человек  не
слишком суеверный,  заявил,  что  не  собирается  лишать  себя  удовольствия
оленьей охоты в угоду бредням звездочетов, и по традиции отправился в погоню
за газелью с арбалетом. Выстрелил, промахнулся, и стрела поразила не вовремя
подвернувшегося старшего сына шада, тоже  участвовавшего  в  гоне.  Саккарем
лишился законного наследника, после смерти Бирдженда последовали  длительные
династические свары, и в конце  концов  на  трон  Мельсины  уселся  один  из
младших сыновей, Даманхур. Предсказатель оказался прав: используй старый шад
копье, многих неприятностей удалось бы избежать.
   Однако сегодня гороскоп со всей ясностью утверждал: звезды  благоволят  к
Солнцеликому Даманхуру, рассвет принесет тревогу, полдень - жару, закат же -
неслыханную удачу. Иному истолкованию пророчество астролога не  поддавалось:
при восходе солнца начнется битва, станет жаркой и кровавой во время зенита,
когда не светило подойдет к  горизонту  над  океаном,  явившиеся  из  степей
дикари будут  уничтожены,  а  немногие  уцелевшие  навсегда  запомнят  холод
саккаремских клинков  и  мощь  объединившихся  против  завоевателей  народов
заката и полуночи.
   Даманхур прекрасно знал, что старик астролог врать не привык и никогда не
дает льстивых предсказаний,  способных  только  порадовать  слух  господина.
Звездочет  разъяснял  построения  звезд  и   толковал   небесные   знаки   в
соответствии с древними книгами и знаниями астрологии. Если предречено,  что
шада ждет невероятная, удивительная и нежданная удача перед заходом  солнца,
значит, так и случится.
   Владыка Полуденной империи проснулся, когда звезды еще не растворились  в
голубом покрывале утреннего  неба  и  холодный  ветер  Аласора  не  сменился
пустынной жарой, навеваемой  нескончаемыми  барханами  песчаной  равнины.  В
шатре  висела  тишина:  телохранители,  стоявшие  у  входа,  замерли,  будто
каменные изваяния, почивавшая за занавесью Фейран чуть слышно посапывала,  и
только где-то в отдалении, в стороне, где располагался общий военный  лагерь
саккаремской гвардии, слышались злые  крики  десятников  и  едва  различимое
постукивание оружия.
   - Фейран, - тихонько позвал шад, не надеясь,  впрочем,  на  ответ.  -  Ты
спишь?
   - Нет, - раздался голос девушки. - Давно не сплю, мой господин.  Рядом  с
нами что-то плохое. Я боюсь.
   - Плохое? - Даманхур приподнялся на локте. - Мергейты явились?
   - Нет, -  повторила  Фейран.  -  Степняки,  конечно,  неподалеку,  и  они
представляют жуткую угрозу, ибо ведет мергейтов сила  чужого  мира...  Но...
Тут, почти  перед  нашими  глазами,  появилось  что-то  третье,  не  имеющее
отношения к армиям двух великих противников. Помнишь одного из моих  друзей,
варвара? Кэриса из Калланмора, с которым ты разговаривал в Меддаи? Он  сумел
бы объяснить, что за новая напасть свалилась на наши головы,  лучше,  нежели
я. Если чудовище из Самоцветных гор вообще непонятно, то это... Просто злое.
Вернее, разозленное.
   - Ерунда какая, - нахмурился шад, но  все  равно  выдавил  улыбку,  когда
Фейран вышла из-за разгораживающей шатер занавеси. - Помоги мне одеться.
   Только когда шад вызвал начальника своей охраны, ради того чтобы узнать о
событиях, происшедших за последние часы, выяснилось, что  на  горизонте,  со
стороны восхода, появилось  огромное  пылевое  облако,  свидетельствующее  о
приближении конных туменов Гурцата. Заодно принесли известие об удивительном
и  зловещем  происшествии  в  лагере  Даманхура.  Неизвестно  куда   исчезли
несколько караульных и десятник охранного отряда  Калибб,  а  ночная  стража
столкнулась с  непонятным  явлением:  внезапно  начинали  загораться  шатры,
стоявшие на  окраинах  оазиса,  пало  около  десятка  лошадей,  а  некоторые
заметили  черную  расплывчатую  тень,  быстро  перемещавшуюся  вдоль  границ
стоянки шада, - выглядела она огромной каплей черной смолы, не имевшей формы
и внятного облика.
   - Колдовство! - уверенно заявил тысячник. - Мергейты  наверняка  пытались
наслать порчу на тебя, о владыка. Может быть,  в  скалах  засели  лазутчики,
стрелявшие в наши палатки огненными стрелами, отчего и  произошло  несколько
пожаров? Однако порядок в лагере блюдется,  войско  строится.  Мы  готовы  к
сражению. Военачальники полагают, что мергейты  подойдут  к  полосе  оазисов
незадолго до полудня.
   Шада пока беспокоила рана, однако он заставил Фейран зашнуровать  на  нем
легкий  доспех,  составленный  из  пластин  буйволовой   кожи,   и,   слегка
прихрамывая, отправился к холмику, главенствующему  над  оазисом,  -  оттуда
отлично   просматривались   окрестности,   а    за    спиной    громоздились
коричнево-красные зубья Аласора. Телохранители помогли Даманхуру забраться в
седло белого аргамака и препроводили шада к его тысячникам.
   Когда  розовое  с  оранжевыми  лучами  тревожное  светило  поднялось  над
пустыней, стало заметно,  как  золотистая  равнина  Альбакана  потемнела,  -
широкой черной полосой в сторону гор двигалась конница мергейтов.
   - Асверус, поднимайтесь, нас ждут великие дела! Гурцат наконец заявился и
требует, чтобы его побили.
   Лаур-младший нехотя высунулся из-под кошмы и страдальчески  воззрился  на
Драйбена:
   - Подождать не могли? У меня голова жутко болит... Осталось хоть  немного
вина?
   - Пейте. - Драйбен перебросил нардарскому  принцу  полупустой  бурдюк.  -
Однако мой совет: ничего не кушайте. Рана в живот гораздо легче переносится,
когда желудок не набит. Я знаю, что я оптимист, однако прислушайтесь.
   - Нельзя относиться ко всему настолько серьезно, - вздохнул Лаур и  мигом
приложился к горлышку. - Ладно, закусывать не будем. Вы уже ходили в  ставку
шада? Если да, то доложите прозябающему в незнании собрату,  что  происходит
вокруг.
   - Армия степного хагана на подходе. Даманхур предполагает, что они ударят
с  ходу.  Видимо,  дикари  поднялись  со  стоянки  глубокой  ночью,  сделали
последний бросок и теперь  намереваются  вцепиться  нам  в  глотки.  Пехота,
собранная шадом, построилась, конники расходятся по  флангам  прямо  сейчас.
Еще несколько колоколов - и здесь такое начнется!..  Одно  хорошо  -  сейчас
утро и ярко светит солнце.
   - Нам в глаза, - недовольно заметил Асверус. - Мы же  стоим  на  закатной
стороне. Кстати, почему вы об этом упомянули? Я, конечно, уважаю  Предвечное
Пламя,  однако  не  до  такой  степени.  Предпочитаю  более  полагаться   на
собственные  силы,  нежели  на  волю   богов,   которая   частенько   бывает
переменчивой.
   Сын кониса Юстиния всегда спал по-походному, в  одежде,  поэтому  ему  не
грозила долгая процедура застегивания колета - пятьдесят  маленьких  пуговиц
требовалось продеть в петли.
   - Религия здесь ни при чем, - безразличным тоном  сказал  Драйбен.  -  Я,
между прочим,  предупреждал...  Знаете,  что  произошло  ночью?  Явился  наш
знакомец из гробниц Аласора - слухи по  всему  лагерю  ходят.  Черная  тень,
смоляной потек, убита сотня караульных...
   - Сотня? - изумился Асверус.
   - Нет конечно. Жертв немного, от силы пять-десять. Но описание в точности
совпадает с тем, что мы видели. Дорогой друг, вам не кажется,  что  нечисть,
обитавшая в некрополе, пыталась отыскать нас с вами и отобрать  столь  легко
давшийся в руки трофей? Не понимаю одного: если  это  бесформенное  существо
сумело прорваться через все караулы, попутешествовать по оазису  и  угрохать
нескольких стражников, да так, что от них даже скелетов не осталось,  почему
оно не заявилось прямиком в нашу палатку?
   - Представления не имею. - Асверус  выволок  из  своего  дорожного  мешка
груду каких-то железяк и деловито загромыхал ими. По ближайшем  рассмотрении
выяснилось, что запасливый Лаур возил с собой  кирасу,  кольчугу  из  тонких
колечек и наручи с поножами. Все это он собирался нацепить на себя. Довершал
картину украшенный чеканкой и  медными  накладками  в  виде  гербов  Нардара
ведрообразный шлем с прорезями для зрения и дыхания.
   - Вы  правы,  Драйбен...  -  Молодой  нардарец  умело  застегивал  пряжки
поножей, закрывавших голени и бедра. - Помните, чучело, напавшее  на  нас  в
подземелье...
   - На меня, - перебив, сердито напомнил эрл Кешта. - Вас оно почему-то  не
трогало. Не знаете, часом, почему? Может быть, вы носите  какие-то  охранные
знаки? Подобных вещиц со времен древности осталось  довольно  много,  и  они
способны отпугнуть нечистую силу.
   - Э-э... Вот. - Асверус вытянул из-за  воротника  висящий  на  серебряной
цепочке амулет с изображением солнца - четырехконечным коловоротом. -  Купил
в Нарлаке, когда ездил на помолвку наследного принца Империи два года назад.
Выложил кучу денег. Внутри  якобы  хранится  клочок  пергамента  с  охранным
заклинанием, помогающим в битве и при поединке.
   - Дайте, - поморщился Драйбен и, получив талисман в руки,  не  стесняясь,
отломил  заплавленную  крышечку.  Открылась   неглубокая   выемка.   В   ней
действительно прятался сложенный во много раз клок тонко выделанной телячьей
шкуры с какой-то надписью. Эрл, близоруко сощурив глаза, всмотрелся в  буквы
нарлакского алфавита, прокашлялся и  глянул  на  Асверуса,  будто  наставник
храмовой школы на малое дитя, перепутавшее священные тексты.
   - Заклинание действенное, - промычал он, -  но  своеобразное.  Прочитать,
что здесь написано?
   - Что? - загорелись глаза у Асверуса.
   - "Сиди в обозе и не лезь под стрелы противника", - процитировал Драйбен.
- Во сколько вам обошлось это сокровище? Ах,  тридцать  аррантских  кесариев
золотом? Достойное вложение денег... Еще что-нибудь есть?
   - Фамильная драгоценность, - уязвленно отозвался Лаур,  до  глубины  души
разочарованный в способностях нарлакских колдунов.  -  Золотой  коловорот  с
рубинами - символ Пламени Неугасимого. Вряд ли в нем есть  магическая  сила,
он просто принадлежал моему прадеду, а потом достался мне. И все...
   Драйбен ненадолго задумался и наконец изрек:
   - Тогда я ничего не понимаю! Нечисть явно сторонится вас, это мы заметили
еще  в  Аласорских  гробницах.  Магии  вы  почему-то  неподвластны.  Давайте
подумаем... Амулеты, врожденные способности к волшебству...  Способностей  у
вас - кот наплакал, это я вижу, да и Кэрис заметил бы. Значит,  что-то  еще.
Оружие? Вы такой  красивый  старинный  меч  где  раздобыли?  Тоже  фамильная
релкивия?
   - Трофей, - гордо отозвался  Лаур.  -  Из  Мельсины.  Достался  во  время
обороны дворца шада. Клинок замечательной ковки,  легок  в  руке...  Доспехи
наши, нардарские, от мастера  Ургавоя  с  Железной  улицы.  Знаете  такую  в
столице? Выкованы около года назад, и я могу поклясться своей честью, что на
них не накладывали никаких заклятий.
   - Меч... - Драйбен подозрительно глянул на  длинные  ножны  в  серебряной
оковке, лежавшие возле ног Асверуса. - Интересная вещица. Довольно  древняя.
На всякий случай до самой смерти не выпускайте его из рук. Если он  обладает
магией, то она принадлежит слишком давним временам, для того чтобы  я  сумел
распознать ее сущность.
   - С кем мы будем сражаться? - задал более прагматичный вопрос Асверус.  -
Я имею в виду: нам  следует  присоединиться  хоть  к  какому-нибудь  конному
отряду армии. Я не собираюсь отсиживаться в лагере  шада!  В  конце  концов,
мергейты убили моего брата, и я обязан отомстить.
   - По логике вещей, - рассуждая, Драйбен натягивал свою вороненую кольчугу
-  тяжеленное,  но  надежное  сооружение,  в  котором  сочетались  кольца  и
металлические пластины, служившие нагрудником, - нам следует  отправиться  к
нарлакам и конису Борживою. Но они в засадном полку, в двух лигах отсюда. Не
успеем. Идти к саккаремцам не имеет смысла - мы  не  знаем  особенностей  их
боя, они не принимают к себе чужеземцев.
   - Идея!  -  воскликнул  Асверус.  -  Кстати,  Драйбен,  помогите  мне  со
шнуровкой на кирасе. Раз вызвались быть оруженосцем - извольте не отлынивать
от своих обязанностей.  Помните,  у  "Сизых  беркутов"  есть  конный  отряд?
Человек двести, не больше. Две сотни, как и всегда, - десять  десятков  пар.
Кажется, мы пользуемся расположением самого легата аррантов?  Почему  бы  не
попроситься к ним? День грядущий готовит нам массу впечатлений, так обострим
их пребыванием в  легионе  города  Аэтоса,  представляющем  столь  необычное
общество!  И  мы,  смею  заметить,  представляем  пару  -  главное   условие
нахождения в "Сизом беркуте".
   - Почему нет? - отозвался эрл Кешта, накрепко затягивая  толстые  кожаные
шнуры, соединявшие на левом боку Асверуса  нагрудник  и  броню,  закрывавшую
спину.  -  К  тому  же  "беркуты",  несмотря  на  их...   э-э...   несколько
экзотические пристрастия, замечательные воины, способные  прикрыть  в  самый
тяжелый  момент.  Наведаемся  к  Даманхуру,  сообщим,  что  отправляемся   к
аррантам?
   - Нет, - отрезал Лаур-младший. - По причине полнейшего отсутствия времени
на дурацкие светские условности. Драйбен, налейте в маленькие бурдюки  воды,
денек предстоит жаркий. И готов поспорить, запоминающийся.
   Большой старый гриф, видевший на  своем  веку  всякое  -  и  войны  между
двуногими, и шакалов-оборотней, пытавшихся отобрать у  него  законный  кусок
падали, переживший попадание лучной стрелы в крыло и зубы гиены, вонзившиеся
в шею во время дележа добычи, нынешним днем пребывал  в  недоумении.  Ничего
более  грандиозного  птица  доселе  не   видывала.   Внизу,   под   широкими
темно-коричневыми крыльями грифа, парившего над пустыней, поднимались столбы
пыли и песчаные вихри, двигались по барханам и камням тысячи  лошадей,  слух
различал человеческие крики, из которых можно  было  уяснить,  что  двуногие
откровенно недовольны друг другом и вскоре приступят к любимому  развлечению
- убийству ближнего своего. Гриф предпочел  бы  как  можно  быстрее  увидеть
окончание разворачивающегося далеко внизу спектакля, сценой которому служили
сыпучие пески Альбакана, а кулисами - багрово-рыжие  скалы,  к  которым,  по
мнению птицы, приближаться не стоило. Все бессловесные обитатели  пустыни  -
хищные твари, покрытые шерстью, редкие птицы и  даже  безмозглые  ящерицы  -
сторонились их, отлично зная, что  горы  скрывают  в  себе  нечто  недоброе,
опасное для жизни.
   Гриф ждал заката - тогда  можно  спуститься  вниз  и  без  лишней  опаски
попировать. Еды хватит всем.
   А пока равнодушные желтые глаза птицы  рассматривали  передвигающиеся  по
желтоватому песчаному покрову темные пятна. Со стороны восхода  к  невысоким
горам направлялись два или три  десятка  сбитых  в  плотный  строй  отрядов,
большая часть из  которых  разделилась  надвое,  -  эти  конники  поотстали,
пропуская вперед маленькое войско, с упрямой целеустремленностью двигавшееся
к всхолмьям.
   Люди,  стоявшие  возле  Аласора,  наоборот,   не   трогались   с   места.
Расплывчатый квадрат пеших бурлил яркими красками одежд и бликами  доспехов,
по сторонам от него поднимали копытами песчаные  фонтанчики  лошади,  -  они
вызвали у грифа нешуточный интерес. Ему не слишком нравилось мясо  двуногих:
слишком быстро уничтожается тлением, в то время как конская  плоть  высохшая
под солнцем, остается съедобной еще много дней. Кроме  того,  когда  человек
погибает, пищу приходится выковыривать из-под шкур, которые люди надевают на
себя. Если такая шкура  сделана  из  ткани  -  это  еще  полбеды,  ее  можно
разорвать клювом или когтями, но когда двуногий цепляет  на  себя  железо...
Долби не долби, а клюв можно сломать запросто.
   Гриф развернулся и, поймав ток восходящего теплого воздуха, поднялся  еще
выше, а затем, увидев на краю красноватых скал интересующее его место, начал
осторожно планировать к гнезду. До вечера охота отменялась.
   - ...Драйбен, гляньте, как символично.  Кажется,  стервятник  вылетел  на
разведку, осмотреть местность и выбрать себе более подходящий стол. Полагаю,
ему больше понравятся арранты или,  на  худой  конец,  саккаремцы.  Мергейты
слишком уж воняют.
   - Не глупите. Грифы питаются  падалью,  и,  скорее  всего,  на  запах  им
наплевать. С точки зрения этой лысоголовой пташки мы все равны. Будем лежать
и перевариваться в одном брюхе.
   - Вы неисправимый оптимист, эрл. Я предпочитаю смотреть на мир с  меньшим
присутствием духа. Вы будете ранены в живот и поползете по песку, волоча  за
собой кишки, а скончаетесь дня через три на  руках  у  лекаря,  не  умеющего
ничего, кроме кровопусканий и зубодерства, а я... Мне, видимо, отрубят  руку
или ногу, затем, полуживого, оттащат в мергейтский лагерь и в лучшем  случае
посадят на кол. Нравится?
   - Бесподобно, - отозвался Драйбен. -  Вам  вроде  девятнадцать  лет,  мой
принц? Откуда в столь нежном возрасте настолько обширные сведения о  военном
ремесле, каковое,  напомню,  состоит  не  только  в  искусстве  мечемахания?
Главное в выбранной  нами  стезе  -  твердое  знание  о  последствиях...  Не
беспокойтесь, вас не посадят на кол по причине отсутствия таковых в пустыне,
а, скорее всего, разорвут лошадьми. Разве  что  предусмотрительные  мергейты
специально прихватили несколько хорошо обтесанных колов вашего размера.
   Становилось жарко. Утро разгорелось вовсю, и лучи солнца били прямиком  в
лица воинов наемной армии, заставляя слезиться  глаза  и  нагревая  доспехи.
Асверус собирался избавиться от кирасы и остаться в кольчуге - пот стекал  с
шеи и лица, пощипывая кожу на  груди,  однако  почесаться  не  было  никакой
возможности. Драйбен чувствовал себя полегче:  его  кольчатая  броня  плотно
прилегала к телу, а пот впитывался подкольчужником. То ли  дело  арранты  из
"беркутов". Эти сумасшедшие носили очень удобные доспехи, до колен. Ноги  по
аррантской  традиции  оставались  незащищенными,  щитком  прикрывалась  лишь
голень спереди. Нагрудник, выкованный в форме  человеческого  тела,  защищал
туловище, на плечи и бедра  опускались  кожаные  ленты,  а  голову  оборонял
бронзовый шлем с гребнем и нацепленной поверх  него  широкой  полосой  белой
ткани, предохранявшей от солнца.
   - Пусть мне будет позволено узнать, - Драйбен и  Асверус  повернулись  на
звук незнакомого голоса, - вы так шутите или в ваших речах есть лишь твердое
знание о том, что ждет нас впереди?
   - Шутим, - бросил Лаур-младший. - По-моему, подобные разговоры ведутся во
всех армиях мира, особенно перед сражением. От них становишься злее.
   Аррант, заговоривший с двумя нардарцами, грустно улыбнулся.  В  небольшом
войске "сизых беркутов", штандарты  которых  венчала  помянутая  птица,  как
всегда державшая в лапах лавровый венок, откровенно пораженческие беседы  не
приветствовались. Легионеры из Аэтоса к  тому  же  практически  не  обладали
чувством юмора, воспринимая любые слова с достойной сожаления  серьезностью.
Драйбен знал об этом, зато Асверус по молодости  и  легкомыслию  не  обращал
внимания на "аррантские предрассудки".
   - Пусть разговаривают, -  беспечно  заявил  арранту  Лаур,  -  зато  могу
представить, как  обойдутся  мергейты  с  тобой,  если  узнают,  что  ты  из
аэтосийского легиона.
   Драйбен похолодел. Подобные шуточки, имевшие в подтексте отчетливый намек
на необычность законов Аэтоса  о  воинском  братстве,  обычно  заканчивались
очень плохо. "Беркуты" не переносили подтруниваний  над  своими  обычаями  и
мигом  впадали  в   неслыханную   ярость,   поняв,   что   варвары-чужеземцы
осмеливаются обсуждать их. Словом,  аррант  помрачнел  и  отвернулся.  Хвала
Предвечному Пламени, сейчас было не до поединков за оскорбление.
   - Э-э... - Драйбен зверски  глянул  на  Асверу-са  и  со  всей  возможной
вежливостью в голосе обратился к аэтосийцу: - Прости моего друга, он  сказал
не подумав.
   - У нас принято слегка поругивать друг друга перед боем. -  Лаур  уяснил,
что допущена ошибка и ни в коем случае нельзя обижать  человека,  с  которым
будешь сражаться бок о бок. - Говорят, это приносит удачу.
   Аррант кивнул, но промолчал. Драйбен  заметил,  что  если  все  остальные
конники "Сизого беркута", как всегда, разбились на пары, то  этот  почему-то
д