением ждал, что вот-вот расступится кустарник  и  на  огромной  поляне
глазам предстанет бревенчатый частокол, приземистые грубоватые  дома,  а  из
ворот поселка покажутся  с  десяток  бородатых  всадников-готов  с  круглыми
клепаными щитами и при оружии. Порой наваждение бывало столь явным, что  уши
отчетливо различали тюканье молотков в  кузне  и  резкие  выкрики  дружинных
молодцов... Совершенно, между прочим, понятные  немцу,  роди