енецианских,
имеют самое прямое и непосредственное отношение к золоту и закладным письмам
рыцарей-храмовников. - А это что за  развалины?  -  Он  ткнул  в  непонятное
скопление огромных валунов, явно носившее следы  прикосновения  человеческой
руки и находившееся примерно на полпути от Ренна до Безье.
   - Кустасса, - с некоторым затруднением выговорила  девочка.  -  Еще  одна
древняя крепость, только не римская, а вестготская,
   - Королева Гизелла из Разеса случайно не оттуда родом? - серьезно спросил
Франческо, и Бланка покосилась на него с искренним удивлением:
   - Ты слышал о Дагоберте и Гизелле? Да, кое-кто утверждает, что Кустасса -
все, что осталось от владений предков  Гизеллы.  Ладно,  смотри  дальше,  на
полдень и чуть к восходу. Видишь плес, где сливаются две реки? Это  Бланш  и
Сальса. Вы, наверное,  пробовали  по  дороге  сюда  воду  из  наших  ручьев?
Горькая, правда? Зато целебная, потому что течет под горами и уносит с собой
всякие полезные соли землл - так мне объясняли. Так вот, возле устья Сальсы,
той  реки,  что  поменьше,  расположена  Кропильница  Магдалины.  Она  такая
древняя, что вся заросла осевшими из воды кристалликами меди. На солнце  они
переливаются зелеными искрами, я никогда не встречала  ничего  красивее.  По
праздникам туда съезжается народ со всей округи, и кое-кто даже в самом деле
излечился.
   - Почему источник  назвали  в  честь  Магдалины?  -  Франческо  восхитила
очаровательная манера девочки рассказывать о краях, где она  выросла,  точно
представляя давних знакомых.
   - Так повелось, - задумчиво протянула Бланка. - Есть предание,  что  сама
Мария Магдалина побывала здесь. Не знаю, правда  или  нет,  но  я  видела  в
библиотеке много старых mappas  -  чертежей  окрестных  земель,  и  на  всех
отмечена либо  "Купальня  Магдалины",  либо  "Кропильница  Магдалины".  Наша
замковая часовня тоже носит ее имя. Ты все еще хочешь наведаться туда?
   - Конечно. - Франческо невольно насторожился. Он не считал  себя  большим
знатоком Писания, однако никак не мог припомнить эпизода, где бы упоминалось
о визите святой в крохотный гористый  край  между  Пиренеями  и  Средиземным
морем. - В вашей крепости есть библиотека?
   - Разумеется, - несколько обиженно передернула плечом Бланка. - Она  даже
больше, чем у монастыря в Алье. Ты интересуешься книгами?
   - Очень, - честно признался Франческо.  -  Правда,  мне  никогда  еще  не
доводилось толком побывать в каком-нибудь  настоящем  хранилище.  Разве  что
быстренько заглянуть. Там, где я учился, имелась библиотека,  но  маленькая,
не больше двух десятков книг.
   - Думаю, отец Ансельмо не будет против,  если  мы  наведаемся  к  нему  в
гости. - Бланка хитровато улыбнулась и пояснила: - Отца Ансельмо прислали  к
нам из Сент-Илере. Он заведует библиотекой - даже не помню, сколько лет.  Он
учил разным наукам моих братьев и заодно меня, хотя благородной девице вроде
как не положено много знать, а тем более возиться с рукописями.  Послушайте,
мессир Франсиско, вы не против заключить маленькое соглашение?
   - Смотря какое. - Франческо немедленно  подстроился  под  невинно-лукавый
тон собеседницы, изобразив на физиономии  самое  честное  из  доступных  ему
выражений.
   - Мы пойдем в  часовню.  -  Бланка  поерзала,  устраиваясь  поудобнее  на
жестком камне. - Я познакомлю тебя с отцом Уриеном.  Увидишь,  он  похож  на
суслика - такой же Суетливый и пугается собственной тени. Под часовней  есть
крипта, где хранятся всякие любопытные вещицы. Трофеи  предков  моего  отца,
еще с времен первого похода в Святую  землю,  и  несколько  самых  настоящих
реликвий. ОтецУри-ен трясется над ними, как курица над цыплятами, перебирает
несколько раз за день, начищает  до  блеска  и  никого  не  пускает  внутрь.
Особенно меня. Думает, я что-нибудь сломаю Но ты - гость, и если он поверит,
что ты важная персона, он откроет  крипту.  Сможешь  его  убедить?  Тогда  я
обешаю сводить тебя в нашу библиотеку и уговорю отца  Ансельмо,  чтобы  тебе
разрешили посмотреть любые книги.
   - У меня может не получиться, - коварно намекнул Франческо.
   - Ну-у... - Бланка нахмурилась, потом  махнула  рукой  и  рассмеялась:  -
Тогда пойдем в библиотеку просто так. Но  мне  очень  хочется  глянуть,  что
спрятано под часовней!
   - Приложу все  мои  скромные  силы,  дабы  ваше  желание  исполнилось,  -
торжественно и слегка высокопарно пообещал  Франческо.  Девочка  восторженно
взвизгнула и захлопала в ладоши, едва не вывалившись из тесного пространства
между зубцами бастиона. Франческо вовремя поймал ее за подол  платья  и  как
можно беспечнее спросил:
   - Послушай, тебе ничего не известно о  молодой  даме,  которая  несколько
дней назад приехала сюда?
   - Иностранка, с рыжими волосами?  -  уточнила  Бланка.  Франческо  быстро
кивнул, опасаясь раньше времени поверить в удачу.
   - Конечно, я про нее знаю. Я тут все знаю. Ее поселили в башне Марро... -
Девочка не договорила. Ее рот округлился, в темных глазах полыхнул азарт,  и
Франческо обреченно понял, что угодил прямиком  в  расставленную  ловушку  и
сейчас его уподобят  вытряхиваемому  ковру,  только  вместо  пыли  предстоит
сыпаться сведениям. Что ж, если он сумеет повести беседу так, как необходимо
ему, то заполучит ценного союзника и советчика. - Вы приехали за ней, да?  Я
так и думала, что Рамон ее похитил! Он  уезжал  на  праздники  в  Тулузу,  а
вернулся вместе с этой дамой и с тех пор прячет  ее  ото  всех!  Она  сестра
кого-то из тех двоих молодых господ? Или невеста? Ой,  как  здорово!  Может,
Рамону наконец-то достанется!..
   - Тихо, тихо. - Франческо с преувеличенным вниманием  выглянул  наружу  и
огляделся, хотя площадка вопиюще пустовала и  вряд  ли  кто  подслушивал  их
разговор. - Монна Бьянка, мне придется довериться вашему благоразумию...
   - Никому ни слова, ни полслова, ни даже  звука,  -  горячо  заверила  его
девочка. - Я, конечно, болтлива, но отнюдь не глупа. Считай, что я  внезапно
онемела и оглохла. Я все сделаю, только... только расскажи хоть  немножечко!
У  нас  так  редко  случается  что-нибудь   интересное!   Кто   она?   Рамон
действительно украл ее?
   - Полагаю, что да, - сказал  Франческо,  в  душе  поразившись  горячности
ребенка и обозвав себя  распоследним  проходимцем  за  решение  использовать
снедающее Бланку любопытство в своих целях. Он мог понять девочку, наверняка
умиравшую здесь от скуки. Братья пренебрегали ею, полагая слишком  маленькой
для бесед; отец, похоже, вообще не обращал внимания на последнего из четырех
своих отпрысков, да вдобавок, как упомянула сама  Бланка,  ее  происхождение
считалось не совсем  законным.  Разумеется,  она  ухватилась  за  первую  же
подвернувшуюся возможность внести в свою жизнь хоть немного ярких красок.  -
Эту даму зовут Изабелла, и я сомневаюсь, чтобы она по доброй,  воле  поехала
куда-либо вместе с твоим братом. Кроме того, она с ним не знакома  -  это  я
знаю точно.
   "Ой ли? - мелькнуло в голове. - Что ты вообще знаешь  о  монне  Изабелле,
кроме того, что второй такой нет на свете?"
   - Изабелла, - мечтательно повторила Бланка и деловито поинтересовалась: -
Она принадлежит кому-то из твоих спутников?
   - Знаешь, - осторожно подбирая слова, начал слегка  ошарашенный  подобной
прямотой Франческо, - монна Изабелла, как мне кажется, не относится к  числу
женщин, о которых можно сказать, будто они кому-то принадлежат...
   - Чем дальше, тем интереснее, - восхищенно протянула Бланка. -  Если  она
не подруга и не родственница кого-то из этих двоих, то почему... А,  поняла!
Она обещана одному из них?
   - Нет, насколько я знаю, - растерянно пробормотал Франческо.
   - Неужели они приехали спасать ее просто  так?  -  не  на  шутку  опешила
девочка. - Разве такое еще случается в жизни, а не  в  сказках  и  балладах?
Тогда мне здорово повезло... - Она требовательно  подергала  собеседника  за
рукав: - Рассказывай дальше! Кто эти господа, твои друзья? Я видела, как они
въезжали в замок и отправились разговаривать с отцом. Они красивые, особенно
тот, высокий, на сером  коне.  Как  его  зовут?  И  почему  он  так  странно
одевается?
   "Она всего лишь ребенок, не по  годам  умный  и  наблюдательный  ребенок,
воспитанный странными людьми, больше занятыми собой, нежели ею,  -  напомнил
себе Франческо. - То, что для тебя - вопрос жизни или смерти, для нее  всего
лишь игра. Она не виновата в том, что не знает жизни за пределами  крепости.
Не разочаровывай ее - это к ней  еще  -  придет.  Сложи  историю,  такую  же
захватывающую, как слышанные ею легенды.  Она  уже  знает,  как  неприглядна
бывает правда, так обмани ради  ее  же  блага.  Хотя  ты  можешь  припомнить
случай, когда ложь, даже ложь  во  спасение,  становилась  благом?  Господи,
почему твои дети вынуждены постоянно  прибегать  к  хитрости  и  одурачивать
ближних своих? Не обижайся на меня, монна Терезия-Маргарита-Бьянка-Катрин, я
с удовольствием оставался бы честным, да никак не получается..."
   Глава двенадцатая. Многие знания - многие печали
   8 октября, поздний вечер - 9 октября 1189 года, ночь.
   Замок Ренн-ле-Шато, предгорья Пиренеев

   "Удивительно, как здесь много красивых лиц. - Мессир Гай вновь пробежался
взглядом по расположенному на первом ярусе донжона круглому залу,  убеждаясь
в  истинности  своего  наблюдения.  -  Только   почему   все   они   кажутся
ненастоящими? Не лица, а личины, за которыми... За которыми самое страшное -
пустота".
   Quodlibet - вечеринка, где лакомым блюдом почиталась хорошо  рассказанная
история  или  песня,  неизвестная  большинству   присутствующих,   -   чинно
докатилась до своей  второй  половины.  Иноземным  гостям,  вопреки  мрачным
ожиданиям Гая, уделили ровно столько внимания, сколько надлежало отмерить по
выверенным канонам вежливого  гостеприимства,  после  чего  предоставили  их
самим себе. Господа рыцари из королевства Английского нисколько не возражали
против   такого   обращения,   позволявшего   им    рассматривать    местное
аристократическое сообщество, держась  от  него  на  почтительном  удалении.
Единственным  из  приезжих,  кто  волей-неволей  оказался  на   виду,   стал
Франческо, однако, насколько  мог  судить  Гай,  их  молодой  попутчик  пока
держался безупречно. Пусть  он  стыдился  своего  происхождения  и  будущего
ремесла, однако у него имелось нечто, позволявшее ему держать голову  высоко
поднятой, - он умел играть на виоле и, что немаловажно, делал это хорошо.
   "Сдалось ему это учение.  -  Сэр  Гисборн  исподволь  переместился  вдоль
закрытой гобеленами стены  вправо,  подальше  от  ревущего  каминного  зева,
больше похожего на жерло  вулкана.  -  Он  вполне  может  сделать  себе  имя
песнями. Возможно, я не много понимаю в музыке,  однако  я  слышал  игру  де
Борна, считающегося лучшим в  этом  деле,  и  слышал  никому  не  известного
мессира Бернардоне. Первым восхищаются все, начиная от  короля  Ричарда,  да
только восхищение это несколько натянутое, зато второй, если захочет,  может
заставить людей радоваться и плакать по своему желанию. Надо будет  спросить
у Франческо, не  подумывал  ли  он  избрать  иную  дорогу,  нежели  та,  что
заканчивается у врат какого-нибудь университета".
   -  У  него  замечательно  получается,  правда?  -  спросили   рядом,   и,
оглянувшись.  Гай  увидел  неслышно  подошедшую  мистрисс  Уэстмор.  Девушка
выглядела на удивление спокойной,  но  сэр  Гисборн  счел  это  невозмутимое
спокойствие родственным затишью перед близкой грозой или бурей.
   - Правда, - согласился он и озабоченно спросил: - Ты Мак-Лауда не видела?
Как бы опять чего не натворил... - Стоит в  другом  конце  зала.  -  Изабель
махнула рукой,  указывая  направление.  -  Увлеченно  обсуждает  с  мессиром
Рамоном то ли преимущества  рубящего  удара  перед  колющим,  то  ли  бурную
историю замка Ренн, а также слегка пугает дам своими  варварскими  манерами.
Впрочем, дамам нравится - я имею в виду не только манеры мессира Дугала,  но
и его самого. Не стоит беспокоиться, он знает правила здешней игры и отлично
понимает: неприятности нам  сейчас  нужны  меньше  всего.  -  Она  ободряюще
улыбнулась и полушепотом спросила: - Вам здесь не по душе?
   - Да. - Сэр Гисборн кивнул и попытался объяснить свой ответ: - Я никак не
могу отличить, когда они говорят правду, а когда лгут.  Что  кроется  за  их
любезными улыбочками и расшаркиваниями? Иногда мне мерещится - дай им  волю,
они бросятся на нас и растерзают на кусочки, а  потом  начнут  убивать  друг
друга.
   -  Вы  преувеличиваете,  -  мягко  проговорила  мистрисс  Уэстмор.  -  Де
Транкавель и их приближенные  -  самые  обычные  люди.  Высокомерные  -  да,
кичащиеся древностью своего рода - вполне возможно, слегка презирающие  всех
остальных - кто из нас без греха? Вы совершенно напрасно  полагаете  здешних
обитателей закоренелыми обманщиками. Мы для них  -  никто,  проезжие  гости,
вдобавок с  подозрительным  поручением.  Разумеется,  никто  и  не  подумает
знакомить нас с местными тайнами и подробностями жития семейства  из  Ренна.
Настанет  следующий  день,  нас  церемонно  попросят  вон  и  к  вечеру  уже
позабудут.
   -  Это  так,  -  вынужденно  признал  Гай.  Разумные   суждения   девушки
успокаивали и внушали надежду на благополучный исход  запутавшихся  событий,
однако  часть  его  разума  продолжала   упорно   твердить:   пребывание   в
Ренн-ле-Шато, пусть  даже  в  течение  одного-двух  дней,  не  сулит  ничего
доброго.
   Песня закончилась, зал наполнил приглушенный  ропот  беседующих  голосов,
шуршание длинных женских одежд и шарканье подошв по каменному полу. Изабель,
кратко  извинившись,  улизнула,  намереваясь  перемолвиться   с   Франческо.
Посмотрев ей вслед, Гай решил, что на сей раз мистрисс Уэстмор не повезет  -
у  ее  попутчика  уже  имелась  внимательная  собеседница,  не  собиравшаяся
уступать своего места. Именно эта девочка  (поначалу  сэр  Гисборн  ошибочно
принял ее за не вышедшую ростом молодую женщину и  только  в  следующий  миг
сообразил: перед ним подросток четырнадцати-пятнадцати лет) привела  мессира
Бернардоне на вечеринку и бесцеремонно прикрикнула на молодых людей из свиты
Рамона  де  Транкавеля,  рискнувших  высказать  недовольство  соседством   с
простолюдином. Молодые люди поспешно  удалились  и  весь  вечер  старательно
избегали случая вновь столкнуться с решительно настроенной девицей.
   Сию молодую даму, ни на шаг не отходившую от Франческо  и  смотревшую  на
него  преданным  взглядом;  звали,  как  вскоре   выяснилось,   Бланкой   де
Транкавель. Она приходилась графу Редэ четвертым, самым  младшим  отпрыском,
отличалась крайне неугомонным характером, безмерным любопытством  и  умением
заставлять окружающих испытывать к ней невольное уважение. Гай представления
не имел, когда и как  Франческо  успел  с  ней  познакомиться,  а  мимоходом
глянувший на трогательную  картину  восседающих  рядом  наследницы  Ренна  и
заезжего менестреля Мак-Лауд оскорбленно провозгласил:
   - Вот так всегда! Сначала  ноет,  будто  его  не  допускают  в  приличное
общество, а не успеешь оглянуться - он уже там и вовсю любезничает, пока  ты
топчешься у дверей и  робко  спрашиваешь:  "Можно  войти?.."  -  после  чего
удалился на поиски достойной компании.
   Убедившись, что с попутчиками все обстоит  благополучно,  Гай  поискал  в
пестром  круговороте  необходимого  ему  человека,   обнаружил   его   среди
слушателей Франческо, и недовольно подумал: "Стоило нам здесь появиться, как
все сразу же возжелали втянуть нас в свои темные дела. Неужели они не  могли
решить все сами, без постороннего вмешательства? И какая от нас  может  быть
помощь - мы же понятия не имеем о том,  что  здесь  творится.  Только  имена
хозяина замка и его детей да смутное ощущение,  будто  в  этом  великолепном
Ренне не все ладно".
   Человек, интересовавший сэра Гисборна, словно  услышав  его  размышления,
обернулся и еле заметно кивнул в сторону  двери  -  не  входной,  а  другой,
спрятанной за занавесями в самом темном углу зала и позволявшей очутиться на
лестнице, что ведет в верхний двор. Что ж, обещания  надо  выполнять,  кроме
того, Гая крайне интересовало, какими секретами намерен поделиться с  ним  и
Дугалом один из братьев  де  Транкавель,  носивший  весьма  непривычное  Для
английского слуха имя - Хайме...  Он  поджидал  их  на  деревянной  галерее,
опоясывающей второй ярус донжона, спрыгнул с высоты  человеческого  роста  и
безукоризненно приземлился, слегка рисуясь своей ловкостью. Звонко  щелкнули
каблуки о гладкие плиты двора,  неизвестный  замер,  покачиваясь  на  слегка
согнутых ногах, похожий на хищного зверька, готового при любом движении либо
улизнуть, либо осторожно приблизиться. Выглядел он не  старше  Франческо,  и
даже в наступающих сумерках Гай с удивлением  заметил,  какой  настороженный
взгляд устремлен на них. Взгляд уже немолодого человека, привыкшего  жить  в
постоянном страхе за свою жизнь и исполненного  подозрением  ко  всем  людям
мира.
   - Хайме  де  Транкавель,  -  отрывисто  представился  незнакомец,  внятно
произнося каждое слово, как свойственно тем, кто лишь недавно  освоил  чужой
язык.
   -  Простите,  а  сколько  вас  всего?  -  с  издевательской   вежливостью
осведомился Мак-Лауд. - Кого тут ни встретишь, сразу заявляет, мол, я  -  де
Транкавель...
   - Семеро, вместе с женой Рамона  и  ее  братом.  -  Хайме  принял  вопрос
всерьез, то ли не заметив, то ли не обратив внимания  на  скрытый  намек.  -
Отец, Рамон, Тьерри, я, наша  сестра  Бланка,  мадам  Идуанна  и  Гиллем  де
Бланшфоры. Вас я знаю. Вы из Англии, едете в Палестину.
   - Просто удивительно: мы тут не знакомы ни с кем, зато нас знают  все.  -
На  шотландца  опять  напала  болтливость.  -  Гай,  вдруг  мы  уже   успели
прославиться на веса белый свет и не заметили этого?
   - Уймись, - посоветовал сэр Гисборн и обратился к снедаемому  нетерпением
Хайме:
   - Допустим,  вы  нас  знаете,  мы  вас  теперь  тоже.  О  чем  вы  хотели
поговорить?
   - Не сейчас. Не здесь. - Молодой  человек  резко  оглянулся,  раздраженно
смахнув упавшие на лицо длинные черные  пряди.  ("Неужели  они  до  сих  пор
соблюдают традицию Меровингов? - мельком подумал  Гай,  вспомнив  легенду  о
древних королях франков. - Не стригут волосы, дабы не потерять могущества?")
- Вас пригласили на это сборище, которое они именуют quodlibet, да?..  -  Он
вдруг  сбился,  дернув  углом  рта  и  с  внезапно  прорезавшимся   акцентом
пробормотал: - Cerdo de mierda, почему я должен  вам  верить?  Вы  ничем  не
отличаетесь от всех прочих .. - Он попятился к всходу на  галерею.  -  Я  не
знаю... Если это ловушка, мне не можно...
   - Нельзя прожить жизнь, не доверяя никому, -  без  обычной  насмешливости
сказал Дугал.
   Хайме пристально уставился на гостя, точно услышав  некое  откровение,  и
вдруг торопливо зачастил, путая норманно-французские слова с выражениями  из
незнакомого Гаю языка:
   - На вечере смотрите за мной. Ближе к  завершению  я  выйти  -  там  есть
лестница наверх, никто не заметит. Идите следом. Мне надо  сказать  -  я  не
хочу быть среди того, что задумывает сделать Рамон. - Он  беспомощно  глянул
на иноземных рыцарей, еле слышно выдохнул: - Но  мне  так  страшно...  -  и,
сорвавшись с места, исчез, почти  беззвучно  взлетев  вверх  по  ступенькам;
прежде чем они успели осознать услышанное.
   - Чего это он такой пуганый? - удивился Мак-Лауд. - Кстати,  ты  заметил:
он брат Рамона, но не родной. Сын другой матери. Может,  потому  и  мечется,
как курица  с  отрубленной  головой?  Младшие  всегда  завидуют  старшим,  и
наоборот. Пожалуй, я бы сходил потолковать с этим боязливым любителем тайн -
вдруг и в самом деле знает нечто полезное?
   - Тебе не кажется, что мы слегка перестарались? - озабоченно спросил  сэр
Гисборн. - Хозяин Ренна и его наследник  твоими  усилиями  отныне  убеждены,
будто мы участвуем в их непонятных